Воспоминания о прошедшей любви

      — Это пиздец, — Нико бросает на стол ручку и откидывается на спинку стула. — Три недели, и никаких зацепок.       — Успокойся. Психуя, ты делу не поможешь, — Йоэль выглядывает на него из-за мониторов.       — Я больше думать ни о чём не могу.       — Я тоже. Даже сплю плохо, — Хокка подходит и облокачивается на копир, стоящий на офисной тумбе.       — Пф-ф. Йоэль, сколько лет я тебя знаю? Ты можешь потерять сон от чего угодно, только не от работы.       Нико устало обводит опустевший офис глазами. Все давно разошлись, кроме них. Взгляд замирает на пустующем столе по соседству. Два месяца назад за ним сидел Сеппо Колехмайнен. Он здорово помог ему, когда он только пришёл работать в управление после полицейского колледжа. Отличник учёбы, Нико сразу зарекомендовал себя самым лучшим образом, так что когда Йоэль остался без напарника, сам попросил начальника управления господина Лалли поставить себя в напарники к Хокка, с которым дружит с учебной скамьи.       — Поехали по домам. Сегодня уже толка никакого не будет.       Йоэль радостно вскакивает, хватает со стола шлем и носком кеда нажимает на кнопку выключения компьютера, готовый вылететь из надоевшего офиса в тёплую ночь. Нико лишь покачивает головой, мельком замечая его торопливость. Сам он не спеша складывает бумаги на край стола, отправляет ручку в органайзер и уходит, дождавшись, когда компьютер отключится. ***       Телефонный звонок вырывает из объятий тревожного сна. Голова раскалывается, во рту мучительно сухо. Сквозь шторы пробивается полоска серого неба. Сколько он спал? Пару часов? Смотреть на яркий экран больно, и он отвечает, не посмотрев на номер.       — Моиланен. — Он резко поднимается и опускает босые ступни на пол. — Кто обнаружил? — Голова отзывается на резкое движение острой болью. — Скоро буду. Да, я сам ему позвоню.       Завершив этот разговор, он набирает номер Йоэля. Тот отвечает, когда Нико уже успел одеться.       Через тридцать пять минут машина тормозит недалеко от набережной Вантаа. На месте уже работают криминалисты. По дороге Нико треплет за ухо служебную овчарку, за что получает неодобрительный взгляд кинолога и сухое: «Детективы» вместо приветствия.       — Блядь. Будет сложно найти свидетелей. Не думал, что в Хельсинки есть такие безлюдные места, — Йоэль оглядывается вокруг и возвращает пачку сигарет в карман, так и не закурив.       — Час от часу не легче. Этот ублюдок умеет находить места.       Они подходят к оградительной ленте, пройти под которой им помогает младший констебль.       — Кто обнаружил тело?       — Нам позвонили полтора часа назад, — констебль Артту Сала подходит и тянет руку для приветствия. — Мужчина, он сидит в машине медиков, бегал тут, ну и наткнулся на неё. Мы его опросили, но попросили дождаться вас. Этот случай очень похож на тот, в начале мая.       — Спасибо, Артту.       Они проходят ещё десять метров в сторону реки и видят место преступления. Обнажённое тело лежит на боку, колени подтянуты к груди, на которой скрещены руки. Голова − в луже крови. Её так много, что часть стекает в реку.       — Кажется, наш клиент, — Йоэль жалеет, что не закурил. Может, это помогло бы сбить тошноту.       — Скотина, — Нико до боли сжимает кулаки. — Пойдём, Алекси зовёт.       — Доброго утра желать не буду. Пиздец какой-то. Не могу ничего сказать, это ваша работа. Но внешне выглядит так же. В любом случае фотографии будут через пару часов. Я закончил.       — Ничего не упустил?       — Хокка, я знаю свою работу и делаю её хорошо.       — Ладно, не злись. Не хотел тебя задеть. — Каунисвеси примирительно кивает головой и уходит в сторону парковки.       В нос бьет запах крови. Йоэль не выносит его. Почему он не подумал об этом перед поступлением в колледж? Хотя если бы не Нико, он вряд ли окончил его. Он ещё раз осматривает округу, пытаясь разглядеть хоть что-то. В прошлый раз они так и не смогли найти ни одной улики. Взгляд возвращается к девушке. Рядом стоит Нико и хмурится, слушая судебного эксперта.       — Матела, чем порадуешь? — Йоэль перебивает Нико, за что тот готов сожрать его взглядом. Знает же, как тот бесится, но никак не может избавиться от старой привычки.       — Если бы ты не витал в облаках, то уже всё узнал. Если коротко. Девушка от двадцати до двадцати пяти лет была оглушена тупым предметом; судя по синякам, сюда её притащили уже без сознания. Убита около десяти часов назад. Следов биологических жидкостей нет. Впрочем, подробности после вскрытия. К груди была прижата красная роза. Пока это всё. Позвоню, когда будут подробности.       — Спасибо, Олли. Будем ждать. Свистни сразу, как закончишь с ней, не хочу ждать отчёта. — Матела кивает в ответ. И Нико разворачивается к Йоэлю. — Это точно он.       — У нас появился серийный убийца?       — Два — это ещё не серия.       — Брось, Нико. Девушки слишком похожи, та же самая причина смерти и роза это сраная. Ты сам всё понимаешь.       — И мы в центре этого всего, — Нико часто моргает, как всегда в момент волнения. — Ладно, пойдём, поговорим с… — он заглядывает в бумаги, переданные констеблем, — Илмари Рантанен и пройдемся по округе, может, найдём что-то.       Через несколько часов безрезультатного обхода местности и поиска зацепок Нико паркуется у здания участка. Он сразу отправляется в лабораторию, пока Йоэль поднимается в отдел.       — А, Моиланен. Фотографии готовы. — Нико берёт из рук Алекси толстый конверт. — Отчёт в процессе.       — Что можешь сказать?       — Этот хитрый ублюдок не оставляет следов. Может, светоч судебной экспертизы сможет что-то обнаружить на теле. Но на месте ничего.       — Мы обошли территорию, там тоже пусто.       — Собака тоже ничего не нашла, как я понял. Отходит от места на тридцать метров и всё. Видимо, там стояла машина или ещё что-то.       — Негусто. Ладно, спасибо за фото.       Нико преодолевает два лестничных пролета, толкает тяжёлую прозрачную дверь, обклеенную полезной для посетителей информацией, с временем работы и названием подразделения, и его сразу накрывает с головой волна шума: отдел среди недели напоминает пчелиный улей. Единственное, чего ему хочется — тишина. Хотя бы полчаса посидеть в тишине, может, это помогло бы справиться с войной, что всё утро ведёт с ним организм внутри его же черепа. Он не глядя садится в своё кресло и бросает конверт на стол. Из-под него вылетает белый порошок.       — Какого чёрта?! — Под конвертом на салфетке обнаруживается пончик, обсыпанный сахарной пудрой, которая теперь осталась и на столе.       — Порко принёс пончики. Я взял тебе один, — Хокка откусывает кусок от жирного колечка теста.       — Что? Какой Порко? Какие пончики?! — Йоэль указывает рукой, сжимающей десерт, в сторону. — Хокка, блядь! Теперь и я весь в сахарной пудре.       — Да не ори ты. Ничего страшного не произошло, на тебе пудры нет, — он смахивает несколько крупиц с черной рубашки Моиланена. — Стол нужно просто протереть. Пончик жаль, но в коробке вроде есть ещё, я тебе сейчас принесу.       — Подожди ты со своими пончиками. Расскажи по порядку всё. Кто такой Порко? Или как там ты сказал?       — Йоонас Порко. Он новенький, будет работать с Сантери.       — С-Сантери? — Нико украдкой показывает пальцем в сторону соседнего пустого стола.       — Угу.       — Жаль его. Теппола придурок. — Хокка не успевает ответить, как к ним подходит парень.       — Привет, — кудрявый блондин с яркими голубыми глазами протягивает Нико руку и одаривает голливудской улыбкой. — Я — Йоонас. Йоонас Порко. С сегодняшнего дня работаю здесь.       — Добро пожаловать.       Нико встаёт и жмёт протянутую руку. Из-под закатанного рукава виднеется татуировка. У них с Йоэлем тоже есть, это приносит неудобства на работе, но когда они их делали, как-то не подумали об этом. После такого количества алкоголя вообще было сложно думать.       — Спасибо. Что ж, я пойду. Приятно познакомиться. И это, возьмите ещё пончиков, пока вот тот парень, кажется, его зовут Юха, не слопал всё, — он кивает и уходит.       — Что скажешь?       — Йоэль, я знаю его две минуты и не могу ничего сказать, — Нико садится и подкатывает стул к столу. — Блядь, это тут ещё.       Он ворчит, выбрасывая злополучный пончик и протирая стол влажными салфетками, которые всегда хранятся в нижнем ящике стола. И не замечает, как остаётся один. Хокка возвращается через десять минут с двумя кружками ароматного кофе. Одну ставит перед Нико.       — Спасибо. То, что нужно. — Йоэль в ответ угукает и садится за свой стол, в тот момент, когда общий телефон, стоящий на стыке их столов, разражается трелью. — Хокка, слушаю. Понял, спасибо, Олли. — Нико смотрит на него, оторвавшись от фото. — Он закончил, можем сходить, хотя он говорит, что там негусто.       — Всё равно давай спустимся к нему. − Они почти выходят из отдела, когда дверь в кабинет комиссара открывается.       — Хокка, Моиланен! — Они оборачиваются на звук зычного голоса. — Зайдите ко мне потом. ***       — Что известно на этот момент? — Комиссар Лалли — высокий, широкоплечий мужчина — стоит у окна, заграждая его почти полностью. На стекле появились первые крупные дождевые капли.       — Труп девушки был обнаружен на набережной в половину шестого утра. Тело лежало в позе эмбриона. Документов при ней нет, одежды тоже. Убита между десятью и двенадцатью часами ночи, — Нико делает перерыв, чтобы набрать в лёгкие воздуха.       — Этой тоже?..       — Да, причина смерти — резаная рана в области жизненно важных органов шеи. Ранение нанесено чем-то с острым ровным лезвием одним чётким движением. — Нико отвечает, не дождавшись окончания вопроса. — На затылке след от удара тупым предметом. Есть следы свидетельствующие, что её туда притащили. Других повреждений нет. Алкогольное или наркотическое опьянение не установлено.       — Он её не насиловал?       — Нет, — парни отвечают в голос.       — Приметы? — Лалли садится за свой стол.       — Рост метр семьдесят, вес пятьдесят пять килограмм, шатенка, глаза зелёные, возраст двадцать-двадцать пять лет, — Йоэль подхватывает описание.       — К груди была прижата красная роза, — Нико потирает подбородок.       — Свидетель говорит, что никого в том районе больше не видел. Осмотр территории ничего не дал. Пока всё, — Хокка разводит руками.       — Проверим списки, может, кто-то подаст заявку о пропаже. Если результатов никаких не будет, найдём в медицинской базе. Съездим к родственникам.       — Думаю, надо съездить к родственникам прошлой жертвы. Вдруг они знакомы.       — Вряд ли. Но всё равно проверьте. Боюсь, парни, что нас крепко схватят за горло со всем этим дерьмом. ***       — Ненавижу. На запрос ответят только в понедельник, — Нико бросает ручку на стол.       — Не психуй, на это всё равно не повлиять.       — Завтра можно будет ознакомиться с записью камер. Не думаю, что они что-то дадут, но всё равно надо изучить. И надо съездить на место.       — Зачем? Даже если что-то было, уже затолкли или смыло дождём.       — Походим, посмотрим, может, хоть что-то сможем найти.       — Согласен. А сейчас поехали по домам, уже поздно, — Йоэль зевает, зажимая рот ладонью.       —− Мы ни хрена не сделали.       — Неправда. Мы сделали всё, что могли. Дождёмся понедельника и завтра ещё поработаем.       — Ладно. Мне ещё надо подбросить твою жопу домой.       Чёрная KIA тормозит у многоэтажки, погрузившейся в сон, лишь в редких окнах горит свет. Нико устало откидывает голову на подголовник сиденья и прижимает пальцы к глазам.       — Перестань себя сжирать. Ты делаешь всё, что в твоих силах.       — Мы. Мы делаем всё, что возможно. Я знаю, но всё равно не покидает мысль, что можно было сделать больше, чтобы поймать этого пидора.       — Мы его найдём.       — Вдруг он убьёт ещё? Если всё-таки это серийник?       — Я сам об этом думаю. Но если зацикливаться, лучше не будет, — Йоэль смотрит на фасад дома и тяжело вздыхает.       — Ты сам как? — Он замечает перемену настроения Йоэля и обеспокоенно смотрит на друга.       — Нормально. — Короткий сухой ответ.       — Я не хочу давить, но ты же помнишь: я всегда готов тебя выслушать.       — Знаю. Спасибо. Я пойду, ты уже совсем клюёшь носом. До завтра, — Йоэль засобирался домой не потому, что так рвется туда, он не хочет отвечать на неудобные вопросы. Он благодарен Нико за участие, но сейчас просто не готов к этому разговору.       — Тебя забрать?       — Нет, я сам.       Они коротко жмут руки, и Йоэль выходит в летнюю ночь. Нико ждёт, пока он не скроется за дверью подъезда, и заводит мотор. Единственное желание сейчас даже не выспаться, а чтобы отступила головная боль.       Утро встречает ярким солнечным светом, заливающим всё открытое пространство. Но что больше радует Нико — головная боль, досаждающая весь прошлый день, отступила. Возможно, ради этого стоило проспать. Он мчит на место вчерашнего убийства, стараясь не нарушать правил. Он осторожный и аккуратный водитель, но сейчас опаздывает, и собственная врождённая пунктуальность не даёт ему покоя. Хокка поймёт и не осудит, если он приедет позже, но сама эта мысль претит ему.       Йоэль ждёт, облокотившись на сиденье байка. Он отрывается от телефона только тогда, когда слышит шорох покрышек по асфальту рядом с собой.       — Ты выглядишь так, будто тебя черти гоняли всю ночь, — Йоэль смотрит на его волосы, торчащие из пучка, собранного на макушке.       — Отъебись.       — Понял. Идём?       Хокка тушит сигарету, одёргивает задравшийся край футболки, и они идут в сторону места убийства. Опять тратят несколько часов на осмотр. Заглядывают под каждый камень, опрашивают продавцов в нескольких магазинах в округе, может, они видели на днях кого-то подозрительного. Но результаты неутешительные.       — Ладно, сворачиваем полевые работы. Ты был прав: мы здесь уже ничего не найдём. Поехали в участок.       — Давай сначала поедим?       — Эти слова станут эпитафией на твоём надгробии, Хокка, — Нико качает головой, но не сдерживает улыбки. На самом деле он был рад вернувшемуся к другу аппетиту.       — Кто бы говорил. Я час назад слышал жалобный клич кита из твоего живота. Опять не ел ничего?       — Проспал.       — Ладно, это повод. Хотя ты мог предупредить и задержаться, я бы нашёл, чем себя занять.       — Не подумал об этом. Что будем есть?       — Я готов на многое ради бургера. Только давай не как в прошлый раз? Сначала поедим, потом поедем работать, — Йоэль рад поскорее убраться подальше с набережной, полной птиц.       Через полчаса чёрный автомобиль паркуется рядом с таким же чёрным байком. Нико и Йоэль сразу же возвращаются к прерванному из-за поездки обсуждению, снова проговаривая всё, что видели. Они не нашли ничего стоящего, но всё равно раз за разом озвучивают свои наблюдения в надежде прийти к какому-то стоящему выводу.       — Просил же без солёных огурцов. Неужели так сложно предупредить на кухне? — Йоэль закатывает глаза. В одной руке он держит верхнюю часть булки, а вторую протягивает Нико, чтобы тот сам мог увидеть вселенский проёб повара фастфудной. — Заберёшь?       — Тебе везёт, — Нико тянется к тонким солёным кружочкам, — уже не первый раз здесь такое.       — Больше я сюда ни ногой, — Йоэль соединяет части бургера. — Хотя ближе к управлению только то ужасное кафе с сэндвичами.       — А мне там нравится. У них кофе вкусный и круассаны.       Они увлечённо жуют, подставляя лица тёплым солнечным лучам. Через пару недель Нико будет держаться тени, чтобы не обгореть, что в любом случае неминуемо произойдёт. Йоэль же, проявляющий большую стойкость перед ультрафиолетом, будет следовать за ним, просто потому что всегда предпочитал холод жаре.       — Какие планы на вечер? — Йоэль поправляет солнцезащитные очки на носу и тянет напиток через трубочку.       — Не знаю. Книгу почитаю или фильм посмотрю.       — Может, по пиву?       — Хорошо. По пиву. — Нико отказал бы любому другому, он слишком устаёт в последнее время, но Йоэлю отказать не может. Только не теперь. Поникшие плечи в момент, когда он задавал вопрос, подтверждают: он не может оставить его одного, раз тот ищет компанию. — Только давай у меня? В твоей гостиной стоит ужасный диван.       В субботу жизнь в офисе управления хоть и не затихает, но движется размереннее. Жители Хельсинки гордятся порядком, что обычно царит на улицах города. Лишь редкие форс-мажоры способны взбудоражить и выбить из колеи плавно текущий ход работы полиции. В выходные в отделе можно встретить дежурного офицера и тех, кто запоздал с бумажной волокитой и пытается нагнать сроки.       Нико раньше редко бывал здесь в субботу. Конечно, и у него случались завалы, и с ними приходилось справляться, жертвуя свободным днём; но чаще он приезжал, чтобы помочь Йоэлю. Теперь Хокка и Моиланен битый час просматривают записи с тех редких камер, что были в радиусе пары километров от места прошлого убийства.       — Блядь. Он слишком хорошо знает расположение камер в городе, — Нико устало потирает глаза.       —− Ублюдок слишком хорошо подготовлен, — Йоэль ловит на себе вопросительный взгляд Нико. — Он знает про камеры и не оставляет улик. Он долго планировал.       — Ты прав. Но это пока мало что даёт.       Они ещё раз смотрят запись, делая пометки на том, что, возможно, окажется полезным. И покидают здание управления, когда день близится к вечеру. Йоэль оставляет свой резвый двухколёсный BMW на парковке, и домой к Нико добираются вместе на его машине. Он умело лавирует в потоке других автомобилей. В салоне играет Linkin Park. Голос Честера рассказывает, как сложно переступить через границу прошлого и будущего, когда решаешься идти вперёд, оставив былое за спиной. Они без проблем добираются в тихую обитель Нико, договорившись дать себе отдохнуть хотя бы сегодня вечером.       Закончив незамысловатый ужин, парни сидят в садовых креслах, потягивают пиво со снеками и смотрят на закат. Где-то по соседству слышны детские голоса и собачий лай. Они почти не говорят, в конце концов слова не всегда нужны. Работу обсуждать не хочется: тревога и без того окутывает их темной мантией и следует по пятам, перемежаясь с сомнением и неуверенностью — теперь от них зависит, возможно, слишком много. А об остальном ни один сейчас говорить не хочет. Ромми свернулся клубком на ногах Йоэля, даря своё тепло и какое-никакое умиротворение.       Небольшой дом достался Нико в наследство от старших родственников. Бабушка, оставшись одна, переехала жить к его родителям, а он сюда. Сначала он представить не мог, что будет делать с этим всем: одно дело помогать отцу, следить за участком по мере сил и свободного времени, совсем другое — всё делать самому. Но Нико быстро приноровился, такой у него характер: не дрейфить перед трудностями. И вот, несмотря на загруженный график, у него всегда ровная лужайка перед домом, у дверей вазоны с цветами, под окнами раскинулся ползучий можжевельник, а по периметру забора − ровно стриженые кусты. Хокка всегда смеялся, что Нико стоило бы жить в лесу, а не пытаться перетащить лес на маленький участок перед домом. Нико спокойно реагировал на его шутки и принимал его помощь с палисадником. Он любил атмосферу и спокойствие, что царят в лесу; ему всегда казалось, что во время многочисленных походов, которые раньше устраивал отец, у него открывалось второе дыхание. А Хокка, хоть и ворчал, заводя газонокосилку или окапывая деревья и кусты, всегда с радостью соглашался прийти на помощь, а потом, уплетая снятые с решетки барбекю колбаски, довольно оглядывался вокруг и, кажется, становился немного спокойнее.       — Пойдём внутрь, становится прохладно.       Нико подхватывает связку с оставшимся пивом, миску с чипсами и скрывается за дверью, ведущей на узкую веранду, не дождавшись Йоэля. Тот еще пару минут смотрит на горизонт, за которым почти полностью скрылось солнце, пытаясь уловить какую-то мысль, но та ускользает, словно песок сквозь пальцы. Он подхватывает разомлевшего кота и уходит вслед за Нико. ***       Такая красивая она навсегда останется со мной.