День начинается с путешествия

Безграничное блекло-жёлтое поле окутывало страхом, а колосья пшеницы, через которые надо было пробираться, сильно затрудняли движение. Небо заросло тёмно-серыми тучами, и неподалёку были слышны оглушительные раскаты грома. Птицы не летали в этом месте, от чего поле казалось мёртвым. Когда подул ветер, колосья начали медленно раскачиваться из стороны в сторону, а вдалеке начала виднеться пугающая зигзагообразная молния, что ослепляла даже на таком расстоянии. Эта атмосфера навевала страх, что у любого бы человека задрожали коленки. Сколько ещё идти? Казалось, что поле правда бесконечное. Слишком уж оно огромное. Сколько не иди — не увидишь ни конца, ни края. Всё те же колосья, всё то же небо, и всё та же гроза. Но конец же должен быть, верно? Молния всё приближалась и била во всё, что сочтёт нужным. Будь тут деревянный дом, молния бы давно ударила в него, после чего он горел бы очень долго. Сожглись бы все его брёвна, а люди внутри не успели бы выбежать, задыхаясь от дыма в самом дорогом для них месте. От него бы остался лишь пепел, который со временем разнёс бы всё тот же ветер. А о людях внутри, которые жили среди колосьев бесконечного поля, никто и не вспомнил бы, потому что знать о них никто не знал. Но домика здесь не было, так же, как и людей. Позови на помощь, а никто и не явится. Уши разрывались от грохота грома, а небо становилось всё темнее, хоть и казалось, что темнее уже некуда. Обычно говорят, что если гроза застала вас в поле, то нужно выкопать яму и лечь туда. Но что делать, если нету времени на эти раскопки? Беги! И Нил побежал. Он бежал так долго, что его ноги начали заплетаться. Но нужно было бежать, если он остановится, то молния настигнет его и, может быть, убьёт. Споткнувшись о камень, Нил вниз лицом полетел на землю. Может так он и умрёт? Если он со всей силы ударится головой, то сможет умереть. Испытание с полем закончится, и Джостен наконец выпутается из этого ада. Колосья перестанут мешать, а от молнии не надо будет постоянно бежать и спасаться. Небо в кои-то веки вновь станет ясным, и на смену беспокойству придёт такое непривычное для него умиротворение. Остаётся лишь один вопрос: откуда в поле, где нет ничего кроме нескончаемых колосьев, взялся камень, о который он смог споткнуться? Нил медленно поднял голову. Только сейчас он заметил, что больше не чувствовал обволакивающих тело колосьев. Только сейчас он заметил, что не слышал больше так надоевшего ему грома. Только сейчас он заметил, что небо стало ясным, тучи сменились обычными пушистыми облаками, а сам Нил лежал на расчищенной тропинке, которой, определённо, здесь раньше не было. Пшеница никуда не исчезла, но колосья словно специально расступились, пропуская его. Встав, Джостен увидел вдалеке дверь. По крайней мере, Нил надеялся, что это была дверь, а не мираж. Она была деревянной, с вырезанным стамеской рельефным узором: ухмыляющийся дьявол, могущественно раскинувший свои руки, которого обхватывали языки пламени. Изображение вызывало дрожь и мурашки по всему телу, но само существование двери вселяло надежду. Неужели всё закончится? Прекратится это бегство? Он сможет уйти от этого удушающего одиночества, что было с ним всё это время? Вот он. Конец, который Нил так жаждал найти. Счастье, охватившее Джостена, быстро улетучилось, стоило ему заметить, что что-то тут не так. Кто-то здесь был. Всё это время за ним наблюдали: Нил чувствует на себе тяжёлый взгляд, прожигающий в нём дыру. Всё это время здесь кто-то был, но не помог ему, а это значит, что другом этот человек ему точно не был. Обернувшись, Джостен увидел силуэт мужчины. Он стоял, не двигаясь, и неотрывно наблюдал за ним. Чёрное расстёгнутое пальто развевалось, словно на ветру, который сейчас явно не дул. Руки сложены на груди, а подбородок высокомерно вздёрнут вверх. — Кто вы? — выкрикнул Нил, о чём тут же пожалел: раздалось эхо, а в ушах появился сильный оглушающий звон. Он становился всё сильнее и в миг перекрыл все остальные звуки, от чего Нил зажал уши руками. Сильно зажмурившись, он опустился на колени. Голову пронзила острая боль. Она всё росла, а дышать становилось всё труднее. Нил задыхался, сидя на тропинке перед таким желанным в данный момент выходом. Сколько он так просидел? Минуту, час, день? Головная боль начала понемногу отступать, оставив после себя лишь неприятное ощущение. Нил заметил, что звон, сохранившийся в памяти, тоже поутих, а дыхание выровнялось. Убедившись, что он будет жить ещё какое-то время, Джостен оторвал руки от ушей. Открыв глаза, он поднял голову и заметил, что вновь началась гроза, но ветер стал ещё сильнее. Он сдувал с ног, не давая идти. Оглянувшись на дверь, Нил удостоверился, что она не исчезла. Та стояла, будто выжидая рыжего. Джостен повернул голову обратно к силуэту, который к тому времени уже исчез, оставив после себя лишь свёрток бумаги, красиво связанный красной лентой. Нет, Нил за ним не пойдёт. Он помотал головой и, заметив какое-то копошение в колосьях слева от него, быстро поднялся и побежал со всех ног к двери. Джостен чувствовал, что кто-то бежал за ним, наступая ему на пятки, и Нил явно не хотел оборачиваться, чтобы посмотреть на преследователя. В метре от двери он услышал жуткий хохот, раздававшийся всего пару секунд, после которого всё стихло. Нил незамедлительно открыл дверь, ожидая увидеть там выход хоть куда-нибудь, но увидел лишь чёрный коридор. Он был очень длинным, и из-за темноты не было видно конца. А стоит ли туда идти? Не ловушка ли это? Только рыжий зашёл внутрь, как дверь захлопнулась, исчезая и оставляя после себя пустую стену. Нил, не отводя взгляд, смотрел на то место, где секунду назад была дверь, и понимал, что выхода назад уже нет. Сделав шаг, он побежал. Рванул со всех ног, лишь бы выбраться из очередного ужаса. Стены давили, а сам коридор пугал своей неизвестностью. Нил не может остановиться, иначе темнота поглотит его. Единственный выход — это бег. Бежать и не смотреть назад. Бежать и не видеть, какое расстояние он уже преодолел. Бежать и… Нил что-то увидел вдалеке. Очертания какого-то предмета. Из-за тьмы не видно эту вещь, но там определённо что-то стояло. Побежав быстрее прежнего, Джостен наткнулся на стул. На нём была чья-то насыщенно-красная и, по всей видимости, свежая кровь, что определённо не было хорошим знаком. Коридор не закончился, ибо стены впереди он ещё не увидел, и издалека послышались чьи-то тяжёлые шаги. В голове у Нила была лишь одна мысль, крутившаяся всё время, пока кто-то шёл по направлению к нему: «ОПАСНОСТЬ». Нет-нет-нет, нужно выбираться отсюда! Нил быстро развернулся на пятках, но наткнулся на стену, что будто бы говорила «Выхода нет». Это была ловушка. Кто-то сзади взялся за плечи Джостена и резко посадил его на стул. Над стулом загорелась лампочка, одаривая часть коридора тусклым светом. Увидев КТО это был, Нил потерял дар речи. Перед ним стоял мужчина лет сорока с огненно-рыжими волосами, держащий в руке покрытый той самой кровью топор. Перед ним в данный момент стоял человек, от которого он столь долгое время пытался скрываться. Перед ним стоял человек, являющийся главным злодеем преследующих Нила кошмаров. Джостен хотел было встать и убежать, но тело его словно окаменело. Он не мог шевельнуть даже собственным пальцем. — Здравствуй, сын мой, долго же ты заставил меня ждать, — грубым голосом проговорил отец. Он занёс руку с топором и воткнул его в спинку стула, рядом с шеей Нила, — Как ты думаешь, чем мы сегодня с тобой займёмся? — ПОЖАЛУЙСТА, ПРОШУ, НЕ НАДО! — Кричал Джостен во всё горло, срывая голос. Отец продолжил говорить, но его слова заглушил громкий голос, доносящийся по всему коридору: — Нил! Натан, словно не слыша этого выкрика, продолжил свою речь. Спустя секунду кто-то вновь позвал Джостена… *~*~* Нил резко распахнул глаза, не понимая где находится. Рука инстинктивно рассекла воздух, не наткнувшись ни на кого живого. Перед глазами всё ещё стоял тёмный коридор и его кровожадный отец. Сердце бешено стучало, грозясь вырваться из груди. Где он, и почему он здесь? — Нил, ты слышишь меня? — сквозь тёмную пелену его мыслей просочился приятный мужской голос. Нил услышал едва заметное беспокойство, которое, видимо, пытались скрыть. Кто был обладателем этого голоса, Джостен так и не понял, но он точно знал, что этот голос не принадлежал его отцу или Малькомам. — Я — Эндрю Джозеф Миньярд. Ты — Нил Абрам Джостен, учишься на втором курсе в университете «Пальметто». Так же играешь в экси за «Лисов». Мы находимся в нашей комнате в общежитии. Твой отец умер в прошлом году, как и его подчинённые. Нил, ты со мной? Естественно, голос принадлежал Эндрю. Туман в глазах наконец стал рассеиваться, а коридор начал исчезать, поэтому Нил смог сфокусировать взгляд на Миньярде. Те, кто плохо знал его, могли бы сказать, что Эндрю выглядел как обычно: безразличным, ни в чём не нуждающимся мудаком. И только Джостен смог разглядеть в его лице нотки волнения. Это можно было понять по его слегка расширенным глазам, приоткрытым губам или приподнятым бровям. Эндрю старался не прикасаться к Нилу, но сидел достаточно близко, чтобы тот смог почувствовать себя в безопасности. — С тобой, — хрипло ответив, кивнул Нил. Он заметил, что после этих слов плечи Миньярда слегка расслабились, а некоторые складки на лице разгладились. Тело Нила мелко дрожало, а лоб покрылся холодным потом. Те два слова дались ему с трудом, и сейчас, даже если бы он сильно захотел, то не смог бы сказать и одного. Эндрю с полминуты всматривался и изучал его лицо, а после издал одобряющий звук и встал, выходя из комнаты и призывая рукой следовать за ним. Как только за парнем закрылась дверь, Джостен упал спиной на кровать, смотря в потолок. Он почувствовал уже засохшие дорожки слёз на щеках и отметил, что он, в добавок к этому, ещё и кричал, судя по его охрипшему голосу. Достаточно громко кричал. Солнце пробивалось сквозь жалюзи, освещая практически всю их комнату. Лучи солнца пытались задеть всё пространство, чтобы то не осталось в кромешной тьме. Из приоткрытого окна слышались тихий шорох ещё не опавших листьев и пение ещё не улетевших птиц. Натан Веснински всё ещё часто пребывал в кошмарах у Нила. И как бы сильно последний не хотел от него избавиться, мясник не желал так просто покидать сына, как говорил об этом Джостен в самом начале. Кошмары были достаточно разнообразные: от Натана, что в конце убивает Нила, до Натана, что в конце умирает сам. Последнее сложно назвать кошмаром, но, к сожалению, как таковым оно являлось, если судить по тому, что самого Нила в них всячески пытали. После каждого такого сна, Джостен просыпался в поту, слезах, но, к счастью, не в крови. Помогало придти в себя так же присутствие Эндрю, что так любезно помогал ему каждое утро, спускаясь со второго этажа кровати или спя с ним. Убийство Рико в конце первого курса натолкнуло рыжеволосого на определённые мысли. Повелась огромная цепочка вопросов, начиная с «Каким же Ичиро Морияма должен быть зверем, чтобы так просто убить родного брата, и глазом не моргнув, хоть Рико и был полным мудаком?», заканчивая «А что, если я такой же как он? Что, если бы я стал мясником?». Хоть и головой Джостен понимал, что смысла об этом думать нет, эти мысли всё равно возвращались при любом удобном случае. Нил попытался сосредоточиться на пении птичек за окном, чтобы не уходить далеко в себя, прекрасно понимая, что на кухне его ждёт Эндрю. Дрожь стала спадать, поэтому он чуть пододвинулся на кровати так, чтобы взять свой телефон с прикроватной тумбы и посмотреть сколько сейчас было времени. Когда он увидел, что время было 5 утра, то его голова бессильно откинулась обратно на матрас. Пролежал он так недолго, а лишь до того момента, когда луч солнца решил добраться и до него, назойливо светя в его голубые глаза. Джостен зажмурил их и решил всё-таки встать, чтобы отправиться к Миньярду. Он тихо закрыл за собой дверь и, чтобы не разбудить Кевина и Ники, что спали в соседней комнате с открытой настежь дверью, пошёл на цыпочках на кухню. Из комнаты Хеммика и Дэя слышался ужасно громкий храп последнего. Нил нашёл Эндрю, стоящим возле стола. Он размешивал сахар в одной из кружек и попытался проигнорировать появление Джостена на кухне. Но последний всё равно заметил, как взгляд парня на секунду переместился с чашки на него. Нил так же тихо, как и в коридоре, подошёл к столу, после чего опустился на ближайший к двери стул. Миньярд, сразу же после того, как рыжий сел, пододвинул вторую кружку поближе к нему, а сам сел напротив. — Пей, — бросил он, ничего больше не сказав. Джостен послушно склонил голову и сделал глоток. Эндрю всегда делал для него крепкий эспрессо с одной ложкой сахара, что был любимым кофе Нила. Миньярд узнал это даже тогда, когда рыжий ему об этом и не заикался. Но Джостен ни за что не признается Эндрю в том, что ему нравится, когда тот подмечает даже такие мельчайшие детали. Губы Нила расплылись в мягкой улыбке, несмотря на недавний кошмар. Он нежно посмотрел на парня, который в данный момент печатал сообщение на телефоне. Прошло секунд десять, и Эндрю ловким движением руки закрыл раскладушку и засунул её в карман черных трико. Миньярд перевел взгляд на Нила и вопросительно поднял бровь. — Пялишься, — буркнул он себе под нос после полуминутной игры в «гляделки», но не отвёл взгляд от лица Джостена. — Правда? — насмешливо спросил последний. Эндрю в ответ на это лишь закатил глаза и сделал большой глоток из собственной, наполненной ужасно сладким напитком, кружки. — Идиот. Допивай и собирайся. Выезжаем через 5 минут, и чтобы ты к этому времени был готов. Не смей опять опаздывать из-за своих ёбанных штанов, ты меня понял? Эндрю постоянно припоминал ему эту историю. Один раз Нил умудрился, откровенно говоря, проебать 15 минут времени только на то, чтобы выпутаться из своих же джинс, в которых он запутался спросонья. Тогда Миньярд ещё дней пять выносил ему мозг всякими комментариями, по типу: «штаноголовый» или «ходячий подштанник». Джостен не знал, что послужило причиной появления второго прозвища, но оно явно радовало его не больше, чем первое. — Тренировка же через час… — растерянно пробормотал Нил. — Пошли они нахуй. Переживут, — бросил Эндрю и вышел в гостиную. Нил явно не был доволен пропуском тренировки, но только ради Миньярда он мог и перетерпеть. Эта тренировка — третья, которую он пропускает, разъезжая с Эндрю по разным местам. В первый раз они решили поехать на местное ромашковое поле после неудавшейся ночи Эндрю, закупившись перед этим неприлично огромным количеством мороженного и кофе в кафе неподалёку. Казалось бы, что на такие вещи, как подобие пикника на поле с цветами, Миньярд не способен. Расскажи любому знакомому, а тот скажет, что не поверит, пока не увидит фотографии. Но, не зависимо от того, верил ли кто-то или нет, отдохнули они хорошо. Настолько хорошо, насколько вообще возможно во время нескончаемых экзаменов. А вот второй раз они решили провести несколько дней вдали от лисов и их чрезмерной активности. Они уехали в Чарльстон, предварительно заблокировав Кевина. Ходили по разным окрестностям и ели лишь ту еду, которая Дэю явно не по душе. Никаких овощей. Один раз через Ники даже отправили ему фотографию стола, наполненного вредной, по словам самого Кевина, пищей. Нил одним глотком опрокинул в себя оставшийся кофе и побежал одеваться. Будильник Кевина должен зазвенеть через минут шесть, поэтому за это время Джостен должен максимально быстро собраться, чтобы не выслушивать очередные нотации Дэя. Нил решил притвориться добрым дядей и отдать эту привилегию малышу Ники. Может хоть так тот поймёт, что постоянно воровать носки Абрама — не самая гениальная его идея? Солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы вся их с Эндрю комната была освещена солнечным светом. Джостену пришлось задёрнуть шторы, чтобы назойливые лучи не светили в глаза, мешая одеваться. Эндрю сам выбирал место, куда они поедут, стараясь не нагружать этим Нила по утрам. Сам же Джостен был совсем не против этого, так как Миньярд прекрасно знал все его предпочтения. Скорее всего, он знал их лучше самого Нила. На телефон уже полностью одетого Джостена пришло сообщение. Нил взял его с комода и, конечно же, сообщение было от Эндрю: «Мне нужно идти помогать тебе выпутываться из одежды, или ты справишься с такой трудной задачей сам???» Джостен, увидев это сообщение, закатил глаза. Опять! Опять Эндрю припомнил тот случай! «Уже бегу» — написал Нил в ответ, прежде чем схватить рюкзак и выбежать из комнаты. *** Автомобиль мчался на огромной скорости по пустой трассе. Виды за окном стремительно изменялись, но оставались такими же прекрасными и привлекательными. Нил, укутавшись в свою кофту, всю дорогу зевал, то и дело поглядывая на Эндрю. Последний, казалось, либо не замечал этого, либо пытался игнорировать. Парень внимательно следил за дорогой, и Нил практически не мог поймать моменты, когда тот моргал. Он любил в Эндрю абсолютно всё. Его проколы в ушах, что очень шли Эндрю и подчёркивали его «бунтарский» характер. Его светлые, как чистый снег, волосы, которые он разрешал время от времени перебирать Нилу, когда они смотрели очередной фильм. Его повязки на руках, за которыми прятались шрамы, о каких знал только Джостен. А особенно его глаза. Ореховые глаза, подобно зыбучим пескам, затягивали его до такой степени, что Нилу хотелось как можно дольше сохранять зрительный контакт. Спокойствие и безопасность — вот, что отражалось в карих омутах Эндрю. Многие лисы думают, что в их «отношениях» не достаёт романтики: тех самых свиданий в дорогих ресторанах; подарков, даренных практически каждый вечер; долгих объятий и фраз, по типу «Я люблю тебя, давай останемся вместе навсегда?». Многие указывали на это день за днём, продолжая даже после того, как Нил говорит, что в этом нет необходимости. Они оба и вправду не находили в этом ничего особенного. Любовь, по мнению Джостена, должна выражаться в поступках, совершаемых обоими партнёрами, а не в банальных фразах и подарках только одного из двоих. Нилу просто достаточно было быть рядом с Эндрю. Рядом с тем единственным, с которым он бы разделил свои переживания и проблемы. Рядом с тем единственным, с которым он бы пошёл хоть на край света и выполнил бы любую его просьбу. Рядом с тем единственным, что понимает его, видит мельчайшие перемены настроения и знает Нила, казалось бы, лучше его самого. Джостен совсем не заметил, что опять засмотрелся на Эндрю. Тот бросил на него взгляд, наполненный насмешкой и легко читаемым «пялишься». Миньярд одной рукой открыл бардачок, вытащив оттуда пачку сигарет и бросив ее Нилу на колени. Тот, уловив намек, легким движением руки достал из кармана зажигалку и, прикурив сигарету, затянулся, после чего отдал её Эндрю. Тот лишь закатил глаза и усмехнулся на это действие. Эндрю сказал, что место назначения находится в 40 минутах езды от общежития. Ехали они уже минут десять, что означало о нескором приезде. За окном простилались нескончаемые деревья, редкие дома и не менее редкие люди. Прикрыв глаза, Нил ощутил внезапную умиротворённость. Слышны были лишь спокойное дыхание Эндрю и шум колёс. Джостен сам не заметил, как задремал. Невольно вспомнился образ отца, стоящего в том тёмном коридоре, и кожа Нила покрылась мурашками. Ему начало казаться, что он снова начинает проваливаться в очередной кошмар. К счастью, он был вырван из этого состояния громким «приехали, Джостен, поднимай зад». Нил медленно разлепил глаза. Эндрю, по всей видимости, уже вышел на улицу, так как в машине он не находился. Джостен мягко улыбнулся и, зевнув, вышел вслед за Миньярдом. Первое, что он увидел, когда захлопнул дверцу машины — было солнце. Ярко-жёлтое солнце, чьи лучи всё утро так усердно пытались ослепить Нила. Данный момент так же не был исключением. Джостен забавно прищурился и перевёл взгляд на озеро. Водная гладь окрасилась в самые различные тёплые цвета: начиная с бледно-жёлтого, заканчивая насыщенно-розовым. Деревья, чьи листья уже успели окрасится из зелёного в жёлтые и красные цвета, стояли неподвижно, дополняя и без того прекрасную картину. Найти Эндрю было несложно: он разлёгся прямо на земле под одним из деревьев. Нил ухмыльнулся и с восхищённым блеском в глазах стал подходить к нему. — Озеро Мюррэй. Решил, что тебе здесь понравится, — тихо проговорил Миньярд, как только Джостен уселся рядом с ним, после чего у него слегка покраснели кончики ушей На это заявление последний счастливо улыбнулся, понимая, что Эндрю опять не прогадал. Это место завораживало Нила, заставляя любоваться своей красотой. — Эндрю… — прошептал Нил так тихо, что Миньярду пришлось напрячься, чтобы услышать своё имя, — да или… Эндрю, не дослушав до конца, поцеловал рыжего. Этот поцелуй был для них всем: признанием в любви, благодарностью за проведённое вместе время, обещанием быть рядом. Нил, не смотря на своё прошлое, наконец мог с уверенностью сказать, что был счастлив.