Ich inspiriere dich

Наполеона любила наблюдать за ним. Бальзак обычно сидел боком к столу и, подперев голову рукой, писал. Писал всё подряд, разрабатывая свои навыки. Бонапарт всегда недоумевала, почему он делает это на бумаге, а не на ноутбуке или смартфоне. Ведь уже двадцать первый век на дворе! Но тот лишь фыркал и говорил, что техника убивает все приятные ощущения от письма, а также «тыкал её носом» в то, что Наполеона сама пишет конспекты в тетради, а не в Microsoft Word. Рука Оноре плавно скользила по бумаге, иногда замирая. И тогда можно было во всех подробностях рассмотреть длинные узловатые пальцы. Всегда холодные, словно у больного анемией. Бонапарт любила касаться их, греть в своих руках. Любила, когда он касается её, вызывая дрожь и мурашки от перепада температур. Бальзак пишет. Волосы выбивались из хвоста, ему это не нравилось, и он постоянно заправлял их за уши. Чай, стоявший рядом, уже давно остыл, но Оноре это не волновало. Он предпочитает холодный, и недовольно качает головой, когда Наполеона порывается подлить туда кипятка. Ну не может девушка понять, как зимой можно пить холодный чай! Как вообще зимой можно пить что-либо холодное, кроме воды. Оноре иногда поднимал светлые холодные глаза на сидящую напротив Бонапарт. И тут же опускает обратно. Наполеона замечает это. Всегда. Видит, даже не поднимая голову. Но мужчина слишком любит наблюдать за ней. Наполеона водит длинным наманикюренным ноготочком по пухлым губам, когда думает. Это её привычка, которая безумно соблазняет. Пальцы снова бегают по клавиатуре, а губы изгибаются в хитрющей улыбке. Оноре уставился на полупустой лист бумаги. Здесь уже должен был красоваться текст с несколькими поправками, но вдохновение убежало, помахав ручкой. Наверное, испугавшись этой рыжей восхитительно самоуверенной девицы, сидящей напротив. Она встает. Двигается, как всегда очень плавно. Даже чай Бонапарт наливает так, что безумно отвлекает. Наполеона ставит чашку рядом с Бальзаком. Резко пахнуло цитрусами. Его любимый чай. — Ты напряжён, — говорит она и кладёт руки на его плечи. Оноре дернул головой. Наполеона чувствовала, какими каменными были мышцы под её пальцами. А затем бесцеремонно уселась к нему на колени. Бонапарт знает, он ненавидит это. Или делает вид, что ненавидит. — Нисколько, — отвечает он. — Вдохновение кончилось? — прошептала она ему на ухо. Затем кокетливо поправила волосы, оголяя шею. Оноре вздохнул. — Нет, просто мне мешают, — Бальзак произнёс это голосом полным холода, но в глазах читалось плохо скрываемое желание. — Помочь? Я могу красиво шептать на немецком, — Наполеона улыбнулась. Уголки его тонких губ чуть приподнялись, а во взгляде промелькнула даже некоторая заинтересованность. Она сочла это знаком согласия и коснулась губами виска. — Ich liebe, wenn du ohne dein Hemd gehst, — низким голосом прошептала она и провела пальцем по сексуально выступающим ключицам. Оноре не понимал, что она сказала, и это читалось в его глазах. Он поймал её взгляд. Наполеона хитро улыбнулась и закусила губу, прекрасно зная, как соблазнительно это выглядит. — Oh, hör auf die Stirn runzeln, — провела пальцем по переносице и коснулась губами лба. Быстро, коротко. — Жаль, что я не понимаю ни слова, — шепнул тот. — Но могу сказать, что ты всё равно меня отвлекаешь. — Да ну? — Твой халат слишком короткий. — Если он тебе не нравится, — усмехнувшись, Наполеона пересела, оказавшись к нему лицом. — Можешь его снять. Оноре цокнул языком, а его губы растянулись в улыбке. — Чтобы ты ещё больше мешала? — не зная, куда деть руки, Бальзак оставил их на бёдрах девушки. А взгляд на глубокое декольте старался не опускать. — Ich inspiriere dich, — прошептала Бонапарт, касаясь губами острых скул. — Тебе же это нравится, я знаю. Её язык так красиво произносил слова на немецком. Она бесстыдно облизывает полные губы, а в глазах при этом выражение самой невинности. Этот взгляд идет совсем в разрез с горячими пальцами, легонько царапающими живот. Прикрыв глаза, Оноре сжал пальцами мягкую ткань халата, потянул её вверх, обнажая светлую кожу. Она мучала его, будто смеялась. Губы, изогнутые в хитрой улыбке, медленно скользят по шее. Она медленно стягивает с него футболку и прижимается всем телом. Сквозь халат, который сейчас был очень лишним Бальзак почти чувствовал жар её тела. Оноре врал, что не любит этот халат. Плюс его был в том, что он очень легко развязывался, падал на пол, а под ним не было ничего, кроме горячего женского тела. Наполеона прижалась к нему всем телом. Руки Оноре заскользили по спине, плечам, сжали пышные волосы. Они целовались жадно. И когда Бальзаку начинало казаться, что он управляет ситуацией, как ему доказывали обратное, заводя руки за голову и снова целуя, однимая его за шею и путая пальцы в его волосах. Однако за этот вечер Наполеона несколько раз сдалась. А потом лежала на его груди. Было жарко, но руки Оноре были прохладны. Он держал их на бедре девушки, грея руки. — Вдохновился? — шепчет Бонапарт, водя ноготками по низу его живота. — Частично, — усмехнулся он. Его губы едва каслись кожи, язык был настоячив и явно доставлял удовольствие постанывающей Бонапарт. Они умели вдохновлять друг друга. Правда для этого требовалось провести много времени в постели.