О плохих шутках

      «Эм, простите, генерал махаматра, что?»       «Разве это похоже на шутку?»       «О-о-о... Кажется, дошло... Или нет?»       Сайно прекрасно знал, что его юмор довольно... специфичен. Не каждому дано понять тонкости его шуток, основанных на исследованиях и вполне логичных по его мнению вещах. Разве не забавно узнавать что-то новое, не читая энциклопедии, а всего-навсего слушая каламбуры и понимая их смысл? Тогда можно было бы разговаривать на одном языке. Но всё это в мечтах: на очередное недоумение в глазах приходится лишь тяжело вздыхать и объяснять всё в деталях, пытаясь донести собеседнику простую истину, но даже после этого шутки не вызывают не то что заливистый смех, а даже намёк на искреннюю улыбку, не выдавленную из вежливости.       То же самое и сейчас. Тигнари и Коллеи, которые приняли приглашение пообедать вместе, рассказывали увлечённо о том, что произошло за день. Не всякий раз удаётся увидеть целое семейство грибосвинов прямиком около Гандхарвы. И удивительно, что они не сбежали, увидев издали патрулирующих, а спокойно направились дальше. Сайно лишь слушал: в пустыне не встретишь таких гостей.       — Они были такими очаровательными! — девушка широко улыбалась, просматривая свои записи в блокноте. — Я думала, что дикие звери так близко не подходят к поселениям...       — Иногда такое действительно происходит. А если брать во внимание то, что зоны увядания постепенно исчезают, это благоприятно влияет на окружающую среду. Плесенников также стало значительно меньше, что не скажешь о работе, — ухо Тигнари нервно дёрнулось. — Некоторые пустынники не прочь наживиться на ловле и продаже зверей. Мы обязаны не допустить этого.       Коллеи, сосредоточенно нахмурившись, кивнула, записывая слова наставника на лист бумаги, а Сайно же, всё это время молчавший, решил выдать единственную фразу, заставившую лесного стража максимально недовольным выражением лица посмотреть на него:       — Стоит держать уши востро, — голос звучал невозмутимо, а глаза были спокойно прикрыты.       — Сайно, мы же договаривались, что ты не будешь...       Отчитывающая речь Тигнари была прервана внезапно подсевшим к ним Кавехом. Вид у него был не из лучших: взъерошенные волосы, усталый и одновременно злой взгляд и со всех сил сжатые руки в кулаках. Возникало ощущение, словно он сейчас взорвётся сильнее, чем бочка из концентрата пиро слайма.       — Я не могу так больше! Он невыносим!       — Снова аль-Хайтам?       Генерал уже не помнил, когда начал жалеть о том, что однажды пригласил горе-архитектора на совместный ужин. Мало того, что тот стал заявляться к ним чуть ли не каждый день и прерывать разговор вечными баталиями со своим соседом, так ещё переводил всё внимание на собственную персону.       Сначала это вызывало жалость. Всё-таки Кавеху совершенно не повезло: жить с настолько занудным человеком со странными принципами из-за затруднительного финансового положения было сложно, хоть его и называли одним из самых надёжных людей в Сумеру. Коллеи даже предложила пожить пару дней у них в деревне, чтобы отдохнуть от тяжёлого соседства, на что парень отказался, ощущая некоторую неловкость от такого предложения.       Но когда Кавех начал шутить, у Сайно плотным комом в груди стало зарождаться неприятное чувство. Почему его друзья никогда не смотрели на него таким взглядом? Почему Тигнари не говорит ему не шутить за столом? Чем он, собственно, хуже?       — Не поверите, но да, снова, — Кавех стиснул зубы, — одно дело, когда он просто начинал зачитывать лекцию о какой-то несусветной фигне, но сейчас он просто берёт и пропадает! Вы представляете? Он и без того подозрительный тип, но сейчас будто что-то затевает. И мне это не нравится. А если его повяжут? — парень с ужасом посмотрел на генерала махаматру, понимая, о чем говорит прямо перед его носом. — Я здесь не при чём!..       — Я знаю, — Сайно лишь закатил глаза. — Не стоит разводить панику на пустом месте. Он уже проходил проверку. Ничего опасного обнаружено не было.       Архитектор с облегчением выдохнул, но, заметив лица знакомых, которые выглядели задумчивыми и серьёзными, сразу покачал головой.       — Я снова нагнал суеты, верно? Давайте немного разряжу обстановку. Итак, слушайте...       И начинается одно и то же, как по колесу сансары. Анекдоты, которые пользуются успехом куда больше, чем его самого. Тихие смешки друзей и непритворная улыбка на их лицах. Сайно никогда не думал, что будет чувствовать чистую ревность. Он мечтал увидеть такие выражения лица, обращённые в его сторону. В особенности от Тигнари, который чаще ворчит на него за раны, которые получил при очередной стычке с нарушителями, нежели безмятежно проводит время с ним. Однако подавать виду он не собирался. Это может разрушить его имидж. Поэтому, когда Кавех закончил рассказывать шутку, Сайно вновь вступил в диалог:       — Вы слышали анекдот про фермера?       «Попытка — не пытка»       — Н-нет, не слышали... — заметив взгляд наставника, Коллеи нервно улыбнулась. Сколько бы Тигнари не пытался остановить друга, у него не получалось сделать это.       — Отлично, — генерал казался настолько серьёзным, что создавалось впечатление, будто он собирался исполнить наказание, а не рассказать безобидную шутку. — У хорошего фермера ячмень растет прямо на глазах.       Стояла гробовая тишина. Тигнари изумлённо выгибал бровь, а Коллеи и Кавех лишь непонимающе переглядывались. Пришлось объяснять:       — Ячмень. Острое воспаление волосяного мешочка ресницы на глазах. И ячменная крупа, выращиваемая фермерами. Поэтому, если полностью разобрать эту шутку, то ячмень, который является частью сельскохозяйственной культуры, и ячмень как болезнь, оба имеют смысл «растет на глазах». Один в прямом смысле, другой — в переносном, — не дожидаясь чужих ответов, он продолжил. — Еще одна шутка. Жил-был искатель приключений. И было у него косоглазие. Пошёл он однажды куда глаза глядят и порвался. Суть в том, что из-за косоглазия его глаза смотрели в разные стороны. И, если следовать логике шутки, то он пошел именно туда, куда смотрели его глаза, то есть в разные стороны. При таком маршруте единственный возможный вариант — это порваться пополам.       Не то что Сайно рассчитывал на иную реакцию. Она уже стала повседневной: никто не шелохнулся, а лица друзей оставались растерянными.       — Как... глубоко, — первым заговорил Кавех. — Никогда бы не подумал, что косоглазый человек может порваться, — его глаза стали бегать из стороны в сторону. — Простите, ребята, но я так подумал, что мне нужно идти. Не хватало ещё, чтобы аль-Хайтам пришёл раньше и стал хозяйничать без меня. Мои разработки ещё нужны мне целыми и невредимыми.       Через пару секунд от архитектора и след простыл, а лесной страж, потирая переносицу, тихо процедил:       — Сайно. Дай-ка угадаю: твоя еда полностью остыла? — он поднял раздражённый взгляд на собеседника и старался держать себя в руках. — Почему именно во время трапезы? Разве вы не видитесь в другое время?       О, если бы Тигнари знал, что одной из причин, по которой он старался удачно пошутить, был он сам, а не Кавех, то скорее всего его уши давно были бы прижаты к макушке, а его лицо пылало возмущённым румянцем. Или подумал, что это очередной неудавшийся каламбур. Генерал точно знать не мог. Если бы у него только получилось, то...       — Наставник, не злитесь, — девушка робко улыбнулась, прекрасно зная, что вряд ли тот сердится всерьёз. Иногда ей казалось, что все сплетни о страшном генерале махаматре Сайно были одной большой сказкой, ведь сейчас он сидел тихо и выглядел как кот, которого отчитали за шалость. — Генерал махаматра хотел нам поднять настроение после тяжёлого дня.       Однако сам Сайно ни на один из вопросов не дал ответ. Он встал из-за стола, накинул на себя капюшон и тяжело вздохнул, посмотрев на свою недоеденную порцию. Аппетит пропал.       — Солнце близится к закату. Я должен идти.

***

      — И всё же, наставник, я не считаю, что вы поступили правильно.       После неудобного случая за ужином прошла ровно неделя, и Коллеи почти каждый день думала о случившемся. Близость Тигнари и генерала махаматры была очевидной настолько, что многие патрулирующие придумывали самые разные небылицы, которые заставляли девушку густо краснеть. Иногда они казались даже правдоподобными, из-за чего, вооружившись блокнотом, она шла по пятам друзей, чтобы опровергнуть или доказать сказанное. Только когда лесной страж обнаружил свою ученицу и отчитал за то, что из-за неё другая часть леса осталась без надзора, она, понурившись, отставила эту идею.       — Ты о чём? — проверяя отчёты своих подопечных, Тигнари решил оторвать взгляд с записной книжки.       — О шутках генерала махаматры. Мы ведь близкие друзья... Так почему ты так строг с ним? — Коллеи чувствовала себя не в своей тарелке, будто отчитывая собственного наставника, но решила закончить мысль. — Представь, как бы он обрадовался, если бы увидел, что тебе всё-таки смешно с его шуток!       Представить это было трудно. Сама девушка уже пыталась провернуть это, но Сайно не менялся в лице.       — Тем более, в последнее время он перестал приходить к нам. Моя подруга из Мондштадта говорила, что есть люди с хрупкой... э-э-э, душевной организацией? Вдруг генерал махаматра один из таких людей, но не показывает этого?       Когда Коллеи заметила, каким взглядом смотрел наставник, она сразу же отрицательно покачала головой и отвернулась, думая о том, что ляпнула какую-то чушь. Она ведь видела своими глазами Сайно в действии, так ещё и испытала его силу лично. Такой человек просто не может обижаться из-за подобной ерунды.       — З-забудьте!       — Коллеи, тебе не стоит забивать голову тем, что я ему нагрубил. Такое случается не в первый раз, и он спустя некоторое время возвращается, как ни в чем не бывало. Но когда он соизволит прийти, я обязательно попрошу прощения за свой острый язык.       Тигнари подошёл к подопечной и ободряюще улыбнулся. Зная её прошлое и то, как влияет на неё волнение, не хотелось тревожить её лишний раз. Он бы не простил самого себя за то, что приносит ей стресс, когда пообещал, что сможет достойно воспитать и обучить Коллеи. Та облегчённо выдохнула и улыбнулась в ответ, радуясь в душе, что её послушали.       — Уже вечереет. Твой отчёт вполне содержательный, так что можешь отдыхать. Завтра нам предстоит проверить лес на наличие ловушек, поэтому мне нужно, чтобы у тебя было много энергии. Договорились?       — Конечно! Я, стажёр Лесного дозора Коллеи, буду рада помочь! — девушка охотно закивала и развернулась к наставнику спиной, помахав ему рукой на прощание. — До завтра.       Когда она скрылась в своём домике, Тигнари задумчиво нахмурился и вышел на улицу, направляясь ближе к лесу, где шелестела трава и слышались отдаляющиеся шаги. Они могли принадлежать только одному человеку, который просто так не покажется на глазах жителей города без веской причины. «Не соответствует образу», «пугает народ», «с чего ты взял, что это был я?» — всё это лесной страж слышал не впервые.       — Сайно, ты можешь пытаться обмануть меня, но мои уши слышат буквально всё. Я могу отличить твои шаги от чьих-либо ещё.       Только через несколько минут из-за кустов показалась знакомая фигура. Брови были нахмурены, показывая явное недовольство из-за того, что его в очередной раз заметили.       — Ты мог не скрываться, как зашуганный зверёк, а просто подойти к нам. — Тигнари закатил глаза, скрестив руки у груди. — Более того, Коллеи скучает.       — У меня много работы, — Сайно невозмутимо выгнул бровь, — и ты об этом прекрасно знаешь...       — Вот только ты приходил ежедневно и в одно и то же время. Как я уже говорил, мой слух не обманешь.       Когда друг прекратил сопротивляться, Тигнари победно хмыкнул. В моменты, когда тот самый генерал махаматра, о котором слагают легенды, так просто сдаётся, на него накатывает гордость и самодовольство. Однако, тихо прокашлявшись, страж вспоминает, зачем вообще решил нарушить слежку за ними.       — Ты тогда ушёл и якобы больше не посещал лес Авидья. Это действительно из-за того, что я резко отреагировал на твою шутку?       Сайно еле видимо вздрогнул. Подобный вопрос Тигнари ещё не задавал: ждал, когда у того появится совесть показаться на глазах Коллеи, и оправдывался заданиями, которые были связаны с проверкой учебных пособий на плагиат у малоизвестных сумерских исследователей. А проверять целую стопку работ — дело долгое и очень серьёзное. Человек, который нагло ворует чужие знания и выставляет их за свои, не достоин называться учёными.       — ...Допустим, — генерал облокотился на рядом стоящее дерево. Признавать слабость не было желания, но всё было до глупости очевидно. — Задело то, что не могу добиться желаемого результата в развитии чувства юмора. Ты — тому подтверждение.       — Я?       — Ты даже не улыбался, когда я пытался тебя рассмешить. Я прекрасно видел, как ты всегда угрюмо смотришь в тарелку, в отличие от Коллеи и тем более Кавеха.       Почувствовав укол вины, Тигнари опустил уши вниз, непрерывно смотря на друга. Кто бы мог подумать, что Сайно не пытался впечатлить всех сидящих за столом своими неудачными анекдотами?       — Значит, Коллеи была права... — лесной страж стыдливо прикрыл лицо ладонью. — Прошу прощения. Я правда не хотел тебя обидеть.       — Тебе не за что извиняться, — Сайно отрицательно покачал головой, — не люблю, когда выдавливают смех. Твоя реакция была искренней — этого достаточно.       — Дело не совсем в этом, — через пару минут Тигнари убрал руку и серьёзно посмотрел на собеседника. — Чаще всего меня раздражает не сам факт провалившихся шуток, а то, что ты говоришь их за столом. Еда за это время успевает остыть, и в этом основная проблема. Холодная пища вредит здоровью, поэтому рекомендуется есть тёплые блюда. Особенно это связано с белком. Учитывая, что это повторяется из раза в раз, ты вредишь себе.       После каждого произнесённого слова у генерала сильнее распахивались глаза от приятного удивления. Конечно, он не заставил Тигнари засмеяться, но то, что он прямо сказал о том, что волнуется за его состояние, несмотря на то, что его жизнь состоит из ежедневных сражений. И это было так глупо и так лестно.       — Это... звучит убедительно, — чтобы скрыть подступившее смущение, Сайно поправил головной убор. Слишком много сентиментальных вещей сказано за пару минут. — Буду рассказывать шутки после обеда.       — Ты невыносим, — лесной страж тихо усмехнулся, говоря это явно не всерьёз, и потянул друга за собой. — Пойдём. Коллеи вряд ли уже заснула. Покажешь, что ты жив-здоров, и...       — Постой. Я ещё не договорил.       Тигнари вопросительно выгнул бровь и по-смешному наклонил левое ухо набок. А вокруг умиротворение: лишь тихо колыхались листья на высоких деревьях, а вдали слышались голоса возвращающихся по домам дозорных. Идеальнее момента просто не сыскать. Собравшись с мыслями, Сайно выпалил:       — Слышал, что поцелуй — это язык любви. Не хотел бы ты поговорить об этом?       Никогда такого большого желания провалиться сквозь землю у генерала махаматры не возникало до сегодняшнего вечера. Тигнари только что сказал, что у него плохие шутки, так почему он решил, что с флиртом всё будет ровно наоборот? И почему из всего арсенала он сказал именно это?       Тем не менее, лесной страж ухмыльнулся и прыснул в ладонь, подходя ближе к Сайно.       — Какой же ты дурак, — прикрыв глаза, он припал своими губами к чужим, касаясь смуглой щеки длинными пальцами.       В этот момент Сайно подумал о том, что взаправду успел умереть, что это всё мираж, что у него солнечный удар, но никак не реальность. Мог ли обычно ворчливый Тигнари сам его поцеловать? Такой же несбыточный сон, как и встречи с аранарами, о которых так часто пишут в детских рассказах.       Однако поцелуй в самом деле произошёл, а его предмет воздыхания никуда не исчез и смотрел по-лисьи сощуренными глазами, выглядя лукаво и довольно, словно вечность ждал именно этого момента.       — Я бы предпочёл классическое «ты мне нравишься», но тогда бы я усомнился в том, что ты — это ты. Могу заявить, что это взаимно.       Переборов озадаченность и смущение, Сайно крепкой хваткой сжал чужую руку и потащил стража в сторону Гандхарвы, не желая слушать чужие протесты. Во-первых, как сам Тигнари утверждал, ему нужно проведать Коллеи. А во-вторых, генералу махаматре необходимо обсудить пару-тройку вопросов лично с главным лесным стражем.