Ноль градусов по Цельсию

      Свет прожекторов ударил в глаза после полумрака подтрибунного помещения, множества шумных голосов смешались в голове. Толпа людей, судейская бригада, соперники, вездесущие камеры, свод стадиона, белизна льда — всё такое же как было, только теперь это не имеет никакого значения.       Леви знал, что любит Эрена, но не понимал насколько сильно, пока не потерял его. Пока не увидел боль обмана в его глазах, пока не услышал короткие гудки в телефоне, пока не понял, что по собственной глупости упустил единственного важного человека.       Эрвин ещё долго извинялся и даже пытался догнать парня, когда понял, что натворил его длинный язык, но разве он виноват, что Леви не рассказал всё сам? Разве он виноват, что Леви откладывал разговор, хотя мог уже давно всё объяснить Эрену? Разве он виноват, что Леви вообще согласился так поступить? Но о своём решении впустить в свою жизнь Эрена он в итоге ни разу не пожалел, познав настоящее глубокое взаимное чувство.       Аккерман жалел лишь о том, что не сумел сохранить, удержать его. И только оставшись один в звенящей тишине, он понял насколько ничтожно всё, за что он боролся. Зачем ему теперь эта медаль, если рядом нет того единственного, с кем бы хотелось разделить радость победы? Того, с кем можно было бы разделить горечь поражения. Хотя какая теперь разница выиграет он или проиграет?       Подойдя к выходу на лёд, Леви остановился, но вместо того чтобы снимать чехлы с лезвий, вдруг сел, упёршись спиной в бортик, будто силы оставили его.       — Что с тобой? Тебе плохо? — Эрвин тут же рухнул рядом, а со всех сторон послышались щёлкающие затворы камер.       — Ты же знаешь, что плохо, — еле слышно выдохнул Леви.       Смит заметно успокоился, поняв, что Аккерман не собирается падать в обморок или делать ещё что-то подобное. Тренер внимательно вгляделся в бледное лицо и печально вздохнув, кивнул каким-то своим мыслям.       — Снимаемся, — сказал он, имея в виду, что в этих соревнованиях Аккерман участвовать больше не будет, потому что просто не может.       — Нет, — Леви вдруг схватил его за руку. — Я всё сделаю.       Скинув чехлы, он поднялся на ноги и взглянул на лёд, но уже не таким взглядом, каким обычно смотрел на него. Он потерял Эрена. Теперь у него осталась только эта дурацкая медаль, но кому она нужна? Леви? Ему нужен Эрен, а не кусок железки. И всё же нужно собраться с силами и выступить. Больше у него ничего не осталось. Ничего другого в его жизни больше не будет.       Под ярким светом прожекторов стразы на костюме засияли и начали переливаться множеством оттенков. Казалось от каждого малейшего движения руками мазки блёсток, имитирующие перья, начинают шевелиться. Не спешно выезжая на лёд, Леви был похож на прекрасную одинокую птицу. Стерха, раненного в самое сердце. Над катком полилась музыка и зазвучал нежный голос.       «Я помню, как открыл глаза       И встретил в них тебя»       В памяти вспыхнули яркие зелёные озёра, и от боли захотелось выть, сжавшись в комок, но вместо этого Леви медленно распахнул крылья. Боль — это то, чего не хватало его программе, его потеря наполнила особым смыслом каждое движение, заставив всех с замиранием сердца наблюдать за ним. Наблюдать как птица, поддавшись чувствам, взлетела слишком высоко, но, потеряв свою звезду, упала вниз. И чего никто не ожидал так это того, что Леви, приземляясь после прыжка, упадёт, как и его птица. Всего секунда и он снова смог подняться на ноги, чтобы продолжить, хотя впервые за всю карьеру, Аккерману захотелось закончить на этом выступление. Но ведь он должен рассказать их с Эреном историю до конца.       «Я научусь тебя любить       Мне без тебя не жить»       Снова стало трудно дышать, когда он вспомнил самую красивую улыбку. Едва не потянулся к вороту, чтобы тот перестал душить его, но, опомнившись, поднял обе руки вверх, отчего вращение получилось ещё более изящным.       «Сотни ночных дорог напомнят мне тебя,       Я в них терял свою любовь и заново встречал»       Дорожка шагов, но вместо выписывания руками грациозных фигур, хотелось сорваться с места и побежать за Эреном. Куда угодно, хоть на край земли. Робкая надежда на встречу придала сил для последнего прыжка. Четвертной тулуп сделан, и, кажется, даже зал выдохнул с облегчением, когда Леви четко приземлился на одну ногу, отведя свободную назад. Но мелькнувшая мысль была лишь самообманом, Эрен его не простит. Музыка стихла, птица смирилась со своей судьбой, опустив крылья.       Раздавшиеся со всех сторон громкие хлопки и крики восхищения и поддержки теперь почему-то только раздражали. Хотелось заткнуть уши и закричать, что он этого не заслужил. Но пришлось лишь сдержанно выразить свою благодарность, поклониться судейскому бортику и наконец покинуть лёд.       Лицо встретившего его Эрвина было хуже смертного приговора. Конечно, далеко не всегда Аккерман безупречно выполнял элементы. Были и помарки, и недочёты, и перекруты, и касания льда рукой, но чтобы растянуть во весь рост — такого не было уже очень давно.       — Всё нормально, это ерунда, у нас такая базовая стоимость, что все ошибки перекроет, — успокаивал Смит, а сам так сильно мял в руках бутылку с водой, что чуть не раздавил её.       — Да плевать уже, — устало выдохнул Леви, понимая, что упустил в своей жизни теперь вообще всё.       — Эй, Акер, — негромко позвал его Кушилин, догнав у уголка слёз и поцелуев, и, приблизившись, шепнул на ухо. — У тебя что-то случилось?       Его обеспокоенный вид даже тронул Леви. Наверно этим вопросом сейчас задавались все, кто видел выражение лица Аккермана до выступления и его позорное падение.       — Всё в порядке, — ответил Леви, но видимо совсем неубедительно.       — Слушай, — немного подумав, сказал Андрей, — я скажу тебе то, за что мой тренер убьёт меня, если узнает. Если кто и заслужил золото, то только ты.       Больше ничего не говоря, Кушилин легонько стукнул Леви кулаком в плечо в качестве поддержки и пошёл готовиться к выходу.       Несмотря на падение, баллы за выступление оказались довольно высокими. И всё же по результатам короткой программы Аккерман занял только третье место, уступив Танаке и Кушилину. В любой другой ситуации Леви бы злился и скрипел зубами, но сейчас не чувствовал почти ничего. Внутри было пусто и холодно как ночью в ледовом дворце.       Ребята-фигуристы выражали слова поддержки, на выходе из стадиона встретила толпа фанатов, которые специально остались чтобы поддержать его. Когда Леви открыл дверь в свой номер, комната оказалась завалена цветами и игрушками, которых было в три раза больше, чем обычно. В груди кольнуло теплом и сожалением. Такая поддержка без сомнения приятна, но вместо толп фанатов ему бы хватило одного единственного человека. И именно его сейчас нет рядом, он даже не взял трубку, когда Леви пытался ему позвонить.       — Леви, можно мне войти? — после тихого стука в приоткрывшемся проёме двери показалась голова Ханджи. Аккерман кивнул, и женщина зашла, тихонько прикрыв за собой дверь. — Как ты себя чувствуешь? Я имею в виду физически.       Её заминка едва не заставила Леви усмехнутся.       — Вроде нормально, — сказал он, плюхнувшись в кресло.       — Слушай, я знаю тебе больно, но не сдавайся, пожалуйста, — это что-то новенькое, Ханджи обычно наоборот его всегда уговаривает отдохнуть. — Ты должен завтра выступить.       Видимо Зое слишком хорошо знала Леви и поняла, что за мысли уже крутились в его голове.       — Зачем? — хмыкнул Аккерман.       — Хотя бы ради Эрена, — послышался тихий ответ.       — Что думаешь, если мне завтра что-нибудь обломится, то ему полегчает, потому что его сердце разбили не напрасно? — вяло и зло усмехнулся мужчина.       — Может и так, — пробормотала Ханджи, будто разговаривая с собой. — Может хотя бы тебе полегчает.       Конечно, Леви обязательно полегчает, если завтра он снова распластается на льду морской звездой! Внезапно Аккерман понял, что не вынесет больше ни единого слова.       — Можно я побуду один? — попросил он.       Зое приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала, ответив:       — Хорошо.       Дверь хлопнула, но, оставшись в тишине, Леви не почувствовал облегчения, будто сами стены продолжали давить на него. Взяв в руки телефон, Аккерман проигнорировал миллион и одно сообщение и снова потянулся пальцем к контакту Эрена. Может хоть на этот раз он возьмёт трубку? Нет, не возьмёт. Решив, что не хочет снова слушать короткие гудки, Леви убрал телефон в карман.       Казалось, если он сейчас опять начнёт думать обо всём, что случилось, голова просто взорвётся. В комнате вдруг стало очень душно, захотелось немедленно глотнуть воздуха. Сунув ноги в ботинки и накинув куртку, Леви вышел из номера. Будь он прежним, то скорее рванул бы тренироваться. Сейчас только день, завтра выступление вечером, есть больше суток, чтобы ещё несколько раз «шлифануть» программу, но какой в этом смысл?       Внезапно дверь соседнего номера открылась, и из неё вышел Смит. Как во время.       — Эрвин, объявишь завтра, что я снимаюсь, — безжизненным голосом произнёс Аккерман.       — Леви… — выражение отчаяния на лице тренера заставило стиснуть зубы.       — Лучше помолчи, — попросил его Аккерман и раздражённо оскалил зубы, когда телефон в кармане снова пискнул, оповещая о новом сообщение. Бесит. — На, забери его, — бросил Леви, сунув свой телефон в руки растерянного Эрвина, и быстрым шагом направился к выходу. — Я прогуляюсь.       Постояв с минуту, Эрвин на негнущихся ногах зашёл обратно в номер, забыв зачем вообще выходил и присел на кровать. Годы упорной работы и всё за пару дней полетит к чертям вместе с их репутациями и заслугами. Но не это сейчас важно, а то, что Аккермана надо вытаскивать из той ямы, в которую он сам себя закапывает всё глубже и глубже. Но помочь ему может только один единственный человек, который помогать не захочет, потому что ему сейчас ещё больнее, чем Леви.       Телефон Аккермана снова пискнул в руке Эрвина, напомнив о себе. Он уже хотел положить его на стол, чтобы потом отдать хозяину, но вдруг понял, что это его шанс. Леви сказал, что Эрен не берёт трубку, но может он возьмёт, если позвонит незнакомый номер? Смит открыл контакт парня в телефоне Аккермана, переписал его номер в свой и, нажав вызов, приложил к уху смартфон. Один длинный гудок. Два. Три. Четыре. Пять. Внезапно вместо шестого гудка послышался шорох и последовавший за ним голос:       — Да?       — Эрен, это Эрвин, прошу не бросай трубку, это важно! — выпалил Смит, сильнее сжав телефон в руке.       Повисла бесконечно долгая пауза, и парень на другом конце провода наконец произнёс:       — Я слушаю.       — Прости меня, — понизив голос, сказал Эрвин, чувствуя себя настоящим идиотом. — Клянусь, я не хотел, чтобы всё так получилось, и Леви тоже. Он правда тебя очень любит и молчал, потому что боялся потерять. Пожалуйста, поговори с ним. Можешь ненавидеть меня, но хотя бы поговори с ним, — глотнув воздуха, Смит продолжил, мысленно умоляя, чтобы Эрен к нему прислушался. — Ему очень плохо без тебя. Так плохо, что он даже не может кататься и решил сниматься с соревнований. Не думай, дело уже не в медали, пропади она пропадом. Это не имеет отношения к моему звонку, просто я очень переживаю за него. Пожалуйста, Эрен.       — Это всё? — спустя паузу спросил Йегер и по его интонации невозможно было понять спокоен он или взбешён.       — Да.       — Ясно, — бросил Эрен и положил трубку.       Блядь. Упрямый мальчишка. Хотя он имеет полное право злиться. Что ж, Эрвин хотя бы попытался исправить то, что сам же и сломал. Хорошо бы вообще притащить парня за шкирку и запереть его с Аккерманом в комнате, чтобы хоть выслушал. Но скорее всего он уже вернулся в Митрас. Эрвин бы на его месте уже вернулся.       Леви бродил по узким улочкам, не представляя, что ему делать дальше. Ещё вчера в его жизни были любимое дело и любимый человек, а сегодня не осталось ничего. Без Эрена всё потеряло смысл, даже то, чем он занимался. Он пытался бороться хотя бы ради людей, которые с ним работали, помогали, поддержали, но не смог. У него больше нет на это сил.       Ещё ни разу Леви не чувствовал себя таким уставшим как после сегодняшнего выступления. Настолько, что он едва переставлял ноги, бесцельно блуждая по серым улицам Турина. А когда они гуляли с Эреном город показался ему красивым. Вся жизнь казалась ярче и красивее. И даже кататься было легче. Но вот Эрена нет и сегодня впервые Леви не испытал удовольствия от выступления на льду. А всё потому, что Эрена он любит, кажется, даже больше, чем фигурное катание. А теперь у него нет ни того, ни другого.       Он брёл, никого не замечая вокруг, закрывая лицо высоким воротом куртки от порывов ветра. Леви уже порядком замёрз, но не хотел возвращаться в номер, только не сейчас. Так он бродил, пока день не превратился в вечер и улицы не наполнились светом фонарей. Внезапно кто-то окликнул его. Стоявшая неподалёку компания каких-то молодых людей совершенно неожиданно начала нестройно хлопать и кричать «Аккерман the best». Помахав им в ответ, Леви поплёлся дальше, снова ощутив укол совести.       Может зря он сказал Эрвину, что снимается? Разве Леви не умеет бороться и не сможет со всем справиться? Пусть ему уже ничего не нужно, но пожалуй, стоит попытаться выступить завтра. Как и сказала Ханджи ради Эрена. Ему, конечно, уже всё равно и наверно сейчас он занят тем, что выбрасывает вещи Аккермана из окна своей квартиры. Да к чёрту. Какой во всём этом смысл?       — Эй! — вдруг раздался за спиной чей-то окрик, и мужчина подумал, что это очередной фанат. — Леви Аккерман отстой!       Резко обернувшись, Леви готов был увидеть кого угодно, но только не Эрена. Первая мысль броситься к нему была смята и выброшена усилием воли. Почему он не улетел? Зачем он здесь? Посмеяться? Позлорадствовать? Похоже, что да. Леви мог вынести чьи угодно насмешки, но только не его и прежде, чем парень успел бы что-нибудь сказать, Аккерман снова отвернулся и зашагал прочь.       — Ты трус! — прилетело ему в спину. — Почему ты сдался? Тебе же так нужна была эта победа! Ты был готов пойти на всё ради неё, так почему сейчас ты сдаёшься? Почему?!       Последний вопрос, который наверно слышал весь город, заставил Леви остановиться и повернуться к парню лицом.       — Потому что она мне больше не нужна, — ответил он, чувствуя, как сжимается сердце под взглядом любимых глаз.       — Почему? Что изменилось? — уже спокойнее спросил Эрен, подойдя ближе, но в его голосе всё ещё сквозил вызов и злая усмешка.       — Я, — выдохнул Аккерман, не в силах заставить себя не смотреть в зелёные глаза. — Мне не нужна эта победа, если рядом нет тебя, — внезапно его начал пробирать смех над самим собой, смех полный отчаяния. — Какой в ней смысл? Какой вообще во всём этом смысл, если я уже потерял то единственное, что действительно было важно?       — А бороться ты не пробовал? — прикрикнул на него Эрен, чтобы тот успокоился. — Ты же, блядь, спортсмен. Как ты вообще выигрывал, если так легко сдаёшься?       — Эрен, прошу… — прохрипел Аккерман, чувствуя, как внутри всё снова сжалось от боли.       — Тебе ведь нужна была эта медаль больше всего на свете, — продолжал парень, будто совсем не слышал его. — А теперь, когда до неё всего один шаг, ты просто струсил.       — Я устал! — не выдержав, Леви повысил голос в ответ. — Я всю жизнь боролся за эти медали. Ты даже представить не можешь сколько крови и пота я пролил. И зачем? Чтобы в самом конце осознать, что всё это мне больше не нужно? Чтобы понять, что я хочу совсем другого?       — А чего ты хочешь? — спросил Эрен, будто бросил ему вызов и подошел ближе.       — Тебя, — ответил Аккерман, разом потеряв весь свой пыл. — Хочу, чтобы ты был рядом со мной, каждый день, всегда.       — Ты правда этого хочешь? — Эрен сделал ещё один шаг.       — Да.       — Больше всего?       — Да.       — Как эту дурацкую медаль? — злая усмешка пересекла красивое лицо.       — Нет, этого я хочу сильнее, — качнув головой, ответил Аккерман, понимая, что это всегда было правдой. С самого начала.       — Тогда почему ты просто отпустил меня? — Эрен подошёл так близко, что их куртки почти соприкасались друг с другом.       — Я думал, ты меня ненавидишь, — опустив глаза, тихо произнёс мужчина, вновь вспомнив брошенное «ты мне противен».       — И это повод сдаться? — парень снова усмехнулся, и Леви наконец понял, что он просто издевается и испытывает его.       Если бы он действительно ненавидел, то ещё вчера вернулся домой, а не стоял бы сейчас здесь. Сделав шаг навстречу, Аккерман схватил парня за ворот куртки, заставляя наклониться, и, приподнявшись на носках, отчаянно поцеловал пухлые губы.       — Вот так уже лучше, — тихо выдохнул Йегер ему в самые губы.       — Я тебя люблю, — прошептал Леви, утонув в яркой ласковой зелени любимых глаз.       — А вот так совсем хорошо, — улыбнулся Эрен и, обхватив ладонями лицо Аккермана, припал к его губам в нежном, чувственном поцелуе.       — Прости меня, — шепнул Леви, разорвав поцелуй, — я должен был сказать сам. И вообще не должен был так поступать с тобой.       — Верно, не должен был, — кивнул Эрен, серьёзно взглянув в тёмно-серые глаза, но тут же печально улыбнулся. — Но тогда мы бы наверно больше не встретились, — ещё раз поцеловав любимые губы, парень нежно погладил большими пальцами бледные щёки. — Ты тоже меня прости, я вчера вспылил и наговорил лишнего.       — Всё в порядке, — заверил его Леви, всё ещё не веря, что это происходит наяву. — Ты не улетел.       — Не смог, — признался Эрен и обнял Аккермана за плечи, крепко прижав к своей груди и почувствовав, как его талию в ответ обхватили чужие руки.       — Эрен, — подняв на парня глаза, прошептал Леви, — пошли к тебе в номер.       — Но у тебя же завтра произвольная, — ответил Йегер, сообразив к чему он клонит.       — Да к чёрту её, — бросил тот, нахмурив брови, будто для него это была какая-то неважная ерунда.       — Эй, ну уж нет. Даже не думай сниматься, — обиженно нахмурился Эрен и серьёзно посмотрел на Леви. — Завтра ты выиграешь, понял? Ты был готов на всё ради этой победы, и я не позволю тебе так глупо её упустить, — отчитывал его Йегер и ещё более сердито добавил. — И вообще, какого чёрта ты упал после прыжка? Даже на тренировках никогда не падал.       — Что уже во всех новостях показали? — пробормотал Аккерман, тяжело вздохнув.       — Наверно, но вообще-то я видел сам, потому что сидел в зале, — признался Эрен. — Ты не заметил, потому что не смотрел на трибуны.       — Ты был в зале? — ошарашенно спросил Леви и получил в ответ утвердительный кивок головы. — Почему?       — Я хотел убедиться, что ты получил то, чего так хотел. И потом… — немного замявшись, Эрен проникновенно заглянул в любимые глаза. — Ты всегда катаешься лучше, если я смотрю на тебя.       Аккерман вдруг почувствовал, как что-то сжало его горло и на пару вдохов стало трудно дышать. Даже после всего что произошло, Эрен всё равно пришёл, потому что знал, как важна его поддержка, как важно даже просто его присутствие. Леви уткнулся лицом в его грудь и сильнее сжал объятия, ощущая, как тёплая ладонь гладит его по волосам.       — Разве я мог пропустить твоё выступление? — прошептал Эрен. — Не смей сдаваться, слышишь? Завтра ты должен выиграть.       — Ты будешь там со мной? — тихо спросил Леви.       — Конечно, — ответил Эрен и, поцеловав мягкие блестящие пряди, склонился к самому уху. — Я всегда буду с тобой.       На утро Леви показалось, что разговор с Эреном был лишь сном, но пришедшее сообщение, развеяло его сомнения. «Доброе утро, буду ждать у катка, как договорились». А на стадионе Йегер гонял Аккермана до самого обеда не хуже, чем Эрвин. Леви должен был сегодня вечером реабилитироваться за вчерашний провал и откатать так, чтобы с третьего места подняться на первое. Однажды Аккерман сумел с шестого прыгнуть на первое, так что и здесь сможет сотворить маленькое чудо. А всё, что для этого нужно — Эрен.       Наконец наступил вечер, которого Леви ждал с тех пор как решил, что в этот день выйдет на лёд в качестве спортсмена последний раз. Напряжение стучало в висках, от возбуждения по коже бежали мурашки. Давненько Аккерман не испытывал настоящий мандраж перед выступлением. Подойдя к выходу на лёд, мужчина думал, что Эрвин как всегда просто отобьёт кулак, но Смит вдруг обнял его, шепнув на ухо:       — Ты лучший фигурист, которого я знал, — и не удержавшись от усмешки, добавил. — Вернее, станешь им, если не ёбнешься.       Послышался зычный голос диктора, гремящий на весь стадион: «Levi Ackerman United Republic of Paradise». Трибуны шумно загудели, а Леви, выехав на середину, резко затормозил, высекая лезвиями ледяные искры, и успел углядеть краем глаза самого важного зрителя. Покрытые коркой лака волосы, зачёсанные на бок, немного свисали на один глаз, добавляя образу дерзости и кокетства. Сейчас Леви готов был кокетничать со всем залом, соблазнить кого угодно, фигурально поцеловать в засос каждого.       Первые ноты, над залом зазвучали гитарные струны, и рука медленно, томно описала круг над головой. Все движения в этой части программы были плавными, тягучими, завлекающими. Стразы на угольно-чёрной ткани пиджака маняще поблескивали, бутон красной розы придавал всему образу знойности. Казалось даже лезвия мягче режут лёд.       «The rose was       Not looking for the morning»       Голос протяжно запел первые строки, и Леви, раскинув руки и сильно запрокинув голову назад, выполнил бауэр. А дальше резко развернулся, продолжив скользить вдоль борта, и обхватил себя руками, вспомнив, как скользят руки Эрена по его телу, когда парень его обнимает. Разбег. Более резкая барабанная нота. Первый прыжок из кораблика и обе руки подняты вверх.       «It looked for something other»       Ощутив, как снова получает удовольствие от каждой секунды на льду, Леви понял, что сейчас может всё. Он вдруг почувствовал, как его тело охватил жар, который он испытывал всякий раз, когда Эрен целовал его. Вращение бильмана под спетое томно с придыханием:       «On its branch, almost immortal»       Каскад тройной лутц-тройной флип с поднятой рукой из дорожки шагов. А дальше Леви всё кружит под музыку и будто гонится за предметом своей страсти, пытается покорить, как Эрен пытался покорить его. В этой погоне соблазнителя и вращения, и прыжки, и резкие выпады, и плавные скольжения под переборы гитары и удары барабана. Вот Эрен страстно прижимает его к стене, и Леви резко откидывает голову назад, чтобы подставить шею под его невидимый поцелуй. Вот руки Аккермана скользят по его широким плечам, в действительности рисуя элегантные хореографические фигуры.       «The edge of flesh and dreaming»       Разбег, самая динамичная часть композиции, водоворот страсти, поглотивший их с Эреном в первую ночь. Тройной сальхов. Чисто. Все последующие ночи, когда Леви сгорал в его руках. Каскад «4+3+3». Идеально, даже был слышен радостный вопль Эрвина. Комбинированное вращение — заклон переходящий в волчок. Ещё одна дорожка, резкие шаги, импульсивные взмахи руками, как если бы он танцевал пылкое танго с тем, кого пытается соблазнить. Голос в последний раз тянет слова:       «The rose was       Not looking for shadow»       Четвертной лутц. Выполнен так, будто для Леви нет ничего проще.       «It looked for something other»       Последние ноты, вонзить зубцы конька в лёд, потянуться рукой за предметом своей страсти, откинуть голову, не веря, что его отвергли, замереть. Всё, конец. Он отдал всего себя этой истории, желая подарить всем незабываемые эмоции и чувства, показать, как это может быть красиво, показать в последний раз как сильно он любит фигурное катание. Как и обещал, он отдал все силы до капли, вложил всю душу.       Грудь сдавило так, что не продохнуть, но не от физической нагрузки, а от внезапно нахлынувших чувств. Едва стихла музыка и послышались восторженные оглушающие крики, Леви закрыл лицо руками, не сдержав вырвавшихся слёз. Это последний раз, когда он вышел на лёд. Ноги подкосились, и он рухнул на колени, сил стоять уже не осталось. Чем громче трибуны скандировали «Аккерман! Аккерман!», тем сильнее рвались наружу рыдания. Значит всё было не зря. Если люди так поддерживают его, значит всё было не напрасно.       Никогда ещё он не позволял себе плакать на людях, тем более на льду, но кажется никто его за это не осуждал. Собравшись с силами, Леви поднялся и наконец сумел поклониться как положено, рассылая во все стороны воздушные поцелуи. Толпа кричала и хлопала, а Леви вдруг понял, что хочет поцеловать одного единственного человека. Повернувшись туда, где должен был сидеть Эрен, Аккерман нашёл его глазами и послал предназначавшийся только ему поцелуй, получив в ответ такой же с влажным блеском восторженных зелёных глаз. Плевать на оценки, свою главную награду он только что получил.       В уголке слёз и поцелуев, Леви не удержался от того, чтобы обнять своего тренера, который был с ним все эти годы, терпел его характер и сделал чемпионом. А после испытал искреннее удивление, когда по итогу произвольной программы набрал рекордное количество баллов, побив свой собственный рекорд.       Даже несмотря на то, что после Аккермана выступали ещё два сильнейших спортсмена, первое место он им не отдал, буквально вырвав у Кушилина полтора балла по результатам двух программ. Торжественное награждение в этот раз ощущалось как-то по-особенному, хотелось запомнить каждый момент и то, как приятно увесистая медаль оттягивает шею. А после наконец обнять своего Эрена.       — Это было так красиво и чувственно, — восхищённо шептал парень, прижимая к себе Леви. — Знаешь, я не хочу, чтобы это был твой последний сезон.       Отстранившись, Аккерман поманил Эрена пальцем и, когда тот наклонился, прошептал в самое ухо:       — Я тоже не хочу.       Глаза Йегера радостно засияли и он, растянув губы в хитрой улыбке, многозначительно спросил:       — Когда там, говоришь, олимпиада?       — Через два года, — ответил Леви, сообразив, к чему клонит парень.       — И что думаешь? — сильные руки скользнули по чёрной ткани костюма, крепко обнимая за талию.       — Что всех уделаю, — уверенно заявил Аккерман, чем заработал широкую улыбку и неподдельную гордость, сверкнувшую в зелёных глазах.       — Мой чемпион, — шепнул Эрен, нежно целуя любимые губы.