«Позорище»

      Юнги с самого детства мечтал стать знаменитым баскетболистом: быть участником самой сильной команды Кореи, забрать все кубки мира, иметь популярность у омег. Он не пропускал ни одного матча по телевизору, даже хотел вживую увидеться со спортсменами и получить их автограф.       Годы шли, а мечты не менялись. Альфа записался в школьную сборную по баскетболу, ходил на каждое занятие, по выходным и на каникулах тренировался на площадке около дома. В выпускном классе он познакомился с Чонгуком. Этот с виду милый мальчишка не пропускал одиноких тренировок Мина во дворе, восхищённо наблюдал за каждым отточенным до идеала движением во время игр.       Наконец он взял себя в руки и подошёл к тому, кто стал причиной его томных вздохов. Их общение почти сразу переросло в отношения. Буквально через два месяца постоянных встреч и долгих телефонных разговоров перед сном Юн встретил омегу у ворот школы, признаваясь тому в симпатии. В руках он сжимал букет ароматных альстромерий. — У тебя руки дрожат, — произнёс тогда Чон, принимая цветы из трясущихся рук. Старший заметно покраснел после этих слов, пытаясь скрыть волнение, бегал глазами по плетёным узорам на металлическом заборе. — Ты мне нравишься, Юнги-я.       Мин широко улыбнулся и взял омегу за руку, выхватывая его рюкзак и закидывая на своё плечо. — Мой омега ничего тяжелее букета цветов поднимать не будет, — гордо заявил он и уверенной походкой повёл Гука в сторону дома. Возле его подъезда они простояли около получаса, ни один не решался закончить диалог и наконец уйти. Оба не хотели расставаться. Накрапывающий дождь сделал всё за них. Вернее, дал повод разойтись. — Беги скорее домой, не хочу, чтобы ты промок и простыл, — тихо сказал младший и оставил мягкий поцелуй на щеке альфы прежде, чем слегка толкнуть его в грудь. — Давай, мой хороший, встретимся завтра у школы, как и обычно. — Да… — Юнги весь покраснел от смущения, его сердце бешено заколотилось, ранее никто не заставлял его чувствовать подобное. Он робко кивнул и кинул что-то подобное на: «До встречи», а после удалился.       На следующий день Мин, по обыкновению, встретил Чонгука, но не около школы, как они когда-то договаривались. Он скучающе сидел на качелях во дворе его дома, дожидаясь возлюбленного. Омега был приятно удивлён такому поступку со стороны старшего, всю дорогу до учебного заведения пара шла держась за руки, так же они и вернулись обратно.       Их отношения стали развиваться стремительно, если где-то был Юнги, то рядом всегда был его омега. Он бережно прижимал того к себе, целовал мягко в макушку, не стесняясь показывать собственных чувств. Гук приходил на каждую тренировку к старшему, болел за того на играх. Громче всех кричал имя возлюбленного, с замиранием сердца наблюдал за тем, как мяч летел из рук альфы в кольцо. Страстно целовал любимого, как только тот выходил из раздевалки, зарывался пальцами во влажные волосы и жался к крепкому телу.       Чон через пару недель познакомил старшего со своими родителями, те с любовью и тёплой улыбкой приняли того в свою семью. Юн сразу поладил с младшим братом возлюбленного. К шестилетнему Чонину тот быстро привязался, играл с ним в машинки, возился в песочнице, а вечерами учил забрасывать мяч в кольцо. У мальчика мигом глаза загорались, когда тот слышал имя любимого хёна. Омега в шутку ревновал Мина к братику, с обожанием наблюдал за тем, как те резвились, часто бегал вместе с ними. — Нин-ни сегодня сказал, что хочет вырасти и стать таким же крутым баскетболистом, как ты, котик, — произнёс Чонгук, ложась спиной на колени старшего и игриво касаясь пальцем кончика чужого носа. — Правда? Я рад, скоро придётся создавать свою фан-базу. Кстати, я тут подумал кое о чём. Недавно я был тренером для младшеклассников, учил их правильно подавать, это было просто волшебно. Ты бы видел, как у них светились глаза. Они умоляли меня вести у них занятия почаще. Тренер Кан сказал, что у меня хорошо получилось выстроить контакт с детьми. Может, пойти учиться на тренера? Родители посчитали это отличной идеей, я хочу узнать твоё мнение по этому поводу, — рассказал Мин, мягко поглаживая чужие руки. Он и сам не понял, как мечту стать знаменитым баскетболистом вытеснило желание тренировать детей и вырастить чемпионов из них. — Я думаю, что это прекрасная идея. Но прежде чем менять что-то, подумай ещё триста раз, я приму любое твоё решение и всегда буду рядом с тобой, — мягко сказал Чон, расплываясь в ласковой улыбке. Альфа наклонился и едва ощутимо коснулся чужих губ своими. — Я люблю тебя, Чонгук, — а после уверенно поцеловал омегу, плотнее прижимая к себе родное тело. Он был рад, что его не стали отговаривать или, наоборот, подгонять с решением. До окончания школы есть ещё пару месяцев, за это время Юн примет окончательное решение, зная, что его поддержат в любом случае.

***

      Юнги сделал Чонгуку предложение руки и сердца в день выпускного из университета. Эти пять лет пролетели незаметно для обоих. За это время они по кирпичикам строили своё счастье, оба до беспамятства любили друг друга, планировали семью и совместное будущее. Мин быстро нашёл работу — устроился в секцию по баскетболу тренером, где собрал собственную команду.       Через несколько месяцев Гук сообщил о беременности. Оба были на седьмом небе от счастья, старший ходил вместе с любимым на УЗИ, выполнял любой каприз, помогал в домашних делах. А перед сном твердил, что вырастит из сына чемпиона. Омега не любил поддерживать разговор о том, что у них родится альфа или ребёнок станет великим баскетболистом. Это явно не зависело от них.       Юн был рядом с любимым даже на родах, не желая оставлять его одного в такой тяжёлый момент. Крепко держал Гу за руку и стирал выступающий пот со лба. Пока Чон лежал в больнице и восстанавливался, альфа заботился о новорожденном омеге, медсёстры показывали, как правильно держать, пеленать, купать. Для Мина это не было чем-то затруднительным, он с удовольствием помогал мужу, как мог, чтобы тому было полегче справляться со всем.       Малыш Джун рос в любви и заботе обоих родителей. С малых лет Юнги стал водить его на тренировки, ребёнок с любопытством толкал мячик и пытался кидать его, как делали это взрослые. Альфа с гордостью наблюдал за попытками Намджуна стать похожим на ребят из его команды.       Когда младшему омеге исполнилось семь и он пошёл в первый класс, Юн сразу же записал его в секцию и даже собрал новую команду, чтобы его сын находился под его покровительством. Теперь Джун рос под жёстким контролем. Почти каждый день он тренировался с родителем на площадке у дома, где когда-то работал над собой Мин. Он не отступал от своей цели: сделать из своего ребёнка чемпиона.       Естественно, желания младшего Мина не учитывались.       Чонгуку никогда не нравилось это. Он пытался вразумить мужа, что в первую очередь баскетболистом должен хотеть стать сам Намджун, но в ответ получал одно и то же: «Я забочусь о благополучии нашего ребёнка. Ты хочешь, чтобы он связался с какой-то шпаной? Пусть лучше находится под моим контролем».       Чон, несмотря на возражения мужа, баловал единственного ребёнка, позволял ему вещи, которые запрещал альфа. Порой Джун жаловался ему на строгость отца, считал несправедливостью то, что другие могут просто гулять, играть дома в приставку, а ему приходится тренироваться почти постоянно. У него не было свободного времени, не было права выбрать занятие по своему вкусу, он мог только делать то, что сказал Юнги.       Спустя несколько лет младший Мин был одним из лучших игроков в своей команде, правда, замечали это все, кроме его отца. Для альфы его сын был недостаточно хорош. Он должен быть ещё более быстрым, ещё более ловким, ещё более метким, ещё более… лучшим. — Намджун, не забудь, что у тебя сегодня тренировка, — сказал Юн во время завтрака, поднимая глаза на подростка и видя в его взгляде раздражение. — Какая ещё тренировка, отец?! Мы с ребятами договорились сходить в кино! — возмутился омега, хмурясь. Он и так с друзьями общался лишь в школе на переменах, те даже подшучивали, что юноша в рабстве у собственного отца. — Такая тренировка, Намджун! Успеешь ещё нагуляться, у тебя на носу важный матч, — напомнил старший, сжимая в руке палочки для еды. Он ненавидел, когда сын начинал спорить с ним, особенно если дело касалось занятий баскетболом. — Да этот матч только тебе нужен, сам бы вышел на поле, раз тебе так нужна эта победа! Мне уже надоели эти тренировки, у меня на них жизнь заканчивается. У меня даже друзей толком нет, всё потому, что я вечно тренируюсь, как проклятый! — не выдержал Намджун и высказал родителю всё, что думал. Он действительно устал терпеть и держать это в себе. В ответ Юнги громко хлопнул по столу рукой, смотря на своего ребёнка строгим, ледяным взглядом, что заставило того задрожать и поджать губы. — Голос прорезался?! Умный больно стал?! Надо же! Тренировки ему надоели. Да я с тебя ещё мало требую. Как проклятый он тут, видите ли, пашет. Если б ты пахал, то я бы видел результат, пока что ты меня только позоришь. Я с тебя сегодня три шкуры спущу, ясно тебе?! — альфа обтёр губы салфеткой и скомкал её, отшвыривая в сторону и выходя из-за стола. Он поцеловал в макушку сидящего рядом Чонгука и пошёл в спальню, поблагодарив мужа за завтрак. — Прости, родной, я ничего не могу сделать с этим… — тихо сказал Чон, ведь понимал, что извинения не сделают ситуацию лучше. Старший омега просто не знал, что ему делать в этом случае. Джун сидел и смотрел в одну точку, он старательно пытался сдержать слёзы, но всё тщетно… солёные капли одна за другой побежали по его щекам. Единственное, что смог сделать Гук, — прижать к себе ребёнка и успокаивающе поглаживать по спине, пока тот безостановочно рыдал, уткнувшись в тёплую родительскую грудь.

***

      Неделя до матча стала для Намджуна сущим адом. Отец зверствовал, заставлял круг за кругом бегать вокруг зала, принуждал до самой ночи закидывать мяч в кольцо, чтобы тот не посмел оплошать на поле. День Х медленно подобрался к нему. До игры оставались считанные минуты, разогрев подходил к концу, командам пора выходить в зал и приветствовать своих соперников.       Впервые у младшего Мина так бешено забилось сердце, оплошать сегодня — потерять себя в глазах отца, но если победить — не закончить эти круги ада уже никогда. Он метался в сомнениях, но выбрал не себя… Омега делал всё, чтобы победа оказалась на стороне его команды. Собрал все силы и попытался вспомнить всё, чему учил родитель. Представлял, как будет горд Юнги, возможно, тогда, он заслужит уважение, похвалу.       Оставались заключительные секунды игры, когда мяч оказался в его руках. Джун сделал несколько шагов и сконцентрировал всё своё внимание на кольце, забывая оглядеться вокруг. Противнику хватило тех мгновений, которые Намджун посвятил концентрации. Юноша не успел ничего понять, услышал лишь свист восторженной публики и разочарованные вздохи ребят из его команды.       На табло красовался разрыв в одно очко. Омега повернул голову в сторону отца. Все звуки доносились до него, словно через толщу воды. Жизнь замерла, а сердце пропустило удар. В глазах альфы читалось горькое разочарование. Он махнул рукой, подзывая тем самым сына к себе, а сам пошёл в сторону выхода из зала. На негнущихся ногах, игнорируя слёзы, Джун вышел в коридор, где его ждал мужчина. — Значит вот так ты тренируешься, как проклятый?! — тишину разбил холодный голос старшего Мина. Младший даже глаз не рискнул поднять, не желал видеть разочарование, которого так боялся. — Да лучше б я на кого-нибудь другого время потратил, чем на тебя, толку б больше вышло, позорище.       После этого Юнги оставил сына одного. В голове юноши эхом разносилось последнее, что ему сказал родитель: «Позорище». Омега сел на пол и разрыдался. Ему было жалко и мерзко одновременно. Он разрывался между «Я сделал всё, что было в моих силах…» и «Этого было недостаточно!».       Юноша даже не заметил, когда к нему подлетел обеспокоенный папа, Чонгук пытался успокоить сына, но тот, кажется, даже не слышал его слов. Тогда старший понял, что уже опоздал… раньше нужно было говорить, причём не с ребёнком, а со своим мужем, который забил себе голову тем, что их сын должен стать таким же, как он сам, забывая спросить, чего хочет Намджун. Но уже было слишком поздно…