С начала времен гигантская черепаха Ао плывет через бесконечные воды Пустоты, неся на своей спине бронзовую чашу мира. Пять сияющих вершин возвышаются на ней: Цишань, Ланьлин, Цинхэ, Юньмэн и Гусу. На лапах и голове Ао покоятся столпы, держащие небесный свод, под которым парит столица Поднебесной империи, где живет бессмертный император, правящий людьми. И земли этого мира плодородны, недра богаты, светила ярки и милостивы, а воздух полон ци, наполняющей паруса летающих кораблей.
***
Эта охота длилась уже очень долго. Успели наступить холода, затянувшие небо серыми промозглыми тучами, вяжущими маховые крылья, потом прийти тепло, затопившее солнцем корабли, и снова приближались холода, когда он наконец приблизился к своей цели. Последний шаг — и ловушка захлопнется, затянутся силки, как петля на веревке висельника. Цитин мерно махал крыльями, разгоняя розовую вечернюю дымку над воздушным простором, подсвеченным заваливающимся за горизонт светилом. Земля внизу была уже чернильно-черной, словно темная вода проглядывая сквозь пену облаков, медлительными волнами расползающихся прочь от небесного судна. Мгновения засыпающей жизни, последний луч, озаряющий наступающую тьму и расцвечивающий на прощание купол небосвода нежными красками, обычно дарили ему успокоение. Но сегодня даже ветер, всегда дующий в воздушных морях, расшумелся сильнее обычного, словно встревоженный открывшейся ему картиной, нарушающей умиротворенность убаюканного мироздания. Мужчина со связанными за спиной руками стоял, балансируя, на узком планшире, словно граница разделявшем светлое дерево палубы и безбрежное небо. Его волосы непослушными хвостами воздушного змея метались вокруг лица, будто рвались на свободу вслед за ветром, прочь с имперского судна, где оказались пленником вместе со своим хозяином, в глазах которого сверкала лихорадочная храбрость безумца, готового шагнуть в бездну. ─ Остановись, ─ напряженным голосом позвал Лань Ванцзи, замирая в нескольких шагах. ─ Брось меч! ─ потребовал тот в ответ, заглядывая через плечо в пропасть, и вдруг покачнулся под порывом ветра, едва не опрокинувшись вниз. Благородный клинок тонко зазвенел, тут же безжалостно отброшенный прочь. ─ Это не выход, ─ голос неожиданно подвел, захрипев. Так не должно было быть. ─ А что выход, благородный Ханьгуан-цзюнь? ─ тут же откликнулся безумец, мотнув головой, чтобы откинуть непослушные пряди с глаз, и снова покачнулся. ─ Виселица? О, виселица ─ безусловный выход! Правда, односторонний. Выйти ─ выйдешь, обратно не зайдешь! Пленник, запрокинув голову, заливисто рассмеялся, так легко и беззаботно, словно речь шла не о его казни, а он сам не стоял в угрожающей близости от свободного полета в тысячу ли до земли. Чего он пытался этим добиться? Если он не отрастил крылья, то совершенно точно сошел с ума! ─ Суд еще не вынес решение, ─ Лань Ванцзи слегка сдвинулся вперед, невесомо скользя по идеально вычищенному настилу палубы. ─ Я буду ходатайствовать о замене наказания. — Замене повешения? На что? На четвертование? Звучит не слишком соблазнительно! — Вернись со мной, — он осторожно потянулся рукой вперед, не обращая внимания на вздор, срывающийся с улыбающихся губ. Просто вернись. Только не уходи окончательно. Только не теперь! Смех резко оборвался, и серебристые глаза неверяще и возмущенно глянули на него, словно это он, капитан имперского военного корабля, был здесь безумцем. ─ Вернуться? Даже если ты добьешься отмены смертной казни, меня может ждать только тюрьма! Лань Чжань, это что же, по-твоему, выход? ─ преступник покачал головой, сам себе отвечая на этот вопрос, а потом, погрустнев, спросил: ─ Ты сам бы согласился сменить небесный свод на четыре стены? Ветер под крыльями «Ванцзи» на решетку окна? Действительно веришь, что мне отрадней виселицы станет заключение? ─ Вэй Ин… ─ голос окончательно отказал ему, и последующие слова так и не прозвучали. «Зато ты будешь жив». Но, видимо, Вэй Усянь прочел эту фразу по его двигающимся губам, и лицо его, ясное, открытое, смешливое, на мгновение исказилось, а потом потемнело, словно тучи закрыли солнце. ─ Ты, верно, шутишь. Жив в тюрьме? ─ холодно переспросил пиратский капитан и сделал шаг назад. В бездну. Отчаянный порыв ветра ударил Лань Ванцзи в спину, выбивая весь воздух из легких, выдирая из губ непрозвучавший крик и подталкивая к борту, пытаясь выкинуть следом. Рука беспомощно, бесполезно схватила пустоту, ускользнувшую тень безумного человека. ─ Судно под нами! ─ надрывно закричал вдруг кто-то с кормы. ─ Смотрите! Смотрите! ─ стали раздаваться крики со всех сторон. Лань Ванцзи смотрел. Смотрел во все глаза, сквозь влагу, неожиданно затянувшую зрение, смотрел, чувствуя, как грохочет корабельными орудиями его сердце, разнося грудь в щепки, смотрел и не верил увиденному. Прорывая окрасившиеся наползающим багрянцем заката облака, словно залитые разливами крови из вспоротого брюха, снизу стремительно выплывал длинный узкий нос черного корабля, украшенный гигантской, невероятно реалистичной рукой мертвеца, вырастающей прямо из фортшевня и будто бы тянущейся к небу по гальюну. Это кошмарное украшение было овеяно такими же жуткими историями, как и сам пиратский корабль и его невозможный капитан. Ходили слухи, что некогда эта часть тела принадлежала могучему воину, павшему от клинка Вэй Усяня, кто-то утверждал, что воин тот был пиратскому капитану товарищем и оказался убит имперскими собаками, кто-то был убежден, что это лапа неведомого монстра с просторов Пустоты, а кто-то — что корабль сам отрастил себе конечность. Но неоспоримо было то, что виртуозно управляя ци своего летающего корабля, Вэй Усянь так же управлял и этой противоестественной рукой. И пальцы этой руки сейчас оказались сложены в гигантскую фигу. Облака развеялись, открывая взгляду верхнюю палубу, по которой сновали люди, управляя снастями. Около штурвала стояла женщина в черно-красном, под стать кораблю, одеянии, уверенно отдавая отрывистые, громкие, доносящиеся даже до них приказы. Но Лань Ванцзи безотрывно и не мигая смотрел на происходящее на полубаке судна: шестеро крупных и плечистых матросов удерживали растянутую паутиной между шестами сеть, закрывая ею почти весь нос судна и еще немного над ним. А по сетке, извиваясь, сползал пиратский капитан. Его рубаха, лишенная при пленении ремня и сюртука, задралась, оголяя впалый живот, волосы растрепались из и так не слишком опрятного хвоста, но улыбка сияла нестерпимо ярко, ослепляя даже на расстоянии, ярче садящегося за горизонт солнца. Едва он ступил на настил палубы, к нему подскочил паренек, споро разрезая кинжалом путы. Вэй Усянь потер запястья, а потом задрал голову, взглянув точно на него. ─ До следующего свидания, Ханьгуан-цзюнь! ─ разнесся на все небо его радостный крик. Пират махнул ему рукой на прощание, порывисто развернулся к носу судна и решительно указал вперед. Черный «Чэньцин» встрепенулся, зазвенев подкрылками от нетерпения, на мгновение замер, а потом взмахнул пятью парами кроваво-красных крыльев, наполнившихся мощным потоком ци. И резко провалился во взметнувшиеся всполошенными клубами облака. ─ И вы позволите этому бандиту так просто уйти, имперский капитан Ханьгуан-цзюнь? ─ раздался за его спиной сдавленный от ярости голос. ─ Я знаю возможности моего судна, господин Цзинь, ─ ровным голосом отозвался он, усилием воли заставляя себя разжать пальцы, оставившие глубокие вмятины на планшире, и отстранился от фальшборта, выпрямляясь. ─ Погоня бессмысленна. ─ Разве «Ванцзи» не самый быстрый корабль имперского флота? ─ спрятал поджатые губы за золоченым веером Цзинь Гуаншань. ─ Разве его не называют разящей небесной дланью, созданной гением Гусу? ─ У всего есть свой предел, ─ холодно отрезал Лань Ванцзи, не желая пускаться в объяснения перед этим человеком. Номинально глава вершины одной из пяти Великих гор имел статус более высокий, чем капитан, но фактически — на борту его судна — ничего от него требовать был не вправе. ─ Вы даже не попытались выстрелить по пиратам! ─ Для наведения орудий требуется больше времени, чем для того, чтобы «Чэньцин» сбежал, ─ вмешался в разговор его адъютант, помолчал и все же вежливо добавил: ─ Господин Цзинь. ─ Как какая-то пиратская посудина может быть маневреннее имперского корабля?! ─ воскликнул Цзинь Гуаншань, раздраженно щелкая веером. ─ Это не просто посудина, ─ Лань Цзинъи нахмурился, но его голос оставался подобающе вежлив. ─ Этот корабль некогда был флагманом разведывательного корпуса Юньмэн. Его скорость не меньше нашей и, хоть он мельче и уступает в боевой мощи, маневренность на порядок выше. А ночью у «Чэньцин» еще больше преимуществ, его ци становится сильнее после заката солнца, тогда как ци «Ванцзи» слабеет. Капитан Вэй прекрасно знает недостатки и достоинства своего судна и не допускает прямых столкновений в бою… ─ Вы так нахваливаете этого пирата, ─ веер раскрылся, вновь пряча кривящиеся в подобии улыбки губы, ─ что можно неправильно понять… Подумать только, бандит со связанными руками разоружил прославленного капитана и сбежал от самого быстрого судна Поднебесной! Неужели на вас так подействовал этот дерзкий поцелуй? Надеюсь, он был у вас хотя бы не первым, ─ и, гадко засмеявшись, глава развернулся, покидая палубу. — Постарайтесь не доломать мой корабль, пока будете буксировать его на Ланьлин! Злополучный корабль Цзиней, едва не ставший добычей так ловко ускользнувших пиратов, остался непригодным к комфортному путешествию: двое из шести крыльев с одной стороны оказались сломаны, нос скошен мощным ударом, и золоченое судно теперь заваливалось на бок, уныло виляя на буксире за «Ванцзи». Чтобы удержать его на плаву, сразу несколько мастеров Лань наполняли мертвые паруса своей ци. — Ханьгуан-цзюнь, — негромко позвал его адъютант, когда Цзинь Гуаншань скрылся в выделенной ему каюте. — Держать курс на Ланьлин? В голосе юноши отчетливо прозвучало недовольство. Цзинъи, как всегда, был слишком несдержанным для Ланя. — Идем в столицу. — А как же корабль господина Цзинь? — Сдадим Не Хуайсану. Проследи, чтобы господину Цзинь было комфортно путешествовать в его каюте, — Лань Цзинъи с готовностью кивнул, ухмыляясь на невысказанное пожелание продержать незваного гостя в каюте до самого прибытия. — Будьте уверены, господину Цзинь не захочется покидать комфортабельную каюту, чтобы прогуляться по открытой всем ветрам палубе! — Лань Цзинъи склонился перед ним в полупоклоне, с силой ударяя по раскрытой ладони сжатым кулаком. Лань Ванцзи бросил еще один взгляд на грузно проседающее золоченое судно. Слишком грузно для просто путешествовавшего по окраине Поднебесной, как заявил Цзинь Гуаншань, и путешествовавшего при этом по слишком далеким от вершины Ланьлина местам. Но пусть подробностями маршрута интересуются дознаватели, когда они прибудут в столицу. Ему совсем не хотелось задавать какие-либо вопросы напыщенному главе, напротив, хотелось верить, что Цзинь Гуаншань не будет искать его общества на время пути, сочтя слишком скучным и незначительным собеседником. Шумные балы, роскошные празднества — резиденция самой богатой горы империи славилась своим утонченным обществом и изысканными развлечениями. Тем необычнее было встретить господина Цзинь здесь, в этой глуши, почти на границе освоенных территорий — еще тысяча ли лёта, и они бы увидели обод земли. Сюда не ходили даже безумцы. Однажды он уже стоял на самом краю мира, смотря на срывающиеся в бездонную пустоту потоки воды. Стоял плечом к плечу с самым невероятным капитаном Вселенной, который уверял его, что спускался даже ниже и видел собственными глазами голову огромной черепахи, несущей на себе гигантскую бронзовую чашу с пятью Великими горами, образующими империю, держащей на своих лапах столпы небесного свода, под которым летали их корабли, и плывущей сквозь бесконечный простор. Лань Ванцзи машинально тронул губы, все еще, казалось, хранящие след чужого тепла. Глупого, дерзкого, такого же невозможно наглого, как и сам Вэй Усянь, поцелуя, выбившего палубу из-под его ног, заставившего забыться всего на мгновение. Мгновения достаточного, чтобы схваченный ими пират, пообещавший сообщить что-то «на ушко красивому капитану», успел вскочить на перила, создав нелепую в своей угрозе ситуацию, обезоружившую Ханьгуан-цзюня. Еще шаг, и он… ускользнул. Вэй Усянь. Капитан Вэй. Пират, наводящий ужас на Поднебесную. Преступник, разоряющий торговые корабли и мешающий доставке ресурсов на Великие вершины с покоренной земли. Человек, укравший его поцелуй. Нет, не первый. Но он никогда никому не расскажет, что его первый поцелуй тоже принадлежал Вэй Усяню. — Лань Чжань, — прозвучал тихий шелест со стороны чуть приоткрытого окна, словно листву тронул легкий ветер. — Лань Чжа-ань… Не почудилось. Лань Ванцзи торопливо поднялся из-за письменного стола, где составлял отчет, и в несколько шагов преодолел расстояние до окна. Осторожно отодвинул створку, и в комнату сквозь узкую щель беззвучно просочилась дымчатая тень. Завитки черного тумана, лизнув деревянную раму напоследок, соскользнули с темного силуэта, оседая вязкой лужей на полу и впитываясь в щели между досок, и его шею тут же обвили сильные руки. — Злишься? — тихо сказали ему на ухо и облизнули следом. Чувствительный хрящик опалило жаром дерзкого прикосновения. — Ты злишься, эр-гэгэ? — Нет, — он попытался немного отодвинуть прижавшееся к себе тело и потянулся к окну. Нужно было закрыть створки и запечатать комнату, чтобы никто во всей столице не узнал, что у него сегодня ночью гость. Но чужое тепло сбивало с мыслей, и он сам не понял, в какой момент принялся целовать податливые губы, замерев с протянутой рукой. — Ах, эр-гэгэ, может, стоит хотя бы закрыть окно? — прозвучал смешок прямо ему в рот. Сладкий вкус чужого дыхания пьянил не хуже фруктового вина, однажды испитого с этих же губ. — Что подумают люди, если кто-нибудь заметит тайного посетителя у благонравного, известного своей целомудренностью Ханьгуан-цзюня? Ты должен поберечь свою репутацию! — Вздор, — нахмурился Лань Ванцзи и все-таки дотянулся до створок, плотно закрывая и направляя ци в давно навешенный на окно талисман, запечатывая свою обитель до утра. Теперь чужое внимание не смогло бы потревожить их. — Я же говорил тебе не переживать за меня, — шептал тем временем его тайный ночной гость, прижимаясь губами к уху, и на каждом выдохе армада мурашек разбегалась по всему телу. — Я же говорил, что у меня есть план. Ты так смотрел на меня, будто я и вправду мог бы спрыгнуть в пустоту! М? — Это было безрассудно. — Не больше твоей идеи доставить меня в столицу! — Вэй Ин, — он попытался поймать выскользнувшего из его объятий мужчину, но тот оказался быстрее. Он всегда был быстрее. — Если бы… — Да, да, можешь не продолжать, — отмахнулся от него Вэй Усянь, подходя к столу и нагло заглядывая в оставленные там бумаги. — Не нужно переживать, у меня все было продумано! Скажи лучше, наш план сработал? — Мгм. Цзинь Гуаншань задержан. — Эх, жаль, я не видел, как ярился господин Цзинь! Представляю, как он орал, когда вы его сдали имперскому сыску! — Цзинъи расскажет, — согласно кивнул Лань Ванцзи, не в силах повторить те слова, что употребил глава самой изысканной вершины из Великих гор, когда обнаружил, что его доставили не в родную резиденцию, а в столицу прямиком в руки Главного дознавателя. — А вы… — Нормально добрались. Никто не заметил. Сычжуй уже должен встретиться с Цзинъи, так что завтра всё буду знать, — покивал внимательно изучающий его отчет императору пират на невысказанный вопрос. — Какие формулировки, нет, ну ты послушай! «Виртуозно используя все возможные преимущества, задержанный для выяснения обстоятельств добился превосходства в ситуации и скрылся», или «не имея ресурса для преследования, выделил приоритет задаче доставки пострадавшего корабля», или вот, совершенно бесподобно, «в процессе совершения противоправных действий способствовал выявлению признаков противозаконной перевозки ресурсов, запрещенных к изъятию с нижних земель»! — Мгм, — отвел взгляд Лань Ванцзи, смущенно слушая собственные слова. — Ай-я-яй, послушать этот отчет, так выходит, что гнусный пират сделал благое дело, напав на корабль главы вершины, обирающего побежденные территории! — Это правда. — Милый мой Лань Чжань, — ласково улыбнулся ему Вэй Усянь, откладывая отчет обратно на стол, — нельзя же так. Преступник есть преступник, если ты будешь так меня защищать, то тебя могут неправильно понять… — Пусть, — пожал плечами он. — Эй! Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня! Ты должен быть осмотрительнее. Обещаешь мне? Лань Чжа-ань? Не делай вид, что не слышишь меня! Какой ты порой упрямый, кто бы только мог подумать! Ну что ты молчишь? — Если ты будешь осторожнее, — тщательно обдумав, предложил сделку Лань Чжань. — Никаких прыжков. — Клянусь тебе, что больше не буду прыгать с корабля, — Вэй Усянь со всей серьезностью поднял вверх ладонь с тремя оттопыренными пальцами. — Но между прочим, это ты подал мне дурной пример! Кто свалился ко мне на корабль, пытаясь меня поймать? Вот, ты опять отворачиваешься! Лань Чжань, не избегай разговора! — Хорошо, — согласно кивнул он и внимательно посмотрел на ухмыляющегося пирата. — Если с тобой что-нибудь случится, я этого не переживу. Только не снова, нет. Вэй Ин, взявший было в руки черновик его письма брату, потрясенно оглянулся на него. Лист бумаги, испещренный аккуратными ровными иероглифами, выпал из руки и порхнул обратно к своим собратьям. — Лань Чжань! — воскликнул Вэй Усянь, подскакивая к нему. — Ты!.. О-о, слов нет! И, ударив его под дых своим протяжным стоном, обнял, прижимаясь всем телом и утыкаясь носом в шею. И забубнил уже оттуда. — Ты невозможен, я говорил тебе? — Мгм, — он бережно удерживал в руках свое безрассудное сокровище, гораздо более невозможное, чем все, что только можно было представить. — Так же нельзя, ты же понимаешь! Так нельзя со мной! У меня сердце!.. Ох, что ты будешь делать, если оно просто возьмет и остановится?! — перестав прятаться, Вэй Усянь отпрянул на мгновение и, обхватив ладонями его лицо, прижался губами к губам. И перемежая слова мягкими короткими поцелуями, забормотал: — Мой несравненный небесный капитан, ты совершенно меня покорил, разбил в пух и прах! Годы ожидания на земле стоили того… Кто бы мог подумать, что, потеряв все, я получу взамен тебя! — Тебя, — бездумно повторил за ним Лань Ванцзи, прикусывая дразнящие его губы. Три, три года назад, ровно три — от холодов до холодов, когда он, опустошенный и раздавленный своим бессмысленным существованием, окончательно переставший понимать, зачем продолжает жить, снова услышал этот голос. Потрясший всю империю своими дерзкими нападениями неведомый Старейшина Илина, маленького городка на земле, ставшего пристанищем пиратов, стоя на борту своего черного корабля с кроваво-красными парусами, вдруг позвал его голосом давно умершего человека, воскрешая в нем надежду. Полгода погони понадобилось ему, чтобы убедиться, что нет, не показалось, и еще год попыток убедить, что он не враг. — А ведь тогда я был совершенно уверен, что ты мечтаешь вздернуть меня на виселице, — ухмыльнулся вдруг Вэй Усянь, словно услышав, о чем именно он подумал, — так яростно преследовал! — Никогда, — покачал головой Лань Ванцзи. — Но если бы ты тогда не попал ко мне в плен, то я бы так и думал, что ты гоняешься за мной, чтобы казнить! — Вэй Усянь покачал головой, лукаво улыбаясь, и, повиснув на его шее, откинулся назад, смотря на него сияющими серебряными глазами. — А я все никак не мог взять в толк, неужели те школьные шалости так ожесточили тебя по отношению ко мне? — Ты был невыносим, — согласился Лань Ванцзи, сцепляя ладони в замок за выгнувшейся дугой спиной и прижимая к себе поближе. — Эй, мне казалось, мы были прекрасными друзьями! — Никогда, — решительно отказался он. — Лань Чжань, — заговорщицки понизив голос, Вэй Усянь вкрадчиво сообщил: — А ты знаешь, что на нас делают ставки? — Ставки? — Кто кого победит… Лань Чжа-а-ань, — взгляд серых глаз вдруг потемнел, медленно сползая по его лицу, оставляя ощутимо жаркий след на коже, — а что ты думаешь насчет того, чтобы сегодня грозный пират победил доблестного адмирала? Под утро можем поменяться… А-ай! Грозный пират взвизгнул, внезапно и быстро поднятый вверх, и расхохотался, принимаясь брыкаться. — Хочешь сказать! Что! Адмирал… уф! — сквозь смех выкрикивал Вэй Усянь, пока не стукнулся об косяк и, вынужденный улечься на его плечо, сдавленно закончил: — Снова победил?! — Честный бой, — пройдя в спальню и скинув свою добычу на кровать, веско заявил ему Лань Ванцзи, нависая сверху, — покажет, кто победил. — Я пойман, но все еще, — радостно воскликнул Вэй Усянь, хватая его и с силой дергая на кровать, — не побежден! Лань Ванцзи, рухнув от неожиданности вниз, попытался поймать верткое тело, придавив собой, но в мгновение ока тот выкрутился, усевшись на него сверху. — Сдавайся, благородный адмирал! — торжествующе объявил ему Вэй Усянь, устраиваясь на его ягодицах поудобнее. — Ты пал в честном бою с подлым пира… ай! Приподнявшись на руках, Лань Ванцзи скинул с себя захватчика, но перехватить не успел. Заливисто смеясь, Вэй Усянь пополз от него прочь по кровати, отбрыкиваясь от попыток себя поймать. В конце концов, лишившись обоих сапог и едва не лишившись штанов, всклокоченный и растрепанный пират оказался под ним, с прижатыми запястьями над головой. — Поймал, — тяжело переводя дыхание, сказал Лань Ванцзи. — Поймал, — повторил за ним Вэй Усянь, смотря на него широко раскрытыми блестящими глазами. Завораживающими глазами. И, захваченный в плен сверкающих ярким серебром звезд, Лань Ванцзи со стоном припал к его губам. Бессильная, полная негодования любовь, поразившая его, когда они еще подростками пришли учиться в Императорскую Школу Воздухоплавания. Безнадежная и тоскливая после выпуска, когда, получив свои первые легкие корабли, «Бичэнь» и «Суйбянь», они разошлись служить по родным вершинам. Надрывная, терзающая грудь то горькими страхами, то кислым разочарованием, пока, возглавив разведывательные отряды своих флотов, они бок о бок, борт в борт проходили сквозь бушующее пламя войны. И полные отчаяния годы, проведенные в опустевшем мире, в мире, потерявшем свою самую яркую звезду, когда «Суйбянь», подбитый последним ударом уже поверженного «Хуаданя», сорвался вниз, рухнув на объятую пожарами землю. Все это меркло, стираясь из памяти, в тот миг, когда он растворялся в поцелуе. — Мой капитан, — улыбаясь, прошептал Вэй Усянь, неизвестно как успевший оказаться над ним, прижав к постели, — мой восхитительный капитан… Ах, как я жалею, что в школьную пору мне даже в голову не приходило, что ты можешь быть таким!.. — Каким? — послушно переспросил Лань Ванцзи, раскинув руки и безвольно позволяя себя раздевать. — Словно кусок льда с самой остроконечной вершины тает в моих ладонях, — медленно выцеловывая его оголяющиеся ключицы, плечи, грудь, тихо и размеренно принялся рассказывать Вэй Усянь. — Словно свободный невесомый ветер запутался в сетях и, покорившийся, льнет к моим рукам. Словно тепло солнца и свет луны подвластны мне, но я, о видит Ао, несущая на себе мироздание, — простонал он, добираясь до пояса, принимаясь целовать и поглаживать кончиками пальцев низ живота, заставляя его содрогаться от невесомой ласки, подбирающейся все ближе к средоточию его ощущений, — я не желаю ни с кем делиться! — Я!.. — Лань Ванцзи захлебнулся стоном, когда, стянув с него брюки, Вэй Усянь развел его ноги и склонился, губами касаясь вобравшего всё желание напряженного естества. — Я твой… только твой! Вэй Ин! Оцепенев от бури, поднявшейся в его теле, едва не разрывающей его на мелкие обломки, словно цитин, оказавшийся на пути яростного шторма, он пытался удержаться на плаву, балансируя над самым краем забвения. — Мой бесподобный, мой несравненный, — шептал Вэй Усянь, то целуя, то облизывая, то заласкивая его пальцами, обжигая нежными словами. — Мечтаю о тебе, мечтаю, смотря на закат, мечтаю каждую ночь, каждый день, дожидаюсь новой встречи, схожу с ума, так хочу быть с тобой… Пальцы ритмично толкались в него в такт завораживающим речам, и он, качая бедрами, подавался им навстречу, с трудом глотая разреженный воздух через раз, когда чужие губы захватывали его в свой горячий влажный плен, чтобы отпустить, опаляя дыханием, словно молниями пронзая беззащитную плоть. Грудь разрывало от чувств, тело прошивало, он сходил с ума от томных признаний, сбившийся с курса корабль, забывший путь в безопасные земли. Готовый рухнуть в самое сердце бури, забыться, пропасть, лишь бы это не кончалось… — …невыносимо, о мой капитан, — с отчаянным стоном прижался к его губам Вэй Ин, накрывая своим телом. Подхватив под колено, раскрывая для себя, Вэй Ин заполнил его, зажигая яростную иллюминацию в темноте, застелившей взор, словно сияющие брызги падающего в Пустоту водопада на краю земли. Стоны сплелись в музыку звезд, срывающихся с купола небосвода, тела пытались слиться, словно два крыла одной птицы, пытающейся долететь до обжигающего солнца. Вечность сплелась с быстротечностью, мимолетностью эфемерных чувств, отменяя неумолимый ход времен, выпуская душу в необъятное пространство Вселенной, безграничной, непознанной. Миг искреннего чистого наслаждения растягивался, превращаясь в бесконечный путь, который он готов был проходить снова и снова. Пока чувствует чужое тепло, пока его сжимают надежные руки, целуют сладкие губы, заполняет, переполняет эта невозможная любовь. И мир вспыхнул, разлетаясь осколками кораблекрушения, каплями раскаленного дыхания, звенящими стонами, именами, выкрикнутыми сорванными голосами. Потолок медленно вращался над ним, и показалось, что «Ванцзи» попал в воздушный вихрь, закрутившись на месте, и следовало встать, чтобы вернуть контроль над крыльями, выправив курс корабля, вот только тело было странно тяжелым, непослушным, неподъемным. Но в следующее мгновение тяжесть на его теле зашевелилась и, закрывая плывущий перед глазами потолок, над ним, опершись на локти, навис Вэй Усянь. Влажный, словно теплая патока, взгляд серых глаз медленно обвел его черты, внимательно рассматривая, и опухшие покрасневшие губы растянулись в томной ленивой улыбке. — Ах, если бы я только знал раньше, какой бесподобный вид может мне открыться, если залюбить тебя до потери сознания, — проворковал охрипшим от стонов и криков голосом Вэй Ин, погладив его по щеке. — Мой величественный капитан, такой чистый и сдержанный все остальное время, в постели ты превращаешься в воплощение порочного соблазна, заставляя желать себя все сильнее… — Угомонись, — попытался выговорить Лань Ванцзи, но не смог. Прикрыв глаза и с трудом сглотнув пепел, забивший горло после разрушения мироздания, он попытался еще раз, но ему не позволили разомкнуть губы, перебивая поцелуем. — Ни за что! — оторвавшись, заявил ему Вэй Ин, а потом вновь упал на него, растекаясь по телу теплым грузом. — Только если на чуть-чуть… Сил нет, совершенно. Битвы с тобой так выматывают, эр-гэгэ! До рассвета мне нужно вернуться на «Чэньцин», пока нас не заметили сторожевые корабли вокруг столицы, а мне кажется, что я не смогу даже ходить, не то что управлять ци! Тихий вздох вырвался у него, и Лань Ванцзи поспешил закусить губу, не позволить заметить свое разочарование. Утром он вновь останется один, в ожидании новой встречи, день за днем, которые будут тянуться бесконечно долго. Если бы только… — Ты же не будешь мне снова предлагать сдаться на милость императора? — приподнялся все заметивший Вэй Ин, вновь заглядывая ему в глаза. — Не верю я, что он оправдает пирата, который разорял его корабли на протяжении трех с половиной лет! А так мы можем видеться хоть изредка, Лань Чжань… Я тоже не хочу расставаться, но мы обязательно снова встретимся! Верь мне, хорошо? — Мгм, — согласно кивнул Лань Чжань, протягивая руку и нежно проводя пальцами по улыбнувшимся ему в ответ губам. Он найдет способ оправдать имя того, кто, даже рухнув на землю с небес, не перестал бороться за мир на их земле. Он сможет. Они смогут. — Как думаешь, план этого Цзинь Гуанъяо сработает? — задумчиво протянул Вэй Ин, составляя один кулак на другой на его груди и пристраивая на них подбородок. — Брат верит ему. — Видать, сильно ему насолил папаша, раз он помог его поймать. Но хотя бы люди этой собаки перестанут обирать жителей земли, пользуясь тем, что императорский флот не может накрыть своей дланью весь мир. Лишь бы его не оправдали! — Не Хуайсан лично взялся вести это дело. — Еще бы, ведь его брат чуть не погиб от рук Цзинь Гуаншаня! Ну если уж Сан-эр взял след, он обязательно своего добьется, еще в школьные годы он был самым хитрым из нас, хотя его уровень управления ци — просто позор для воздухоплавателя… — Он не летает. — Конечно, он не летает! Последний раз, когда ему доверили управлять кораблем, он врезался в одну из башен школы, помнишь? Разбил корабль и сам повис на гребне крыши! — Мгм. — Я думал, что кинувшийся спасать Цзян Чэн добьет его от злости, но нет, вытащил. Ох! — Ты еще не виделся с ним? — Нет, сначала хотя бы доведу дело до суда над Цзинь Гуаншанем, вдруг не переживу встречи с любимым братом… Боюсь, он будет в ярости! — Мгм. — Люблю с тобой беседовать, — расхохотался Вэй Усянь, дотягиваясь и целуя его в щеку. — Всегда поддержишь, обнадежишь! — Могу пойти с тобой. — Чтобы он поджарил нас двоих? — Не позволю. — Лань Чжань… — Вэй Ин спрятался на его груди, сосредоточенно подышал, а потом пробубнил: — Как же я не хочу уходить. — Мы еще обязательно встретимся. — Конечно! Иначе и быть не может, мы обречены встречаться вновь и вновь! Этих небес слишком мало, чтобы нас разделить. — Мгм. Их ждет еще много встреч. И рано или поздно, но… Они будут вместе.