Воля случайности

      – Следующий!       Инспектор КПП Восточного Греншина Теодор Фальков отнял палец от липкой и уже слегка заедающей кнопки громкоговорителя. Через минуту к нему вошла полная женщина и не без труда просунула кипу документов в узенькое окошко.       Инспектор привычным – нет, уже не просто привычным: вымученным, доведённым до автоматизма – жестом разложил бумаги на рабочем столе и едва слышно вздохнул. Далее – стандартная процедура: сверить объект (Теодор давно перестал называть тех, кто проходил через его пункт, людьми – это казалось парадоксальным) с фотографиями преступников; проверить наличие прививки от полиомиелита; уточнить цель визита; сверить даты…

***

      Сегодня уже двадцать третье декабря. Завтра… Завтра его слушание в Министерстве Въезда. Любой законопослушный гражданин на месте Теодора не испытывал бы трепещущего страха перед этим событием. Теодор и был законопослушным гражданином… беда была в том, что Инспектор был ещё и не самым внимательным человеком в Греншине. Он до сих пор помнил, как по вопиющей случайности поставил в паспорте вполне приличного человека зелёную печать, а через минуту получил выговор от начальства: что-то в бумагах этого «объекта» не совпадало. Что именно – Теодор уже не помнил; он старался не всматриваться в текст на лиловом листке, воспринимая его скорее как отрезвляющую пощёчину. Но вот что Теодор запомнил, так это лёгкую ухмылку, кивок и тихий, но очень отчётливый шёпот: «За Арстотцку и Орден!». В этот самый момент Теодор Фальков понял, что на этот раз совершил по-настоящему крупную ошибку.       Этот «орден» с самого начала доставлял Инспектору больше проблем, чем коррумпированное начальство и нелегалы без документов вместе взятые. Поначалу Теодор старался вежливо выслушивать связного, но со временем понял, что этот бред отнимает у него не только время, но и заветные нервы, которых и так оставалось немного после пятого за день «Ой, извините, я забыл продлить паспорт». Теодор решил, что будет игнорировать всё, что связано с орденом, как бы они ни пытались до него достучаться. Записки, шифры, ключи, сообщения – всё это проходило мимо Инспектора. Когда к нему заходил связной, Фальков использовал эту возможность, чтобы отдохнуть от работы и ни о чём не думать пару минут. А затем спокойно возвращался к своим обязанностям.       Тогда он не знал, что перед ним был человек из ордена. Это была случайность, роковая случайность. Теперь оставалось только гадать, попался ли Министерству – или кто вёл расследование? – этот агент и выдал ли он, кто пропустил его через границу. «Если попался, то уж наверняка и выдал», – тут же подумал Теодор. Кроме этой единственной оплошности он больше никак не помогал ордену, так что вряд ли его там считали другом. Однако один раз он всё же помог им, и это разом перечеркнуло весь образ законопослушного гражданина… и всю оставшуюся, очень недолгую жизнь Фалькова.       «Ну а, предположим, того они не поймали, а остальные не знают, что это я его пропустил, – отвечал сам себе Теодор. – Тогда могут и не узнать… Тогда будет подозрительно, если я не явлюсь на слушание». Идею о побеге Фальков отбросил сразу – слишком он был бесхитростный для таких авантюр, да и семья его была абсолютно не приспособлена к жизни в бегах; что там: женщина, ребёнок, старушка да инвалид. Нет, с такими залечь на дно не выйдет, а бежать один, как трус, Теодор уж точно не собирался. Однако он подумывал в день слушания сослаться больным. Вряд ли его бы это спасло – дату слушания просто перенесли бы на несколько дней. А если его ни в чём не подозревают… Всё упиралось в то, что в данный момент представляло из себя личное дело Инспектора КПП Теодора Фалькова, а этого Теодор никак не мог знать…       – В чём дело? Какие-то проблемы?       Гнусавый голос женщины по ту сторону окошка вырвал Теодора из размышлений. Третий раз за день он погружался в задумчивость, просто взглянув на календарь.       – Нет, ничего. Подождите ещё минуту.       Вопреки своему обыкновению Теодор улыбнулся человеку за окошком, только чтобы скрыть накатившее волнение. Сравнить указанный рост и вес с тем, что показывают ростомер и весы…              Свет резко потух; автоматически опустились ставни; завыла сирена. Очередная атака. Теодор потянулся к круглому ключу, нащупал замок, достал транквилизатор и открыл дверь своей будки.       Нападающих было трое; один уже подстрелил охранника – он лежал, прислонившись к стене с красной полосой. Теодор выстрелил по второму бандиту, направлявшемуся к другому охраннику. Мимо. Теодор почувствовал, как у него трясутся руки. Последний месяц он работал так, как никогда ещё не работал, до седых волос и ряби перед глазами. Ещё выстрел – на этот раз точный. Вот бы отдохнуть хоть недельку, хоть денёк… Тот террорист, что подстрелил первого охранника, добрался и до второго: тот злобно прорычал, прежде чем упасть навзничь. Инспектор прицелился и одним выстрелом повалил на землю второго злоумышленника.       К нему направлялся последний, безоружный, в отличие от остальных. Взгляд у этого паршивца был злобный и решительный, как у праведного огня, что выжигает всё на своём пути. Он шёл прямо на Инспектора, не попасть было просто невозможно. Выдохнув, Инспектор спустил курок. Осечка… Теодор ещё раз, теперь с силой нажал на спусковой крючок, потом ещё раз, и ещё раз, уже тряся транквилизатор в руках. Ответом был злосчастный щелчок.       Ещё одна череда роковых случайностей – из трёх выстрелов один прошёл мимо. Теодор и забыл, что патронов всего три. Если бы не этот промах… Но Инспектор был так измождён работой, что два попадания уже были чудом. Непонятно зачем Теодор продолжал спускать курок, не сводя глаз с приближавшегося террориста. В голове крутилось только одно слово: «Нет».       Только не так. Только не здесь. Что же будет с его семьёй? Бедный Матеуш; кто скажет ему, что случилось с папой? Кто позаботится о дяде Николасе, который уже почти не ходит? Кто всех их прокормит? Животный страх накатил на Инспектора, и вместе с тем ком невыразимой жалости к себе сдавил горло. Только не сейчас…       И тут, словно ушат холодной воды, поразило осознание, и дрожь мигом ушла из тела. Почему не сейчас? Перед глазами вместо любящей семьи появился Вонель в своей мрачной форме и с пронзающим всё тщедушное существо Инспектора взглядом. Почему не сейчас – разве завтра будет лучше? Завтра Инспектора Теодора Фалькова приведут в Министерство и будут допрашивать, как преступника. Нечего тешить себя надеждой – они знают, что он сделал, и для них это равносильно предательству родины. Если его не расстреляют, то уж точно отправят в ссылку очень далеко и надолго. И что, это спасёт семью? Почему же не сейчас – сейчас, как раз, самое время. Они останутся без кормильца, но по крайней мере на них не ляжет клеймо позора и будущее их не будет загублено.       Взгляд Фалькова в одно мгновение похолодел. Всё так же смотря в глаза оставшемуся террористу, он медленно опустил транквилизатор и бросил его на землю. Это заставило преступника остановиться, но лишь на мгновение. А внутри Инспектора уже клокотало яростное: «Ну, давай!». Все унижения и мытарства последнего месяца разом обрушились на него. Он так устал. Он хочет отдыха. Он уже давно не видел смысла в том жалком существовании, в которое сам себя загнал.       И, когда в Инспектора КПП Восточного Греншина полетела бомба, он всего лишь закрыл глаза и глубоко вдохнул.