four o’clock am

шиничиро щурится. на часах четыре утра, а он все еще не спит. за окном лето, надоедливое чириканье птиц и рассвет, который слегка слепит ярким оранжевым после долгой темноты. на повидавшем виды подоконнике валяется измятая пачка импульса и почти закончившаяся зажигалка, на которую он постоянно матерится шепотом, потому что работает через раз. и сейчас огонек тоже загорается далеко не с первой попытки, может быть, и не с третьей, но он старается не шуметь: вакаса, в отличии, от него спит и разбудить его не хочется, особенно, когда ему завтра на учебу. они живут в потрепанной коммуналке, которая уже изжила и себя, и своих жителей тоже, но это не может не радовать, ведь теперь они живут тут только вдвоем. каждый квадратный метр — их, и шиничиро задыхается от этих мыслей. а потом и от дыма, — или все-таки от прикосновений, — когда вдруг ощущает прохладные из-за вечно открытых окон руки под своей измятой футболкой: дома он ходит только в ней, совершенно не стесняясь далеко не мимолетных взглядов на своей выглядывающей из-под ткани заднице. ну только если совсем немного. — блять… придурок, — шин усмехается с толикой нервозности в голосе и оборачивается, тут же ощущая, как вакаса рывком тянет его ближе и прижимает, обнимая за талию. они стукаются зубами, переплетают языки и шиничиро не сдерживает тихого мычания, потому что хаотик имауши — лучшее, что случалось с ним. такой сонный и возбужденный одновременно. шиничиро теперь тоже возбужденный. он чувствует, как вакаса, не отрываясь от губ, приподнимает его и шиничиро приходится обхватить ногами талию парня, чтобы не упасть, даже если он знает, что вакаса крепче и сильнее, чем может показаться со стороны. даже если идти жалкие пять метров. они валятся на матрас, на котором уже давно съехала простынь, да и одеяло тоже откинуто на пол: имауши как всегда в своем репертуаре, но сейчас так даже лучше. шиничиро ведет и он ерзает, подставляя шею под чужие поцелуи, когда выгибается из-за жгучих тело прикосновений, потому что он — ходячая эрогенная зона, и это одна из вещей, которая нравится вакасе в нем. и еще то, что время на растяжку тратить не приходится, как и на презервативы: доверие между ними зашкаливает, как и постоянный секс, который временами выматывает настолько, что шиничиро чувствует себя выспавшимся на следующий день после долгих часов сна. — блядский рот, вака… — он мычит, кусается за бледное плечо и немного смущенно прячет лицо в чужой ключице, слыша самодовольный смешок. его каждый раз распирает изнутри, как в первый, и это лучшее чувство в его жизни, помимо вечного курения. но это не длится долго. в какой-то момент шиничиро чувствует непривычную пустоту внутри себя вместо пальцев, а затем резкий рывок, заставляющий его пискнуть. теперь он стоит на коленях, уткнувшись лицом в подушку и ощущает легкую прохладу внизу, где влажно после смеси смазок, что заставляет его сжаться. он уже и не помнит, что буквально несколько минут назад курил: сигарета потушена, поломана, валяется непонятно где и он не удивится, если на утро на его футболке или на их постельном появится новая дырка. — пиздец, никогда тебя не отпущу, — вакаса чувствует, что дыхание спирает не по-детски, когда он видит эту картину. о стены комнаты ударяется звонкий шлепок, а уже через несколько секунд чирканье кремня, который заставляет шиничиро усмехнуться. не он один обладает зависимостью. вакаса толкается в него лениво, чересчур медленно, пока ведет ладонями вдоль позвоночника. и если одна из них в итоге остается на талии, то вторая закручивает отросшие волосы так, что шиничиро вынужден выгнуться. где-то на периферии он видит алый огонек сигареты и тут же ощущает резкий толчок. вакаса курит даже когда трахает. по-блядски, до звездочек в глазах, и это не может не нравится. табачный дым распространяется по комнате и шиничиро вновь загорается желанием курить, но еще больше он хочет, чтобы его скрутило до темноты в глазах. он стонет громко, просто потому, что не в силах сдерживаться и плевать на спящих в такую рань соседей, для него сейчас главное лишь рука, натягивающая волосы чуть ли не до боли и то, как плывет в глазах перед оргазмом. низ живота скручивает спазмом и он насаживается в последний раз сам, до самого основания, прежде, чем падает щекой на подушку в попытке отдышаться. тело пару раз словно пробивает током из-за подскочившей чувствительности, когда он чувствует, как вакаса толкается в него еще несколько раз и наполняет изнутри. чувствует, как немного пепла падает ему на поясницу, а затем и то, как вака целует его туда, вероятно, извиняясь за свой косяк. что ж, теперь его очередь прикурить.