Sorry.

Алкоголь не решение проблем. Он не поможет сделать правильный выбор, не утешит и уж точно не облегчит жизнь. Он почти то же самое, что и наркотик. Конечно же, в один момент может показаться, что спустя парочки бутылок хорошего соджу становится легче, и жизнь приобретает глубокий смысл. Удивительно, но пьяные люди - прекрасные психологи, с воистину железной логикой. Но сколько всего можно натворить, пока твоё сознание находится под очередной дозой позитива с девизом «Я счастлив, пока в крови есть алкоголь»? Минхо всего двадцать, а он уже пропадает в барах целыми вечерами через день, но бывает и того чаще. Казалось бы, что ещё не хватает молодому успешному студенту, который уже без пяти минут второкурсник престижного юридического института? Как и ожидалось, виной всему проклятая любовь. Эта паразитка уже погубила не одного человека. Неужели ей не надоело ещё мучить юные дарования? В любом случае, именно из-за неё Чой так убивается, напиваясь до такой степени, что плетётся в комнату общежития уже кое-как, проходя путь в сто пятьдесят метров за час, если не больше. Каждый раз его встречает он - проклятый мальчишка, который является объектом любви и мучений спортсмена. Ли Джинки, до ужаса умный парнишка, который учился в том же институте, что и Минхо, только на последнем курсе. Мало этого Джинки подавал большие надежды и всегда оказывался в любимчиках не только у остальных студентов, но и учителей. Его улыбка покоряла любого, а доброта и терпеливость вызывали уважение. За последние качества, кстати говоря, его и называли Онью. Чой оказался одним из тех, кто просто не устоял перед ним и теперь вынужден был мучиться от запретной любви. Эта пятница не была исключением у Минхо, ровно так же, как и каждый день вот уже в течение двух месяцев, ведь он и в этот раз заваливается в комнату пьяный, как говориться, в стельку. По небольшому помещению тут же разносится неприятный запах дешевого спиртного, заставляя соседа - трезвенника нахмурится и оторвавшись от подготовки к экзамену, отправится прямиком к горе – алкоголику. -Минхо-а, ну, ты опять… Ты же мне обещал. -Прости, Хён,- улыбается, подобно последнему идиоту, брюнет, опускаясь на пол. -Вставай,- шумно выдыхает в ответ Джинки, хватая Чоя за локоть и потянув того на себя, заставляет подняться друга на ноги.- Фу, да от тебя так воняет, как будто ты пол бара в себя залил. -Не начинай,- отмахивается младший, еле-еле передвигая ноги и отправляясь в сторону собственной кровати. Не без помощи Онью, конечно же. -Минхо-а,- протягивает недовольно шатен, сам чуть было не падая, в то время, когда приходится ещё и пьяного друга тащить до его кровати,- не наваливайся так на меня. Ты, между прочим, совсем не легкий. -Да ладно тебе, - пьяно хихикнув, Чой наваливается на Джинки, да причём ещё и нагло зажимает того между стеной и своим же телом. -Ты,- шатен буквально опешил от подобных действий младшего,- ты что делаешь? Правда, вот сам Минхо его уже не слышит, покрывая поцелуями шею шатена, а руки запуская под ночную рубашку. В его планах явно не было ровным счётом ничего хорошего. Онью, отлично понимая данный факт, тут же начинает вырываться из сильных рук спортсмена, явно не собираясь ждать, пока его изнасилует собственный, пусть и пьяный, друг. Почувствовав существенное сопротивление, Минхо начинает злиться не на шутку, а на пощёчину делает шаг назад, поднося ладонь к горящей щеке. Джинки, пользуясь выпавшим шансом, старается убежать, естественно, тут же отправляясь к двери. Лучше этой ночью он переночует где-нибудь ещё, чем в этой комнате, с этим человеком. Не успевает Тофу и дотронуться подушечками пальцев до дверной ручки, как его грубо хватают за запястье и вновь прижимают к стене, на этот раз более озлобленно и грубо. Он ощущает жар на своих губах, чувствует, как Минхо то и дело норовит углубить поцелуй, что сделать ему не позволяют плотно сомкнутые губы шатена. Спортсмен злится, но отступать не собирается, а в конечном счёте прикусывает нижнюю губу старшего, заставляя того лишь слегка приоткрыть ротик от удивления и мимолётной боли, - большего и не надо. Онью чувствует этот горьковатый привкус спиртного так, как будто пил вместе с Чоем, чувствует, что губы его уже припухли от многочисленных укусов, которые так щедро дарил ему младший в знак того, что теперь он - Джинки принадлежит только ему. Отчаявшись вконец, шатен цепляется острыми зубками за нижнюю губу своего мучителя, прокусывая до крови, тем самым заставляя Минхо отстраниться. -Шалава!– Выкрикивает со злостью брюнет, силой впечатывая несчастного шатена в ту же самую стену да ещё и руками сдавливая шею юноши так, как будто задушить собрался. В ответ Онью хрипит, цепляясь руками за длинные пальцы Чоя и стараясь хоть как-то отцепить их от собственной шеи. Вздохнуть. Всего один раз. То, чего он так желал сейчас. Шатен и не чувствует сначала ту боль, которая волной накрывает его, когда хватка на шее оказывается ослаблена, и он может вздохнуть, хоть и не полной грудью. Затылок ужасно шипит, а в глазах начинает темнеть, когда Ли подносит к собственному лицу уже окровавленные пальцы. -Ты будешь моим,- шипит со злостью репер, не собираясь даже обращать внимание на такие мелочи, как самочувствие его предмета обожания и сумасшедшей любви. -Псих!– Выкрикивает в ответ Тофу, за что тут же получает ещё один удар. На этот раз широкой ладонью в челюсть. Большего для того, чтобы погрузиться в абсолютную темноту ему и не нужно было. -Вставай!– Хмыкает высокомерно Пламенная Харизма, хватая Онью за футболку, что уже покрылась багровыми пятнами.- Быстро! Минхо застывает, понимая, что Джинки не слышит его. Отскакивает в сторону и прижимается спиной к стене, запачканной его кровью, которая теперь растекается алой лужицей ещё и на светлом линолеуме. Брюнет зажимает собственный рот ладонью, съезжая вниз, пока и сам не падает на колени, а из больших - даже больше, чем обычно - глаз, совсем не обычной для корейца формы, не начинают крупными каплями вытекать слёзы, оставляя на щеках мокрые дорожки. -Боже, Джинки… я… прости…

***

Онью пятится назад, постоянно что-то выкрикивая, даже не из-за ненависти к тому, кого он когда- то считал братом, а из-за животного страха. Сердце его, будто бешенное, колотится на столь сильно, что, казалось, вот-вот - и оно вырвется их грудной клетки, пробив надёжный щит в виде ребер. Тогда Джинки чувствовал себя кроликом: маленьким, беззащитным, испуганным до такой степени, что он скорее умрёт со страху, чем острые клыки волка сомкнуться на его тоненькой и хрупкой шейке. Остановился Тофу только тогда, когда бежать было уже некуда, а за спиной вновь оказалась стена. Такие неприятные ощущения и противные воспоминания, а самое главное страх. Онью уже и не помнит, как Минхо оказался настолько близко, преодолев всего за пару жалких секунд метров пятьдесят, не меньше. Зато одно шатен не забудет никогда. Он не забудет большие глаза младшего, залитые слезами, покрасневшие, с синяками и мешками, как будто он не спал уже не один день. Он никогда уже не забудет, как Чой рухнул перед ним на колени, как вцепился длинными и тонкими пальцами в ткань футболки, как шептал только одно слово «прости». А что Джинки? Он и рад был простить. Простить просто за то, что Минхо понимает, что поступил плохо, неправильно; за то, что он сейчас вот так унижается, стоя на коленях. А может всё же что-то другое заставило его так быстро сдаться, забыть про физическую боль, которую ему причинил брюнет? Возможно. Но ведь душевная боль не та, которая поболит и пройдёт: тут уже всё намного сложнее. Придётся подлатать раненное сердечко, научить его вновь биться ровно, правильно, не пропускать удары. В конце концов, научить вновь доверять. Взгляд Онью растерянно бегает из стороны в сторону, когда он цепляется своими пальчиками в руки спортсмена, старается отцепить того от собственного верха, но вместо того, чтобы подчиниться воле старшего, Чой лишь больше сгибается, шмыгает носом, когда плечи его начинают откровенно подрагивать. Шатен понимает, что сейчас на них смотрит добрая часть института, и уж точно каждый считает, что во всем виноват именно он – Онью. Это именно он заставил маленького и милого Минхо так унижаться. И никто, абсолютно никто, не пытается спросить, что произошло на самом деле. Они не могут понять, что стоять на коленях Чой заставил сам себя; еще не знают, до чего доводит ревность. Джинки молчал насчёт того случая, а перед друзьями оправдывался своим типичным «упал»: для него-то это было совершенно обычным делом. А ведь он мог растоптать Мина, втоптать его в грязь таким образом, что тот точно не вылез бы ещё долгое время, а ещё дольше отмывался бы от неё, но нет. Он не делал этого просто потому, что было ещё что-то в душе, что говорило: «Он ведь не хотел. Что-то просто было не так. Он не виноват. Не надо». Тофу опускается на колени медленно, неуверенно, даже можно сказать с опаской. И всё же, перешагнув через собственные страхи и убеждения, шатен аккуратно дрожащими от страха и волнения руками, обнимает Минхо, тихо похлопывая ладошкой по спине, да ещё и шепча на ухо: -Вставай. Слышишь? -Прости,- доносится тихий шепот в ответ, после чего слышится очередной всхлип,- я недостоин быть рядом. -Минхо-а, встань,- вновь повторяет Онью, на этот раз более уверенно обхватывая плечи бывшего лучшего друга и стараясь поднять того на ноги, раз самостоятельно тот делать подобных действий не собирался. -Джинки,- протягивает уже охрипшим голосом Чой, - после этого ты будешь ненавидеть меня ещё больше, я знаю. «Неужели опять ударит?» – Проноситься в голове шатена, когда глаза его слегка расширяются, и опять действует страх. Страх жертвы перед хищником. -Я люблю тебя, Джинки,- уже совсем тихо шепчет брюнет, цепляясь за плечи старшего и абсолютно наплевав на то, что скажут «зрители», которые до сих пор наблюдали за развитием драмы. Глаза Тофу расширяются, а зрачки наоборот, - становятся только меньше, что, если честно, было не особо заметно из-за темного цвета радужки. Стоит ли говорить, что подобное признание привело старшего в шок? Вряд ли, всё было понятно и по тому, как он замер, даже не дышал одно время. Все это происходило до того, пока взгляд его всё же не упал на заплаканное лицо брюнета. Слегка приоткрытые пухлые губы прошептали лишь беззвучно: «Прости», когда сам шатен уже трижды проклял себя, подумывая о том, что лучше бы тогда умер, да, хоть от потери крови. Это лучше, чем чувствовать, как совесть прожигает в и так уже больной душе огромную зияющую дыру. Сердце Минхо разрывается. Он знал, он так и предполагал, что будет именно так. Он прекрасно понимал, что Онью не примет его любовь, осознавал, что своим признанием сделает только хуже. Да и вообще, сейчас ему было бы легче, если бы Джинки врезал бы ему хорошенько по челюсти вместо того, чтобы стоять вот так. Если бы душевная боль заменилась физической, то немного бы поутихла… Так думал Чой. Но нет. -Пошли отсюда, Минхо-а. Идем,- выдавливает из себя шатен, смыкая пальцы на локте брюнета и уводя его от множества глаз и ушей, которые только и умели, что разузнавать информацию, которая после станет сплетнями. Онью понимает, что не может ответить ему тем же самым. Чувствует, что не любит Чоя не потому, что тот плох собой, а просто из-за того, что не может. Он не хочет подпускать к себе кого-то настолько близко. Он боится боли. Той боли, что сейчас испытывал спортсмен. Он понимает, что не виноват, но чувство вины все равно не отпускает, а слёзы Минхо делают эти мучения ещё более горькими. И Джинки уже кажется, что это он должен стоять на коленях перед Чоем. Он должен вымаливать прощение и захлёбываться в слезах. Он… Он аккуратно перебирает шелковистые пряди цвета горького шоколада. Ласково проводит по щеке, стирая мокрые дорожки, и… прощает. Прощает за всё. Прощает его , но не себя . Он сделал Минхо так плохо, что ни одна физическая боль не сравниться с этим. Но теперь Онью исправится, ведь он сам себе обещал, что сможет полюбить. Сможет быть нежным и ласковым со своим маленьким, сильным, выносливым и в то же время таким слабым и беззащитным мальчишкой. -Джинки,- тихо шепчет Чой, обнимая колени шатена, прижимаясь щекой к ноге старшего и совершенно не собираясь вставать с пола, как бы его не упрашивал Тофу,- ты любишь меня? -Я буду стараться, Минхо,- шепчет на выдохе Онью, задевая белыми зубками свою же нижнюю губу, - а пока подожди чуть- чуть. -Я буду ждать столько, сколько надо…

***

-Джинки,- шепчет брюнет, поднимая глаза на шатена так, как будто боится спугнуть того, кого только что назвал по имени. -М?– отзывается тихо шатен, уже по привычке перебирая в руках шелковистые вьющиеся волосы, которые ровно так же, как и всегда, пахли хорошим кофе. -Если я не буду больше пить, ты полюбишь меня?– Устраиваясь как можно удобнее на плече старшего, выдыхает Минхо. -Давай так. Я тебя буду любить, а ты за это будешь хорошо себя вести,- выключая маленькое искусственное солнышко над их головами и обняв младшего, улыбается Онью, после чего нежно дотрагивается до виска уже давно своего мальчишки. -Я буду очень хорошо вести себя, чтобы ты любил меня всегда,- еле слышно отзывается Чой, прикрывая глаза.