Хаккаю с любовью

- Таканчик красивый, я с этим не спорю, но суть ведь не только в этом, - Хаккай мечтательно вздохнул, - он очень умный и смелый. В нём есть стержень, которого не хватает мне. Он добрый и отзывчивый, такой старательный и спокойный. - Так скажи ему об этом, - Чифую поднял палочки для еды концами вверх, имитируя восклицательный знак, - или ты ещё долго собираешься просто сталкерить за ним? - Я не сталкер! - подскочил с кресла длинноволосый брюнет, но тут же сел, уловив на себе непонятливые взгляды работников, - я просто часто нахожусь рядом. - И тебе этого достаточно? - вскинул бровь блондин, набирая на палочки острую лапшу, - большего не хочется? - Хочется, - тоскливо кивает Шиба, делая глоток своего латте, - но ещё больше хочется не испугать его. - Я, конечно, не эксперт, но могу с уверенностью утверждать, что Мицуя-кун не будет тебя осуждать или гнобить за твои чувства, - вмешался Такемичи, вдумчиво заглядывая в свою пустую бутылку колы, - он, может, даже похвалит тебя за твою смелость. - Я не смогу смотреть ему в глаза после этого, - машет головой в стороны брюнет, - буду постоянно вспоминать, что меня отвергли. Да и Таканчику будет не комфортно после этого. А вдруг он найдёт себе другого заместителя и мы больше не будем общаться? - Ты себя накручиваешь, - слабо усмехается Ханагаки. - Могу точно сказать, что заместителя Мицуя-кун себе точно не найдёт, - с набитым ртом бормочет Мацуно, - "Тосва" ведь уже два года как распалась. - Очень смешно, - отводит взгляд Хаккай, - бодрит неописуемо. - Ну сам подумай, - поднимает указательный палец вверх Такемичи, - Мицуя-кун столько лет держит тебя при себе. Ты ведь иногда и шуточки гейские высираешь, а он тебя не прогоняет! - Да-да, - кивает Чифую, - думаю, за такой огромный срок времени он точно заметил, что у этих гейских шуточек есть нифиговая гейская основа! - Ага, но при этом отношение Мицуи-куна к тебе не менялось, - согласился второй блондин, - он не отталкивал тебя и никогда не упрекал в этом. Вот ты когда-нибудь слышал, чтоб он обсирал гомосексуалов? - Таканчик вообще никого никогда не осуждает. Он слишком умный для этого дерьма! - А ты слишком помешан на нём, чтоб даже просто признаться, - усмехается Мацуно, - давай, ну же, хуй торчком и ай-да признаваться! Ты ни чёрта не потеряешь, если сделаешь это. - В конце концов, Мицуя-кун просто объяснит тебе, что, возможно, ты просто перепутал братскую привязанность к нему с любовью, - добавил Мичи, подбрасывая свою бутылку в воздух, - а ты покиваешь, типа согласен, и с новыми знаниями будешь жить дальше. - Глядишь, ещё и пройдёт, - одобрил второй блондин. - Такое не пройдёт, - уныло уверил Шиба, но решил больше ничего не доказывать, - Такемичи, ты лучше расскажи, как там Хината. У вас всё хорошо? * * * Хаккай любил говорить о своих чувствах с кем-то. Раньше эти разговоры происходили только между ним и Юзухой, внимательно выслушивающей каждое слово и препинание, чтоб сделать достойный вывод из истории и подбодрить брата. Теперь же брюнет имеет честь говорить о таком ещё и с двумя своими друзьями, которые однажды прямо в лоб спросили, есть ли у заместителя капитана второго отряда какие-то любовные чувства к своему командиру. И да, ведь есть. Парень долго обдумывал своё отношение к старшему: разжевывал каждую ситуацию до мелочей, собирал, как пазл, все эмоции, которые вызывает Такаши, выяснял уровень своего желания находиться рядом с ним как можно чаще и пришёл только к одному логичному умовыводу - он влюблён. Но он считал свою любовь несколько особенной. Хаккай не хотел вынуждать Мицую быть привязанным исключительно к нему, не хотел обременять его своими чувствами, не хотел навязывать себя на его шею. Всё, что ему было нужно, хотя бы иногда наблюдать за своим капитаном, просто любуясь его яством и наслаждаясь моментами, когда он может помочь старшему, получая взамен благодарную улыбку и невинное " спасибо ". Юзуха же иногда называла любовь младшего брата " высокой " , а иногда и вовсе "щенячьей", абсолютно полностью контрастируя в понятиях. Девушку откровенно злил страх Хаккая раскрыться перед возлюбленным, но одновременно с этим, она могла понять его. Риск лишиться дружбы с Мицуей до невозможности мал, но Юзуха знала, что в случае отказа, её младший сам уйдёт от капитана, не смея заставлять его чувствовать себя хоть каплю неловко рядом с заместителем. Это выводило старшую Шиба из себя, но она, скрестив руки, не могла ничего предпринять, ведь так она пойдёт на откровенный риск потерять доверие младшего. Хаккай медленно плелся вдоль полупустых улиц по окраине Шибуя, намерено двигаясь к старому знакомому двухэтажному дому, где, в одной из множества квартир, живёт маленькая семья Мицуя. Парень по пути заскочил в супермаркет, где купил Мане и Луне сладостей, а Таканчику баночку его любимого быстрорастворимого кофе. Шиба ощущал себя куда лучше, когда приходил в гости не с пустыми руками. В конце концов, его в чужом доме постоянно угощают, так что с годами стало действительно стыдно приходить ни с чем. Такаши всегда его отчитывал за " ненужные формальные вещи", ведь они дружат сотню лет, и зачем вообще лишний раз тратиться, но в этот раз, самолично открывая дверь на громкий крик заместителя, в его глазах не было той притворной гневной искры, и Хаккай зашёл в дом без приключений. Мицуя возился у плиты, напевая себе под нос строчки из какой-то услышанной у сестер песни, а его младший сидел за столом, упершись локтями о стол и положив голову на широкие ладони. Така-чаном залюбоваться всегда было чем-то обычным и таким легким. Наверное, если посчитать все самые простые вещи, которые Шиба может делать, то любование старшим занимало бы своё почетное первое место. Приятно разглядывать не слишком высокую стройную фигуру, пока её хозяин не замечает, пачкать оценивающим взглядом сильные худые ноги, спрятанные, как правило, за довольно мешковатой одеждой, наблюдать за плавными движениями, уставших от вечных забот, рук. Такаши всегда в упор не видел этот самый взгляд, которым невинные радужки цвета индиго проходятся по всему нему. - И я говорю Доракену, мол, чего ты сразу меня не позвал, ведь вместе было бы проще заставить Майки выпить те чертовы таблетки? А он мне что-то типа :" Та я проебался и позвал Па, а с ним всё стало в сто раз хуже"! - Мицуя приглушенно засмеялся, как обычно делает дома, даже когда сестер нет, - поэтому он сегодня притащил мне две порванные формы. Причем они порванные, без преувеличения, абсолютно везде. На задницах особенно! Блять, Майки с будуна это нечто. Хаккай совсем пропускает мимо ушей историю о недобухом-перетрезвом Манджиро, которого Кен пытался заставить глотнуть таблетки от тошноты, потому что первого рвало в три ручья по всему додзё деда Сано. Брюнета вообще мало интересовала жизнь главы и его приспешников, если речь идет не конкретно о Такаши, поэтому он прослушал весь рассказ от самого начала и до самого конца, уловив только сдержанный смех капитана и расплывшись от него в широкой улыбке. - Круто, - выдает на автомате младший, имитируя голос понявшего суть истории парня. - Да что тут крутого? Теперь мне по новой шить две формы, - пыхтит под нос старший, нервно помешивая варящийся рис, - и это я пока не видел форму самого Майки! Что-то мне подсказывает, что её вообще больше нет с нами. Нахрена вообще бухать в форме?! И почему они вообще носят её, если «Тосва» уже расформировалась?! Шиба тянет краешки губ еще шире. Когда Такаши злится, то кажется еще более милым. Любой другой человек счел бы такой нервный тон и довольно агрессивные высказывания чем-то непозволительным и отталкивающим, но точно не высокий брюнет, засмотревшийся на перелив отросших лавандовых волос. На кухне пахло варенным рисом и тушенными овощами. Мицуя успел даже поставить в духовку выпекаться бисквит, попросту забыв о сладком, которое принес Хаккай. Мана и Луна как раз подтянулись к ужину со своей спальни, где должны были делать уроки на понедельник, но почему-то заснули. Брюнет плавился как шоколад на паровой бане, млея от уютной домашней атмосферы дома. Где-то в сердце резко кольнуло, как всегда бывает, когда Шиба замечает уж слишком большой контраст со своей родной резиденцией и со своим старшим братом, оставившим его с Юзухой наконец в покое. Мысленно парень напоминает себе, что всё самое плохое уже давно позади, и тянет руки, чтоб обнять младших в доме, бегущих здороваться с ним и радостно визжать. Такаши мягко улыбается на приветливую реакцию сестер и слегка прикрывает веки, подобно фотоаппарату делая снимок, который увековечит в своей памяти. Брюнет ловит его умиленный взгляд и легонько краснеет. Немного неловко, когда экс-капитан на него так откровенно смотрит, но одновременно какая-то неописуемая теплая жидкость маслом растекается по всему телу, вызывая непонятную мелкую дрожь и россыпь мурашек. Но как бы ситуация не смущала - Хаккай не отведет взгляд. Он смотрит до последнего, пока Мана и Луна не оторвутся от него и не набросятся на принесенные гостем пакеты с угощением. Тогда уже и Такаши разрывает зрительный контакт, отвлекаясь на сестричек, чтоб помешать им наесться сладкого перед основным приемом пищи. Внутри его умышленно спокойно вздымающейся груди дикой птицей в клетке бьется сердце. * * * - Дурень, ты сколько еще собираешься яйца мять? Самому не надоело? - тянет Кен, доставая из холодильника самые симпатичные банки пива, по своему мнению. - Надоело, но что я могу поделать с этим? - вскидывает бровь Такаши, подходя ближе с корзиной для продуктов, - я рискую потерять нашу дружбу своими дурацкими чувствами. - А ты с ним после признания дружить собрался или что? - язвительно замечает блондин, высматривая сроки на каждой банке. - Нет. Но где взять уверенность в том, что он мне не откажет? - парень следует примеру друга, отбирая у него еще не проверенное пиво. - Кто? Хаккай? - Рюгуджи показательно смеется на всё алкогольное отделение супермаркета, смущая Мицую, - чувак, даже если просто взять во внимание те глаза, которыми он на тебя смотрит, то можно реально убедиться, что этот парень ТЕБЕ не откажет. - Ты путаешь его уважение ко мне с любовью, Кен, - заключает второй, расставляя все банки в корзине. - Мицуя, ты же вроде не еблан, так почему так тупишь? - блондин устало касается пальцами переносицы, - хотя, слушай, это твоё дело. Я не буду заставлять тебя действовать насильно. Но хочу подчеркнуть, что ты теряешь время, пока ссышься признаться Хаккаю. - Хочешь сказать, что я боюсь просто так? - парень нарочно недоверчиво округляет глаза. - Я считаю, что да, - положительно кивает высокий и двигается к стенду с чипсами, на ходу хватая пять больших пачек разных вкусов, - вы просто два идиота, у которых на таблоидах написано, что вы наяриваете друг на друга по туалетам, но жметесь об этом сказать. - Не преувеличивай, - тихо отвечает Такаши, смущенно опуская взгляд в полупустую корзину в своей левой руке, - с чего ты вообще взял, что что-то может быть взаимно? - Мицуя, родной, любименький, - устало вздыхает Рюгуджи, лениво оборачиваясь к другу, - у него глаза блестят, когда он смотрит на тебя или говорит с тобой. Он с горящей жопой бежит к тебе, когда тебе нужно и не нужно. Он восторгается тобой и все об этом в курсе! - Так тоже самое можно сказать и о Такемичи! - отрицает экс-капитан, улавливая гневный оскал блондина, - ты видел как Хаккай с ним обращается? Вот это я называю "восторгаться"! Тут скорее он влюблен именно в Мичи, а не в... - Не приходи на бухич, брат, - забирает корзину из рук Такаши Доракен, - посиди лучше дома тихонько и поразмысли над тем, что я тебе сказал, - парень глухо выдыхает, - а то если хоть слово на пьянке скажешь, то Майки тебе ебучку-то одним коронным снесет, а я еще хотел у тебя костюм пошить. * * * Такаши убирает со стола грязную посуду, наконец позволив сестрам насладиться сладким угощением от гостя, который улыбается во все тридцать два, потому что " хоть кто-то в этом доме радуется моим жестам, Така-чан". И нет, упомянутый ведет сейчас бровью не потому что видит кричащий самодовольный взгляд своего экс-заместителя, а потому что самому хочется скорее залить кипятком свой новый быстрорастворимый кофе и скрыться в домашней мастерской. Но дизайнер горд и непоколебим, поэтому с пустыми руками поднимается к себе наверх, попутно махнув Шиба, чтоб тот шел за ним. Мастерская Мицуи узкая, с бесчисленным количеством самых разных шкафов и тумбочек по всей комнате, а каждой из которых лежит множество принадлежностей для шитья и беспорядочно разбросанные эскизы. Только в этом помещении Такаши может позволить себе немного расслабиться и не волноваться по поводу каждой пылинки или творческого беспорядка, которые в любом другом месте вызвали бы у него неприятные боли в голове на ментальном уровне. Хаккай всегда находил это место особенно уютным и красочным - олицетворяющим всю истинную натуру бывшего капитана влиятельной прежде группировки Токио. И даже сейчас, проводя рукой по быльцам старенького маленького диванчика для гостей, брюнет чувствует ни что иное, как разгорающееся тепло внутри, словно эта узенькая комнатка является живым центром всего дома, распространяя на него свою атмосферу комфорта и спокойствия. - Как дела в школе? - раздается за рабочим столом мастерской, - у тебя скоро выпускной. Уже купил костюм и обувь? - Я бы предпочел не приходить туда, - вяло отвечает Шиба, поудобнее располагаясь на том самом диванчике позади Мицуи, - подумаешь, аттестаты вручат. И ради этого нужна лишняя суета? Не понимаю в чём проблема просто раздать это бумажки в учительской. - Так теряется вся атмосфера, - тихонько вздыхает экс-капитан, начиная что-то быстро чертить карандашом, - это твой последний день в школе. После этого всё - взрослая жизнь. Выпускной это что-то вроде жирной точки в детстве. - Ты слишком романтизируешь это, Така-чан, - пилит взглядом чужой затылок младший, - мне же наоборот кажется, что лучше уйти от этого всего мракобесия как можно скорее и без лишних виляний задницей, - голос становится тише порядка на два, - да и к тому же, в школе меня всё равно никто не любил, так что... - А как же Чифую и Такемичи? - на второй фамилии старший делает едва уловимое ударение, - что они думают по этому поводу? Вы же выпускаетесь вместе, но просто с разных классов. - Они оба хотят знатно погулять после церемонии, - тянет брюнет, - а так, вроде как даже речи готовят, будто им кто-то даст возможность их зачитать. - А что с организацией? - Не понял. - Ну, как будет устроена церемония: песни, танцы, сопливые слова директора, будто он всех и каждого знает и искренне грустит? - А, ты об этом! - Шиба неуверенно косится на большой шкаф слева от экс-капитана, - я многого не знаю, но от моего класса требуется пара выступлений. Мицуя на секунду перестает что-то быстро черкать на бумаге, но тут же продолжает дальше - более интенсивно и с нажимом. На его губах проступает неясная незаметная улыбка, когда Хаккай проговаривает быстрое: " какая-то песня и медляк". Старший знал, что всё не могло пройти гладко, отчего с толикой отчаяния ведет резкую линию в поперек всего эскиза и встает со стола, двигаясь к шкафу, на который последние несколько минут тупит младший. - И с кем будешь танцевать? - Надеюсь, что ни с кем, - недовольно бубнит зам, скрещивая руки на груди, - все эти девчонки поглощены разговорами о своих парнях. Уже проходили первые репетиции и я своими ушами слышал, что они втирают о своей «великой любви» даже тем несчастным, с которыми они танцуют. - Не зависть ли это уж доносится из твоих губ, м? Хаккай? - Такаши имитирует веселый тон, на который сразу же ведётся младший. - Не сказал бы, что завидую, но, наверное, это круто иметь того, кого любишь не просто в качестве друга, а в качестве парня или девушки. Брюнет тяжело выдыхает, находя новую тему разговора довольно грустной. Ему искренне не хочется развивать её дальше, но всё же он готов пойти на уступки, если Мицуе кажется, что этот разговор действительно чего-то стоит. - Ты хотел бы с кем-то встречаться? - дизайнер совсем не двигается, упираясь напряженным взглядом в полку напротив. - Ну, да, наверное, - младший краснеет кончиками ушей, кладя крупные ладони на коленки, - но этот человек вряд ли бы захотел встречаться со мной. Шиба едва выговаривает последнюю фразу, совсем переставая дышать. В голове рой мыслей, но ни единой трезвой, отчего остаётся только замолкнуть вовсе и уткнуться взглядом куда-то в пол, выискивая пылинки. Парень понимает, что затронуто уж слишком личное, но говорить об этом личном с самим Такаши до пугливых бабочек в животе приятно. Всё тело прошибает мурашками : одновременно страшно и безумно любопытно услышать следующий вопрос. - Тогда встречайся со мной, - как на духу выдает Мицуя, по-прежнему не оборачиваясь. У Хаккая мир перед глазами замирает. Он быстро моргает от безысходности, пытаясь собрать хоть одно несущее смысл предложение в своей голове, пока губы самостоятельно проговаривают : - Чтоб встречаться нужна любовь. - Я смог бы любить тебя. Пульс отбивает бешеный ритм, пока сердце окончательно выходит из строя. Звуки притупляются, зрачки перестают фокусироваться на мебели вокруг. Единственное, что удается так это набатом повторять в голове последние две фразы Такаши, вперемешку с болезненным "что он такое говорит?! ", пока синие глаза с опаской устремляются в чужую спину, протыкая её своим острым взглядом, словно большой иголкой. Шиба чувствует, как внутри что-то сжимает до болезненных спазмов сердце, отчего эмоциональное состояние тоже подкашивается. Парень понимает, что этого момента он ждал всю свою жизнь, вот только совершенно не в такой ситуации, не в таком формате, не при таких условиях, когда складывается ощущение что брюнету буквально делают одолжение предлагая себя, мол, почувствуй себя как все. Хаккаю кажется что он слышит глухой треск в своей груди, испепеляя спину молодого дизайнера: он и представить не мог, что ему будет так сложно переварить только что услышанное. Откуда-то берется целый пак гнева и разочарования, которые только последняя капля терпения и, наверное, Бог сдерживают, чтоб не свалить на голову Мицуе. - Така-чан, ты переутомился, - холодно, частично грубо вырывается из сухих от нервов губ, - ляг отдохни. - Я говорю абсолютно серьезно, - отклоняет предложение старший, замечая существенные перемены голоса брюнета, - мы могли бы... - Така-чан, прекрати! Рвано, резко, громко. Такаши оборачивается почти сразу, как обычно высокий веселый голос экс-заместителя превращается в низкий и жесткий, и застывает с эмоцией растерянности на собственном лице: Хаккай подорвался с дивана и стоял с неожиданно красными глазами, дрожащей нижней губой и слегка подрагивающим кадыком, словно парень вот-вот заплачет. Мицуя осознает свою ошибку почти моментально, в ту же секунду делая короткий шаг вперед, но будучи остановленным приказывающим жестом руки брюнета. - Чёрт, Така-чан, прежде чем шутить о таком, стоит думать о чувствах человека, которому ты это говоришь! Мне ахуеть как больно слышать такого рода подъебы от человека, которого я... Хаккай прерывается, резко выдыхая. Его лицо быстро сменяет эмоцию нервной нестабильности на холодное равнодушие. В голове всего за долю секунды пришла навязчивая мысль покинуть дом семьи Мицуя в этот самый момент, поэтому парень, не теряя минуты, двигается к двери из мастерской, громко хлопая за собой и бегом спускаясь по лестнице. Такаши остается один, краснея так сильно, что жар бьет по висках. Стыд за собственные слова накатывает огромной волной, мешаясь со смущенностью от выпаленного из горяча предложения встречаться. Дизайнер мог бы и догадаться, что застенчивый и порой уж слишком робкий Хаккай может воспринять его искреннее предложение за дурацкую шутку или, еще хуже, насмешку. Тайджу, принижающий своего младшего брата годами, уж сильно постарался над тем, чтоб сточить самооценку Хаккая на порядков 8 ниже положенного, отчего последний с горечью в голосе и небывалой скоростью в движениях покинул мастерскую за каких-то пару секунд. Мицуя срывается на бег, находя решение догнать и объясниться перед Шиба, единственным правильным. Но стоит ему только вырваться из мастерской, как он слышит новый хлопок, но уже входной двери, и понимает, что Хаккай уже на улице. Дизайнеру хватает смекалки, чтоб, выбегая из дома, прихватить свою и гостя куртки, ибо сезон уже давно не тот, чтоб, как брюнет, выскакивать на улицу в одном едином свитшоте. Едва ли Такаши оказывается снаружи, то начинает быстро оглядываться, будто не знает, что экс-зам наверняка решил пойти в своём обычном направлении от здания. Замечает его высокую фигуру в десятке метров и откровенно удивляется скорости младшего, который банальным пешим ходом так быстро очутился так далеко, даже не срываясь на бег. - Хаккай, стой! Мицуя кричит громко, не стесняясь соседей, но не получает никакой ответной реакции. Начинает бежать следом, попутно натягивая свою куртку, потому что чувствует как ветер неприятно бьет по разгоряченному телу. Ловит себя на мысли, что Шиба может простудиться. Упаси Боже, этот парень всегда так тяжело переносит болезни. - Хаккай! Почему-то несчастные десять метров стабильно удерживаются между ними. У Такаши в голове разгорается предположение о том, что слова Хаккая об его утрате былой мощи от шитья действительно правдивы. Неужели заместитель всегда был таким проницательным касательно своего капитана? - Блять, Хаккай, тормози! Чёрные пряди развиваются на ветру, и каждый шаг брюнета словно наполнен драматичностью. Но, чёрт, под светом фонарей это выглядит особенно чарующе — у Мицуи перехватывает дыхание, но он не сразу понимает, что скорее от быстрого бега, чем от нахлынувших чувств. Сердце твердит иначе. - Хаккай, сука! Это приказ! - рычит старший, останавливаясь и оборачиваясь всего на секунду, замечая, что они отошли от дома настолько, что его и не видно за другими несколькоэтажными зданиями. Шиба остановился тоже, по привычке, услышав ту самую интонацию старшего, когда он в порывах гнева отдавал указания своему отряду. По коже пробежались мурашки, а в мыслях воспоминания — какая же ностальгия. Он медленно повернулся лицом к зовущему, не решаясь поднять на него свой взгляд. Было слышно меж рывками ветра тяжелое дыхание Мицуи, отчего стало стыдно за свою детскую выходку, но на душе всё равно было довольно паршиво, отчего только? Просто из-за какой-то шутки? Так что теперь Такаши нельзя шутить о том, что он думает? Подумаешь, господин Хаккай! Нашел повод обидеться! Совсем не изменился-то за свои девятнадцать лет — как гонял своего старшего, так и гоняешь, хотя ему уже как год второй десяток лет идёт! Мицуя подходит ближе. От него почти незаметным дымком исходит пар. Он бросает брюнету его куртку, повелительным жестком указывая на то, чтоб тот надел её. Шиба может только послушаться и надеть на себя эту чёртову куртку, пусть нервы выбили из его тело любое, даже малейшее, ощущение холода. На языке крутится жалобное «прости», но младший не может его выговорить, чувствует, что хоть частично, но прав, что обиделся. Опускает свой взгляд ещё ниже. - Прости меня, Хаккай. Мне не следовало так говорить, - вдруг начинает Такаши, и Шиба тут же поднимает голову, желая прекратить это, чтоб Така-чан не принижался перед ним, но его жестом останавливают, - я не подумал о том, что такая формулировка может тебя обидеть. Мой косяк. - Всё в порядке, - слабо отрицает брюнет, вертя головой, - это я вспылил, как девчонка. Мне очень стыдно. Такаши ободряюще улыбнулся, выжимая из себя все силы. Ему ужасно хотелось сбить с лица бывшего заместителя эту унылую гримасу или хотя бы просто привлечь его взор ровно в свои глаза. Он понимал что оступился, возможно, даже серьезнее, чем казалось сперва, но Шиба находит в себе силы устремить свои синие радужки в чужие лавандовые, смягчая удар для двоих в несколько раз. - Но больше так не шути, ладно? - тихо выдавливает брюнет, поджимая губы от неловкой просьбы. - Хаккай, я не шутил. Слова виснут в воздухе. Их не может снести даже новый сильный поток ветра. Глаза младшего открываются в нескрываемом удивлении, а самого его начинает немного трясти. Складывается ощущение, что вокруг всё мираж — фантазия, что Шиба заснул за ужином и ему снится уж слишком реалистичный сон. Но всё же Мицуя выглядит таким реальным со своими глубокими, от ближних фонарей блестящих серебром, лавандовыми глазами, которые заглядывают прямо в душу, а может и глубже. Такаши делает пару шагов вперед, оказываясь в сантиметрах тридцати от младшего, и поднимает свою голову вверх, чтоб поддерживать зрительный контакт. Его скулы немного краснеют то ли от вечерней прохлады, то ли от слов, которые собираются большим комом в горле. Хаккай находит своего капитана бесконечно милым сейчас, невольно залюбовавшись на его бледное лицо, а себя находит отвратительно глупым, раз вынудил Мицую сорваться посреди холодного осеннего вечера за собой в одной единой ветровке. - Просто боялся сказать напрямую, - неуверенно продолжает старший, бегая стеснительным взглядом от густых чёрных прядей парня напротив до шрама, рассекающего довольно пухлые мальчишеские губы, - поэтому выдал первое, что пришло на ум. Экс-капитан застывает на мгновение, собираясь с мыслями. В его голове эхом повторяются слова Доракена с их вчерашнего разговора : «Ты теряешь время, пока ссышься признаться Хаккаю». Может так и есть? Может всё стало бы куда проще, если бы Мицуя, как и положено старшему, собрался с духом и вывалил свои чувства наружу? Парень заглядывает в радужки цвета индиго, пытаясь найти в них ответы, но видит только застывшее изумление, вперемешку с накатывающимися слезами. Дар речи отнимает моментально — у Хаккая просто ужасно покраснели веки, а вместе с ними и всё лицо. Такаши не знает что сказать, открывая рот, чтоб выдать хоть что-то подбадривающее. В мыслях промелькнуло, что он сам виноват, что довел брюнета до такого неудобного состояния, но одновременно с этим накрыло новой волной смущения, потому что ТАКОГО Шиба ему ещё не доводилось видеть. - Я люблю тебя, - изо всех сил притворяется спокойным дизайнер, - уже очень давно. Мне просто было страшно признаться тебе: мы же сто лет как дружим и, плюс ко всему, мы оба парни, так что я… Неожиданно воздуха стало безумно не хватать, а вокруг стало так приятно тепло, что Мицуя не сразу смог сообразить, что его обхватили в крепких объятиях. Осознание пришло чуть позже, когда в темечко прилетел мягкий робкий поцелуй, длившийся всего секунду. Старший густо покраснел, сильнее зарываясь лицом в грудь брюнета, пока тот предусмотрительно прятал его в своей широкой куртке подальше от косых взглядов случайных редких прохожих. И даже ветер отступил, позволив молодым людям насладиться тихими вздохами друг друга, смущаясь так по-детски, что подкашивались ноги. Сердце Шиба так безудержно громко стучало, что этот стук, кажется, эхом разносился и внутри тела старшего, льнувшего ещё ближе, упиваясь свежим запахом одеколона такого горячо любимого брюнета, пока тот, боясь спугнуть своего бывшего капитана, просто с глубокой нежностью смотрел на переливы лавандовых отросших прядей на его голове. * * * - Пиздец. И они что даже не засосались? - вскидывает бровь Инупи, быстро печатая кому-то сообщение на мобильном. - Хаккай ничего такого не упоминал, - сообщает Чифую, поглощая новую ложечку черничного мороженого, - может стесняется? - Не, мы бы сразу заметили, что что-то тут не чисто. Думаю, они реально не целовались, иначе бы от Хаккая блестки отскакивали, - раздумывает Доракен, откусывая кусок малинового мочи, - да и Мицуя мне ничего не говорил. - Парни, мы ведем себя как сплетницы какие-то. Это как-то не по-пацански, - робко вмешивается Такемичи, отодвигаясь подальше от мгновенно дернувшегося Мацуно. - Не по-пацански, Такемучи, не интересоваться жизнями своих братанов! - нисколько не думая выдает Рюгуджи под уверенные кивания Чифую, - как иначе мы сможем им помочь? - Вот-вот! Только подумай что могло бы быть, если бы я не подкинул Мицуе-кун мыслишку о том, что все выпускники будут танцевать вальс, - гордо заявляет блондин, дергая ложечкой от своего мороженного, - он бы и не узнал. Держу пари, что Хаккай бы ему не говорил об этом до последнего. - Держу пари, что Юзуха бы сама донесла эту мысль к Мицуе, если бы ты просрал момент, - добавляет Сейшу, откладывая телефон. - Главное, что донес её я! - злится блондин, запихивая в рот клубничный блинчик, вопиющего рядом Такемичи. - Главное, что у них теперь всё хорошо, - заключает Кен, широко улыбаясь парням. * * * Мицуя дорисовывает эскиз и откладывает затупившийся карандаш в стаканчик к таким же. На его глазах висит усталость, пока в противоположном углу мастерской — новенький костюм на выпускной Хаккая. Дизайнер поднимается с места и тянется рукой за очками и стягивает их с себя, томно вдыхая свежий воздух из открытого окна. Сейчас уже начало декабря, но ощущается как октябрь. Парень тянет уголки губ вверх, цепляя краем лавандового глаза дату на настольном календаре и чувствуя подступившее тепло со спины. Две сильные руки обхватывают его за плечи, прижимая к себе, а Такаши, не смея и не желая сопротивляться, послушно подается назад, чтоб получить большую порцию спокойствия. - У нас уже два месяца, Така-чан, - разносится тихий шепот над самим ухом, вынуждая немного смущаться, - уже два. Время летит так быстро. Не успели парни разобраться друг с другом, как они уже состоят в отношениях 61 день. У старшего подступает прилив нежности: он поворачивается к брюнету лицом и кладет руки ему на плечи, после протягивая ладони по упругим мышцам и скрещивая пальцы на затылке. Шиба заметно краснеет, не зная куда себя деть, будто это не он первым полез с нежностями к своему новоиспеченному парню — такая реакция веселит и умиляет Мицую, заставляет и самому немного оробеть. - Поздравляю нас, - шепчет в ответ Такаши, вставая вплотную к брюнету, любуясь его багровыми скулами, - у меня для тебя тот же подарок, что и в первый раз, ты не против? - Обеими руками за, - смущенно тараторит Хаккай, поддаваясь на давление уставших рук в свой затылок, и наклоняется чуть вперед. Такаши блестит глазами, останавливаясь в паре сантиметров от чужого лица, желая запечатлеть ИХ новый момент. Приоткрывает рот и тянет брюнета ещё ближе, нежно касаясь его губ своими, накрывая полностью, чтоб даже воздух меж двумя телами казался чем-то невозможным. Хаккай утопает в моменте, спускаясь руками к талии дизайнера и крепко обнимая её. Стук сердец медленно но верно заполняет всё пространство вокруг, перекрывая своим звуком даже смущенные причмокивания, от которых Мицуя заводится еще больше, просовывая пальцы правой руки меж густыми чёрными прядями младшего. Старший не отдает инициативу, проходясь юрким языком вдоль красивого шрама, рассекающего губы брюнета, а после проникая и меж губ, выбивая из груди Шиба рваный вдох. Последний подхватывает идею сразу же, скорее сплетаясь своим языком с чужим. Его захлестывает от переполняющих эмоций; от того, что теперь он может просто вот так целовать такого прежде недосягаемого Мицую, который самолично отдался в его руки, становясь его Такаши. Любовь бьет через край, отчего поцелуй приобретает новые краски: страстные, напористые, требующие. Мицуя улыбается в чужие губы, чувствуя как разгорячилось дыхание младшего, и тут же оказывается вовлеченным в новый поцелуй. Хаккай хочет убедиться, что всё по-настоящему, хочет искусать эти манящие губы, хочет оставить свой запах на одежде дизайнера, хочет этого самого дизайнера, но вместо этого лишь легонько касается его лба, вкладывая в это прикосновение всю глубину своих чувств, которую, без сомнений, старший понимает отчетливо. - Я люблю тебя, - почти неслышно бормочет брюнет, всё ещё стесняясь незамысловатой фразы, - Такаши. Сердце Мицуи пропускает удар от полной формы своего имени. Он по-лисьи прикрывает глаза, улыбаясь с такой нежностью и искренностью, что ничего больше в этом мире не имеет значения. Проводит тыльной стороной ладони по алой скуле Шиба. - Я люблю тебя, Хаккай.