Нестандартные ситуации

      Прессовать бизнесмена Нестерова было херовенькой идеей, но других Мишаня не держал. В серьёзные экономические дела он ещё не умел, но очень хотел, и получались условные девяностые с лёгким флером интеллигентности. Нестеров, видимо, тоже был в делах не так уж и хорош, если на этот флер купился, но наркота всегда манила таких дельцов средней руки и виделась им романтическими перспективами. Реальность, конечно, была устроена несколько иначе: всегда приплывала рыба покрупнее.       Макс зевнул.       - Ещё раз.       - Ну, впечатли, как ты умеешь. Чтобы человек понял, что мы тут ведём серьёзный бизнес и не вздумал нас кидать. А то, знаешь… Что-то в нём есть такое мутное…       В серьёзном бизнесе и пугали, и поощряли исключительно бабками, а грубая сила была пережитком несерьёзного, но Макс здесь решал вопросики, а не стратегии прорабатывал.       Он пожал плечами:       - Ну, веди.       "Ну, приплыли", подумал Макс охреневше, когда его привели.       Привязанный к стулу Лёша Леонидов сверкнул глазами и скривился так, что сразу стало понятно - вспомнил - но что он подумал, никто не узнал, потому что рот у Лёши Леонидова был заклеен широкой полосой скотча.       - Ты только не переборщи, - предупредил Мишаня, в миру Михаил Юрьевич, и под ногами мешаться не стал.       Так стало чуть проще, конечно.       Положеньице складывалось то ещё.           Лёша Леонидов случился с Максом на четвёртом курсе: юриспруденция теперь была спарена со второй группой, долговязая фигура в белоснежном свитере отвечала у доски всем известные правила задержания, и у Макса сладко засосало под ложечкой.       - А когда задержанный засветит тебе в нос? - не удержался он, ожидая какого-нибудь максимально занудного ответа, чтобы сбить настрой.       Преподша вздохнула.       Леонидов стрельнул в него глазами и недовольно дёрнул ртом.       - Засвечу в ответ, - отрезал он. - А потом зачитаю оставшееся.       Макс пропал.       Красивым подкатом он сломал себе все мозги, но помог случай - буквально на ступенях альма матер девчонка, окучивающая вежливого и потерявшего внимание Лёшу, вытащила у того кошелёк.       Кошелёчком он потом нагло помахал у Лёши перед лицом:       - Меняю на поход в кино.       Леонидов хмыкнул и протянул руку:       - Не опаздывай.       В киношку он ехал в самых лучших чувствах и мечтаниях, как будет гладить красивого Лёшу по коленке, и звонок Жарова пришёлся совершенно некстати.       - На задержание хочешь?       Макс опешил.       Стажировка в следственном пока ничего, кроме "подай-принеси" ему самому ещё не принесла.       - Конечно!       - Ноги в руки и бегом, записывай адрес.       - Николай Георгиевич, - замялся Макс. - Мне буквально минут на пятнадцать крюк...       - Ждать не буду, - отрезал Жаров и отключился.       Макс выругался и вскочил, забарабанил кулаком по дверям автобуса.       Телефон у Лёши, он, разумеется, не спросил.       Расписание второй группы не совпадало с официальным вузовским примерно никак, что было неудивительно, но очень обидно и задерживающе, и, когда он доколебался до деканата, вышел на кого-то из Лёшиных одногруппников и выцепил Леонидова на выходе из пятого корпуса, ему не то, чтобы обрадовались.       - Я косарез, - покаялся Макс. - Дела свалились, вообще ничего не мог сделать. Я заглажу. Ты предпочитаешь пиво или виски?       - Я предпочитаю пунктуальность, - фыркнул Лёша.       Этот недовольно кривящийся рот и свитер, под который отчаянно хотелось запустить руки, определённо сводили Макса с ума.       - Если мы не будем тупить, то пунктуально успеем на следующий сеанс в...       - На следующий сеанс я и так успеваю, - сообщил Леонидов. - И я на него уже приглашён.       - Лёш, - Макс цапнул его за плечо. Руку Леонидов не сбросил. - Мне правда ОЧЕНЬ жаль.       - Мне тоже, - сознался Леонидов. - Но я пообещал.       Макс переместил руку ему на шею и потянул к себе.       - Максимов! - раздался сзади недовольный голос, который Макс узнал бы из тысячи. - Немедленно прекрати лапать моего будущего парня!       Лёша сейчас же вывернулся.       Макс развернулся с самым недовольным и самым несчастным видом на свете.       - Жарова, - простонал он. - Ну япона ж мать!       - Полагаю, - процедила Лена. - У этого есть какое-то очень интересное объяснение.       - Есть, - заявил Макс.       Телефон пронзительно запищал.       Макс выругался, прекрасно зная, на кого стоит первая из двух используемых им мелодий.       - Полагаю, - ровно произнёс Леонидов, - это дела, с которыми ничего нельзя сделать.       Лена тонко улыбнулась.       - Да, Николай Георгиевич, - убито ответил Макс.       Самое дурацкое заключалось в том, что Леонидов с Леной в итоге так и не сошлись ("Кто ж тебя вытерпит", съязвил Макс и получил смертельную обиду на два дня), но Жаров предложил такую внеучебную деятельность, от которой невозможно было отказаться - и с которой даже думать о чём-то другом успевать было невозможно.         Макс быстро открыл бабочку и приставил лезвие к Лёшиному горлу.       - Давай ты не будешь делать и говорить глупости, - попросил он. - И тогда мы спокойно разойдёмся.       Леонидов смотрел на него с презрением. Макс очень сильно сомневался, что за столь короткий срок из академии МВД можно прийти в бизнес по липовым документам и только оценивал, действительно ли за костюмом и симпатичным белым пальтишком Мишаня не распознал мента или проверка тут куда серьёзнее.       - Нестеров Игорь Валерьевич, - протянул Макс, осторожно поглаживая чужую шею лезвием. Леонидов остыл, замер инстинктивно, только глазами по-прежнему прожигал. - Вы уж на нас не серчайте, мы люди простые. Любим, когда к нам прислушиваются не только на бумажке. Вы уж проследите, чтобы договорённости у нас как следует соблюдались, лады?       Леонидов вряд ли мог быть настолько отбитым, чтобы под таким условным прикрытием лезть сюда без подмоги, значит, будет сидеть смирно, пока группа не придумает, как его вытащить. Вполне могло не повезти на придурков экстракласса, которые влетят и устроят перестрелку - это Максу было совсем не в кассу. Самой лучшей идеей было вырубить Лёшу тихим приёмчиком, сказать Мишане, что Игорь Валерьевич изволил лишиться чувств от переизбытка эмоций и аккуратно оттащить его в явно где-то недалеко припаркованную машину.       Макс как раз прикинул, в какую часть шеи ударить, когда Лёша от души пнул его под колени. Удержаться на ногах не получилось - всё равновесие ушло в удержание ножа в том положении, в котором он не порежет этому всё-таки отбитому горло. Нож Леонидов запустил подальше следующим ударом, а дальше Макс уже успел его перехватить.       Стул, к которому Лёша был привязан чьими-то исключительно кривыми руками, они раздолбали, никакая опергруппа никуда явно не торопилась, а Леонидов, содравший со рта скотч, зло выпалил исключительно “Ну ты и гнида!” и больше на слова не разменивался.       Макс тоже считался исключительно отбитым, поэтому, на пару секунд оказавшись под Лёшей с разбитой мордой, ловя передышку и вглядываясь в горящие глаза, сделал самую несвоевременную в текущей ситуации, но совершенно не зависящую от него вещь - втрескался ещё сильнее, чем на злополучном четвёртом курсе.       На лбу Леонидова бегущей строкой высветилась речь про полицию, и Макс, извернувшись, всё же ударил его ребром ладони в шею и с грехом пополам подхватил.       - Передай уродам, которые этого боевого вязали, от меня привет, - пропыхтел он Мишане. - Где тачка его? Ты его из спортзала, что ли, достал?!       - Ага, у него сеть спортзалов, - несколько обескураженно кинул Юрьевич. - Да кто ж знал, что он в них и сам не дурак!       - Не надо знать, надо руки скотчем нормально клеить, а не рот!       Уже оказавшись на водительском сидении леонидовской машины Макс позволил себе выдохнуть. На многоуровневую проверку всё ещё было частично похоже, но такие дела у Мишани решались быстро, и, если бы к его собственному прикрытию возникли вопросы, пулю в затылок Макс бы уже получил. Можно было переключиться на другие проблемы, гораздо более…       Макс перевёл на бессознательного Лёшу взгляд - даже пальто ухитрился не изгваздать.       …заманчивые.         Лёша очень постарался в своей голове эту ситуацию отпустить - получалось с переменным успехом. Про самовольную операцию ничего не вылезло, небо не разверзлось и Громов не грянул. Пожалуй, всё было более, чем в порядке, всего-то и нужно сесть и не дёргаться.       - Лен, - спросил он, зайдя в лабораторию. - А помнишь, с тобой в группе учился Максимов? Его ещё твой отец протежировал.       - И тебе доброе утро, - педантично заметила Лена. - Помню, конечно, мы дружили. А что?       - А он вообще куда дальше пошёл?       - Туда же, куда и все, - пожала плечами Лена. - Он в отцовском отделе… работал, в общем. Там не очень хорошая история получилась.       - Какая?       - Ты посплетничать ко мне пришёл? - удивилась Лена и заинтересованно подняла бровь. - Тебе зачем?       Лёша замялся.       Объяснения, в котором он не выглядел бы идиотом, на ум не приходило, а выяснить всё через Лену и не соваться к официальным запросам хотелось до одури.       - Да так… Вроде встретил недавно, думаю, обознался или нет. Так что, говоришь, больше не работает?       - Больше не работает, - вздохнула Лена. - Ушёл или ушли, я не помню подробностей, если честно, и папа вспоминать не любит. У Макса были какие-то проблемы.       Лёша поморщился: видимо, теперь Макс решил переквалифицироваться и сам стать проблемой.       Ему крупно повезло, что ушедший в банду Максимов его не узнал. Повезло бы, наверное, ещё сильнее, если бы и Лёша его не узнал, но в академии Лёша заглядывался на него так, что не узнать вряд ли получилось бы. Тут же подумалось одобрительное - хорошо, что тогда сразу себя одёрнул, как только понял, что из него верёвки вить будут, если только выявят слабину, и всё закончилось, не начавшись; и, зачем-то, тоскливое - надо же, всего-то в соседних отделах крутились…       Лёша настрого запретил себе думать о переметнувшихся на другую сторону ментах и вполне успешно справлялся с этой задачей ровно до того момента, когда дверь его машины вечером не открыли с пассажиркой стороны и не направили Лёше в бок ствол.       - Не дёргаемся, товарищ полицейский, - нагло заявил Максимов и устроился на сидении, словно его приглашали. - Поговорить бы надо.       - Приёмные часы закончились, - напряжённо ответил Лёша.       Максим рассмеялся:       - А ты совсем не изменился.       Он посмотрел на пистолет с некоторым неудовольствием и, подумав, сунув его в кобуру.       - Ты не дури только.       - Что это за перфоманс? Я думал, ты меня не узнал.       - Везде узнал бы, - Максимов чуть наклонил голову. - Помог, вот, по старой дружбе - я ж не крыса…       - Мы не друзья.       - Вот ты зануда, - он покачал головой. - Ладно, упростим ситуацию. Мишаня мужик не самый умный, но и не тупой. Больше лезть к нему не надо - слившийся после мордобоя отдыхать в Турцию Нестеров никого не удивит, у нас, эээ, с посредниками текучка. А если будешь маячить, и без меня быстро вылезет, что ты мент, а это вредно для красивой мордашки.       Лёша вспыхнул.       - Сам давно перестал быть ментом? Денег захотелось?       - Работать захотелось, - пожал плечами Макс. - Жаров меня за превышение выкинул, а дальше только охранником в гастроном и бухать. Я решил, что молод ещё, чтобы бухать.       - Зато быть шестёркой у нарколыг - самое оно, - процедил Лёша.       - Хорошо в белом пальтишке осуждать. Удобно получается.       Признавать вслух, сколько в этих словах было разумного, Лёша не стал.       - Ты меня услышал?       - Да.       - И?       - И я как-нибудь сам решу, что мне делать.       - Лёш, вот ты сволочь, а, - закатил глаза Максимов. - Неужели так сложно просто взять и работать в другую сторону, раз уж ты мне тут организовал конфликт интересов.       Лёшу почему-то заклинило на этом “конфликте интересов” до покрасневших щёк.       Честное слово, лучше бы Макс и правда его не узнал - потому что сейчас, выслушивая все эти объяснения произошедшего и предостережения, он был в шаге от того, чтобы воспринять бандита Максимова рыцарем в сверкающих доспехах.       Макс, кажется, обладал какой-то животной чуйкой - улыбнулся нагло, сверкнул глазами и подался ближе.       - Я тебя понял, - неохотно сказал Лёша, деревянея. - Проваливай.       - Угу, - кивнул Макс и сжал рукой его плечо. - Лёш.       - Чего?       - У нас там гештальтик один незакрытый остался.       Лёша мог бы сказать про подбитый глаз и мятое пальто, но Макс бесцеремонно потянул его к себе, встретил губами: совсем не так, как ожидалось - мягко, любопытно, пробуя на вкус.       Потом Лёша объяснял себе произошедшее и дьяволом на плече, и “конфликтом интересов”, и гештальтом, а тогда просто подался навстречу, распробовать, а, распробовав, не смог сразу остановиться.       Он даже, кажется, не отстранился первым - это Макс подался назад, пробормотал “Я за тобой ещё пригляжу”, чмокнул целомудренно в губы и выскочил из машины.       Лёша откинулся на спинку сидения и невидящим взглядом уставился в лобовое стекло.         Гештальтик, блядь. Гештальтик.       Макс понятия не имел, как умудрялся нормально работать в таком состоянии - хотелось вытащить себе мозг из черепа, промыть холодной водой и вставить обратно. Мишаня даже ухитрился ему подсобить, попросил последить за “чокнутым Нестеровым” - Макс послушно метнулся, перевыполнив план и сфотографировав ещё парочку Мишаниных получателей. Заказы зашли, поставка ожидалась, да и начальство, наконец, должно было проверить здешние успехи и показать личико, главное было просто сцепить зубы, смирно ждать и не палиться.       Менее подходящего времени для устройства личной жизни сложно было представить, но так уж случилось, а Макс был понятливым - гневить судьбу и отпускать то, что так негаданно свалилось на него, он не собирался.       В одну из “проверок” Леонидов свалился ему прямо под ноги.       - Красиво, - оценил Макс.       Лёша прищурился и недовольно опёрся на протянутую руку, вставая. Помощи просить не стал, но Максу этого и не нужно было - бить людей он прекрасно умел и сам.       - Поздно заканчиваете, товарищ…       - Капитан, - автоматически подсказал Леонидов, защёлкивая наручники на последнем. Макс хмыкнул:       - Значит, капитан.       В отделение с группой Лёша не поехал, видимо, сообразив, что так просто не отвяжется, и, когда они остались одни, поинтересовался:       - Чего тебе от меня надо?       Он так очаровательно бесился, что Макс даже не собирался начинать думать - приподнял брови и натянул языком щёку.       Лёша вспыхнул.       - Пошёл ты на хер!       - Так тоже хорошо, - мурлыкнул Макс и подцепил отвороты его пальто - серого и покороче. - Поехали к тебе?       - Ты издеваешься? - вдруг очень устало, без напускной неприступности, ответил Леонидов. - Уже забыл, как полиция работает? Сейчас я поеду в отделение, проверять, как разместились незаконопослушные граждане. Могу и тебя определить в камеру, если настаиваешь.       Макс улыбнулся.       - Заманчиво, но откажусь. Наручники, правда, можешь захватить, пригодятся. Если пустишь за руль - отвезу, покемаришь на пассажирском.       Лёша заколебался.       Макс прижался ближе, ткнулся губами к его уху.       - Ну же, товарищ капитан.       - Ладно, - сдался Леонидов. - Это действительно заманчивое предложение.       А потом и с наручниками получилось хорошо – Макс притащился к нему со скованными руками буквально через два дня, состроил жалобную мордочку и, пока Лёша, сверкая глазами, подбирал ключи, ласково гладил его по ладоням кончиками пальцев. Лёша неубедительно делал вид, что не замечает, но руки у него чуточку подрагивали.         Это была катастрофа - окончательная, бесповоротная катастрофа. Лёша считал себя разумным человеком, но с ужасом понимал, что конкретно так просчитался.       Не убивать этого идиота, заимевшего отвратительную привычку ждать на заднем сидении лёшиной же машины и обхватывать сзади горло рукой в перчатке, бормоча в ухо “Как же вы неосторожно, товарищ капитан”, было огромной ошибкой, и даже то, что новообретённая паранойя очень помогала в работе, не должно было спасать Макса от правосудия, но спасало.       Или, может, спасал кофе, который он таскал.       Или наглое «о, прямо здесь», когда он, не выдержав, сунул руку подсевшему Максу под куртку, нашаривая пистолет.       Или красивые глаза.       Или тот факт, что у Лёши колени подкашивались, когда эта откровенно бандитская рожа в шапке до бровей тискала его в подворотне - господи, Лёша всегда как-то более романтично представлял себе великую любовь, но случиться с ним ухитрилось исключительно это.       За “гештальтик”, правда, он отыгрался, позвав на последний сеанс на какую-то случайную галиматью. Для полноценной мести следовало бы ещё и самому не прийти, но Лёша, говоря откровенно, и так сомневался, что Максимов явится. Макс появлялся исключительно когда сам мог - и когда считал нужным.       Максимов явился - даже гладко выбритым - и уставился на Лёшу в свитере под пальто, как на призрака.       - Что? - поднял бровь Леонидов.       - Цветочки забыл, - немедленно нашёлся Макс.       Лёша фыркнул:       - Я возьму пивом.       Галиматья была стратегически правильным решением - если бы Макс рукой на колене отвлекал его, допустим, от “Адвоката дьявола”, Лёша бы точно его убил.       - Я надеюсь, ты очень жалеешь, что тогда меня отшил, - прошептал Макс.       - Я надеюсь, что ты закончишь когда-нибудь меня дразнить и перейдёшь к делу, - ответил Лёша, отчаянно надеясь на ровные интонации.       Играть по правилам Макса было чертовски приятно и очень жутко. Лёша не строил никаких иллюзий, но прекрасно понимал, как на него реагирует. Может, делать хорошую мину при плохой игре и тащить его в постель самому было не самой лучшей идеей, но в Лёшиной картине мира это было бы более выигрышной позицией, чем если бы Макс увлёк его, поплывшего и вконец втюрившегося, сам и свалил утром.       Рука Макса на его колене вдруг остановилась.       - Ну, - сказал он серьёзно. - Зависит от того, насколько прямо ты скажешь, устраивает ли тебя происходящее.       Лёша подавился возмущением.       - Максимов, ты нормальный? - процедил он. - Я капитан полиции! Я руки бы тебе выломал, если бы меня хоть что-то не устраивало.       Макс надолго замолчал, и Лёша, не выдержав, развернулся к нему. Взгляд в полумраке расшифровать было не так-то просто, но потом Макс поцеловал его - горячо, почти восторженно - и Лёша снова почувствовал слабость в коленях.       Свалил он даже не на следующее утро, а аж на пятое - Лёша проснулся не от минета, не от запаха яичницы и не от будильника, а от чужой телефонной трели и сонного чертыхания, и, справившись с искушением сесть и скептически смотреть, как Макс собирает разбросанные по комнате вещи, сделал вид, что спит.         Дамочка из отдела по борьбе с наркотиками собиралась сожрать его с потрохами, что Макса только обрадовало – ему сейчас тоже отчаянно хотелось поточить зубы. Неделю ему рассказывали, что он никто и звать его никак, и вообще он нихрена не делал, выведя из себя даже спокойного, как танк, Николая Георгиевича. Перед Жаровым, в итоге, даже извинились, перед Максом только помямлили что-то – когда вся волокита с документами, наконец, закончилась, и дело ушло в прокуратуру, ему было уже всё равно. Главное, что всё сделали и отделались малой кровью. Даже Мишаня, устроивший перестрелку, ухитрился выжить, хотя Макс под конец уже особенно не думал о нелетальности – только о том, чтобы самому не прилетело.       - Ну, что, - Жаров присел рядом и протянул руку, - поздравляю.       Макс пожал; плечо заныло.       - Спасибо. Было весело.       Николай Георгиевич хмыкнул.       - Можешь продолжать.       Макс поднял брови.       - А что ты удивляешься? У тебя есть хорошая легенда, в документах по этой операции ты нигде не фигурируешь, куча здешних мелких рыбёшек разбежалась. Отличные данные для внедрения. Подумай. Работа под прикрытием тебе отлично подходит, а, если мы тебя восстановим в полиции, эта дверь точно уже закроется.       Макс кивнул, пока ещё не очень хорошо осознавая действительность. Три месяца назад у него было чёткое задание и конкретный план, когда дебоширить, когда играть униженного и оскорблённого, когда натягивать балаклаву и ездить на разборки и когда можно будет возвращаться с почестями. Сначала в этой насыщенной, но вполне предсказуемой программе, совершенно непредсказуемо появился Леонидов и всколыхнул внутри всё, на что Макс начинал считать себя в принципе не способным. Теперь вдруг Жаров выдал ему ещё одно уникальное предложение, которое бывает только раз в жизни.       Наверное, следовало попробовать – в конце концов, уйти отсюда можно было в любой момент, это только вернуться невозможно.       Обмен телефонами на этот раз состоялся, но Лёша ни с какими вопросами ему, разумеется, не звонил и не писал. Макс порывался набрать сам, но каждый раз опускал руку. «Привет, я каждый раз буду поступать так же, работа на первом месте, ты же понимаешь, так вот, я заеду?» Был вариант, что Лёша, почти такой же запаренный трудоголик, даже понял бы – а ещё был вариант, в котором Лёша спускает его с лестницы.       Чтобы разбираться в этих отношениях, нужно было как-то разговаривать ртом, подставлять под удар какие-то предательски беззащитные части себя. Удрать было гораздо проще – ещё и сделать вид, что сам так решил.       Он потыкал в другой номер.       - Скажи мне что-нибудь хорошее, - попросил Макс.       - Ты в порядке? – спросила Лена.       - В полном. Ты знала, что я без пяти минут звезда работы под прикрытием?       - Ты уже звезда работы под прикрытием, - хмыкнула Жарова.       - Я в смысле дальше.       Лена молчала.       - Ты дурак? – спросила она, наконец.       Теперь настала очередь Макса молчать.       - Вообще, конечно, можешь согласиться, - заявила Лена язвительно. – Мне же лучше – помнишь тот дивный институтский период, когда ты жаловался, что я сломала тебе личную жизнь?       - Потому что так оно и было. Ну, серьёзно, Лен - из всех мужиков курса ты выбрала именно того, на которого я запал!       - Да кто же знал, что у тебя всё так серьёзно! Зато теперь я посмотрю, как ты занимаешься этим разрушением сам.       - Причём тут моя личная жизнь? – вяло спросил Макс.       - Потому что у меня есть глаза, проницательность и Леонидов бегает ко мне пить чай.       - Жарова, - Макс обалдел, - и ты всё это время молчала, что вы вместе работаете?       - Во-первых, вместе мы работаем не так давно, - рассудительно и цинично ответила Ленка. – Во-вторых, ты не спрашивал. Хватит пить, если ты что-то пьёшь, подумай не задницей, как обычно, а чем-нибудь другим, поспи и выбери что-то, что не будет работой двадцать четыре на семь.       - Звучит умно, - признал Макс. – Это что-то не в моём стиле.       Лена вздохнула.         Лёша застал Жарову у себя в кабинете в семь утра и несколько удивился. Лена мирно раскладывала на блюдце печенье, поглядывала на электрический чайник и не выглядела настроенной на рабочий лад, но он всё равно уточнил:       - Привет. У нас новое дело, а мне не соизволили сообщить?       - Можно и так сказать, - крайне хищно сказала Лена и налила себе чай.       Дверь открылась.       - Доброе утро? – поинтересовался Максимов, отвратительно хорошо выглядящий в водолазке и портупее.       Лена приветственно хрустнула печеньем.       Лёша испытал острое желание вытолкнуть его за дверь и защёлкнуть замок.       - Меня тут после помощи нашему уважаемому наркоотделу, наконец, в звании восстановили… И перевели на всякий случай, от греха подальше.       Лёша охнул:       - Вот зараза. Я должен был догадаться.       - Буду считать за комплимент.       - Обойдёшься.       Хрустнуло второе печенье.       - Лен, а ты не хочешь… - Макс подвигал бровями.       - Не хочу, - призналась Лена и поднялась с чашкой и блюдцем. – Но у тебя нет ни сердца, ни совести, и ты всё равно меня выставишь.       Макс галантно открыл ей дверь и немедленно закрыл.       Лёша скрестил руки на груди:       - Тебе на каком моменте было веселее всего делать из меня дурака: когда оружием тыкал или когда я все сводки после ареста банды читал?       - А ты читал? – жадно спросил Макс.       Лёша промолчал.       - Мне не было весело что-то тебе недоговаривать. Мне просто было с тобой очень хорошо.       Это был запрещённый приём.       Макс посмотрел на него ясными голубыми глазами, развёл руками и сообщил:       - И я даже при этом не смог бы по-другому, потому что работа для меня всегда на первом месте. И я, кажется, никогда не изменюсь.       - И? – осторожно уточнил Лёша, не очень хорошо поняв, на какой именно части полагается переставать на него злиться, но неумолимо переставая.       - И мне даже немного жаль, что я такой мудак, - выдал Макс. – Но тебе, вроде, нравится.       - Мне не нравится, - пробормотал Лёша, предательски краснея.       Макс шагнул ближе - не смотреть на портупею было невозможно – и уже привычным жестом положил руку Лёше на плечо.       - Нравится, - заключил он довольно. – У меня же рука ещё не сломана.       Спорить в этой ситуации оказалось невозможно, и Лёша перестал пытаться.       - Стой, - предупредил он, пока Максимов не перешёл к своему излюбленному методу. – Сначала я хочу кое-что уточнить. Пока мы вне нестандартных рабочих ситуаций, есть что-то ещё, что мне следует знать?       Макс смутился.       - Вообще-то…       Сердце у Лёши упало.       - Ты женат? – поинтересовался он севшим голосом. – У тебя дети? Ты…       Макс отвратительно заржал.       - Лёш, - проговорил он с трудом, - я майор.       - Ну ты и сволочь, - выдохнул Лёша.       Макс потянул его к себе - то, как отменно он целовался, ухитрялось перекрывать все недостатки.