***
Когда Дьяволо наконец вышел из дома, солнце находилось в самом зените. В такое пекло носить водолазки было лёгким способом отойти на тот свет. Даже с огромной выносливостью он двигался так, словно ему на плечи водрузили огромный пятнадцатикилограммовый пласт. К этому ещё можно было прибавить полное нежелание идти куда-либо в принципе. Проходя мимо соседского двора, он слышал, как кто-то его окликал нетрезвым басом, но не придавал этому значения. Наверняка старые деревенщины опять всю ночь играли в покер, а в промежутках между партиями закидывались палёным спиртным, бегло намешанным в подвале. Дьяволо не любил пьяниц. Однако очень любил покер. Вспоминал, как они развлекались так с Доппио, раскладывая карты в сотый раз. “Я собрал «Стрит»! Смотри-смотри, первая в моей жизни сильная комбинация. Я молодец? Я победил?” Его глаза были такие кристально чистые, ничем не омрачённые, как и всегда. А улыбка такая широченная до ушей, выражавшая непомерное счастье, восторг и гордость за себя. Разрушать мечты наивного ребёнка было кощунством. Тогда Дьяволо снисходительно улыбался, глядя на свой «Фулл-хаус», после чего резким движением выбрасывал карты, с придыханием говоря: “Да, ты победил”. В тот раз он поддался впервые. В игре, где эмоции являлись слабой стороной игрока, Дьяволо не было равных, и он всегда одерживал верх, сохраняя стоическое, непоколебимое выражение лица. Доппио в свою очередь было слишком легко прочесть. Наверное потому он так привлекал к себе внимание, будучи открытым и добродушным. Неожиданно кто-то вероломно отвлёк его от важных дум, набросился сзади и прижал аккуратные нежные ладони к его глазам, тем самым закрыв их. Дьяволо тут же опешил, у него перехватило дыхание, он уже собирался рефлекторно перекинуть странного незнакомца через плечо и как следует поколотить его, как вдруг услышал над ухом звонкий девичий голос, сопровождавшийся заливистым смехом: “Угадай, кто?!” Дьяволо узнал его. — Мисс Донателла Уна, я полагаю? — осторожно убрав её руки с глаз и неторопливо обернувшись, парень смерил её оценивающим взглядом. Впервые он столкнулся с ней лично, а не через посредника в лице Доппио. Она и впрямь была хорошенькая. Стройная, миниатюрная, со светлой, практически фарфоровой кожей, тёмно-каштановыми волосами и голубыми как прохладное море глазами. Любой бы на его месте оказался без ума от такой привлекательной партии. Дьяволо, к сожалению (или к счастью?), был не из числа этих людей, поэтому его полное вселенского безразличия выражение лица никак не изменилось. — Что с тобой, Солидо? Ты меня впечатлить хочешь? Признаю, у тебя получилось, — девушка подбоченилась, ехидно улыбнувшись. Было в ней что-то такое, что Дьяволо напрягало и вызывало не самые приятные чувства. Но он был не в силах понять, что именно. Одним словом, отчего-то он не мог ей доверять, будто она была тесно связана с тем, с чем он оказывался непримирим. Обычно шестое чувство его никогда не подводило. — Знаю-знаю, я хорошо сегодня выгляжу, можешь не пытаться пожирать меня своим хищным взглядом. Не сейчас. У нас ещё впереди целый день. — Её тонкие изящные пальцы обвились вокруг запястья Дьяволо и сжали его мёртвой хваткой. Парень удивился внезапной силище — весьма необычно для такой хрупкой девушки, как она. — Куда пойдём? — Честно сказать, у меня нет конкретных идей, — впервые в жизни Дьяволо ощущал какую-то странную неловкость, смешанную с лёгкой толикой отвращения. Было ли это вызвано спонтанным прикосновением, или же его просто отталкивало внимание со стороны противоположного пола — доподлинно неясно. Больших усилий ему стоило подавить в себе желание резко одёрнуть руку. — Здесь не так уж и много достопримечательностей. Могу показать парочку памятных мест, которые связаны с детством…моим детством. — Дьяволо едва не проговорился, назвав имя Доппио. Их связь держалась в строжайшем секрете. Имя, которое они делили на двоих — Солидо Насо — было тоже своего рода договорённостью, на которую Доппио пошёл не сразу. Он не любил лгать и притворяться кем-то другим, однако он ничего не мог сделать против воли Дьяволо — абсолютного авторитета в их союзе. Но почему-то сейчас этот авторитет выглядел особенно беспомощным и неспособным на более конструктивный диалог. Он готов был обратиться к своему альтер-эго за советом, разузнать, как следует поступать в той или иной ситуации, как вести себя с этой девушкой, но как назло его второе “Я” не спешило отзываться. — Прекрасно! Просто замечательно! Люблю истории из детства. Наверняка ты был чудесным маленьким мальчиком, — Донателла радостно подпрыгнула, отчего её и без того короткая юбка задралась, открыв обзор на фигуристые, красивые бёдра. Парень, заметив это краем глаза, тотчас постарался отвести взор, нервно почесав свободной рукой затылок. — Если говорить об этом в таком контексте, то мне приходилось сталкиваться с определёнными трудностями, из-за чего порой могли пострадать мои взаимоотношения с окружающими, — закусывая губу, Дьяволо будто проходил по минному полю, избегая затрагивания щепетильных тем. Делиться подобным ему не хотелось, но эта барышня была слишком любопытна, поэтому так или иначе её жажду следовало утолить. По правде говоря, лично у самого Дьяволо никаких отношений с окружающими не было, либо были, но очень уж скверные. Донателле не следовало знать подробности. В конце концов, она встречалась не с ним, а с Доппио, значит история должна была затрагивать непосредственно личность Доппио. — Но я всегда мог выкрутиться из любой ситуации. Для меня было важно поддерживать дружеские отношения с кем бы то ни было. И зачастую всё складывалось благополучно. Донателла слушала его очень внимательно, заинтересованно, в её глазах читалась какая-то странная очарованность своим собеседником. Она прекрасно видела, что сейчас он вёл себя совершенно иначе, чем обычно, но эти перемены её отнюдь не отталкивали. Скорее наоборот. Интересно, Солидо только притворялся таким неуклюжим и наивным болваном? А Дьяволо тем временем продолжал: — Всё дело в вере, — проговаривал он и даже не смотрел в сторону девушки, которая то и дело пыталась обратить на себя его взор. Ей не показалось? Его глаза всегда были такого цвета? — …вере в себя. Без неё я бы ни за что не сумел преодолеть свалившиеся на меня проблемы. Я всегда считал, что сила заключена во мне самом. И никто: ни царь, ни Бог, ни закон не вправе мне указывать, как быть, и что делать. — Парень замолк, неожиданно для них обоих остановившись. Эти откровения. Чьи они были? Доппио никогда бы не помыслил о подобном. Дьяволо понял, что выпалил много лишнего. — Теперь твоя очередь. Говори. От столь приказного и резкого тона Донателла Уна опешила и замялась, не сразу среагировав и ответив: — Что говорить? — Про себя. О своей нелёгкой жизни, если она у тебя была таковой. Мы вроде как ведём диалог. — А, ты об этом, — звонкий неловкий смешок разнёсся по улице: проходившие мимо туристы обратили на девушку внимание. Кто-то даже попытался ей присвистнуть. От подобных диких нравов приезжих Дьяволо хмурился: здесь никогда ничего не менялось. — У меня было довольно скучное детство. Знаешь, так всегда происходит, когда живёшь по чьей-то указке. Твоя жизнь расписана наперёд, и даже на мечты у тебя совершенно не остаётся времени. Думаю, так было бы всегда, если бы… — Если бы? — Если бы я не встретила тебя, Солидо, — в подтверждение своих слов Донателла крепко обвила руку молодого человека и прижалась к ней всем телом, будто кто-то желал его у неё забрать. — Понимаешь? С тобой я снова хочу мечтать. Я мечтаю о жизни, где мы с тобой бесконечно любим друг друга, уважаем и поддерживаем. Никто нам не мешает, мы ни от кого не зависим. Ради своей мечты я готова даже бросить обучение в Неаполе и переехать сюда, на Сардинию, лишь бы быть рядом с тобой. Дьяволо промолчал. Он точно знал, как на эти слова мог бы ответить Доппио. Он знал его слишком хорошо. Да, Доппио бы всецело поддержал её идею, одарил бы её самой тёплой из своих улыбок, рассказал бы заодно о своих идеях на дальнейшую жизнь здесь. Им бы ничего не помешало реализовать свои замыслы. Но Дьяволо был другим. Его серьёзные, чрезмерно важные планы и цели шли вразрез с их воздушными замками, грёзами о здоровой и крепкой семье. Нет-нет, он был абсолютно чужим на этом празднике жизни. Ему было чуждо влачить жалкое существование на этом богом забытом острове, где все развлечения заключались в беспробудном пьянстве и бестолковом лежании на пляже. Это место отравляло ему жизнь, мешало развиваться, идти вперёд и работать над собой, чтобы стать ещё выше, сильнее, твёрже. С ним его связывали не самые приятные воспоминания, о которых он бы пожелал забыть. Он бы забыл, если б решился уехать отсюда. Лишь один Доппио его удерживал здесь, был своего рода балластом, не дававшим Дьяволо расправить крылья и вознестись над всем сущим. Дьяволо часто думал над тем, стало ли бы ему больно, исчезни когда-нибудь его вторая половина из этого мира. — Почему ты не хочешь учиться в Неаполе? — спустя какое-то время парень прервал удушающую тишину, чувствуя на себе исходившее от Донателлы неприятное напряжение. — А разве это не очевидно? — девушка встрепенулась. Она старалась сделать так, чтобы её голос звучал как можно увереннее, но вместо этого он лишь жалобно подрагивал. — Я бросаю своё успешное и богатое будущее ради тебя. Потому что именно здесь вижу своё счастье, в этих глазах, — она попыталась схватиться за щёки Дьяволо, притянула его лицо как можно ближе к себе и серьёзно на него посмотрела. Но от странного, пронизывающего насквозь ледяного взора парня ей захотелось тут же отпрянуть. — Это безумие. — Процедил сквозь зубы тот и отстранился сам. — Ты разве не такой же? Все мы безумцы, так или иначе, — с небольшим разочарованием в голосе Донателла развела руками и склонила голову. — Возможно. У каждого своё понятие о помешательстве. Они практически не говорили, рассекая извилистые дороги вдоль побережья. С самого первого дня Донателла влюбилась в это райское место. Конечно же, у неё было много ожиданий от предстоящего отдыха. Она, как и любая другая девушка её возраста, не могла не предаваться мечтам о сладостных курортных романах в компании местных красавцев. И сейчас ей как никому другому было необходимо, чтобы её поддержали в этом. Она была без ума от того, кто шёл с ней рядом. В противовес же он, казалось, совсем не был ею заинтересован. Маленький плод горечи мог запросто в ней разрастись, заставив её мгновенно передумать о предмете своей любви, если бы не её самоотверженность. Ради любимого человека стоило свернуть горы, переступить через себя и показать ему, что значит истинное счастье. Не зная ничего о второй сущности Доппио — Дьяволо —, его стремлениях и мыслях, Донателла всё же была уверена в том, что сама судьба благоволила им прожить остаток жизни бок о бок. Неожиданно кто-то зазывно прикрикнул им вслед, чем отвлёк их обоих от собственных мыслей: — Эй, молодые люди! Не спешите! Подходите! Хотите узнать свою судьбу? — Девушку зацепило последнее сказанное слово от кричащего неподалёку незнакомца. Он сидел возле тротуара за небольшим столиком, облачённый в чёрный балахон (и ведь не жарко ему было), и перебирал в руках колоду карт таро. Здешние предсказатели-экстрасенсы пользовались большой популярностью у молодых и людей постарше. Некоторые из них безоговорочно доверяли словам этих странных посторонних, другие же относились к подобным практикам с большой долей скепсиса. Но надо было отдать должное этим пройдохам: за один только день они могли заработать на своём ремесле столько, сколько не снилось простому продавцу с базара по соседству. — Солидо, пойдём-пойдём, послушаем, что он там говорит, — Донателла импульсивно вцепилась в руку Дьяволо и попыталась повести его за собой. — Что-то про нашу судьбу. — Ты с ума сошла. Он же шарлатан. Наживается на наивных туристах, — Дьяволо нехотя поплёлся за ней следом. — Даже если там будет откровенный бред, мне всё равно интересно. Пошли. Я заплачу. Когда двое оказались перед предсказателем, он смерил их взглядом, полным неприкрытого восхищения, дескать какие люди интересные к нему пожаловали. Одна только девица чего стоила. Только вот от жуткого взгляда паренька хотелось куда-нибудь спрятаться подальше. — Здравствуйте, уважаемый, — Донателла приветливо обратилась к мужчине в балахоне и широко ему улыбнулась во все свои тридцать два. — Меня очень интересует, что нас ждёт в будущем с моим парнем. Будем ли мы счастливы вместе? Красивая будет свадьба? А детей сколько? Ох, мне столько всего хотелось бы узнать… — Прелестная синьорита, — ответил ей тот, любезно беря её руку в свою и внимательно всматриваясь в причудливые очертания линий на ладони, — Вижу, что у вас очень доброе сердце. Вы всецело отдаёте себя тому, кого любите, и практически не просите ничего взамен. Такое горькое, но прекрасное самопожертвование. Мне хочется расплакаться от того, как порой жестока бывает судьба. В ответ на это Донателла вздрогнула, улыбка её резко спала, а Дьяволо нахмурился, не до конца понимая, что за ересь несёт этот мужик. — О, несомненно, вы познаете великое счастье. Но вместе с тем вас коснётся ни с чем не сравнимое горе. Боль потери, утрата чего-то особенно дорогого будет разрывать вам сердце. Но не всё потеряно. Благодаря помощи и поддержке близкого человека вы сможете выстоять. Не цепляйтесь за недостойных людей, и тогда всё у вас сложится хорошо. — Слышал, Солидо? — Донателла снова улыбалась, да только теперь как-то грустно. — Он сказал, что мы всё преодолеем. Вместе. Ты ведь будешь со мной до самого конца? Дьяволо не успел ничего ответить. Теперь этот беспардонный предсказатель крепко ухватился за его ладонь, пялясь то на неё, то на лицо парня, то и дело мешкаясь, напряжённо пытаясь подобрать слова: — А вы, юноша, далеко смотрите. Вижу перед вами огромные просторы возможностей. Вам будет сопутствовать успех буквально во всём, вы сумеете взобраться на самую вершину. Да только… вы уверены, что готовы заплатить за это? Подобная авантюра дорого вам обойдётся. Но, судя по вашему взгляду, вы не остановитесь ни перед чем. Вы будете ступать по головам, храня за своей спиной великую тайну. Вам ведь есть, что скрывать, правильно? Вы боитесь, что про ваши секреты прознают, и тогда вам придётся бежать далеко-далеко, заметая за собой следы. — Дьяволо напрягся, попытавшись вырвать руку. На лбу предательски выступила испарина. Он с трудом понимал, что происходит, но, кажется, обстановка накалялась. Ещё немного, и он готов был сорваться. Тем временем, мужчина продолжал надавливать на одну особенно больную точку. — Вы что-то прячете у себя там? Внутри. Да и снаружи. Ваш скелет в шкафу... — Хренов ублюдок, захлопнись уже! Никому не интересно, что ты тут заливаешь! Уходим отсюда. — Дьяволо всё же не выдержал, в отвращении отпрянул, дёрнул Донателлу за руку и потащил её за собой, не дав даже расплатиться за “услугу”. Девушка испуганно таращилась ему в спину, пока он твёрдым шагом уводил её прочь от большого скопления людей. Она не могла понять, что могло его так разозлить. Сказанное экстрасенсом действительно показалось ей немного преувеличенным, похожим на сказку. Она думала, что её возлюбленный хотя бы посмеётся в ответ на это. Но отчего-то его всего трясло, а ладонь, которой он сжимал руку Донателлы, сильно вспотела. Когда они наконец остановились возле прибрежного, практически безлюдного парка, девушка напоила Дьяволо своей любимой французской минералкой, которой прежде по обыкновению ни с кем никогда не делилась — в этом она ощущала острую необходимость, чувствовала своё предназначение — помогать самому близкому человеку, не желая оставлять его в беде. Ему потребовалось около пятнадцати минут, чтобы прийти в себя и успокоить порыв гнева, тревоги и пробиравшего до мурашек ужаса. Дьяволо знал: не пересилив себя и не уйди он в тот момент, всё закончилось бы печально. Каждой клеточкой кожи, всем нутром ощущал, как по нему скользило, елозило самое настоящее зло. Это чувство было не ново ему. Вместе с ним приходила и она: жажда убийства. Желание стереть с лица земли угрозу для его жизни, безопасности, маленькой тайны, которую он не готов был раскрыть. Лишь Донателла Уна помешала свершиться его импульсивному плану. Это доставляло неудобства. Всё шло совершенно не так, как ему хотелось. Столь сильное чувство тревоги у него вызывали эти проклятые люди-экстрасенсы, чью природу Дьяволо не мог до конца понять. Ведь невозможно было узнать всё про человека лишь при первом взгляде на него или на линии на его ладони, или на худой конец при помощи каких-то карт. Это плохо вязалось с его логикой, да и вообще, вера в сверхъестественное — что это за чертовщина? В этом вполне могло быть замешано что-то покрупнее. Возможно, кто-то всё это время следил за его жизнью, запоминал конкретные факты, собирал компромат, чтобы использовать при удобной возможности против. Дьяволо нервно потирал виски, обдумывая все варианты. С возрастом его паранойя становилась всё сильнее, он больше никому не мог довериться. Никому, кроме Доппио. Тогда же он вспомнил нечто странное, что ему довелось самому наблюдать. Это прямо было связано с его двойником. В обычный, самый непримечательный день Доппио сидел на подоконнике в своей комнате и долго пялился в окно. Наблюдал за живностью, которую видел перед собой, и не только. Вдруг зацепился взглядом за старушку, тащившую по земле небольшой мешок с продуктами. Он прямо проводил её своим взором, пока та наконец не скрылась среди высокой травы и кустов. А стоило ей исчезнуть, как он вдруг ни с того ни с сего выпалил вслух: “Я думаю, что сегодня она умрёт”. Дьяволо не понимал, откуда у его альтер-эго была такая твёрдая уверенность в своих словах, ведь ничто не могло намекать на то, что старуха не в порядке. Напротив, она выглядела довольно бодрой и полной сил. Тогда Дьяволо решил, что у Доппио просто-напросто разыгралось воображение. Если бы это действительно не произошло. Как оказалось, старушку действительно обнаружили на следующий день мёртвой у себя в постели. Причиной тому, вероятнее всего, послужил сердечный приступ. Новость эта быстро разнеслась по всей деревне, а Дьяволо ещё долгое время пытался выпытать у Доппио, откуда он всё знал наперёд, на что тот ему каждый раз отвечал: “Я просто это увидел”. Можно ли управлять судьбой? Или всё уже было решено до тебя заблаговременно? Тогда какой смысл в этих попытках всё изменить? Неужели ему придётся существовать по чьей-то указке, а не быть королём своей жизни, самому себе? Какой бессмысленный и глупый фатализм. Погрузившись в глубокие думы, парень не заметил, как пролетело время. Уже смеркалось, а Донателла, сидевшая в тот момент рядом с ним на лавочке, задремала со скуки, прислонив голову к его плечу. Тогда он опустил взгляд на неё, отметив про себя, что в таком умиротворённом состоянии она была очень даже ничего. Только слегка выбивавшаяся из её аккуратной причёски маленькая прядь портила весь вид. Дьяволо аккуратно поддел её пальцами и спрятал за ухо. Печально, что у девушки был слишком чуткий сон, отчего она тотчас же распахнула глаза. — Сколько я спала? — глубоко прогнувшись в спине и потянувшись, пробормотала Донателла. — Недолго. Но думаю, нам пора уже закругляться. Мне бы не хотелось, чтобы твои родные о тебе волновались. — Я уже взрослая девочка, поэтому могу идти куда захочу, с кем захочу и возвращаться в любое время, — её голос звучал нарочито высокомерно. Хотя и было ясно, что она строила из себя важную персону лишь для вида. На самом деле, Донателла никогда не была приверженкой роскошной жизни, её никогда не баловали. Дьяволо предполагал, что только в поездках наподобие этой она могла позволить себе по-настоящему раскрепоститься, быть собой. Подобное было далёко ему, ведь он всю жизнь привык скрываться в тени своего двойника, лишь изредка давая о себе знать. А хотелось большего. — Как скажешь, — бросил он небрежно, после чего внезапно оказался втянут в нежные девичьи объятия. Девушка прильнула всем телом к его крепкой и упругой груди, прижалась к ней ухом, пытаясь вслушаться в ритмичный стук сердца. — Не оставляй меня. Побудь со мной ещё немного. Пожалуйста, — теперь Донателла звучала как-то робко, неуверенно. Она будто умоляла своего благоверного уделить ей ещё чуточку внимания, без которого, кажется, её жизнь больше не имела никакого смысла. Это не помешало ей тут же приникнуть своими пухлыми тёплыми губами к его, после чего медленно отстраниться, оставляя на них свежий след от губной помады. — Ты ведь не хочешь меня расстраивать? Последняя фраза будто электрическим током прошибла Дьяволо, прошлась по синапсам и больно ударила в мозг, заставив того рефлекторно дёрнуться и вырваться из довольно крепких объятий. Воспоминания, от которых он долгое время желал избавиться, похоронить в глубине своей души, нахлынули нежданно-негаданно. Лицо исказила гримаса ужаса и паники, когда вместо Донателлы он увидел другую женщину, но такую до боли знакомую. Длинные тёмные кудри падали на её плечи, взгляд пронзительно голубых глаз вызывал жалость, еле подрагивающие губы были испещрены сотней шрамов и проколов от достаточно толстой иглы. Она что-то говорила, но голос её звучал где-то далеко в голове: “Ты же не хочешь расстраивать мамочку?” Парень судорожно заёрзал по скамейке, прощупал её рукой, надеясь отыскать что-то тяжёлое, что избавит его от вида грязной женщины, прогонит её обратно в ад, но как назло в этот раз подходящего инструмента не оказалось, поэтому ему пришлось отползти дальше, на самый край, едва не падая. — Эй-эй, ты в порядке? Ответь мне! — Донателла не растерялась, вцепилась в его плечи и как следует тряхнула. Это помогло. Иллюзия пропала. Взгляд Дьяволо снова стал осмысленным, преисполненный строгой рациональности. Если бы не решимость Донателлы, возможно он бы набросился на неё с кулаками в истерическом припадке, и кто знает, к чему бы привело это невинное на первый взгляд свидание. — Ты такой бледный. Увидел что-нибудь страшное? — Извини. Не хотел тебя пугать. Думаю, нам и правда лучше разойтись по домам. А завтра сходим в пиццерию к Антонио, я обещаю. — Неожиданно для себя Дьяволо подал руку девушке и помог ей встать со скамейки, пронаблюдав за тем, как быстро она отряхнулась. — Полагаю, я неплохо провёл сегодня время. Да и вообще, было весело, — как бы в подтверждение своих слов он выдавил из себя едва заметную кривую улыбку. Это было совсем на него не похоже. Обычно угрюмый, Дьяволо бы никогда не помыслил о том, что всё проходит безупречно. Шквал его критики и брюзжания порой становился неудержимым, единственным выходом из которого было скорее делать ноги. У Доппио не было возможности убежать, поэтому ему всегда приходилось терпеть. Терпеть и смиренно выслушивать каждое колкое слово, направленное то на одного, то на другого, то порой и на самого Доппио. Когда пара наконец добралась до отеля изумрудного побережья, где на тот момент Донателла проживала вместе со своей семьёй, Дьяволо позволил себе небольшую вольность, на прощание заключив девушку в небрежные объятия, после чего отстранился и немедленно побрёл в сторону своего дома. Это был жест благосклонности, снисхождения. Но он не мог её полюбить так безумно и страстно, как она. Как бы то ни было, они принадлежали разным мирам. И судьба не сулила им ничего хорошего. Разве что Доппио…***
— Ага, значит тебе всё-таки было весело? — тот же самый молодой человек, но уже с совершенно другим выражением лица, такой беззаботный и светлый, с бойким и трепетным голосом, готовился ко сну. Умывался и вытирал влажные веснушчатые щёки махровым полотенцем, искоса поглядывая на своё отражение. — Немного. — Отзывался человек из отражения. — Но тем не менее, я никогда не пойму, что у неё на уме. Эта девушка будто с другой планеты. Признаюсь, мне бы не хотелось там жить. И…стой. Так ты всё слышал? — взгляд Дьяволо напротив резко стал суровым. Казалось, что он готов был в ту же секунду наброситься на свою жертву, словно свирепый хищник. Безобразие. Немыслимо. Он сам охотно лгал. Однако терпеть не мог лжи и притворства в свою сторону. — Не всё. Но я очень рад, что эта встреча смогла поднять тебе настроение. Доппио одарил своего двойника тёплой и нежной улыбкой, заставив тем самым смягчиться того. Не нужно было говорить больше, чем следовало. Они оба играли друг с другом, притворялись, делая вид, что ничего не происходит, но в то же время то и дело постоянно говорили о доверии друг к другу. На самом же деле, их обоих одолевали страхи. Страхи, что один из них них внезапно оступится, свернёт не туда, окажется по другую сторону баррикад, что их тесная и неразрушимая связь когда-нибудь в один прекрасный момент даст трещину, а после и вовсе падёт. Не существовало никакой вечности. А судьба была слишком кровожадна, чтобы даровать им всем счастливое будущее. Кем-то стоило пожертвовать ради достижения целей и идеалов другого. Доппио отчётливо слышал предсказание мужчины в балахоне, и тогда же к нему пришло осознание, что ему не выстоять против Дьяволо, против его непоколебимой воли и силы, способной преодолеть любую преграду, вставшую на пути. Даже если речь шла о самом близком человеке, даже если это была слабейшая из двух его сторон. Отпив из стакана немного воды, Доппио впервые в жизни ощутил, как горька она была на вкус. Она запрела. Сейчас ему как никогда хотелось, чтобы позывы его шестого чувства были всего лишь нелепыми опасениями. Но оно было как никогда точно. Это было ощущение скорой надвигавшейся смерти.