— 1 —
Лиза хорошо помнит день первой встречи с Дотторе. Об этом странном, нелюдимом, но в тоже время симпатичном и интересном мальчишке она прознала случайно: щебетавшие рядом другие ученицы постоянно скандировали имя «Зандик», бросая взволнованные взгляды на сидящего под деревом и держащего книгу парня. Тот не придавал абсолютно никакого значения. Словно не было для него внешнего мира. Только он сам и его стремление к познанию. И даже когда обеденный перерыв закончился, второй урок должен начаться с минуты на минуту, он не смел прерываться. Лиза удивилась — неужели новичок не собирался на занятие? Все ученики разбежались по кабинетам, так почему же он игнорирует нормы? Не то чтобы она сама всегда приходила вовремя, просто была на хорошем счету у преподавателей. — Так и собираешься тут сидеть? — подбежав к нему, спросила Лиза, заглядывая в книгу. А, гео-элементы. Читает про них для лучшего понимания и дальнейшего получения именно этого глаза Бога? — … — Если не заметил, то перерыв закончился. — … Парень и бровью не повёл — глаза сосредоточены на тексте, губы медленно шевелятся. На интуитивном уровне Минчи знала, что он её слышит. — Даже если книга очень интересная, ты не должен пропускать занятие своего факультета. Твоему преподавателю это не понравится, он заставит тебя провести какие-то скучные исследования или же нагрузит ненужной работой. Тебе ли это надо? — усмехнувшись, она озорно улыбнулась, убирая выбившуюся прядь назад. А ведь всё сказанное могло произойти и с ней — сейчас также была в рядах опоздавших. — Кто дал тебе право приставать к людям с ненужным волнением? Заботься о себе, — наконец-таки подал он голос, да так резко, грубо, что Лиза вздрогнула. Никто и никогда так с ней не разговаривал. Все улыбались ей, старались завязать дружеские отношения, поговорить о всякой ерунде — погоде, моде, новых исследованиях, но никогда не грубили, не выражали недовольство и не пытались избавиться от её общества. — Хэй, вообще-то я пытаюсь тебе помочь. Захлопнув громко книгу, парень встал и, так ни разу не взглянув на неё, пошёл в противоположную сторону от академии. Она не последовала за ним, провожая, пока он не скрылся за поворотом, его спину взглядом. Первое знакомство прошло не на лучшей ноте, но Лиза не была расстроена, напротив, впервые кто-то заинтересовал её. И пускай она словила в свою сторону грубость, она готова простить его.— 2 —
Вторая встреча с Дотторе произошла на более благоприятной ноте. Тогда ещё Зандик, обучавшийся в спантамаде, не спадал с уст учителей и учеников из-за своего характера и стремления выйти за моральные стороны человеческого вопроса. Парень не раз заявлял на уроках, что человек — это сложный чертёж, который можно усовершенствовать, преобразовать. Такое кощунство казалось для учёных умов абсурдным и порицалось наказаниями. Никто не прислушивался к подобным теориям и находились те, кто начинал побаиваться красноглазого. Но только не Лиза. Она была полна решимости узнать о нём всё: его привычки, образ жизни, времяпрепровождение. Всё, чем жил Зандик, интересовало её до такой степени, что, казалось, она была готова стать его второй тенью. Ей очень хотелось с ним подружиться. Да вот только сам парень был из таких людей, кого легко потерять из виду, если он сам не захочет, чтобы его нашли. Подобное положение дел не расстраивало Лизу. Она знала, что рано или поздно они снова пересекутся, это не могло не произойти: они — два лучших ученика, им предначертано судьбой бросать вызовы друг другу в определённый период времени, при этом один из них мог считаться полноправным гением. Так и случилось. Однажды преподаватели решили ради эксперимента объединить на день два факультета, это стало бы приятным опытом для учеников. Проект предполагал быть в паре до пяти человек. На обеденном перерыве учащимся дали время распределиться по группам. В спантамаде многие обучающиеся знали о Лизе как о умной и всегда добросовестно выполняющей задания, — с ней захотели все работать, но, мягко улыбаясь, она оттягивала момент вхождения в какую-либо группу, давая время Зандику самому проявить инициативу и позвать её... Но не тут-то было, он не обращал на неё никакого внимания, сидя за аудиторской партой в самом конце; время неустанно шло. Уже большая часть учеников определилось. Тогда Лиза подумала, что парень из стеснительных и не привык сам делать первые шаги. Зато она была не из робких! Встав, поправив зацепившуюся за стул юбку, твёрдой походкой направилась к нему. — Я собираюсь стать твоим напарником по проекту, — безапелляционно заявила она, нависнув над ним. — Если только у тебя уже не сформировалась своя группа, то тут ничего не поделать, придётся отступить. Подняв голову, он встретился с решительным взглядом в изумрудных глазах. Попробуй такой откажи! Усмехнувшись, он пожал плечами. Ему было всё равно на ничего не значащий для него проект, но он был не против. — Отлично. Тогда надо найти ещё троих… — Нет, большее количество растянет время на выполнение. — Да, но всё же было бы неплохо, если бы мы позвали ещё кого-то в нашу группу… И, как будто услышав слова Лизы, к ним подбегает улыбающаяся девушка. — Зандик! Ты не против, если я снова объединюсь с тобой? — она переступает неловко с ноги на ногу. — Все уже успели так или иначе поделиться, а я… — Да, Сохре, почему бы и нет. — Ура! Значит работаем снова в паре! Лиза нахмурилась. Кажется, кое-кто проигнорировал её нахождение тут. И кто это вообще такая, чтобы вот так вот просто с ним заговорить? Даже если они с одного факультета, это не отменяло того факта, что Зандик был нелюдим для заведения дружеских отношений и уж тем более — романтических, хотя, опять же, он был весьма симпатичен и никто бы не удивился, если бы у него появилась (или уже была!) девушка. Только бы позавидовали б счастливице. — Хм. Не совсем. Я тоже в команде, — проговорила незлобно Лиза, помахав рукой, когда Сохра обратила на неё своё внимание. — Я… прости, я не заметила тебя. «Конечно, ты не могла этого сделать — всё твоё внимание было направлено на Зандика». — Всё в порядке. Меня Лиза зовут. — И она протянула руку для рукопожатия. — Сохра! Рада познакомиться. На весёлой ноте их маленькая группа к окончанию перерыва и приходу преподавателей смогла выбрать для себя более оптимальный проект и, долго не засиживаясь, как остальные ученики, ломающие головы и нудно вздыхающие, быстро с ним расправилась, успешно защитив. Лиза была рада, что случай позволил ей провести время с Зандиком. И пускай проект закончился слишком быстро, она дорожила каждой секундой, проведённой рядом с ним. И именно в тот день, придя домой, устало упав на кровать, но сжимая мягкую подушку, она начала подозревать, что её чувства постепенно переходили грань заинтересованности. Она хотела стать ему не только другом. Ведь почему-то на сердце было так неприятно, когда Сохра, махая рукой на прощание, уходила вместе с Зандиком в одну сторону.— 3 —
Третья встреча с Дотторе, носившего на тот момент имя «Зандик», получилась на волнительной ноте. Когда Лиза прознала про его травму, то самовольно, без объяснений, покинула урок, проходивший на свежем воздухе, на поляне, недалеко от академии. За это ей придётся проторчать пару часов в библиотеке — и пофиг, сейчас есть вещи поважнее. Ворвавшись бесцеремонно в медпункт, застывает в проёме. Лихорадочно ищет взглядом нужную фигуру и, когда утыкается в парня, сидящего на койке и смотрящего в окно, успокаивается. Он жив. Она чувствует облегчение, и невольно счастливая улыбка расползается на лице. — Заставил ты меня поволноваться, — со вздохом говорит она, прислонившись спиной к проёму. Медленно, и даже не испугавшись незваной гостье, парень поворачивает голову в её сторону, правая бровь поднимается вверх; с его губ не спадает саркастически слово «Серьёзно», но девушка, осознав моментально о своём промахе, выдаёт нервную улыбку. — Я сказала это вслух! — рукой она прикасается к лицу, закрывая его. Ей стало та-ак неловко. Странно, впервые нечто подобное она испытывает на своей шкуре. Обычно ничто не могло пробить её защиту, даже когда на уроке танцев Аль-Хайтам чуть ближе, чем надо, прижимал её к себе, отводя смущающий взгляд в сторону. А ведь тот тоже из красавчиков! — И что в этом плохого? — Ну-у… как бы… конечно, ничего, просто… — Лиза терялась в объяснении. Она не знала, что по итогу хотела ему ответить, но считала нужным что-то сказать. Не стоять же статуей! — Расслабься, мне нет до этого никакого дела, — грубо отвечает он, поворачиваясь к окну. На этой неприятной ноте он заканчивает для себя разговор, но не Лиза, что, ощетинившись, словно намокшая кошка, делает в его сторону быстрые шаги. Её накрывают эмоции — она злится, хочет взять его за плечи, повернуть к себе и спросить: «Что с тобой не так? Почему ты такой ненормальный? Странный?». — Что тебе ещё надо? — без интереса спрашивает Зандик, когда замечает тень и нависшую над собой девушку. Ох, ну почему его постоянно кто-то должен отвлекать от мыслей? Он просто хотел посидеть, подождать заката, потом отправиться домой и заняться исследованиями книг про руинные машины. Девушка не отвечает, сверлит его долгим, изучающим взглядом и, разочарованно вздохнув, повертев головой, делает то, чего меньше всего ожидал Зандик, прикасается аккуратно к его перебинтованной ладони, указательным пальцем проводит по бинтам и, слегка надавив в разных местах, изучает реакцию сидящего: вместо боли он морщится, но не делает попыток прервать контакт. — Всё не так серьёзно. Это растяжение. — Я знаю. Врач мне сказал. Девушка еле заметно качнула плечами и отпустила руку, весело, но с нотками настойчивости проговорив: — А я подтвердила его диагноз. Теперь ты знаешь точно! — Я в этом не нуждался. И «спасибо» не скажу. — А я не за «спасибо» проверяла, знаешь ли! Женская половина академии будет весьма опечалена, если такой милашка получит куда серьёзную травму — перелом, — озорно говорит Лиза, подмигнув. Что, она сейчас флиртует с ним? И, подождите, она опять вслух сказала какую-то для себя смущающуюся вещь? О нет. Теперь стук её сердца отдаётся в ушах, а на щеках, кажется, появляется румянец. Зандик закатывает глаза. Он не считает себя «милашкой», он вообще не оценивает свою внешность. Ему не до этого. Всё, чем забита голова — секреты Каэнри`аха и попытки усовершенствовать человеческое тело для нахождения чего-то лучшего, чем глаз Бога. Он не считает нужным его получать и вообще кому-то поклоняться. Что с него взять — еретик чистой воды. — Просто в следующий раз будь осторожен. Помни, что есть люди, которые так или иначе будут за тебя волноваться, хочешь ты этого или нет, нравится тебе это или вызывает отвращение. Ты с этим ничего не сможешь поделать, — разрушая создавшуюся тишину, наставнически говорит Лиза, но как-то очень по-доброму и без каких-то на этот раз внутренних волнений. Странно, так не похоже на него, но от её слов Зандику становится… тепло? Он ловит себя на мысли, что не против улыбнуться ей в ответ, но, обругав следом же такую странную мысль, хмурится и фыркает, слыша задорный смех этой странной девчонки. Пожалуй, только сегодня, он готов оторваться от размышлений о высоких технологиях. Иногда стоит сделать перерыв.— 4 —
Четвёртая встреча с Дотторе, который пока что оставался «Зандиком», прошла на милой ноте. Лиза не могла не скрывать ухмылку, когда наблюдала из другой стороны зала за недовольной гримасой стоящего у стены парня. Он хотел с ней слиться, чтобы никто не замечал его. Но у сумерских девушек были другие планы: смущаясь, подходили и спрашивали его, на что получали отрицательные ответы. Лиза понимала, что так это не работает и надо знать, как правильно вовлечь такого милашку. И уж она это сделает! Не стоять же ей вечно, когда урок вот-вот начнётся и пора бы уже найти себе партнёра. Как хорошо, что он не занят и можно его брать для себя. — Лиза, не хочешь снова стать моим партнёром по танцам? — интересуется спокойно Аль-Хайтам. Он настолько уверен не в отказе, что протягивает руку, чтобы впоследствии сжать женскую ладонь. — Прости, но не сегодня, — спешит ответить она, доброжелательно улыбаясь ему. — У меня уже есть партнёр, — и не желая слышать ответа, покидает его общество. Аль-Хайтаму придётся смириться с той новостью, что сегодня она выбирает себе кого-то. Остановившись в паре сантиметрах от Зандика, она бросает в его сторону дружелюбную улыбку и, прежде, чем он успевает отреагировать, понять, что происходит, хватает его за локоть, таща под офигевшие взгляды учениц за собой в центр зала, где уже стояло восемь пар, готовые репетировать танец. Учитель тоже был на месте. — Отпусти. Что ты себе позволяешь? — наконец-таки в голосе красноглазого появляется хоть что-то новое, а не привычная грубость. Да, такое положение дел ему явно не понравилось, и, если бы не удерживаемая его сильно локоть лизина рука, он бы уже спешил в конец зала. — Сегодня ты мой партнёр, Зандик. Даже не думай бежать. Нас уже записали в пары. — Тц. Ты хоть понимаешь, что делаешь? Заставлять человека против его воли танцевать! — Расслабься, — елейным голосом говорит она, вспоминая его слова в медпункте, как они разозлили её. И, слегка меняя смысл, она говорит: — Мне нет никакого дела, если ты не умеешь танцевать. Это даже будет интересно. — Интересно? — проигнорировав большую часть, прищурившись, спрашивает он. Ему не хочется позориться. Не хочется, чтобы на него смотрели, чтобы потешались над его не умением и уж тем более он не хочет к ней прикасаться! — Что такого интересного в безопытности другого человека? Человека, что оттопчет ноги и не позволит нормально попадать в ритм? Если тебе так нужен новичок в партнёры, пригласи кого-то ещё, а меня не надо впутывать! Зазвучала нежная, тихая мелодия, так спасшее печальное положение дел и позволившая Лизе не отвечать. Протянув руку она в ожидании застыла. Зандик не двигался. Его красные глаза недобро горели. — Чтобы начать танец, вам надо взять руку девушки, — подсказывая, проговорил учитель, не чувствуя тяжёлую атмосферу. Весь в музыке. Зандик не сделал никакого движения. Почему он должен брать чью-то руку? Он здесь стоит поневоле! — Ах, Лиза, это его первый раз? — Да, я подумала, что для него это будет отличным опытом узнать что-то новое. Не только важны знания из книг. — Ты, как всегда, права. После долгого мыслительного дня, танец — это лучшее расслабление, особенно, если у кого-то есть такой мастеровитый партнёр, как ты. Девушка кивнула головой. Ей приятно получать комплименты о своём мастерстве. — Могу ли я оставить твоего партнёра на тебе? — получив кивок, учитель, отвлёкшись на другую пару, где оба партнёра танцевали не по часовой стрелке, продолжил: — Что скажешь, если сегодня, ввиду первого опыта, ты поведёшь его? В смене ролей нет ничего катастрофического. В танце должен быть тот, кто способен контролировать всё. Зандик хотел провалиться сквозь землю — за что ему всё это? И, минуточку, по-ве-дёшь? То есть не он будет доминировать, а вот эта несносная девчонка, которая стала очень часто появляться на его глазах и делать странные вещи?! Как он докатился до подобного… Он же хотел переждать урок, в углу, и спокойно уйти домой!.. — Конечно! Я научу его азам. Можете на меня рассчитывать. — Я рад это слышать, Лиза. Оставляю его в твоих опытных руках, — сказав это, учитель уходит к другой неправильной паре. Ну как можно танцевать не в ту сторону? Кошмар! — Итак… — Нет. Я отказываюсь это делать. — Зандик. — Почему я должен? Это тебе надо с кем-то танцевать. Не став более слушать возмущения (да-да, она уже сыта тем, как её «милашка» не хочет танцевать, но ей также на это пофиг, как, например, ему когда в медпункте он проявил к ней холодность. Почему бы ей тоже не побыть «им»?), она сокращает расстояние и кладёт руку ему на талию. Тот вздрагивает и кажется слегка краснеет от близкого контакта. Её саму накрывает волнение. Но нужно успокоиться. Сейчас Зандик будет рассчитывать на неё, она не может провалиться. — Положи руку мне на плечо… Да, вот так… Нет, ты слишком сжимаешь. Просто держи… Не отводи взгляд. В танце надо смотреть партнёру в глаза, но так как ты будешь двигаться под музыку впервые, я прощу тебе, если будешь наблюдать за моими шагами, но, Зандик, только в этот раз. На самом деле, так делать нельзя… Молодец, иди за мной на раз-два-три. На самом деле не всё так плохо, как Зандик думал. Эта девчонка, имени которой он так не и считал нужным запоминать, была отличным учителем. Да, ему было слегка не по себе от положения дел, но он не выглядел как-то убого и не получал в свою сторону от неё раздражений, когда наступал на ногу. На самом деле она терпеливо заставляла его считать цифры. В целом, возможно, такой опыт был для него не лишним. Лиза счастлива. Когда ей ещё выпадет такой шанс? Естественно она вцепилась за него. И ей было вдвойне приятно осознавать, как другие сумерские девушки прожигали её ненавидящими взглядами. Учить Зандика танцевать захотела бы любая, но только ей выпала такая возможность, только ей он доверился и только она могла помочь сделать его первый опыт положительным. Сделав поворот, она невольно встречается с глазами Сохры — та так заворожённо смотрит на них, двигаясь без партнёра в такт музыки, — до Лизы доходит сразу же — Сохра видит себя вместо неё партнёром Зандика. И от этого ей становится неприятно. Она не хочет делить его с ней! Вновь посмотрев на Зандика, как тот сосредоточен на её ногах и тихо повторяет раз-два-три, Лиза готова сказать твёрдо — быть просто другом она не хочет. Быть чем-то большим — да. Значит ли это, что она впервые влюбилась? Определённо!— 5 —
Пятая встреча с Дотторе, он же Зандик, заставила Лизу плакать. Её сердце было разбито. Зандик мыслил неправильно. Он должен был выбросить бредовые идеи, касающиеся человеческого тела и проведения на нём опытов. Никто ему, даже в получении научных знаний, не принесёт мертвого человека! Это недопустимо! Академия ни за что не пойдёт на это. Зандик стал изгоем в глазах учёных, в глазах собственных одноклассников (кроме Сохры). Каждый из преподавателей теперь с презрением к нему относился — как этот мальчишка смел превозносить себя выше Архонтов и при этом, когда уже все ученики получили глаз Бога, он по-прежнему не проявлял заинтересованности в этом и даже смел отказываться, приводя в пример людей Каэнри`аха. Его терпели, даже пускали на занятия по изучению руинной машины, но напрочь запретили к ней приближаться: смотри, но не трогай; изучай, но не прикасайся. Его сокурсники, особенно парни, насмехаясь над ним, показывали как они спокойно могут прикоснуться к технике, заглянуть внутрь. Девушки же предлагали помощь — описать, что почувствовали, какие эмоции они испытали, но для этого Зандик должен им улыбаться и благодарить их за это. Плохая репутация — одно, а вот внешность — другое. Сохра была единственной, кто не поменял своего отношения. Она была ему верна. Её не пугали «неправильные», «пугающие» для всех мысли. Она принимала Зандика таким, какой он есть, не требуя ничего, готовая при малейшем шевелении пальца сделать всё для него возможное. Вот и сейчас, наблюдая как последний ученик покидает академию, как закрываются её двери, она видит через пару минут знакомый плащ, повороты головы; как человек достаёт какую-то склянку, использует её на входе, чтобы юркнуть внутрь. Она следует за ним, как и всегда — тихо, словно тень, не смея тревожить. Зандик, зная, что в это время никого здесь не будет и одурманенный новой встречей с неподражаемым изобретением Каэнри`аха, не замечает «хвост». Он заходит в лекционную комнату, проходит до конца угла, открывает тяжелую дверь и, замерев, смотрит с восхищением на неработающий механизм. Как же он прекрасен в своей ипостаси! Как же люди небезызвестного Каэнри`аха сделали столь великое и неподражаемое для своей защиты! Это великолепно, это выше всех похвал! Ни один архонт, возомнивший себя мерилом всего, не смеет думать, что он лучше руинной машины! Архонты — это пустышки. Они даже глаза Бога не выдают, прогибаясь под Селестию. Какой в них прок? Да никакой! И он не станет получать не нужный ему атрибут для использования какого-то элемента. Больно надо, он научился создавать сам себе оружие и неплохо его использовать, пока ученые Сумеру топчутся на одном месте, не смея двигаться дальше. Наивные глупцы и неудачники, боящиеся истинных знаний и правды. Зандик сокращает расстояние. Он должен прикоснуться к машине. Заглянуть внутрь. Он хочет изучить, разобрать, собрать. Остановившись у руинной машины, парень, сняв и положив на землю сбоку плащ, прикасается к машине. Начинает свою работу по изучению. Проходят часы. Притаившаяся за каменной колонной Сохра наблюдает за его работой. Ей нравится всё — и как он крутит в руках детали, и как он, спрыгнув с металлического плеча, что-то записывает в тетрадь, прикусывая высунувшийся язык; как он чешет волосы, когда слегка теряет правильный порядок и как его берилловые глаза расширяются, когда руинная машина вдруг загорается жёлтым светом. — А? Она живая?! — восклицает Сохра, покидая своё укрытие. Зандик не сразу признаёт её нахождение, но когда видит, как женская фигура подходит к гиганту, он не делает ничего, чтобы остановить её. Он даже не разочарован и не испуган, что его спалили. Он знал про романтические чувства девушки к себе. Знал, что та сделает всё возможное для него. И в целом, ему было на это наплевать. Ну любит и любит. Он-то тут причём? У него есть дела поважнее. Позначительнее. Любовь оставьте дуракам. — Ты невероятен, Зандик! Ты сделал то, что не мог ни один учёный в Сумеру! — Они бы смогли прийти к такому результату, если бы не были такими трусами и блюстителями порядка и правил. На губах девушки появляется счастливая улыбка. Она рада разделить момент рождения чуда с любимым человеком. Руинная машина встаёт. Одна из его свисающих рук отводится в левую сторону. Зандик понимает, что Страж руин готовится атаковать, видя опасность. Должен ли он предупредить Сохру об этом? Она бы сделала это для него… — Сохра, — обращается он к ней. Девушка поворачивает к нему голову и смотрит, смотри так преданно, с восхищением. Она ждёт приказа. Чего-то. Минуты для спасения уходят. Он мог бы её спасти, сказать ей отойти, не приближаться так близко. Мог бы. Конечно. Он ведь всё понимает. Он знает, чем всё закончится. Он хочет, чтобы это произошло. Почему бы и нет? — Спасибо, — произносит Зандик в то мгновение, когда страж с быстрой, нечеловеческой скоростью атакует девушку, отталкивая её в стену. Даже имея гео-силу, скала смогла бы слегка смягчить удар, человек травмировался бы. Ни одна из элементных сил не способна противостоять мощи Стража. У девушки нет шансов на выживание. Что ж. Переводя взгляд с мёртвого и истекающего кровью тела на пышущего силой и мощью механизм, Зандик впервые за всё своё долгое и нудное время в Сумерской академии улыбается. Наконец-таки у него появилось тело для экспериментов! Наконец-таки он воочию увидел на что способен Страж! Однако, отставим на время головокружительные мысли. Надо для начала отключить механизм и заняться преобразованием мертвеца.***
Лиза не могла стоять. Если бы не сильные руки Аль-Хайтама, она бы уже сидела на полу. Слёзы катились из глаз, и ничего не могла с этим сделать. Нужно скрыть эти эмоции от чужих взоров, но сейчас это не так важно, как то, что человек, который изменил её жизнь, породил в ней эти сладкие чувства, стоял в центре академии и должен был принять наказание от мудрецов. «Что же ты наделал, Зандик? Зачем ты это сделал?» Мудрецы совещались между собой. Подобное происшествие у них впервые на практике. Лицо преподавателя спантамада было бледно. Он словно потерялся, когда услышал, что сделал один из его проблемных и презираемых учеников. Он ведь знал, что Зандик — чудовище, сумасшедший, ненормальный. Он хотел, чтобы этот мальчик перешёл на другой факультет. Но один из хербад всегда заступался за парня, говоря, что нет ничего в перегибе. Каждый из великих умов академии Сумеру немного сумасшедший. Ну что, «немного сумасшедшие учёные», как вам такое? — Я отрицаю свою повинность в смерти Сохры. И я не считаю себя виноватым в оживлении Стража, — твёрдо повторял Зандрик в пятый или шестой раз. Да какая разница! Ему скучно, хочется уже отвязаться от этой ненужной суеты. Громко вздохнув, он запрокидывает голову — видит как на него сверху смотрит огромное количество людей: страх, ужас. Какие простые эмоции и такие посредственные. Ничего нового. Эти «учёные», будущие исследователи, слишком трусливые, чтобы открывать себя для настоящих, феноменальных знаний. Как банально. Однако, подождите. Что это? Почему в знакомых травянистых глазах отразилась… скорбь?! Почему эта девушка опечалена событиями? Почему она ему сочувствует? А! Она такая же как Сохра?.. «Ты совершил ошибку, Зандик. Мне так жаль, что я не смогла ничего сделать» — видит он в её глазах. Это странно. Сохра не вызывала в нём ничего. Умерла и умерла. Стала отличным подопытным. Эта же девчонка, чьё имя он так и не знал, не считал нужным это делать, смогла вызвать в нём что-то человеческое — он хотел сказать ей, что всё будет в порядке и не стоит плакать из-за него. Он не хотел видеть эти слёзы. Скривившись, Зандик в правильное положение возвращает голову, посмотрев на мудрецов. Те не сдавались. Они хотели услышать хоть какое-то раскаянье от парня. И, заглядывая в бесстрастные красные глаза, содрогаясь, медленно осознавали, что им придётся попрощаться с ним, что с этим парнем действительно что-то не так, что ему не место в академии и лучшее решение — изгнание. — Как он смеет быть таким бесчувственным! — подаёт один из учеников, явно учившийся с ним на одном факультете. — Это он, он убил Сохру! Он должен понести наказание! — Да! Зандик всегда был каким-то странным! Он пугал меня, — выдаёт другая ученица с того же факультета. Хотя раньше она строила глаза и пыталась как-то заинтересовать его. Вот же лицемерка. — Если бы он перешёл на другой курс, скажем, в хараватат, где тихо и спокойно, где не надо изучать элементику, а только возиться с древними текстами, этого бы не произошло! Я не раз заявлял, что ему не место на моём факультете! — проговорил глава спантамада, бросая обвинительный взгляд в сторону одного из заступавшихся хербад. — Он должен уйти из академии! — крикнул кто-то из толпы. В зале повисла тишина. Зандик хмыкнул. Что за наивные мечты. Студентов никогда не исключали. Такое невозможно и не прописано в уставе. Мудрецы, отложив бумаги, все как один кивнули. Это не понравилось Зандику. Он настороженно посмотрел на них, чувствуя неладное. — Скажи нам, Зандик, сожалеешь ли ты о своём неразумном поведении, которое повлекло смерть одного из учащихся? — Нет. — Скажи, испытываешь ли ты чувство вины, когда думаешь, что Сохра могла бы выжить, не позови ты её с собой? — Я её не звал. Она сама увязалась. И нет, я не чувствую ничего такого. — Скажи, если бы у тебя была возможность предотвратить смерть Сохры, ты бы это сделал? Зандик молчит. В зале также стало тихо. Все взоры устремлены на него. Лиза сжимала трясущиеся кулачки и молилась, чтобы он сказал правильный ответ, чтобы все облегчённо вздохнули, чтобы никто не видел в нём чудовища. — Скажи, если бы у тебя была возможность предотвратить смерть Сохры, ты бы это сделал? — повторил мудрец, постукивая нервно ручкой по столу. Закрыв глаза, Зандик почувствовал, как его пальцы холодеют. Он знал, что сейчас решалась его судьба. Если он соврёт, его наказание не будет ужасным и тогда он сможет даже, наверное, через какое-то время продолжить исследования с этими боящимися правды «великими умами», кружащих у одного и того же дерева из года в год. А он этого не хотел! Ему не нужны ограничения! Он желал двигаться дальше морали, дальше запретов. Хотел создать что-то на уровне Каэнри`аха! Каэнри`аховцы действительно были мудрецами, а эти, сумерские, только представляют себя таковыми. Ничего не представляющие из себя зазнайки. Зандик усмехнулся. Губы растянулись в оскале. Всё повторяется! Да, он помнит, помнит тот день, когда давно, будучи ещё ребёнком, столкнулся с человеческой глупостью и страхом. Тогда жители деревни, с импровизированным оружием из палок и камней, выгнали его без средств на существование, на верную смерть из деревни. Потому что он был другой. Мыслил иначе и не хотел быть такими скучными, как они. И он не боится. Теперь нет. Ему всё равно, он понял, что ему не по пути с этими академистами. Да, пожалуй, он даст правдивый ответ. — Нет, я бы позволил этому произойти. Всё. Приговор выписан. А дальше — началась суматоха. Лиза не видела, что последовало дальше: её сердце болезненно сжалось. Она потеряла сознание. Аль-Хайтам не позволил ей упасть и успел вынести из зала в безопасное место, когда большая часть учеников, учителей, мудрецов, обезумев, погналась за Зандиком, желая не то выгнать его, не то смерти, не то проведения самосуда. Лизе повезло не наблюдать творящийся ужас и хаос, когда большая часть Сумеры встала против одного человека — еретика, убийцы, сумасшедшего безумца. И даже появившийся дендро-архонт — Кусанали! — ничего не смогла сделать, чтобы остановить своих же людей. В тот день Зандика не стало. Более знающие поговаривают, что он упал со скалы в море. Разбился. Только кровь была видна на поверхности. Другие же говорят, что сама дендро-архонт повязала его в лианах, лишив последнего вздоха. Третьи, ссылаясь на мудрецов, твердили, что те превратили его в омерзительное существо и бросили на растерзание тиграм. И все, как один, точно знали — Зандик мёртв. Ничто и никто не мог оставить этого монстра в живых. Такова судьба тех, кто посмел наглость превознести себя выше морали и установленных обществом законов, выше Архонтов. Если Зандик не способен принять простые истины, ему не место в Сумеру, в мире людей он также не заслуживает жить. Его кара — это принять объятия смерти.— ∞ —
Встреча с Дотторе, он же «Доктор», предвестник Фатуи, гений, работающий на крио-архонта и создавший (ющий) много интересных изобретений, ставший иконой для почитания среди сумерских учёных, желающих вкушать и разбирать его научные труды, для Лизы стала… впрочем, на данный момент сложно сказать, что привнесёт встреча с этим загадочным мужчиной для неё. Она стояла рядом с Альберихом, Джинн и, озорно бегая глазами по дипломату, старалась понять истинную цель. Налаживание дружеских отношений — навряд ли было бы правдой. Не после того, как Синьора украла сердце у анемо-архонта. — Значит, сам, настоящий, гениальный Иль Дотторе пожаловал к нам? — спрашивает Лиза. Как жаль, что глаза этого мужчины скрыты птицевидной маской. Ей хотелось бы знать какого цвета они. Какая в них сокрыта сила? На устах мужчины образовывается формальная улыбка. Он кивает. — Насколько знаю, в Мондштадте есть «свои» гении. И один из них, полагаю из самых очаровательных, стоит прямо передо мной. Кажется, вы были лучшей ученицей академии Сумеру за последние 200 лет? — Ну-у, я действительно немного преуспела в учёбе, — кокетливо хохочет Лиза, неловко задев коричневую прядь с синим цветком, при этом проигнорировав покачивание головой Джинн и какую-то понимающую усмешку Альбериха. Надо же, предвестник решил пофлиртовать с ней! Это так забавно. И он ещё не из стеснительных. Способен на первые шаги. — А что насчёт вас? Были ли вы учеником академии? Ваше имя настолько популярно в научных кругах, а изобретения потрясают умы, что мои «успехи» меркнут по сравнению с вашими. Может быть, вы раздобыли флакончик бессмертия и, скажем, были кем-то до моих «двухсотлетних» успехов? — у мужчины был шарм, он привлёк её внимание. Лизе хотелось побольше о нём узнать, просто говорить с ним, слушая этот бархатный голос. За всю её долгую жизнь не было никого, кто бы действительно удостаивался её настоящего внимания, а не только заигрываний. Не считая… Нет, она не хочет думать о нём. Это слишком больно. Джинн поймёт, что что-то не так, когда улыбка померкнет и на глазах появятся слёзы. Она не может позволить подруге беспокоиться за неё. — Когда-то давно и мне приходилось быть в стенах академии. — Бинго! Я так и думал, что все «умники» выходят оттуда, — с весёлой ноткой проговорил Кэйа, блеснув улыбкой. — А откуда нам ещё выходить, а, капитан кавалерии? — подыгрывая, интересуется Лиза, переводя своё внимание на предвестника. — Как жаль, что мы не в одно время учились. Мне бы хотелось узнать, каким был гениальный Иль Дотторе до своих успехов. Какая жалость. Медленно губы предвестника поднимаются вверх в полуулыбку, обнажая белые острые зубы. — Я бы не был так категоричен. Мы виделись. Пару раз. Одно занятие было объединено. Также как-то посетил подготовительный к выпускному урок танцев, — слегка наклонив голову, ответил мужчина, приметив, как лаймовые глаза Лизы расширились, как на губах застыл вопрос. Кажется, она о ком-то вспомнила и хотела «один» образ сопоставить с «другим», при этом ведя внутреннюю борьбу. Как интересно. — Впрочем, пускай прошлое остаётся закапанным, а настоящее — рождает для нас новые возможности, — учтиво продолжил он, сделав шаг в сторону Альбериха и Джинн. — Я рад был познакомиться с рыцарями Ордена. — Так же имею честь это делать, — утвердительно ответил Кэйа. — Следующая цель — Драконий хребет? — Абсолютно верно. И не стоит волноваться, моё нахождение там не станет обременительным для ещё одного «гения» Монштада. — Конечно. Так это и должно быть. Это лучше, чем попытать шанс остановиться в «Доле ангелов». Сделав полунаклон, Иль Дотторе разворачивается и покидает комнату. Его подручные следуют за ним. Альберих вздыхает. Скрещивает руки на груди. — Во что это выльется? — зарывается пальцами в волосы на голове. — Я даже не сел за прошлый отчёт по Фатуи. — Надеюсь, новых не будет, — также устало говорит Джинн, нутром чувствуя, что проблемы только у них начались. — Лиза, а ты что думаешь? Уставившись задумчивым взглядом в пол, находясь в потоке воспоминаний об академии Сумеру, ведьма не сразу поняла, что к ней обращались; ойкнула, когда Джинн положила руку на её плечо. — Он довольно интересный человек. Мне бы хотелось познакомиться с ним поближе, — вернувшись к своим озорным ноткам, проговорила она, выдавив подобие улыбки. — И как знать, может, настоящее действительно подарит мне ещё одну возможность, — загадочно проговорила ведьма, лёгкой походкой направившись к выходу, пропуская в комнату взволнованную Эмбер. Обменявшись другом с другом утомлёнными взглядами, Джинн и Кэйа приготовились к новому расследованию — на главной площади что-то взорвалось и надо разобраться в причинах, приведших к этому. А предвестник может пока не удостаиваться их пристального внимания. Лиза сама присмотрит за ним. Она совсем не против сделать шаг на встречу.