Последствия

      Это было похоже на своеобразный гипноз. Мягкие, монотонные движения. Гладкость линий. Яркость полос. Кончик кисти опускался в крошечную баночку, впитывая в себя косметическую краску, легко отпускал излишки на край, а после отображался на коже век ярко-чёрными следами чарующими взмахами, на вид как будто совсем без усилий, едва-едва соприкасаясь в начале, затем полностью опустившись, а после легко взмывал завершая всё острым кончиком стрелки.       Наверное, наблюдение за этим современным искусством должно было бы иметь почти терапевтический эффект, но вот только внутри Лисицина тревога наоборот нарастала рваными скачками, закручиваясь в тот самый ледяной комочек где-то то ли в желудке, то ли прячась за солнечным сплетением, вызывая хмурое выражение на его лице. Не нравилось ему всё это.       Нет, нанесение макияжа, подобно росписи иероглифов было красивым, но сама затея… Он должен был насторожиться ещё тогда, когда Галина Николаевна, как бы невзначай, спросила у него: «А Юля свободна сегодня?», а получив утвердительный ответ, задумчиво хмыкнула и отпустила майора. Задавать вопросы старшему по званию было не в его правилах, но когда через час Соколова оказалась в стенах ФЭС, ответы появились сами собой. Правда, подаренная ему улыбка не вызвала должного отклика, лишь подозрения и тяжёлый вздох. Операция, если так можно было назвать этот маскарад, была расписана по нотам и должна была стать завершающим аккордом в этом расследовании, но кому как не Косте было знать, что актёрская работа в рамках следствия крайне редко идёт по разработанному плану, так как включает в себя слишком много переменных. Но волновала мужчину, конечно, только одна из них, которая сейчас так виртуозно напротив него готовилась к перевоплощению.       Костя тяжело вздохнул, прикрыл усталые глаза и опустил голову на сцепленные руки. Честно говоря, обстановка в «гримёрной» тоже не навевала радостные мысли, хотя за долгие годы службы любой сотрудник уже привык, что морг — самое тихое, надёжное и умиротворяющие место во всей конторе. Бояться нужно живых, а не мёртвых. Или как раз за живых, чтобы они не стали мёртвыми. Потому что два тела в холодильнике, найденные в том самом образе, к которому вела подготовку Юля, сейчас находились совсем рядом.       Но что он мог? Сказать «у меня плохое предчувствие, давай ты откажешься от этой затеи?» Лисицын не имел права, потому что…это какие-то «бабкины», или «дедкины», страхи, и на такое его женщина точно не поведётся, особенно учитывая её тайную страсть к работе под прикрытием, да и ко всему прочему, это было почти приказом руководства, и каждый из них привык хорошо выполнять работу. Запретить ей он не мог тем более — не такие у них отношения, да и ультиматумы на неё не подействовали бы, а вызвали только обратный эффект из вредности. Поэтому найти слова, чтобы это не превратилось в очередную перепалку, Константину было очень сложно. Это как ходить по минному полю, без локатора и костюма сапёра, да и все ответы на свои аргументы он знал уже заранее. Не первый год его нервы испытывают на прочность. Однако. может, последнюю попытку?       Набрав побольше воздуха, как перед прыжком в ледяную воду, майор поднял глаза на Юлю, но не успел и рта раскрыть, как услышал: — Нет, — краткий ответ ещё не заданного вопроса, а она даже не оторвалась от зеркала, и рука её не дрогнула ни на секунду, приступая к ярко-розовой помаде. — Что «нет»? — переспросил Лис, решив, что идея «включить дурачка» даст ему пару лишних секунд для размышлений, и устроился поудобнее, распрямив плечи. — Нет, я не собираюсь отказываться от предложенных действий, — голос её был похож на голос воспитательницы, объясняющей что-то в который раз непонятливому малышу: вкрадчивый, утвердительный и чуть-чуть усталый, — Да и в конце концов, я тебе помогаю, — почти возмущённо добавила она после короткой паузы, наконец-то оторвав взгляд от своего отражения и столкнувшись с ним глазами. — Я и не просил тебя отказываться, — ему оставалось только отрицать, откатываясь назад, словно волны с берега, столкнувшись с непреступными скалами. — Но ты бы хотел, — совершенно уверенно и чуть раздражённо фыркнула она, как никогда напоминая лисицу, — я прям чувствую, как ты перебираешь свои мысли, как библиотечный каталог, но вот сюрприз — у тебя нет реальных причин, чтобы даже сделать подобное предложение! — Соколова всплеснула руками, насколько это было возможно с зажатой между пальцев помадой, а после с остервенением захлопнула колпачок. — Да, я бы хотел. И ты права, как всегда, — чуть жёстче, чем ему хотелось бы, проговорил мужчина и вновь глубоко вдохнул, пытаясь сдержаться от дальнейшего резкого тона.       Юлю, казалось, на мгновения впечатлили слова про её правоту, и она отложила в сторону косметику и опустила руки на стол. — Так в чём дело? Это обычное представление, которые мы проворачивали тысячами, никаких особых опасностей, просто игра, но в этот раз ты почему-то реагируешь так.. взволновано? — Юля выплёвывает последнее слово как оскорбление в свой адрес, — Что не так?       Лисицын был прижат к стенке, распят её взглядом, приколот как бабочка к чёрному бархату её колкими словами. Да, она всегда читала его как открытую книгу, с годами совместной жизни лишь оттачивая свой навык, но ей всегда было не до конца понятно его волнение. Она думала, что это потому, что он не доверяет ей. Всё ещё считает её той девочкой-капитаном, которую он хватал за руки, чтобы «не лезла поперёк батьки в пекло». Сомневается в её профессионализме. Но ведь… на самом деле, он просто беспокоится о ней. Потому что любит. А любовь — это, прежде всего, внимание и забота. — Я знаю, что ты легко справишься с этой ролью, не сомневаюсь в твоей подготовке, но.. — «рубить, так рубить», подумал майор, шумно выдохнув, — когда твоя работа под прикрытием последний раз проходила без последствий? — спросил он, вкрадчиво, хотя вопрос был риторический. Это был их камень преткновения уже долгое время, и Юлька прекрасно знала, как он бесился, постфактум узнавая о её работе «уткой», по синякам, царапинам и порезам. И посещениям штатного психолога.       По Соколовой было видно, что она надела свой непроницаемый щит, плотно сжав накрашенные губы и начав собирать волосы, отвернувшись к зеркалу. — Это не моя вина. — выдохнула она, не открываясь от процесса, — Это наша работа. К тебе тоже можно всё это применить. Как тебя тогда похитили и держали в гараже? А баллончик в глаза? Подкинутые грибочки? А та пуля..? — женщину слегка передёрнуло от воспоминаний, — это наша работа, — повторила она, — она опасная, с большой буквы «О», и мы оба это знаем. И идём на это, потому что это всегда важно. Важнее, чем твоё или моё спокойствие, потому что иногда только так можно добиться справедливости, как это не парадоксально.       Разговор был окончен. Точка звенела в металлизированном пространстве морга, и как сталь была непреклонность этой иногда такой невыносимой женщины. Да и возражений не было. Она права, оба они страдали из-за своей работы, но это не было поводом переставать её делать. — Да и ты будешь рядом, — добавила она неожиданно умиротворяющее и даже слегка улыбнулась. — Но я не всегда был, — горько буркнул Лис, как тут дверь морга распахнулась, обрывая разговор двоих оперативников. Костя подумал, что это Тукаев решил вернуться в свои владения, но взъерошенная шевелюра Ванечки и перетаптывание на месте кед говорили об обратном. — Готовы? — спросил он, подходя ближе, когда Юля спешно натягивала розовый парик, — Ого, да ты просто копия. Лори Ассент, Третья, ха, — жизнерадостно хмыкнул он, но после слегка замялся, — Или Четвёртая.. да впрочем, не важно.. — он махнул рукой, — Рогозина почти закончила с Лимеровым, так что… твой выход. И не забудь панаму. И ты, Костя, тоже, давайте-давайте, это кульминация, — ему не хватало только зловещего смеха, а так Тихонов походил или на киношного злодея, или на уверенного в себе шоумена, вот только у Кости уверенности этой отчего-то не было. — Всё будет хорошо. Никаких последствий. — слегка кивнув, уверенно заявила Юля, натягивая панаму, улыбнувшись своему отражению, а после и Косте, и соскочила со стула, следуя на выход. — Вы о чём? — спросил незнающий сути их разговора Ваня, быстро переглянувшись с Лисом, а после бросился за Юлей, — как это не будет последствий? В Ермиловске будет новый мэр, вообще-то… — ещё услышал майор его голос, и направился на свою исходную точку. Шоу ведь должно продолжаться.

***

      Подъехав на неприметном автомобиле к выходу, Костя стал следить за дверьми, чтобы не пропустить момент, когда появится Юля, и она не заставила себя ждать. Совсем непохожая на себя, яркая, в мини-юбке, как кукла барби или двух-цветная карамелька, она спустилась по ступеням и ловко запрыгнула на переднее сидение. Вечерняя темнота позволила им скрыть личности сидящих в машине, как и самой парочке скрыть выражения лиц друг от друга. Разговор-то был окончен, или прерван, точнее, но вот его атмосфера всё ещё витала в воздухе, как скопление озона перед грозой. Но Костя не хотел бури. Не сейчас. В душе разливалась нежность и безвыходное смирение. Каждый был прав. Она. Он. Галина Николаевна, что вызвала её в выходной. Им нужно закрыть дело, а здесь. все законные средства — хороши. — Не злись, — попросила Соколова, неожиданно мягко. — Я и не злюсь, — так же немногословно ответил мужчина, внимательно следя как за дорогой, так и за следующим за ними автомобилем, — он заглотил крючок. — Ещё бы! — довольно улыбнулась она, но Костя это понял только по голосу, так как увидеть в сумраке это было нереально. — Не волнуйся, — вновь кратко бросила Юля, и Костя почувствовал взгляд её серо-голубых глаз на себе. — Не могу, — вздохнул он, перестраиваясь в другой ряд, и громкое «тык-тык» мигания поворотника на приборной панели наполнило пространство салона. — Да брось, я лучший вариант! — искусственно самодовольно проговорила Юля, поправляя ладонями край непривычно короткой юбки, — У меня последствий явно меньше, чем у Амелиной, которая как только выйдет из лаборатории, так сразу куда-то вляпается. А нервы Ванечки беречь тоже нужно, а то Оксана ему и так их треплет, — Костя знал, что его женщина задумала. Она бывала мягкая и сладкая как мёд, если того требовалось. И он, как ни странно, почти всегда на это вёлся, так как её спокойствие распространялось и заглушало все дыры его в душе, как сахарная вата. — Да у вас это в природе, в самой женской сущности. — также наигранно недовольно буркнул Костя, а женщина рядом кратко рассмеялась. — Но костюмчик мне идёт, ага? — игриво и чуть тише спросила Юлия, закинув ногу на ногу, и Костя не смог удержаться, чтобы не пробежать взглядом по голым коленкам. Всего мгновение, он быстро метнулся взглядом к её лицу и этому неясному блеску, то ли её личному, то ли просто свету отражённых фонарей и тут же вернулся к дороге, довольно и как-то смущённо выдохнув. И как она это делала с ним? Это женщина сводит его с ума на протяжении стольких лет, но ведь в этом и её прелесть. — Нет, ну если что, я и кодовую фразу знаю, — нарушила женщина недлительное молчание, вводя Лисицына в ступор. — Фразу? — переспросил он, судорожно пытаясь вспомнить, была ли речь про какой-то сигнал, который они обсуждали. Неужели он так был обеспокоен её внезапным участием, что пропустил важную часть, которая обеспечивала ей безопасность? — «Ах ты господи ты боже мой», — проворковала она с соседнего сидения, как само собой разумеющееся. — Я не.. — начал было Костя, но потом… перед глазами снова машина, снова они, «не надо тебе туда ходить», как он чуть было не пропустил момент, и то облегчение, когда она была жива-здорова и в безопасности. Тогда прошлый страх казался пусть и оправданным, но смешным, потому что вот она, спустя столько лет, приключений, бед, рисковых действий, и она снова рядом, с опытом и шрамами. Его маленький Сокол, которого невозможно удержать ни в руках, ни в ежовых рукавицах. — Никаких последствий, — вновь повторила она, то ли и правда абсолютно уверенная, то ли настолько искусно скрывающая своё волнение, что Лисицын не увидел подвоха в её словах, когда они свернули на придомовую дорогу и остановились. — Никаких последствий, — вторил ей Костя, больше успокаивая себя, чем соглашаясь, когда она, распахнув дверь и выпорхнув, летящей походкой направилась к подъезду, отчаянно сияя ярким акцентом розовых волос на фоне белой, как снег, шубки.       На этот раз он не упустил момент, когда Лимеров быстро юркнул к двери, и спешно последовал за ним, заметя небольшой кончик верёвки в его перчатках. Метнувшись в подъезд, Лисицын стал свидетелем картины, которая вставала перед его фантазиями всё это время: совершенно точно они отправили Юлю на гибель, но времени ни на сомнения, ни на сожаления не было. Впрочем, девушка смогла справиться и сама. Сильным ударом локтя Соколова выбила воздух из лёгких нападавшего мэра, а уж тут Лисицын схватил его, заламывая руку и ловля за хлипкую чёлку, чтобы тот перестал трепыхаться. Хотя орал чиновник как взбесившийся кот, Костя мимолётом успел заметить, как Юля отбросила верёвку со своей шеи и испуганно глянула на майора. Но тут и свидетели подоспели. — Ой, бабушка! — с трудом переводя дыхание, удерживая схваченного Лимерова, выдохнул мужчина, — Извините нас пожалуйста, решили проучить вашего мэра. — Костя бросил взгляд на свою напарницу, ища отклик, — за высокие тарифы на тепло. — Ага, — молниеносно поддержала его Юля, ещё слегка шокированная на вид, — всё городское хозяйство, как говорится, развалил! Пожилая женщина согласно закивала и захлопнула дверь, оставляя оперативников без лишних глаз делать свою работу. — Извините! — ещё раз выдохнул Лисицын, а после сильнее вывернул руку мэру, теперь наверняка бывшему, причиняя ещё больше боли. Пока они под руки волокли того в машину, Юля явно избегала взгляда Лисицына. Впрочем, было и так ясно, почему. Может его страхи и не оправдались, что однозначно к лучшему, но вновь всё не прошло и так гладко, как всем бы хотелось. В машине майор быстро пристегнул Лимерова наручниками и повернулся к Юле, которая в этот момент складывала несостоявшееся орудие убийства в мешок для улик. — Поехали! — в приказном тоне бросил Лисицын, выхватывая у неё из рук мешок и бросая в чемоданчик. — В контору? А мне зачем? — Юля выглядела слегка пристыженной и всё ещё отчего-то напуганной, и Костя слегка сбавил обороты, а то ещё немного, и у него пар не только пошёл бы из носа и рта, выпуская горячее дыхание на холоде вместе со словами, но и повалил бы из ушей. — Одежду оставишь. Это вещдоки, всё-таки. Может спецы из лаборатории что-то ещё с ними будут делать. Этого, — презрительный выплюнул Костя, — сдадим, и я тебя потом домой отвезу. На её счастье или благоразумность, Юля не возражала, а просто села в машину. — «Без последствий!», — раздражённо пробормотал майор, оббегая машину, чтобы сесть за руль.

***

      Всю дорогу до конторы они молчали, да и при Лимерове говорить не хотелось. Тот тоже притих, наверное, обдумывая, как вывернуться из этой ситуации, впрочем, Костю это не особо волновало. Его злость сходила на нет, как это обычно и бывало, он не был злопамятным и мстительным, да и прекрасно знал, что агрессия — это всего лишь защитная реакция психики на стресс и страх. Так что, когда они подъехали в ФЭС, он не чувствовал ничего, кроме опустошающей усталости. — Ты в порядке? — спросил он, заглушив мотор и наконец посмотрев на Юлю. — В полном, — чуть вздёрнув уголки губ, ответила она. — Подождёшь в буфете? Улажу формальности и отвезу тебя? — деловито, тоном, не позволяющим возражений, но всё же с вопросом, проговорил майор. — Да я сама, ещё отчёты же.. — попыталась возразить Соколова, но была перебита строгим голосом. — Петрович разберётся. Поняла? — Хорошо, — небольшим кивком подтвердив своё согласие, Юля выбралась из машины и скрылась в стенах конторы, а Костя занялся конвоем преступника. Сдав своего подопечного, всё улики и кратко отчитавшись о ситуации, Костя предупредил и Рогозину, и Круглова о том, что они уезжают, получив согласие на завершение формальностей и бумажной работы в другое время. Да и в допросной сейчас ситуация была гораздо более интригующей, ведь против Ладовой тоже в финале добыли неоспоримые доказательства, отчего Костя нашёл Юлю в буфете совсем одну. Яркого парика на ней уже не было, как и детской розовато-сладкой одежды от образа Лори Ассент, остался лишь несмытый макияж глаз, отчего они казались слишком яркими и большими.       Соколова встретилась взглядом с Лисицыным и безмолвно сделала ещё один глоток из кружки с чаем, от которого ещё шёл лёгкий пар. — Кость. — Юлька! — начали они одновременно, но оба замолчали, давая продолжить другому.       Первой начала она. — Ты был рядом, я сильная, все живы и пойманы, всё хорошо, следствие закрыто, никаких последствий для нас, — как на одном дыхании выдохнула женщина, подобно скороговорке, смотря в свою чашку, а закончив, смело встретилась взглядом со своим мужчиной и улыбнулась как ребёнок, который совершил какую-то шалость, но тут же её исправил: чуть робко, но очень искренне, потому что со всем справился. Костя недовольно хмыкнул и, в два шага преодолев расстояние между ними, кончиками пальцев коснулся небольших красных полос по краям её шеи — следы от удавки, тянувшими движениями оставившие ссадины на нежной коже. Юля два раза моргнула широко распахнутыми глазами от неожиданности, как оленёнок, а затем, подняв свою кисть, ласково коснулась им руки майора, и переплетя его пальцы со своими, опустила. Глаза Кости подозрительно сузились, внимательно глядя в голубые озёра Соколовой, а после он ухмыльнулся одним уголком рта. — Ладно, — небрежно бросил он, спокойно беря её недопитую чашку свободной рукой и переставляя в раковину. — Ладно? — недоверчиво переспросила Юля пытаясь заглянуть ему в глаза, не ожидая так просто отделаться, что в итоге ей и удалось. — Да, ладно, — повторил Лис, — Ты взрослая женщина и понимаешь, что у каждого действия есть эффект, как и понимаешь то, что я никогда не перестану переживать за тебя, но ты в порядке, и я рядом, и пока этого достаточно для «ладно». И я устал, так что пошли уже, пока Петрович не заметил, что я в офисе, и не отбрыкался от написания отчёта, — улыбка наконец коснулась его лица, и Юля зажглась в ответ как искорка, как бумажный фонарик, мягко и ненавязчиво-добровольно уводимая им из офиса. — А знаешь, — чуть притормозила она, когда оба расписались в журнале посещений на проходной, и уже двинулись к лифту, — одно последствие всё-таки есть… — М? — не размыкая губ спросил Костя, уже готовясь свести брови. — Мне, кажется, понравились розовые волосы. Может покраситься, а? — и, лёгким движением руки взметнув в воздух золотистые локоны, она, слишком солнечно для этой холодной поры, рассмеялась…