Не ради себя

Стоять напротив Койю в полном молчании для Юу всегда было невыносимо. Стоять в молчании, при этом зная, что он провинился, было ещё хуже. На лице Койю читалось явное разочарование — это Юу всегда понимал сразу. — Нечего сказать, — Койю подвёл краткий итог своего пару минутного монолога, адресованного Юу, и отпил из бокала немного красного вина. Юу совершенно бессовестно пялился, проследил за движением руки, хватаясь взглядом за передвижение пальцев по ножке бокала и едва уловимое изменение мимики. Он не смущался следить, не боялся любоваться, но не мог выдавить из себя ни единого слова в ответ, хотя так хотелось, так много можно было сказать. Каждый раз, когда нужно было отвечать в серьёзном разговоре с Койю, у Юу язык прилипал к нёбу. Снова и снова, всё одно и то же, горло сжималось чем-то невидимым невероятно крепко, а попытка издать любой звук представлялась Юу пережатой трубкой, через которую даже по капле не могла просочиться вода. — Молчание тебе не помогает. Я не смогу тебя понять, я не читаю мысли, Юу, — каждое новое слово, вопреки совершенно спокойному тону, воспринималось как удар, и Юу думал, что лучше бы получал от Койю физически. Койю не наказывал на самом деле — он был не таким человеком. Не игнорировал вопросы, предпочитал обсуждать проблемы, мог быть строгим, но больше от серьёзности разговора или от внутренних переживаний. Койю действительно никогда не наказывал. Юу же сам воспринимал любой разговор без улыбок угрозой. Вспоминал, что он мог снова сделать не так, и всегда находил это в памяти. Находил и моментально ощущал, как горит лицо, хотя не видел себя в эти моменты, но был уверен — он красный как солнце на флаге Японии. Юу действительно чувствовал необъяснимый страх. — Извини. Тебе приходится повторять этот разговор снова и снова, — голос немного пропал то ли от долгого молчания, то ли от волнения, но хотя бы это сказать у Юу нашлись силы. И сейчас он снова следил, всматривался в реакцию на свои слова, нервно перебирая в кармане скомканный чек. — Дело не в том сколько раз я его повторяю. Ты ничего с этим не делаешь. Это ведь не мне надо, а тебе. Ты действуешь только в своих интересах, — для Койю и эти слова были не новыми. Как и прошлые разговоры с Юу, всё всегда заканчивалось одинаково, и Койю видел перед собой того же, кого и раньше — капризного ребёнка. Для Койю Юу всегда им был. Смышлёный, перспективный, но взбалмошный и сверх эмоциональный. Именно этот Юу каждый раз воодушевлённо болтал с ним, обещал последовать советам и возвращался снова, такой же как прежде. — Понимаю. Только я… — Юу остановился на половине фразы и сам вздрогнул от того, что начал говорить, что нашёл силы побороть нервную тошноту и ком в горле. Он очень хотел заткнуться, отменить начало этой мысли, стереть и остаться в молчании, но к его разочарованию пришлось продолжать, ведь теперь Койю ждал. — …Я не думаю, что у меня есть ответственность перед собой. Я не готов ради себя, — страшно. Теперь стало очень страшно. Койю медленно поставил бокал на стол и всмотрелся в глаза ещё пристальней, от чего сам Юу тут же отвёл взгляд и вдобавок опустил голову, чтобы избежать зрительного контакта. — Если ты не захочешь изменить всё сам, тебе никто не поможет, — спокойно парировал Койю отчаянные попытки новой волны отрицания от Юу. Он знал все ответы, знал отговорки, видел даже слёзы в особо тяжёлые моменты для Юу и никогда не удивлялся, это всё было ожидаемым. Но сейчас было заметно, что Юу не договаривал — в его голове родился новый ответ и он очень хотел им поделиться, судя по иногда сжимающимся губам и челюсти. Новый ответ у Юу и правда был, точнее просьба. Именно сегодня он хотел просить, а если не выйдет, может, встать на колени. Плевать, держать это в себе больше было невыносимо. От напряжения взрывался мозг, слова вертелись на языке, готовые для озвучивания главной проблемы, главного крючка, зацепившись за который можно было размотать череду этих бессмысленных встреч на пару часов, но Юу снова не смог пересилить подлый ком в горле. Снова страшно, стянуло живот, выворачивало желудок и бросало в холод от одной мысли произнести это вслух. — Я тебя услышал, — только и мог быстро проговорить Юу, вылетая из комнаты, в которой они сегодня планировали отдохнуть и сыграть в новые игры на приставке Койю. Койю не пытался его остановить ни в коридоре, ни у входной двери. Юу сразу выбежал на улицу, отошёл от дома на несколько метров, и ощутив, как исчезает страх, поправил пальцами кожаный ошейник с заклепками на шее, будто это помогло бы ему дышать глубже. — Я хотел быть ответственным… ответственным перед тобой, Койю. Я сделал бы что угодно для тебя, — сказанные вслух слова наконец перестали жечь горло. Оглянувшись на дом позади себя, Юу пришёл в сознание, мозг окончательно встал на место после паники. Он не знал, почему так боялся, захотел вернуться сейчас же, сказать снова всё, что выпалил сейчас, но решил, что Койю опять назовёт это «киношной драмой». По дороге к станции Юу старался забить мысли музыкой, перепиской с друзьями и новостями, которые пропустил в ленте за последние пару часов. Прохладный ветер порывами бил в лицо, и ему это помогало. Было невероятно стыдно за побег, но ещё более постыдным Юу считал, что Койю всё понял и без его слов. В конце концов до этого Юу никогда не носил ошейников, не нарезал фрукты и сыр к вину в гостях у Койю сам и никогда не пересаживался играть на пол, «поближе к экрану, а то не видно». Юу знал — Койю не был идиотом и даже такие тупые намёки считывал. Но без спокойных обсуждений ни о каких действиях нельзя было даже думать. Юу определённо это понимал, а ещё понимал, что никогда не сможет произнести просьбу вслух. «С таким поведением больше не приходи ко мне», — получил Юу короткое смс, когда уже ехал домой в поезде. Липкая боль сразу же сжала сердце и снова ударила тошнотой по желудку. Юу закрыл чат и начал пролистывать пальцем плейлисты в телефоне, чтобы найти нужный. Именно сейчас захотелось позвонить, выйти на ближайшей станции, пересесть назад, приехать и высказать всё, но смысла уже не было. Юу понимал, что позорно просрал последний шанс из всех многих, которые у него были.