***
— Встань немного правее, — машет рукой Хуа Чэн, пытаясь найти идеальный ракурс для очередной фотографии, которую попросил сделать его лучший друг Се Лянь. — Вот так? — парень сделал несколько шагов вправо и улыбнулся. — Да, молодец, красавец! – фотограф выставляет большой палец вверх и любуется столь изящным профилем, аккуратной фигурой с идеальными изгибами, но тяжесть на сердце не дает подняться вверх на своих крыльях. — А мне оставаться на месте? — поинтересовался миниатюрный парень, стоящий рядом. О н . Именно он является причиной такого ужасного настроения Хуа Чэна. Этот парень забрал у него Се Ляня — самое ценное, что было в жизни мрачного фотографа. Так получилось, что однажды Хуа Чэн почувствовал нечто неладное по отношению к своему гэгэ. Нечто большее, чем просто дружба. Да, самая настоящая нетрадиционная любовь. Сначала было страшно, непривычно и опасно, но потом младший просто принял свою безответную любовь к парню, дружба с которым длилась около двенадцати лет и продолжается по сей день. Конечно же, так думал только единственный Се Лянь. — Цинсюань, иди ко мне, — Се Лянь нежно улыбнулся, как улыбается лишь ему. По телу пробежал ток, а сильные руки невольно сжали фотоаппарат практически до хруста. — Господин фотограф, я могу подойти к нему? — с наигранным уважением обратился юноша, подойдя к своему парню. — Что? — Хуа Чэн вернулся в реальность и посмотрел на полумертвый фотоаппарат, с испугом ослабляя хватку. — Ты работаешь или летаешь в облаках? — возмутился Ши Цинсюань. — Гэгэ, он никак не вписывается в фото, вот честно, — Хуа Чэн «выстрелил» в этого наглого парня испепеляющим взглядом. Се Лянь посмотрел на Цинсюаня и поцеловал его. — А-Чэн, ну ты ведь мастер своего дела. Придумай что-нибудь, — подмигнул юноша, и Ши Цинсюань повис на е г о Се Ляне, всем видом показывая своё превосходство. — Не называй меня так, прошу! — Хуа Чэн пнул листву ногой, отворачиваясь от этих двоих. — Что с тобой сегодня? — парень подошел к нему. — Какой-то ты сегодня злой. Что-то случилось? Хуа Чэн глубоко выдохнул, собрался с мыслями и понизил голос до шепота, дабы горе-ухажер не услышал: — Меня тяготит его присутствие, гэгэ, — фотограф прикрыл глаза и почти вплотную подошел к объекту любви. — Тяготит его присутствие в твоей жизни. Боже, Се Лянь, — Хуа Чэн истерически усмехнулся, — да просто одно лишь упоминание о его существовании в этом мире уже бесит меня. Доволен ответом? — А какая тебе вообще разница, а? — Се Лянь был поражен внезапным откровением собеседника. — Я позвал тебя в качестве фотографа, а не лучшего друга, который раздает бессмысленные советы и недоволен моими отношениями, — он провел влажным языком по розовым мягким губам. — Почему ты его так не любишь? — Ши Цинсюань не должен быть рядом с тобой, гэгэ. Не тот человек около тебя, — младший устало выдохнул. — А ты будто знаешь, кто должен быть, да? Тогда скажи мне. Давай, я жду, — юноша скрестил руки на груди и злобно посмотрел на друга. — Я, Се Лянь, и никто иной. Давай закончим на этом, ибо больше нет смысла продолжать, — Хуа Чэн опустил голову вниз и взял в руки камеру, нервно сглатывая и смотря на неё. — Ты сейчас про фотосессию или же нашу дружбу? — По щеке покатились слезы, а голос предательски задрожал. — Это ты уже сам решай, — парень смахнул свою чертову слезу и посмотрел на старшего. — В любом случае, гэгэ, дружбы между нами нет уже около пяти лет, как ты думал до этого момента, — Хуа Чэн спрятал руки в карманы и посмотрел на небо, пытаясь унять внутреннюю боль, сжирающую его душу и сердце на протяжении всех долгих лет. — А мы ведь первый раз встретились осенью, — прошептал Се Лянь после двухминутной паузы, устремляя взгляд на то же самое небо. — Ты помнишь, Хуа Чэн? — Глубокий вдох.***
Осень — это самая ужасная пора из всех существующих. В эти моменты людям нужны теплые разговоры, объятия, чай, но этого попросту нет, ибо мир слишком гадок и черств для такого. Осенью происходят ужасные вещи: повсюду грязь, идут нескончаемые дожди, животных и птиц вовсе нет, всё серое, деревья голые, никаких теплых чувств, радости и пылкого желания жить. Расходятся влюбленные, семейные и дружеские пары, и, конечно же, листопад — самое паршивое, что может быть. Листья начинают опадать, оголяя деревья и создавая непонятную гнилую массу. Вы скажете: «Осень прекрасна. Как можно не любить листопад? Он восхитителен. Надо лишь увидеть, почувствовать и понять», а я отвечу: «Осень ужасна. Что в этом листопаде такого прекрасного? Вскоре Ваш ковер сгниёт. Это самое кошмарное, что может быть в жизни. Вы глупцы, если считаете иначе». Возможно, Хуа Чэн однажды вновь полюбит осень, но не сейчас, пока другой человек рядом с Се Лянем.