Наследник

Было начало осени. Начало вечера. Тихий успокаивающий шелест опавшей листвы под ногами своей монотонностью вызывал сонливость. Было пасмурно, но дождь не накрапывал, просто уставшее за лето солнце спряталось в надежде перевести дух перед заключительными предзимними погожими деньками. Еще легкий, но уже довольно прохладный ветерок развлекался тем, что перегонял по поверхности озера облетевшую листву. Одинокая мальчишеская фигура, запахнувшись в мантию со змеей на серебряно-зеленой эмблеме, застыла почти у самой кромки воды. Никаких особых эмоций не выражало его бледное красивое лицо, а глаза следили за передвижением листьев-корабликов, казалось, только потому, что заняться больше было нечем. Во дворе Хогвартса прогуливалось много других мальчиков и девочек, но никто из них не делал попытки подойти к застывшему на берегу, да и он явно не нуждался ни в чьем обществе. Что такого, привлекающего внимание, видел мальчик в темном водном зеркале, не смог бы сказать никто, даже хорошо его знающий, но таковых просто не существовало, и не только в школе, но и на всей земле. Но вот он вздрогнул, точно от пронизывающего холода и несколько раз пристально оглядел окружающий его ландшафт. Глаза молодого человека сузились, словно он стремился разглядеть что-то, недоступное обычному зрению. — Ну, где же ты, где? Кто ты, бесцеремонно разглядывающий меня? — пробормотал он сквозь зубы. Поблизости не было ни души. Однако взгляд, ощущаемый юношей, был настолько реальным, что, казалось, его можно потрогать, если протянуть руку. Снова и снова мальчик осматривался, пока, в конце концов, не убедился в тщетности своих усилий. Вероятно, ему показалось. И тут он, наконец, увидел. На земле, укрытой ковром опавшей листвы, гордо подняв голову, лежала кошка. Ее угольно-черный мех удивительно смотрелся на фоне золотисто-желтых, оранжевых и бордовых оттенков осеннего убранства природы, и таким же по-осеннему прохладным был взгляд ее светло-зеленых глаз, в упор смотрящих на мальчика. Всем своим видом кошка выражала столько высокомерия и дерзости, что даже человеку непосвященному стало бы понятно — это не обычный представитель животного мира. Тем более это было очевидно мальчику, который с рождения был волшебником. Он сделал несколько шагов к зверю со словами: — Ты кто? Кошка неторопливо встала, потянулась каждой частичкой своего гибкого тела карликовой пантеры и поднялась на задние лапы. Она росла и видоизменялась прямо на глазах. Конечности ее удлинились, шерсть исчезла, пропали уши торчком, кошачьи усы и хвост, и вот напротив мальчика стоит его ровесница — девочка с длинными черными волосами, темными глазами, и в какой-то невообразимой шерстяной накидке, расшитой разноцветными нитками. Лишенное английской бледности личико девочки, несомненно, иностранки, не отличалось особой привлекательностью, но в отсутствии притягательности его нельзя было упрекнуть. Это был определенно тот тип лица, к которому привыкаешь, и со временем оно начинает казаться милым. Внезапно налетевший порыв ветра растрепал иссиня-черные пряди, подхватил их, и те, казалось, зажили своей жизнью, извиваясь точно змеи вокруг смуглого лица. — «Как Медуза-Горгона!» — подумал мальчик. — Вот с Горгоной меня еще никто не сравнивал, — широко и открыто улыбнулась девочка, голос ее был на удивление музыкальным, что компенсировало легкий акцент. — «Она читает мысли!» — промелькнуло в голове подростка прежде, чем он смог остановиться. — Читаю, так что будь осторожен. Ни один экран не поможет, хотя ты, наверное, еще не умеешь ставить экран на свои мысли. — По правде говоря, нет, но я не прочь научиться, — ответил парень, сам не до конца уверенный, сказал ли он на этот раз все вслух или же снова только подумал. — Научу, если захочешь. Как тебя зовут? — девочка двинулась в сторону мальчика, и тот поразился открытости ее взгляда и естественности движений. Ни грамма британской чопорности, к которой парень привык. — Меня зовут Том, Том Риддл, но мне не нравится мое имя. — Ты так не говорил бы, если б знал, как зовут меня. Вот мое имя действительно трудно вынести, не говоря уже о том, чтобы произнести. — Как же тебя зовут? — Нанауатцин Салливан. — Как? — Том искренне изумился. Девочка с самым странным именем, когда-либо слышанным мальчиком, весело рассмеялась. — Я же предупреждала. Мое имя — Нанауатцин, но поскольку ты все равно не запомнишь, можешь звать меня Нана, так зовет меня бабушка. Только, пожалуйста, с ударением на первый слог. — «Странное имя», — подумал Том и тут же, спохватившись, добавил вслух, — Извини. — Не извиняйся, ты совершенно прав. Мой папа — большой оригинал. Он — ученый, изучает историю ацтекских племен, и назвал меня в честь то ли ацтекского бога, то ли их же города. У меня есть еще два брата, так их папа назвал Теночтитлан и Кецалькоатль, но все остальные говорят просто — Лан и Аль. Говоря это, Нана достала из рукава волшебную палочку темного дерева, непримечательную по форме, но с оригинальным украшением в виде резьбы, взмахнула ею, и на берегу появилась удобная деревянная скамейка. Девочка присела на нее и похлопала рукой по сиденью рядом с собой, приглашая Тома присоединиться. Усаживаясь поудобнее, Том спросил: — Ты — анимаг, и умеешь читать чужие мысли? Сколько же тебе лет? Он был уже студентом-второкурсником и многое знал о правилах и порядках волшебного мира. — Мне двенадцать. И, если не ошибаюсь, тебе тоже. А превращаться в кошку и читать мысли меня научила бабушка. Мой папа родом из Англии, он приехал в Америку, чтобы заниматься своей любимой темой — древними народами, всякими там инками, майя и, опять же, ацтеками. В Мексике он познакомился с моей мамой — между прочим, ацтекской принцессой, женился на ней и переехал в Техас. Потом мама умерла, и меня воспитывала бабушка, а она многое умеет сама, и уже научила меня предсказывать судьбу, лучше всего у меня получается гадать на картах Таро, как мексиканские цыгане, а вот беспалочная магия мне пока не дается… Правда, в нашей гимназии это не главное. — Моя мать тоже умерла, и я воспитывался в приюте, — сказал вдруг Том, и сам поразился своей откровенности. Нана никак не отреагировала на сказанное, словно почувствовала, что меньше всего Тому хочется, чтобы его жалели. — Ты учишься в Хогвартсе? Не помню, чтобы я видел тебя там, — перевел разговор на другую тему Риддл. — Я не учусь в Хогвартсе. Мы приехали только вчера. Папа откуда-то знает профессора Дамблдора и попросил его переговорить со здешним директором, чтобы тот позволил нам пожить на территории школы, пока он, папа, будет заниматься своими делами в Министерстве Магии. — Какие могут быть дела у ученого в Министерстве? — Он будет делать доклад на тему «Влияние цивилизаций древних народов Северной и Южной Америки на формирование магической культуры Европы». — Что, есть и такое? — Если верить моему отцу, то да. Пока он будет готовиться и докладывать, я получила возможность стать вольнослушателем первого курса Хогвартса. Просто, чтобы было, чем заняться. Бабушка тоже приехала с нами и уже развернула бурную деятельность: осваивает местную флору и фауну на предмет использования ее в своих зельях. Начал накрапывать небольшой дождик, но над головами беседующих словно раскрылся невидимый зонт, и падающие с хмурого неба капли не тревожили Тома и Нану. — А твои братья, они тоже приехали? Было бы любопытно на них посмотреть, — спросил Риддл с вполне искренней заинтересованностью в голосе. — Нет, Лан и Аль остались дома, чтобы приглядывать за гасиендой. — Прости, за кем присматривать? — Не за КЕМ, а за ЧЕМ. Следить за порядком в поместье — так понятней? — О, да! Я уже совсем было решил, что «гасиенда» — это тоже чье-то имя, например, младшей сестры. Том исподтишка рассматривал Нану, стараясь делать это незаметно и по возможности без мысленных выводов, но получалось у него, по-видимому, плохо, поскольку девочка время от времени подсмеивалась и лукаво смотрела ему прямо в глаза. — А ты красивый, — неожиданно сказала она и, почувствовав удивление собеседника, изумленно продолжила, — В Англии не принято говорить людям об их привлекательности? — Нет-нет, — торопливо сказал Том, — Все в порядке, просто более логичным у нас было бы, если б это я сказал тебе подобное. Тем более что я сам себя не считаю красивым. — Когда сегодня я увидела тебя, — снова заговорила Нана, — То, как ты спокойно рассматриваешь черную воду и плавающие по ней листья, напоминающие дохлых летучих мышей, в то время, пока все вокруг носятся и кричат: «Как поживаешь? Как провел каникулы? Боже, я, кажется, забыла свою метлу на платформе 9 ¾!», я подумала, что смогу здесь жить, если здесь может жить человек, похожий на портрет моего прадедушки, который НЕ кричит и НЕ суетится. Понимаю, это сомнительная похвала, но мне трудно объяснить понятней. Оба помолчали. — Скажи, — наконец, нарушил молчание Том, — Твоя мать — принцесса и чистокровная колдунья, а отец? Он — маггл? — Что такое «маггл»? — непонимающе расширились глаза Наны, похоже, она действительно слышала это слово впервые. — «Магглы» — это обыкновенные люди без волшебных способностей. — Нет, мой отец не маггл, он тоже волшебник, но учился в маггловском университете. Уж так он любит археологию и древности… Зазвонил колокол. Его громовые раскаты показались Тому настойчивыми, требовательными и раздражающими. Звук этот разносился по всем, даже самым глухим закоулкам школьного двора, бесстыдно разрушая вечернюю тишину приглашением на ужин. В глазах Наны промелькнуло сожаление. — Наверное, тебе пора возвращаться в школу? — Вообще-то я могу немного задержаться, — ответил Том, тоже испытывая некоторое непонятное ему разочарование. Похоже, он, наконец-то, встретил человека, способного заинтересовать его, такого самодостаточного, ни в ком не нуждающегося, даже в друзьях. — Будет очень не по-здешнему, если я немного провожу тебя до главного входа? — поинтересовалась Нана, с непривычной Тому непосредственностью, — Это может кому-то не понравиться? — Главное, чтобы это понравилось нам, — Том уже перестал удивляться себе и своим непонятным самому себе поступкам в компании такой необычной девочки. Медленно побрели они по дороге к школе мимо склонившихся к воде старых ивовых деревьев. Пара минут молчания, и Том ощутил непонятную потребность вновь услышать голос Наны. Он сказал, просто чтобы ему ответили: — Я сразу понял, что ты нездешняя. — По моей одежде? — И по всему внешнему виду. Ты ходишь, говоришь, даже молчишь не так, как европейские девочки, — и вдруг его точно осенило, — Послушай, разве в двенадцать лет можно стать зарегистрированным анимагом? — У вас, конечно, нет! А вот у нас… Есть преимущество у провинциальных маленьких гимназий перед большими престижными школами. У нас говорят: законы существуют, чтобы их нарушать. Я способная, а значит, мне нет нужды ждать совершеннолетия, чтобы превращаться или аппарировать. Нана улыбнулась и подмигнула, лукавое выражение придало ей непередаваемое очарование. Первым, кого повстречали у входа в Хогвартс Том и Нана, был Дамблдор. Заметив его, Риддл сказал: — До свидания, Нана! Надеюсь, еще увидимся. И быстрым шагом проследовал внутрь здания. Однако он шел недостаточно быстро, чтобы не расслышать, как Дамблдор произнес: — А! Это ты, Нанауатцин. Здравствуй. И как Нана ответила учителю: — Добрый вечер, профессор Дамблдор! К счастью, следующую фразу профессора он уже не расслышал. Положив руку девочке на плечо и пристально вглядываясь в ее глаза, Дамблдор произнес: — Ты выбрала себе странного друга, Нана!