Ноль градусов по Цельсию

      Леви ещё раз порылся рукой в ящике, но так и не нашёл, то что искал.       — Эрен, — крикнул он парню в соседней комнате. — Где мои перчатки?       — Какие перчатки? На улице плюс двадцать, — хохотнул Йегер.       — Спортивные перчатки, — уточнил Аккерман и раздражённо закрыл очередной ящик.       — В нижнем третьем слева, — послышался ответ, и Леви скрипнул зубами.       Точно, слева же. За неделю мог бы уже и запомнить. Взяв перчатки, Аккерман сунул их в сумку, шаркнул молнией и рывком поднялся на ноги. Уже опаздывает. Забежав в другую комнату, Леви быстро чмокнул Эрена на прощание и вылетел в коридор. До того, как он связался с этим парнем, Аккерман никогда не опаздывал. Хотя с чего ему было опоздать? Годами жизнь шла по накатанной, а тут вдруг такие виражи.       Если раньше Леви с кем-то жил, то только на своей территории. Не нужно было перевозить вещи, привыкать к чужой квартире, перенимать чужие правила. К тому же можно было легко в любой момент выставить надоевшего партнёра за порог. А теперь он вдруг сам оказался тем, кого могут выставить. Хотя Эрен, конечно, так не сделает. Парень был так рад, что теперь они живут вместе. Да и Аккерман не казался расстроенным из-за такого поворота событий.       С Эреном было на редкость тепло и спокойно. Для Леви, человека, поглощённого только своей работой, парень оказался приятным дополнением из домашнего уюта и искренней поддержки. Но главное, как это здорово быть самим собой рядом с кем-то. Ничего не скрывать и не оглядываться. Не думать, что за свою страсть к тому, чем он занимается, его будут осуждать и не понимать. Эрен принял Леви таким какой он есть и вместо того, чтобы пытаться изменить, как это делали другие, поддерживал его.       Медленно, но верно лето приближалось к концу, желтели листья, дни становились прохладнее и короче. Леви и не заметил, как подкралась осень, а вместе с ней первый шаг на пути к финалу Гран-при — национальное первенство. Аккерман имел полное право не участвовать в этих соревнованиях, но с Эрвином они решили, что публичное выступление на родном стадионе станет отличной генеральной репетицией перед отборочными в октябре.       Леви как всегда пропадал в ледовом дворце, внося последние, завершающие штрихи в произвольную программу, а Эрен, отдохнув после учёбы, принялся искать работу. Учился он хорошо и потому уже имел несколько конкретных предложений, только принимать решение не торопился, взвешивая все «за» и «против». А пока его не связывал определённый график, Эрен не упускал возможности заглянуть к Леви на тренировку.       Пройдя уже привычной дорогой, парень вошёл в стеклянные двери, кивнул узнавшему его охраннику и двинулся дальше через просторный холл к широкому коридору. Эрен вышел из подтрибунки и покрутил головой в поисках Леви. Обычно в это время он ещё на льду, но сейчас каток был пуст. Поискав глазами ещё, Йегер наконец нашёл Аккермана. Тот стоял в проходе между секторами и разговаривал с какой-то девушкой.       Невысокая, темноволосая, стройная девушка с миловидным, добрым лицом разговаривала с Леви и всё время ненавязчиво касалась воротника его спортивной куртки. Ну и кто это блин такая? Несмотря на то что, девица вызывала невольную симпатию, Эрену не понравилось, что она так фамильярно вела себя с Леви.       Подойдя к ним, Йегер быстро приобнял Аккермана одной рукой за талию и чмокнул в щёку, обозначая свою территорию.       — Вот ты где, а я тебя ищу, — улыбаясь, проворковал он.       — Да где мне ещё быть, — усмехнулся Леви, погладив пальцами тёплую ладонь, лежащую на его талии, и обратился к стоящей рядом девушке. — Вот, познакомься, это Эрен, я рассказал тебе про него.       — Очень приятно, — мило улыбнулась брюнетка, у которой оказался очень приятный мягкий голос, и протянула парню тонкую ручку.       — Эрен, это Кушель, — произнёс Леви, обращаясь к Йегеру, и тот, улыбнувшись в ответ, пожал её руку, — моя мама.       — Ма… кхм, — чуть не подавился парень, явно не ожидая услышать подобное. — То есть, я хотел сказать «мне тоже приятно».       Кушель тихонько рассмеялась, глядя на Эрена. Тот сначала побледнел, потом покраснел, потом краска снова начала сходить с его лица. Насладившись этим зрелищем, женщина глянула на экран телефона и обратилась к Леви.       — Ладно, сынок, меня такси ждёт, — Кушель поцеловала Аккермана в щёку и заботливо стёрла большим пальцем оставшийся след от помады. — Ты ведь заедешь завтра?       — Заеду, — кивнул Леви и недовольно нахмурился, когда мама по привычке зачесала пряди его немного нависающей на глаза чёлки назад.       — А приезжайте вместе, — предложила она, обращаясь теперь и к Эрену, — я приготовлю ужин.       Прежде чем ответить, Йегер бросил быстрый взгляд на Аккермана и, поняв, что тот не против, улыбнулся как можно искреннее:       — С удовольствием.       — Тогда до завтра, — Кушель улыбнулась тоже и, повернувшись, направилась к выходу.       — Только не таскай тяжёлые сумки, — строго сказал ей вслед Леви и получил в ответ «хорошо, сынок».       — Это твоя мама? — медленно произнёс Эрен, интонация которого с каждым словом становилась всё удивлённее.       — Ну да, — Аккермана очень позабавило выражение лица парня.       — Мог хотя бы предупредить меня, — упрекнул его Йегер, тяжело дыша, будто до этой секунды не дышал вовсе.       — Когда? Я сам не знал, что она приедет на стадион, — оправдался Леви.       — Извини, что спрашиваю, — неловко почесав, шею начал Йегер, — но во сколько она тебя родила?       — Без десяти двенадцать. Ещё каких-то десять дурацких минут, и я бы родился двадцать шестого, а не двадцать пятого декабря, — фыркнул Аккерман, недовольно нахмурив брови.       — У тебя день рождения в Рождество? — озадаченно спросил Эрен и мысленно обругал себя за то, что даже не знал, когда у Леви день рождения, но, вспомнив, о чём шла речь, вернулся к прежней теме. — Так, нет погоди, щас не об этом. Я имел в виду…       — В шестнадцать, — прервал его Аккерман, сквозя явным раздражением в голосе, — она родила меня в шестнадцать, ещё вопросы?       — А, оч… очень красивая, правда, — неловко запнувшись, пролепетал парень, чувствуя себя крайне неловко.       Теперь он понял, почему в первый раз Леви попытался отшутиться. Очевидно не стоило задавать подобный вопрос, но уж больно его поразила внешность Кушель. Если Леви почти тридцать, значит ей сорок пять-сорок шесть, но выглядела она лет на пятнадцать моложе. Впрочем, с Аккерманом, который мог легко затеряться в студенческой толпе, та же история. Однако какая хорошая наследственность.       — Ты похож на неё, — мягко улыбаясь, добавил Эрен, чтобы сгладить ситуацию, и заметил, как уголок тонких губ дёрнулся в улыбке. — А куда мы едем завтра?       — Ко мне домой, — ответил Леви, заметно смягчившись, — теперь там неделю будет жить мама.       — Она к тебе приехала? — последовал закономерный вопрос.       — Не только. Она каждый год прилетает на обследование, — поймав вопросительный взгляд, Аккерман вздохнув, объяснил: — У неё проблемы с лёгкими, поэтому я купил ей домик на берегу моря. Морской воздух полезен.       — Переживаешь за неё? — догадался парень.       — Сколько себя помню, — признался Леви, обняв себя за локти.       — С таким заботливым сыном она не пропадёт, — подбодрил его Эрен, обняв за талию и пристроив подбородок на острое плечо.       Немного грустно, но благодарно улыбнувшись, Аккерман легко поцеловал кончик смуглого носа.       На следующий день, купив цветы и хорошее вино, Леви и Эрен отправились к матери Аккермана, которая гостила теперь в его пустующей квартире.       — А твоя мама не против, что ты живёшь у меня? — спросил Эрен, тихонько барабаня пальцами по подлокотнику кожаного сидения.       — Я уже большой мальчик и могу жить, где хочу, — поучительно напомнил Аккерман, не отрывая взгляда от дороги.       — Как думаешь, я ей понравлюсь? — помолчав, не удержался от вопроса парень, чувствуя, что немного нервничает.       — Ты уже ей понравился, расслабься, — непринуждённо бросил Леви и, подумав, усмехнулся. — А я твоей понравлюсь?       — Шутишь? Она тебя обожает, — фыркнул Эрен. — Даже хотела меня на коньки отдать, чтобы я выступал с тобой на одном льду.       — И?.. — заинтересованно протянул мужчина.       — И хорошо, что эта мысль пришла ей в голову, когда для фигурки я был уже слишком взрослый, — произнёс Йегер, испытывая огромное облегчение, что избежал участи спортсмена.       — Ну, может, тогда мы бы познакомились раньше, — насмешливо и слегка мечтательно улыбнулся Аккерман.       — Может, — согласился парень. — И я бы ненавидел тебя своей душой.       — Почему?       — Потому что моя мама болела бы за тебя больше, чем за меня, — пожаловался Эрен, притворно обиженно нахмурив брови.       — Да брось, все мамы болеют за своих детей, — отмахнулся Леви.       — Твоя наверно очень гордится тобой, — немного подумав, сказал Эрен уже совсем другим, более мягким тоном.       — Да, так и есть, — пожал плечами мужчина, будто не видел в этом ничего особенного. — Хотя я просто делаю то, что у меня лучше всего получается.       — Мне кажется, ты упускаешь тот факт, что у тебя это получается чуть ли не лучше всех в мире, — сказал Эрен в ответ на пренебрежительный тон Леви.       — В смысле «чуть ли»? — нахмурившись, Аккерман недовольно глянул на парня.       — Вот теперь я слышу чемпиона, — радостно улыбаясь, проворковал тот и неожиданно признался. — Если честно, я представлял твою маму совсем другой.       — В смысле?       — Ну она такая обычная, — парень развёлся руками, — не похожа на «мать чемпиона».       — И как по-твоему выглядит мать чемпиона? — насмешливо вскинув брови, спросил Аккерман. — Со свистком в одной руке, кнутом в другой и футболке «фанатка номер один»?       — Нет, — рассмеялся Эрен и немного замялся, не зная, как лучше объяснить. — Ну хотя наверно что-то около того. Я всегда думал, что такие родители заинтересованы в успехе ребёнка чуть ли не больше него самого. Водят на секции, занимаются дома, в общем вся жизнь на алтарь победы любимого чада.       — Вовсе нет, — качнул головой Леви. — Мама вообще сначала не знала, что я хожу в секцию фигурного катания.       — Как так? — каштановые брови удивлённо приподнялись вверх.       — Меня водил туда дядя, мамин брат, — произнёс Аккерман и, повернувшись, наткнулся на крайне заинтересованный взгляд. — Когда мама в первый раз серьёзно заболела, мне было четыре, и дядя подарил мне бэушеные коньки, чтобы как-то меня отвлечь. Тогда я начал кататься. Мама узнала только спустя пару лет, когда меня пригласили в спортивную школу.       — Надо же, — протянул парень. — Да про тебя можно книжки писать, — усмехнулся он и взмахнул рукой будто наяву видел обложку. — «История успеха лучшего фигуриста Парадиза всех времён».       — Подумай над названием ещё, — попросил его Леви и повернул на парковку возле своего бывшего дома.       Спонтанное официальное знакомство с мамой Леви, как и весь вечер прошли тихо и спокойно. Кушель оказалась очень милой и добродушной женщиной, с которой не поладил бы только законченный придурок. Она отлично умела шутить, заразительно смеялась и выглядела очень бодрой, суетясь на кухне. Только присмотревшись по внимательнее, Эрен заметил чуть бледное лицо, круги под глазами и нездоровый кашель.       А ещё парень заметил, что Леви похож на маму даже сильнее, чем казалось на первый взгляд. Было забавно наблюдать, как одни и те же черты на одном лице кривились в недовольной гримасе, а на другом озарялись доброй улыбкой. Тепло попрощавшись с женщиной, Леви и Эрен вернулись домой, пообещав на днях заехать ещё.       Всю неделю, что Кушель гостила в столице, она частенько приходила на стадион посмотреть, как тренируется Леви, ведь остаться и увидеть его выступление она не могла. Аккерман долго думал, стоит ли ей говорить, что этот сезон будет для него последним. И все же решил поделиться своими планами, не удержавшись от вопроса правильно ли он поступает.       Чем меньше осталось времени до отборочных, тем больше Леви задумывался действительно ли ему стоит уходить сейчас? Он конечно уже всё взвесил и решил, но не стоит ли воспользоваться периодом явного объёма и побороться ещё? Мама в привычной манере не стала советовать что-то конкретное, сказав, что такое решение нужно чувствовать сердцем. А ещё посоветовала поговорить с Эреном.       И в самом деле, Йегер ведь до сих пор не знает о его планах. Теперь уже зная в каком восторге парень от его катания, Леви боялся разочаровать его, рассказав о завершении карьеры. И в то же время ему очень хотелось поделиться этим с Эреном, поговорить, узнать, что он думает. Подумав ещё, Леви всё же выбрал подходящий момент и однажды вечером, забравшись к Эрену под бок, поделился с ним своими планами.       — Правда? Ты больше не будешь кататься? — большие зелёные глаза смотрели так печально, что стал как-то совестно.       — Финал в декабре будет последним, — подтвердил Леви и неуверенно добавил: — наверно.       — Наверно? Я думал, ты всё решил.       — Да, но знаешь, — Аккерман замялся, подбирая слова, — тогда только закончился сезон и не очень удачно, накопилась усталость...       — А сейчас ты чувствуешь, что можешь ещё? — догадался Эрен.       — Я знаю, что просто сейчас на подъёме, но рано или поздно придётся уйти и лучше сделать это на высокой ноте. Но, может, не стоит торопиться? — высказав свои сомнения, Леви почувствовал облегчение.       — Честно говоря, мне бы не хотелось, чтобы ты уходил, но, если ты чувствуешь, что время пришло, лучше сделать это сейчас, — произнёс Эрен и, приобняв Аккермана рукой за плечи, поцеловал в щёку. — В любом случае, я поддержу любое твоё решение.       — Да, пожалуй, ты прав, — задумчиво сказал Леви, почувствовав после слов парня спокойствие, которого ещё никогда не ощущал.       — Жаль только, что я не видел другие твои программы, — вздохнув, посетовал Эрен.       — Хочешь как-нибудь покажу? — внезапно предложил Аккерман       — А ты их помнишь?       — Я помню все свои программы до единой. Иногда они мне снятся, — подумав сейчас об этом, Леви вдруг понял, что больше не будет ни программ, ни тренировок, ни соревнований и тяжело вздохнул. — Не представляю, чем буду заниматься после, я ведь никогда ничего не хотел, кроме победы.       — Это так важно для тебя? — спросил Эрен, сквозя в голосе пониманием и уважением к чужим стремлениям.       — Ты даже представить себе не можешь, как для меня это важно. Я так хочу эту медаль, последнюю золотую медаль. И, кажется, больше вообще ничего не нужно. Дом, вода, еда? Кому они нужны? — Аккерман насмешливо махнул рукой и его взор подёрнулся мечтательным туманом. — Только медаль.       — Что прям совсем ничего не нужно? — робко улыбаясь, спросил Эрен, с некой надеждой рассматривая лицо напротив.       — Совсем, — недолго думая, ответил Леви.       Перед его глазами уже мелькали отрывки его программ, которые он по привычке прогонял в голове снова и снова. Поэтому он не заметил, как на лицо Эрена легла тень и померкла его улыбка. Однако быстро взяв себя в руки, парень снова улыбнулся, коснувшись прямого носа своим.       — Значит, она должна быть твоей. А я помогу тебе, чем смогу, — сказал он каким тоном, будто сам не верил, что может быть полезен.       — Через несколько дней национальные, — задумчиво начал Аккерман, вспомнив о своём внезапно возникшем желании во время последнего прогона. — Придёшь посмотреть?       — Конечно, — ответил парень, будто это было чем-то само собой разумеющимся. — И, кстати, можно моя мама тоже придёт?       — Хорошо, — согласился Леви, для которого не было разницы забронировать два места или одно. — Но обещай, что будешь болеть за меня сильнее, чем она, — усмехнулся мужчина.       — Да никто в мире не будет болеть сильнее меня, — широко улыбаясь, похвалился Йегер, за что получил нежный поцелуй.       И всё же присутствовать на короткой программе Эрен не смог, так как проходил собеседование в компании, которая понравилась ему больше других. Карла, его мать, одна сидела на забронированных местах и сияла предвкушением. Аккерман сразу узнал её, так как уже видел на празднике дома у Ханджи, и, к тому же, Эрен был на неё очень похож. Лично познакомиться времени не было, но во время разминки Леви незаметно помахал ей, отчего женщина восторженно засияла и прикрыла рот руками. Точно поклонница.       Эрен же обещал постараться успеть, но по жеребьёвке Леви выступал одним из первых, поэтому короткая программа прошла без него. Но несмотря на это Аккерман отлично откатал выступление, вложив те искренние нежные чувства, что испытывал благодаря Эрену.       Зато на следующий день Йегеры уже вдвоём явились в ледовый дворец чуть ли не самыми первыми из зрителей. В своей стране Леви не знал себе равных и потому не сомневался, что возьмёт первое место. А ещё в этом не сомневались все, кто сидел на трибунах, и поэтому, когда Леви последним появился на льду, зрители радостно завизжали, наконец дождавшись того, ради кого пришли.       Аккерман в чёрном костюме с яркой красной розой выехал на середину катка и, вытянув руку, будто приглашая кого-то танцевать, замер, даже казалось перестал дышать. Толпа стихла, ни единого звука, ни единого шороха, только холод льда, стук собственного сердца, зелёные глаза и его программа. Зазвучала музыка, рука Леви медленно описала круг над головой, а дальше тело начало двигаться само, а он лишь наполнял эмоциями движения.       На каждый резкий взмах руки или поворот слышалось удивленное «ах!», после каждого прыжка крики и аплодисменты. Хотелось показать всем какие яркие эмоции могут в нём гореть, как страстно он может любить. Когда выступление закончилось, зал взорвался аплодисментами, а Леви вдруг понял, что на сегодняшний день это было лучшее его выступление.       Никогда ещё он чувствовал такой уверенности, такой лёгкости, такой страсти. А причина была лишь в том, что свою программу он чувствовал, как зелёные глаза заворожённо следят за каждым его движением. Обернувшись, Аккерман нашёл Эрена взглядом и ощутил необыкновенное тепло. Он вдруг понял, что катался сегодня только для него.       После выставления оценок, объявления результатов и дурацких интервью, наконец нашлось время, чтобы в узком коридоре возле микст-зоны поздороваться с Карлой и обнять Эрена.       — Это было так круто! — восторженно пролепетал парень, когда его мама, выразив свой восторг, оставила их наедине. — Ты был таким страстным и сексуальным, — Йегер томно зашептал на ухо, недвусмысленно прижимая Леви к себе.       — Я понял, понял, — бормотал тот, пытаясь отпихнуть жертву своего соблазнительного выступления. В конце концов, тут же люди и камеры по всюду, — не прижимайся так.       — Леви, — шепнул Эрен, прижавшись губами к уху, — я тебя хочу.       — Подожди в машине, — нервно сглотнув, попросил Аккерман, даже немного растерявшись под таким напором.       Одного взгляда хватило, чтобы понять, как сильно Эрен завёлся, а его горящие глаза и рука, что всю дорогу сжимала бедро, говорили понятнее слов. Парень едва дождался, когда хлопнет входная дверь и они наконец останутся наедине. А затем безумный поцелуй и тернистая дорога в спальню через мешающиеся косяки и пороги. Одежда ворохом полетела на пол, под весом двух тел жалобно скрипнула кровать. Жар не давал нормально дышать, желание скручивало изнутри, тянуло, ныло, требовало «быстрее!».       Горячие руки, губы, пальцы, ласкающие там, где хотелось ощутить нечто бо́льшее, там, где всё уже такое влажное и податливое. Наконец, это ощущение заполненности, принадлежности, беспомощности. Желание, чтобы непрекращающийся поцелуй никогда не заканчивался, чтобы руки не прекращали сжимать до синяков, чтобы толчки были ещё глубже и быстрее. Вдруг страстный, хриплый шёпот над самым ухом:       — Какие у вас есть названия прыжков?       — Чего? — ему ведь послышалось, да?       — Как называются?       Он правда думает об этом в такой момент? Даже Леви разом позабыл, как они все называются.       — Ну флип, лутц, аксель, сальхов, риттбергер, — перечислил он, задыхаясь в перерывах между толчками.       — Ну вот сейчас будет одинарный риттбергер, — в голосе послышалась нехорошая усмешка.       Горячий член вдруг покинул разомлевшее тело, и мир в тот же миг перевернулся. Эрен дёрнул вверх стройные бёдра и бесцеремонно подтащил к себе, медленно, вязко, до конца погрузившись обратно в нежное нутро.       — Скорее это был сальхов, — не сумел удержаться от комментария Леви.       — Почему? — дыхание опалило ухо.       — Оборот через левое плечо.       Весёлая усмешка сменилась долгим поцелуем в шею. А дальше были только прижатые друг к другу горячие бёдра, пальцы на чувствительной головке, зубы, вонзающиеся в загривок. Громкие, надломленные стоны и раскалённое желание, что заставляло двигаться обоих всё быстрее и быстрее, пока тела не начали биться в сумасшедшем экстазе.