Дежавю

Куай Лян ненавидел войну. Даже если обстоятельства жизни сделали из него первоклассного бойца, бессмысленная жестокость, уносящая жизни солдат без причины всегда ему претила. То, что он сейчас еле как разлепил глаза и всматривался в светлый потолок – это казалось чудом, ведь перед продолжительной темнотой он получил смертельное ранение куда-то под рёбрами, почти достигшее сердца. А сейчас было ярко, даже слишком. Сквозь пелену бессознательности он слышал и чувствовал, как над ним хлопотали работники больничного крыла, по крайней мере, так он понял: запах трав и лекарств было спутать ни с чем. Что-то было не так. Пока он думал над этим, дверь в комнату отворилась, наполняя пространство запахом лаванды вперемешку с морозной свежестью. Мужчина хотел бы встать, но неудачная попытка обернулась болью в груди, заставляя лечь обратно с неприятным ощущением затёкших мышц. – Нет, лежи!, – кто-то быстро подошёл к кровати и поставил стеклянный предмет на тумбу с характерным стуком, – Ещё не время. Хоть на поворот головы силы были, и он столкнулся с одновременно успокаивающим и незнакомым взглядом шоколадных глаз, выражавших явное волнение и радость. – Кто ты? Казалось, вопрос застал девушку врасплох. – Они говорили, что память вернётся не сразу, – незнакомка горько хмыкнула, переводя взгляд на склянку с вязкой жидкостью. В её руке возникла небольшая ложка, в которую она влила этот непонятный сироп и поднесла к его рту. – Пожалуйста, это нужно пить, чтобы скорее восстановиться. Мягкая ладонь аккуратно проскользнула ему под голову и приподняла его, помогая выпить гадкое на вкус лекарство. – Воды, – только просипел он, выпивая спасительную жидкость жадными глотками, с облегчённым вздохом падая обратно на подушку. На секунду он прикрыл глаза, как цветочный аромат исчез с шумом закрывающейся двери. Вот чёрт, девушка ведь так и не ответила на его вопрос, а он слепо последовал её приказаниям, даже не задумываясь о подводных камнях. Вдруг она была лазутчицей, которой было поручено отравить его? На вкус это точно была отрава, по крайней мере, так казалось первые несколько минут, пока не раскрывалось терпимое послевкусие, приглушённое водой. Ладно, если он и умрёт, то все будут считать, что это последствия боевого ранения, а не позорное покушение на больничной койке. С мыслями о предстоящей гибели воин провалился в сон, не обращая внимание на пришедшего к нему врача. Следующим утром, а это точно было утро за счёт яркого оранжевого света на стене из окна, криомант резко вынырнул из дрёмы, присаживаясь на месте, и почти сразу же он прилёг обратно. Грудь так же болела, но не настолько, как вчера, что не могло не радовать. Что же, он не умер во сне. Значит, опасности в лекарстве не было. Рядом раздалось тихое шуршание, источником которого служила та самая незнакомка, жующая обсыпанный сахаром мармелад из яркой упаковки. Она наблюдала за его пробуждением как за чем-то будничным и молча кивнула в знак приветствия, все эмоции были сокрыты в тёмном омуте её глаз. Его взгляд блуждал по её лицу и он не мог вспомнить такие черты из того прошлого, что ещё было в памяти. И вообще, судя по всему, это лазарет клана, так почему здесь так свободно разгуливает женщина? Не то, чтобы он имел что-то против. Вспомнить ту же самую Фрост, или других женщин в рядах солдат, но эта... была другой, её руки не были усеяны шрамами или мозолями, а телосложение через многослойный традиционный наряд имело довольно плавное женственное очертание небольшой груди с тонкой талией и широкими бёдрами. Может быть, это невежливо так осматривать чужую женщину. Чужой он воздвиг её в своей голове, как только его взгляд зацепился за серебряное кольцо с красивым камнем каплевидной формы на безымянном пальце той руки, которой она ныряла в упаковку сладости и подносила конфету к бледным губам. – Как ты себя чувствуешь? И обращается на "ты", хотя он не забыл, что является Великим мастером Лин Куэй. Все эти факты вводили его в замешательство, и как назло, сама девушка не спешила раскрывать свою личность. Да и всё равно, раз уж, у них нет ничего общего, то он позабудет о ней как только наконец-то выберется из этой неудобно мягкой кровати и обязательно придумает наказание за проявленное неуважение в свою сторону, а там и времени уже не будет совсем. – Всё хорошо? Только сейчас он понял, что долго не отвечал на первый вопрос и отмахнулся сухим "Бывало и хуже", снова не понимая, почему это вызвало печаль на дне больших глаз. Благо, она не стала упрекать, лишь повторила вчерашний ритуал с сиропом, задавая наводящие на ощущения в теле и голове распросы. Это немного раздражало – хотелось снова погрузиться в тишину одиночества, холодного, как его ледяной трон в зале приёмов, температуру которого он не чувствовал совсем, поддерживая комфортный для него климат в воздухе. В комнате было жарко и душно, от чего он рефлекторно провёл ладонью по шее, на что девушка словно прочитав его мысли приоткрыла форточку, подставляя к ней рядом стоящий горшочек с цветком. Она застыла, держась за ручку, и смотрела куда-то вдаль, с такого расстояния мужчина не смог рассмотреть эмоций на её лице. Куай Лян подметил габариты своей палаты, явно большей чем стандартные ещё во времена старого Лин Куэй, куда воины попадали как к себе домой. Ну да, конечно, кто станет размещать главу клана в мелкой комнатушке? Хотя бы так никто не забывал его статуса. – Я выхожу на рынок сегодня, – сказала незнакомка, не поворачиваясь лицом, – Тебе что-нибудь нужно? – Я не скажу, пока ты не представишься. Женские плечи слегка затряслись, она что, смеялась? Совсем беззвучно, но точно рассмеялась в свою ладонь и всё же подошла обратно, махнув своими необычайно длинными волосами. Это движение странно отозвалось в его душе, и почему-то, вызвало благоговение. Хотелось прикоснуться к прядям, что лезли тёмными змейками на слегка загорелую кожу, девушка заправила их за уши, обнажая мочки с серьгами, что были комплектом к кольцу. Ох уж это кольцо. – Поверь, ты знаешь обо мне больше, чем кто-либо в клане, просто не помнишь об этом. Пока что. – Так помоги мне вспомнить. – Так сразу? Ну, давай начнём с того, что меня зовут Аделия. – А-де-ли-я, – с усилием повторил он, дивясь необычному имени, – Ты замужем, верно? – Да. На вопрос о ревности супруга та засмеялась уже звонко, в голос, и даже её искренний смех был для него каким-то боком знаком. Их разговор прервал пожилой врач, кланяясь присутствующим, но Куай воспринял это только в свою сторону, не заметив, как Аделия выскользнула из палаты. Она снова не дослушала его и исчезла. Раз сама выходит в город, значит, кто-то из воинов обзавёлся семьёй, либо же она была прислугой, впрочем, одно другому не мешало, но что бы значило их старое знакомство? Слишком много вопросов она вызывала. Куай Ляну это не нравилось. Вскоре он уже мог самостоятельно встать, однако, это действие отдавало ноющей болью между рёбрами и головокружением, так что приходилось делать короткие паузы с глубокими вдохами, или же, опираться на кого-либо, кем сейчас была Аделия. Своим ростом по сравнению с ним девушка так удобно перекидывала его руку на своё плечо и вела то в душ, то к окну, то они просто ходили по палате, разминая мышцы и сухожилия. Идти рядом с ней было так естественно, что ли. Наблюдать за подрагиванием прямых ресниц и покусыванием налитых кровью губ с такой близи, сталкиваясь с сосредоточенным в помощи ему взглядом... Как ни старайся он отогнать эти чувства, в этом не было толку, стоило ей молча придти и просто быть рядом, словно у неё не было других дел. Хотя... где-то там, внутри, он надеялся, что и не появятся. Эгоистично? Да. Несправедливо и подло по отношению к её мужу и ней самой? Несомненно. Но она продолжала приходить, окутывая его запахом чего-то естественно-сахарного. Что это интересно, сладкие яблоки, мёд, персик? Откуда исходил этот запах, одежда, волосы, или может быть, нежная кожа? Он так и не нашел ответа на свой вопрос об источнике запаха, и решил, что так сладко пахнет вся она. Один раз Аделия и вовсе заставила его опешить, когда ему начали сниться короткие кошмары ночью, от которых он просыпался по несколько раз, с удивлением выяснив для себя что она опять здесь, бодрствует, следя за ним. Каждый раз он выравнивал дыхание, покашливая в кулак, вытирал рукой подступивший пот и оказывался прижатым к чужой груди мягкими тёплыми руками за голову, что гладили его по отросшим жёстким волосам, шепчя что-то успокаивающее. И он верил, ему хотелось верить, заставляя её наклониться к нему и позволить положить голову на своё плечо, а холодным рукам оказаться на спине и пояснице. Ему это было нужно, и всё равно, что-то было не так. Он списал это на голос совести и каждый раз извинялся перед супругом этой девушки, кем бы он там ни был. Разберутся потом, а сейчас от него отступал страх перед адской Тенью, вонзившей свой серп ему в грудь. Мужчина начал говорить. Для Великого мастера было бы постыдным изливать душу чужому человеку, останавливаясь на каждом переживании, если это не родственник, верный товарищ или... Но эта женщина чужая. Добиваться её нельзя. Через несколько дней к нему пришло осознание, что он женат тоже, вместе со свёртком от стражника, внутри которого лежала печатка с овальной зеркальной поверхностью, на которой красовалась гравировка символа клана со странными дополнениями – снизу и сверху распологались полумесяцы. С чего бы ему выбирать такой узор? – Мы нашли его среди травы, Великий мастер. Ваша супруга приказала немедленно отдать его вам. – А где она сама? – Что?, – лицо воина вытянулось в непонимания под его маской, но он быстро собрался, думая, какой ответ будет самым рациональным, – Г-госпожа, она... она в положении, Мастер, и сейчас на приёме у повитухи. – Ясно, – смог ответить он, разрешая нервному стражнику ретироваться. Вот так дела. Не появляется, беременна, так ещё и другая позволяет себе вольности по отношению к нему и словно становится роднее. Наверное, он должен радоваться вести о наследнике? Тем днём Аделия не пришла. Куай Лян не стал расспрашивать врачей, дабы не вызвать лишних слухов, только принялся за чтение очередного отчёта о прошедших миссиях. Настроение было хуже некуда, мужчина наконец освободился от оков болей и слабости, мог заниматься тренировками у себя в палате, имел настрой вернуться в рабочую калею, так ситуацию портили эти врачи, уверяя, что нужно отлежаться хотя бы неделю, иначе новое, даже самое незначительное ранение будет заживать слишком долго. Организм восстановился не полностью, так они говорили, уводя взгляд от цепких глаз криоманта. Для плохого настроения у него была и другая, личная причина, что не приходила к нему вот уже на протяжении нескольких дней. Как-то раз он даже просидел всю ночь без сна, надеясь, что дверь откроется, проливая в комнату свет коридора с длинноволосым силуэтом. Не дождался. И решил позабыть обо всём, что было между ними, ведь после выписки они разойдутся как в море корабли, каждый по своим семьям, изредка пересекаясь на территории комплекса. А свою жену он не понимал и вовсе – она то за что его избегает? В стену полетело обледеневшее стекло маленькой вазы, высвобожденная злость лежала на полу возле неё разбитыми осколками, небольшой лужей и ветками лаванды. Кажется, её запах должен успокаивать, если это так, то в его случае это было полнейшей чушью. Вдобавок несчастная стенка теперь была покрыта трещиной вокруг следа от кулака с окровавленными костяшками. Сегодня он лёг спать злым и с ноющей рукой. Утром этого ощущения уже не было, утро ли это вообще? Нет, скорее время близилось к обеду. Взгляд перенёсся на заделанную стену, а с неё на прибранный пол, и снова на перевязанную ладонь. Вспышки агрессии нужно регулировать, иначе, это войдёт в привычку. Рядом раздалось шорканье обуви и мужчина замер, вновь видя свою пропажу, опять эта женщина всё портит! Появилась в его жизни, перевернула всё вверх дном, исчезла, заставила позабыть, а теперь как ни в чём не бывало стоит к нему спиной и кажется, расчёсывает волосы. Его настигло дежавю, тоскливое и родное, гребень сверкал в её руке и между копной волос, что при свете Солнца отливали медью. – Аделия? Она не останавливалась, заканчивая своё дело свободной косой на одно плечо и ему показался силуэт в свободном одеянии с вышивками звёзд и небесных тел на накидке. – Где ты была? – Как твоя память? – На вопрос не отвечают вопросом. Девушка поджала губы и повернулась. Видимо, она выходила куда-то, раз пришла в верхней одежде, держа руки по швам. – Ты знала, что я тоже женат? – Знала. – Забавно. И правда, забавно. – Я была у врачей. – Болеешь? – Ну, можно сказать и так. – А яснее?, – в голосе проскользнул холодок, он заново выстраивал стену между ними, понимая, что рано или поздно это нужно сделать ради всеобщего блага. Аделия со вздохом сняла накидку и осталась в таком же свободном платье, сложив руки под животом. Ткань натянулась на слегка округлом месте, вгоняя мужчину в ступор. Беременна. И его жена тоже. Голову прошибла искра, складывая все детали вместе в единый пазл, для подтверждения которого нужна была всего лишь одна фраза. – Аделия... Аделия... А-де-ли-я, – бормотал он, отчаянно пытаясь вспомнить этот образ в моментах из жизни до войны с Преисподней. Девушка всё молчала и не решалась подойти, наблюдая за стенаниями мужчины. Ответ пришёл яркой искрой Лунного света в его разуме, давшего ясности туману в памяти, наваливая все моменты из прошлого в один миг. – Аделия!, – с возгласом имени он встал и подбежал к ней на ватных ногах, цепляясь за тонкую фигуру своими большими руками, не желая отпускать эту связную ниточку судьбы, еле справляясь с крутящимися картинками в голове. Она пахла лавандой, горами, и чем-то естественно сладким, что он всегда любил. Её волосы напоминали ему прекрасных дев из старых сказок и рисунков, и он сдержал данное себе в детстве обещание дотянуться до Луны и выкрасть оттуда дивную девушку, сделав её своей женой, а она мягко улыбалась, когда муж рассказывал ей об этом после их близости. – Я помню, – бессвязно шептал Куай Лян, – Я всё помню. Ты – моя жена. – Наконец-то.