Старое общежитие

Старое общежитие ничем не выделялось на фоне всего остального района. Абсолютно такое же серое здание, что и не отыскать с первого раза. Но Тихон хорошо знал дорогу: старался идти самыми короткими путями, которые тянулись узкими переулками между домами. Иногда ему везло и фонарь хотя бы мерцал, привлекая своим светом насекомых, а иногда нет, и приходилось оборачиваться при малейшем шорохе в ночной темноте. Он шёл стараясь обходить лужи, чтобы не промочить кеды. Не хватало ещё от Ваньки получить очередной нагоняй, мол: «Опять заболеешь. Я тебя лечить не буду! Сам со своим кашлем сиди». В такие моменты Янковский напускно злился и ругался, в душе́ понимая, что первым же прибежит с банкой мёда и упаковкой горчичников. Тише не нравилось ни то, ни другое, но ради Вани он был готов на всё, а потому терпеливо принимал такую заботу. Левый носок предательски захлюпал. «Иуда и предатель ты!» – досадливо подумал Тихон и продолжил путь, стараясь сохранить хотя бы правую ногу. Жёлтый свет фонарного столба освещал нужный ему подъезд. Тихон остановился чуть-чуть не дойдя до него и встал под окнами. Сверившись с часами – время подходило к полуночи – Жизневский поднял маленький камешек с земли и кинул его в окно на втором этаже. Свет зажёгся, а потом взору предстал один из трёх хозяев комнаты общежития театрального института. Растерянный парень открыл окно и одарил Тихона притворно-презрительным взглядом. – Ну я же сказал, чтобы ты не приходил сегодня, – Ваня вдохнул дождливый летний воздух. – Да ладно тебе. Спускайся давай, принцесска, или ты хочешь, чтобы я мимо Светланы Юрьевны пошёл и вызволил тебя как доблестный рыцарь? – улыбнулся в ответ Тиша. Он не в первый раз прибегал ночью к Ване, а он всё причитал. Янковский почему-то думал, что какая-то сессия может остановить Тихона. Ха, не на того напали! Ваня закатил глаза, но всё же улыбнулся в ответ и стал перебираться на балкон. Иван Янковский и Тихон Жизневский познакомились на втором курсе. Ну как на втором. На втором был Тихон, а Ваня только поступил на первый. Свели их общие знакомые и общажный день первокурсника. Тот самый день, когда "старички" спаивают молодежь, проводят конкурсы, поют под гитару. И всё это так, чтобы не попасться на глаза коменданту. Тогда-то Тихон и заприметил маленького и худощавого парня с горящими глазами. В них было столько жизни и счастья, словно попав в это царство комендантского часа и тараканов, сбылась его самая заветная мечта. Уже потом Тихон узнал о нём подробнее. И о том что Ваня внук Олега Янковского, и о том что детство его было не подарок. И убежать из Москвы было лучшим его решением. А Ваня тогда впервые полюбил человека. Нет, влюбленность была и раньше, но те школьные заигрывания не считаются. Тогда захотелось взять Тихона за руку и пойти с ним до самого конца. Но он не сказал ему этого ни тогда, ни после. Они стали друзьями, Ваня даже надеялся, что они лучшие друзья, но ему этого было мало. Поёжившись от ночной сырости, Тихон переступил с ноги на ногу, наблюдая за тем как Ваня спускается по пожарной лестнице вниз. Когда же он был готов спиной спрыгнуть в траву под балконами, Жизневский подхватил Ваню под руки и поставил на асфальт. Почувствовав землю под ногами, Ваня широко зевнул и попытался пригладить непослушные волосы. Сонный взгляд блуждал по Тихону, пока не остановился на сырой обуви парня. – Тиша, блять. – Не кипишуй, Вань, я домой приду и сразу в горячую ванну. Клянусь тебе! Иван недобро прищурил глаза, досадливо покачал головой и стал теребить край футболки. Тихон знал этот жест – Ваня о чем-то очень сильно переживает. Вероятнее всего сессия вновь страшит молодого артиста. Тихон бы с радостью обнял друга, но у них это было как-то не принято, да и Янковский не отличался повышенной тактильностью. Жизневский как-то попробовал его обнять, так Ваня весь сжался, стал скованным и молчаливым. После этой попытки Тихон больше не лез. – Вань, ты чего? – Тиша по-птичьи наклонил голову, от чего его кудри забавно встрепенулись. – Из-за сессии так переживаешь? Ваня не отреагировал. – Да ладно тебе, Ванько! Мы с тобой все экзамены сдадим! Ты знаешь, какими мы актерами будем, а?! Ого-го! Самыми лучшими в российском кинематографе и театре! – Тихон договорил и улыбнулся своей по обычаю теплой улыбкой. Ваня не мог ему противиться и неловко ответил тем же. – Ну вот! Другое дело. Я чего пришёл-то. Вот, держи, – Жизневский протянул Ивану пакет с чем-то шуршащим. Развернув его, парень понял, что это его любимое печенье, которое готовила мама Тихона. – Это... Мама подумала, что у вас с парнями к чаю ничего нет, вот и сказала передать... На самом деле Тихон сам отложил печенье с завтрака, чтобы принести его Ване. В общежитии и вправду было туго со сладким, а если конкретнее: у студентов не было на него денег. У Вани они конечно могли быть, но он всячески отказывался от материальной поддержки родственников. Янковский сразу раскусил Тихона по отведённому взгляду и слегка покрасневшим щекам, но говорить ему об этом не стал. Актёрство это конечно хорошо, но искренние эмоции вот прямо здесь – под этим фонарным столбом, возле окон общаги – и сейчас, за день до финальной сессии, лучшее что было с ними. – Спасибо, – только и сказал Ваня, продолжая шуршать пакетом. Он был до боли тихим сегодня и Тихон списал это на тревожность. – Ну ладно. Ванько, я побежал домой, а то не дай бог заболею. – Тихон сделал ударение на последнем слове в качестве сарказма. – Да и тебе отоспаться нужно. Удачи у нас в профессии не желают. Так что желаю тебе провалиться под сцену. Тихон собирался уже развернуться и побежать домой по сырым улицам, но Ваня ухватил его за край кофты. – Что случилось, Вань?... – Тут Тихон уже заволновался. Сперва подозрительно тихий Ваня, а теперь это. – Тиш, слушай я давно хотел тебе сказать... Даже на той самой первой встрече... – Ваня тяжело задышал и стал сбиваться. – Когда день первака был? – Д..да-да... Ты помнишь? – удивился парень. – Конечно, – Тихон улыбнулся. – Продолжай, что ты хотел сказать? Тихон поддерживал его. Всегда поддерживал. Приходил на практические занятия. На спектакли, когда Ваня подрабатывал. Он аплодировал громче всех. А как-то раз, на особо важную премьеру, подарил Ване цветы. Конечно, в качестве дружеского жеста и признательности таланту, но тогда Янковский чего себе только не напридумывал. – Так...да. Я начал... Вот. Я хотел тебе сказать, что ты мне нравишься... Да, вот так просто. Ваня не придумал красивый монолог о достоинствах Тихона. О его прекрасной улыбке и чудных кудрях. Просто и открыто. Он только сейчас понял, что всё ещё цепляется за кофту Тихона и он стоит так близко-близко. Ваня поднял голову, чтобы посмотреть в глаза Тише, а он в этот момент отцепил ванькину руку от края своего одеяния и взял её в свои большие и теплые руки. Глаза Тихона улыбались сами за себя, а когда к ним добавились ещё и губы, Ване захотелось стукнуть его чем-нибудь. Он ему тут видите ли в любви признаётся, а он лыбу давит! Янковский нахмурился. – Ну чего ты хмуришься? Ванько, ты вообще знал, какой ты забавный когда злишься? Да я давно тебе этого говорю. Ты ПРЕ-КРА-СЕН! В глазах Вани мелькнуло призрачное счастье, которое быстро же и растворилось. – Нет, погоди. Я неправильно выразился. Ты мне не просто нравишься. Я тебя люблю. Вот прям по-настоящему... – на лице Янковского мелькали все эмоции сразу. Он стал часто и рвано дышать. Тихон больше не мог смотреть на этого дрожащего на промозглом ветру воробушка. Он наклонился к Ване и осторожно поцеловал его в сухие потрескавшиеся губы. Тихон не напирал, продолжая держать Янковского за холодную руку. Ваня был самым счастливым из студентов, у которых завтра начиналась сессия. Спустя каких-то пару-тройку секунд, которые длились для них вечность, Тихон резко отпрянул, отвернулся и чихнул. Он повернулся к Ване с виноватым выражением лица. – А я же тебе говорил! – досадливо проговори Ваня, закатив глаза. – Да хорошо всё будет, – уверил его Тихон. Потрепал Ваньку по голове и, теперь уж точно, направился домой, одарив парня излюбленной улыбкой. Ваня проводил шлёпающего по лужам Тихона взглядом и полез на балкон, а в голове так и крутилась последняя фраза Жизневского. Да, всё будет хорошо. И не просто хорошо, а замечательно. Будут театры, будут съёмки, будут Топи и Огонь, будут четверостишия на бутылке, будут посиделки у общего трейлера, будут поцелуи и жаркие ночи, будут разъезды и расставания, будут встречи и слёзы счастья. Всё это будет. А главное, что это будет у них двоих.