don't be shy

– Я хочу увидеть тебя обнаженным. – Что? – Химчан оборачивается и съеживается под пристальным взглядом Енгука. Он смотрит внимательно – изучает. Химчан одергивает свободный свитшот пониже и сжимает краешек пальцами. Не то чтобы он не привык к заскокам Енгука, но в последнее время они очень странные, а взгляд очень хищный. Енгук успевает оглядеть Химчана с ног до головы несколько раз – несколько десятков раз. – Ну же. Енгук подходит и без особых стеснений приподнимает края химчановой кофты с рисунком тигра. Химчан успевает прийти в себя и шлепнуть Енгука по рукам до того, как кофта обнажит спину и живот. – Эй! – Разок всего. Жалко что ли? – Енгук с истинно детским любопытством заглядывает в глаза Химчану. Тот фыркает: что он там не видел? Он пытается стянуть кофту вниз, но до тех пор, пока енгуковы ладони не оказываются на его обнаженной талии. Химчан замирает всего на секунду, чувствует, как стыдливо краснеют щеки, и пытается увернуться от вынужденного объятия. – Дурак, отстань от меня, – бурчит Химчан и не бросает попыток отодрать – такое чувство, что пальцы Енгука впились глубоко под кожу, – енгуковы руки. – Неа. Хватит стесняться. Как девочка. И тут Химчан вспыхивает, как красная звездочка на новогодней елке. Не стесняется он ничего – мужик все-таки. Но кивает он все равно неуверенно и смущенно отводит взгляд, а потом поднимает руки, мол, делай, что хочешь. Енгук качает головой. – Не здесь. Под возмущенный взгляд он подводит Химчана к кровати и усаживает себе на колени. Химчан не то чтобы негодует – он в шоке. Как ему это понимать? Теперь он всерьез задумывается о психическом состоянии Енгука и даже бьет его в плечо, сопровождая это вполне уместным «Ты охренел?!». Енгук перехватывает его за запястья и крепко держит, а Химчан только невразумительно ругается себе под нос и сопит. – Ты разрешил, в чем проблема? – В том, что лидер группы, в которой я работаю – редкостный придурок. А может, извращенец? – Стесняешься себя, да? – Да нифига! – Химчан одним резким движением снимает кофту и остается в хлопковой белой майке и джинсах. Енгук ведет бровями, мол, давай дальше; Химчан в ответ может только замахнуться на него кулаком. – Ты достал меня, Бан Енгук. – Хорошо, дальше я сам. Енгук тянется руками к краям майки и поднимает вверх, не забывая скользить – случайно – ладонями по бокам, и легонько очерчивает силуэты ребер. – Приподними руки. Ну, хватит ломаться, а то и правда как девочка. Химчан покорно поднимает и через секунду оказывается без майки. И прикрыться хочется, и мужчиной себя показать. Енгук сначала просто осматривает с видом опытного ценителя произведений искусства, а потом снова касается кожи, только теперь не украдкой, а очень даже открыто и уверенно. Ведет от живота к груди ладонями и выше, к плечам; обводит пальцами ключицы и все выпирающие косточки, все изгибы; скользит руками по спине и надавливает на выделяющиеся позвонки, острые лопатки. Его руки возвращаются на бока, а Енгук поднимает взгляд от химчанова тела к лицу. Смотрит прямо в глаза. – Красивый. Ты весь красивый. И тело твое красивое. – Обычное оно. Ты насмотрелся уже? – Химчан отводит взгляд и снова порывается сбежать. Енгук в ответ качает головой и расстегивает химчанов ремень вместе с джинсами. – Было условие «обнаженным», а не топлес. Химчан сглатывает – сдалось Енгуку его тело, – но даже приподнимается и помогает снять с себя узкие джинсы. И снова: Енгук внимательно рассматривает бедра, колени, подкаченные икры, голень и даже ступни, водит по коже ладонями, пока Химчан поджимает губы в попытке не выдать свое стеснительное «не трогай». Он кладет руки на широкие плечи Енгука, скрытые под тканью футболки и думает, что это нечестно – Енгук одетый, скрывает все свои достоинства, а Химчан в одном нижнем белье сгорает от стыда. Он чуть сжимает непослушными пальцами енгуковы плечи в попытке отстранить, когда Енгук прижимается губами к украшенной рисунком фиолетово-зеленых венок тонкой коже под ключицей. Ладони крепко лежат на бедрах и чуть сжимают – то ли от досады, то ли чтобы не убежал. – Прости, этого не было в условии, – Енгук медленно откланяется назад и смотрит, как исчезает красноватый след его губ со светлой кожи. Когда-то будучи смуглой, она болезненно бледная сейчас, и Енгуку это не очень нравится, хотя он признает – Химчан только красивее и волшебнее становится со своей бледностью. Особенно когда загорелые руки Енгука создают такой контраст с призрачно-белой, тонкой химчановой кожей. Химчан скидывает ладони Енгука со своих бедер и встает. Его снова ловят за предплечья, но на этот раз он не поддается. Енгук тянет на себя, заключает в кольцо рук – Химчан чувствует себя настоящим узником – и утыкается носом в спину. Химчану нечего сказать, да и он боится выдать дрожащий от волнения голос – такого он не испытывал со времен первого школьного экзамена, это точно. – Осталась одна деталь. – Не трогай, – наконец говорит Химчан свое дрожащее и неуверенное. Кладет руки поверх енгуковых, чтобы расцепить, но останавливается. Он ведь и правда стесняется себя, своего тела – все еще кажется, что он такой же нелепый и толстый, каким был. Енгук пытается доказать ему, что стесняться нечего, но он не понимает – он всегда был тощим, сколько не корми, – сколько пришлось вытерпеть Химчану взамен на то, что у него есть сейчас. Правда, былой комплекс преследует до сих пор. – Не стесняйся. – Зачем тебе это? Я все понял, я космически красив, а теперь отпусти меня. – Нет, – Енгук хитро щурится и поддевает пальцами резинку трусов. Химчан успевает вцепиться в них в последний момент и отходит на пару шагов, подальше от Енгука. Он чуть ли не задыхается от возмущения вперемешку со смущением и не знает, как бы обозвать Енгука, чтобы и в точку, и обидно. Енгук только фыркает от смеха – Химчан неисправим, но он так просто не сдается, или он не Бан Енгук.