— Никто больше не должен погибнуть, — раздался твердый волевой голос полковника Рогозиной в тиши рабочего кабинета.
Оперативники молча кивнули, соглашаясь со словами руководителя. Событие потрясло их до глубины души. Сколько раз они выходили живыми из самых страшных ситуаций, были буквально на грани от смерти, и лишь мгновения спасали жизни сотрудников Федеральной экспертной службы, причем далеко не только оперативников. Достаточно вспомнить заточение Тихонова и Амелиной на прошлый чертов юбилей организации… Амелиной так вообще не везло на обстоятельства, Рита даже счет потеряла страшным событиям, в которых по воле случая или оперативной деятельности оказывалась Оксана. Но каждый раз ее вытаскивали, спасали… И ведь не уходила до сих пор. Удивительно. Тихонов тоже в свое время был похищен, и сколько времени ушло на его поиски… Сколько страха натерпелись за своего руководителя компьютерного отдела — и не передать словами. Холодов оказался в самом центре захвата заложников. Не везло и Танюше Белой: то по голове стукнут, то похитят, то отравят… Всем доставалось.
Поэтому Рита ни капли не удивилась, когда Паша Гранин написал заявление на уход из ФЭС.
«По семейным обстоятельствам», — обтекаемо объяснил он на мини-банкете в честь своего ухода. Рита тогда лишь только с изумлением изогнула бровь: знала, что никакой семьи на самом деле тогда у Паши толком и не было. Знала лишь в общих чертах о том, что с матерью была какая-то мутная история, и преступника, лишившего ее жизни, так и не нашли. Однажды, будучи в подпитии после очередного довольно тяжелого дела, он ей признался, что именно из-за этого и пошел в органы: чтобы найти преступника. Только потянулись тяжелые рабочие будни, а Паша так и стоял на одном месте.
Почти.
Несколько раз он просил Риту по своим каналам найти того или иного человека, знал, что ее бывших коллег, занятых в тех или иных структурах, и не сосчитать — счет пошел на сотни. И кого они только не ловили, с кем только не были в тесном контакте — чего один «Меч» стоит… Рита, зная, что идет в обход официальной работы и нарабатывает себе как минимум пару статей, помогала.
Невозможно не помочь, когда он смотрит таким взглядом.
Взглядом побитой собаки, но при этом не потерявшей последней надежды на помощь.
Да и в принципе Рита никогда не могла противиться Гранину. Он обладал каким-то природным шармом, к нему неумолимо тянуло. Рита долго пыталась скрыть от всех, от Паши,
от себя самой то, что чувствовала в своем ноющем сердце. Но только никак на деле не получалось не ощущать. Рита давно убедила себя закрыть эмоции глубоко внутри в душе — «спасибо» страшной истории о потерянной дочери — но с Граниным даже это не работало.
Паша был по-особенному заботливым. Рита привыкла рассчитывать только на себя, сама была «мужиком» и лишь фыркала, когда ей на это указывали. Ей становилось не по себе даже от элементарно открытой перед ней двери, а Гранин всегда пропускал Риту вперед себя, как галантный кавалер. Рита усмехалась первое время, а потом перестала, заметив, что он так поступает в принципе по отношению ко всем девушкам — с уважением. Однако забота проявлялась и в других мелочах: в купленном рано утром перед поездкой на место преступления кофе — всегда черный без сахара, как только запомнил — в захваченных для нее из буфета бутербродах, когда в суете рабочих будней некогда было нормально поесть. А однажды, когда заболевшая Рита закинулась парацетамолом и помчалась на место преступления, Паша быстренько усадил ее обратно в автомобиль, сам закончил все оперативные действия и отвез ее домой. А на следующее утро привез… куриный бульон.
— Самое надежное средство при простуде, — сказал он своим мерным голосом под ошалевший взгляд открывшей ему дверь оперативнице, — так что быстро в кровать, Рогозина тебе дала два дня на восстановление, а я принесу тебе все необходимое.
«Необходимым», по мнению Гранина, также оказался травяной чай с липой (а перед этим он еще выспрашивал, нет ли у нее аллергии!), мед, малиновое варенье и мирамистин, ибо доморощенный врач заявил молчавшей Рите, что это лучшее средство для восстановления голоса.
Хотя Рита молчала потому, что элементарно была в полнейшем шоке от такой заботы в свой адрес.
Позже ни Гранин, ни Власова никоим образом это не комментировали, но Рита на подкорку записала себе эту заботу как удивительную черту своего коллеги.
Паша был по-особенному добрым. На самом деле, действительно добряком, как даже того же Майского, его назвать не получалось: Гранин всегда был собранным, с твердой хваткой и волевым взглядом, всегда действующим строго по протоколу, умеющим ловко вытащить нужную информацию из свидетеля или преступника. Он также был в меру агрессивным, что роднило его с Власовой. Может, именно по этой причине работать с Пашей ей было комфортнее всего: они словно действовали по одной схеме и мыслили одинаково. При этом, несмотря на свою внешнюю холодность, Паша умел быть добрым. Рите невольно вспомнилась история про брошенных детей, и как Гранин с мягкой улыбкой сидел в буфете рядом с маленькой девочкой и читал ей сказки. А потом, когда малышка вдруг потянула к нему свои ручки, взял ее на руки и укачал, пока девочка крепко засыпала. Позже он уложил ее на диван и заботливо укрыл пледом. Никто так и не узнал об этой его стороне, но Рита запомнила и отметила как еще одну удивительную черту.
Паша был действительно преданным. Своему делу, своим коллегам, своим людям. Именно поэтому Рита никак не могла поверить в то, что однажды Гранин ее чуть не убил. Она до сих пор в страшных снах видела эти чертовы черные очки, скрывающие его взгляд, острые черты лица —
ничуть не добрые, и наставленное прямо на нее оружие. Рита тоже держала впереди себя пистолет, была готовой выстрелить в коллегу, в Пашу — но знала, что по-настоящему никогда этого не сделает. Не сможет.
Не в него.
Она опустила оружие, убрала его прочь. И на мгновение поверила, что загипнотизированный Паша пришел в себя, но он все же остался тем чертовым роботом… Рита потеряла бдительность.
Непростительно для оперативника.
Непростительно для Маргариты Власовой.
Но простительно ли для той, кто верила Гранину?
Рита пыталась вырваться и остановить Пашу, но тот уже успел совершить преступление, успел убить. Власовой не оставалось иного выхода, кроме как вырубить своего коллегу. Так было безопаснее и для нее, и для него самого.
Рита чуть было сама не убила ту девку — чертового специалиста по гипнозу. В жизни бы не поверила, что гипнозом можно сделать установку на убийство, однако реальность оказалась слишком жестокой.
В тот день она впервые увидела Пашу плачущим. Но ушла, чтобы не мучить и без того тревожное сердце.
Свое или Гранина — она сама не знала.
Спустя некоторое время после той страшной истории Гранин несколько раз старался извиниться перед Ритой. Девушка изрядно удивлялась и объясняла ему, что за ним нет вины, но видела — его эмоции его сжирают.
И тогда впервые отвезла его играть в пейнтбол.
«Избавиться от эмоций», — сказала она тогда.
Бойня закончилась победой их команды (им пришлось быть в одной — стрелять снова в Власову он не собирался, и Рите никак не удалось его убедить, что в этом нет ничего такого) и совместной пьяной ночью в старой гостинице.
Рита после этого мысленно смеялась: вот уж никогда не думала, что настолько отпустит себя, что займется сексом не в нормальной квартире, а в старом номере на скрипучей кровати… и на подоконнике… и в душе…
Черт подери, да Гранин был хорош.
Несмотря на выпитый ими алкоголь (а его было немало — в конце концов, у них были выходные и их команда победила!), Паша не потерял ни хватки, ни навыков, и эту одну-единственную ночь Рита запомнила надолго. До этого как-то не хватало времени не то что на отношения — даже на легкий ни к чему не обязывающий флирт. Так что эта ночь стала для нее действительно чем-то особенным.
После совместного с командой вечера в кафе они поднялись в номер Риты вместе с бутылкой коньяка — и она вообще не помнит на самом деле, кто из них это предложил. Так, продолжая небольшое расслабление с бутылкой крепкого хорошего напитка — Гранин не пожалел денег, выбрав самый качественный алкоголь в старом кафе — они заболтались друг с другом, и Рита как-то упустила в своей памяти момент, когда она забралась на бедра к Паше, а тот уже полез теплыми крепкими руками под ее свободную рубашку.
На следующий день они проснулись в одной кровати и оба не стали это никак комментировать: просто по очереди сходили в душ, вместе отправились на завтрак, обсудили последние новости, услышанные по телевизору в кафе, и поехали по домам. Рабочие будни потянулись своим чередом.
Много событий произошло за это время: сама Рита временно покинула ФЭС, а потом вернулась к работе, потом и сам Гранин написал заявление на увольнение. Она особо ничего не слышала о мужчине до сегодняшнего утра: только то, что вроде устроился в какую-то службу безопасности. А ту самую ночь оставила в мыслях в папке «приятные воспоминания».
В какой же шок она впала, когда узнала последние новости о гибели Гранина. О такой страшной гибели.
«У него в легких сажа… Он сгорел заживо… Заживо, понимаешь!» — Антонова, повторившая ей тогда слова, переданные ранее Рогозиной, кинулась в ее объятия и зарыдала.
Рита обнимала ее и старалась не смотреть на обугленное тело мужчины, который ей когда-то нравился.
Сколько трупов она видела за время своей работы, сколько знакомых людей оказывались на этом чертовом столе патологоанатома — да даже ее бывший муж, но таких эмоций, как в это мгновение, она не испытывала никогда.
Немыслимым чудом она не зарыдала и не впала в истерику вместе с Валей. Убедив себя и свое подсознание в том, что реветь должен кто-то один, она усадила женщину на стул и достала спирт из антоновских запасов. Валя, правда, чуть не задохнулась, когда глотнула огненный напиток. Рита же, мысленно сказав слова упокоения Гранину, отвернулась от его тела —
невозможно смотреть, не получается — без закуски выпила свою стопку.
— Страшная смерть, — сказала Валя, вытирая слезы с покрасневших глаз. — Прости, что при тебе все это говорю…
— Мы и не к такому… привыкли, — обтекаемо произнесла Рита. — Но лучше, конечно, к такому не привыкать. Не хочу я коллег хоронить.
— Да я даже не об этом, — выдохнула Валя, — между вами всегда что-то…
искрило.
Рита чудом сдержала эмоции.
— Прости, просто… Он всегда на тебя таким взглядом смотрел… — прошептала Антонова.
— Каким? — Голос Риты неожиданно охрип.
— С восторгом, — робко улыбнулась Валя. — Словно ты для него что-то значишь. Может, так и было, но просто… не стал говорить.
В сердце что-то до боли защемило, и сколько ни пыталась Рита заглушить эти эмоции, у нее ни черта не выходило.
— Кто знает, что там было, — Рита сглотнула какой-то комок в горле. Должно быть, из-за спирта — убеждала она себя. — Нет смысла это сейчас обсуждать.
— Да… Прости, пожалуйста, — Валя вытерла предательскую слезу. — Ладно, я… продолжу работу. Вдруг что еще найду…
— Да… Да, конечно, — кивнула Рита, приобнимая Антонову. — Удачи тебе. Держись… нам всем сейчас надо держаться.
— Особенно тебе, — произнесла Валя.
Рита ее возненавидела.
Ее достали напоминания.
***
— Ошибка!!! Галина Николаевна! Ошибка!!! — В кабинет Рогозиной Андрей Холодов буквально влетел, по пути врезавшись в стеклянную стену, стол и сбил пару стульев. — Ошибка! — Не обращая внимания на присутствовавших оперативников и напрочь забыв о субординации, программист положил перед начальницей лист с какими-то данными. — Это ошибка!
— Так, Андрей, отдышись, — Рогозина взяла лист и нахмурила брови. — Что за… — в секунду ее лицо стало белым, как мел.
Такой Рита Рогозину почти никогда не видела. Руководитель ФЭС с недоумением смотрела на полученные результаты. Березин раскрыл было рот, чтобы спросить, но Рита с силой вцепилась в его руку, и тот понял намек и не стал ничего произносить.
— Андрей, ты уверен? — Во взгляде Рогозиной Рита заметила надежду.
— Галина Николаевна, я специально несколько раз все перепроверил, ошибки быть не может. Тут может быть только два варианта: либо в квартире Гранина жил вовсе не Гранин и у нас в базе как раз данные этого неГранина, либо на столе у Вали вовсе не Гранин!
— Так, погоди, — Березин все же подал голос. — Объясни!
Рогозина кивком дала добро, и Андрей начал объяснять:
— Данные в общей базе совпадают с данными тела, исходя из них мы и определили, что умерший — это наш Гранин. Но при этом в квартире, в которой стопроцентно жил Гранин, нет потожировых и вообще каких-либо следов этого умершего человека. Хотя и соседи, и все близкие подтверждают, что Паша жил именно в той квартире, которую вы осматривали. Какое-то странное совпадение, вы не думаете? А теперь послушайте. Помните ту историю, когда отпечатки и все данные Галины Николаевны в базе были заменены?
Шустов в ужасе посмотрел на Андрея.
— И ты думаешь…
— Я специально поднял всю документацию и перепроверил, что в общей базе данных информация о Гранине, все отпечатки и прочее менялись уже после того, как он ушел из ФЭС. И какое счастье, что у нас есть своя персональная база! Так вот, я сравнил прежние отпечатки, которые остались именно в нашей личной базе, которой мы пользуемся, по сути, только для расследования наших внутренних дел, с новыми, которые якобы Гранина…
— … и они не совпали, — закончила за него ошалевшая Рита.
— Именно! Есть надежда на то, что
наш Гранин жив! — Закончил Андрей.
— Эта информация не должна никуда выйти, — сразу объявила Рогозина. — Дело приобретает новый оборот. Мы должны будем расследовать два дела. Первое — поиск убийц Гранина, второе — поиск нашего Гранина, куда он делся. Второе, как вы понимаете, нелегально. Я вызову дополнительную смену. И не забываем еще о прежнем деле. Нехорошие у меня насчет него предчувствия, — нахмурилась Рогозина. — Что-то явно нечисто.
***
Спустя пять дней насыщенных рабочих будней, в которые почти никто из ФЭСовцев даже не спал толком, Гранин нашелся.
Живой, черт подери.
В запертом подвале, со сцепленными за спиной руками, забитым тряпкой ртом, полуголый и исхудавший. Холодову и Шустову, а вместе с тем и Березину надо поставить памятники при жизни, они того заслужили: почти не отправляясь на сон, они занимались расследованием и смогли вычислить место пропажи Гранина и чудом вычислили место его нахождения, как признался Холодов, буквально по случайности.
Себе Рита памятник в благодарность не желала, выпивая очередную банку с энергетиком. Березин даже сказал, что это
«уже слишком». Рита послала его к чертям.
Пашу действительно собирались сжечь, однако в последний момент после эфира что-то пошло не так, и людям, которые собирались его убить таким страшным способом, был дан приказ отменить операцию. В деле оказалось замешано то самое бюро, которое в свое время чуть не убило Рогозину, однако на этот раз подмена тела и всех данных в базе произошла, чтобы замести следы и убедить ФЭС в смерти бывшего коллеги. Убивать Гранина не стали — как потом признался один из участников преступления, тот мог им пригодиться в других делах, с которыми он был связан, и его собирались использовать в скором времени, а потом втихую убить, но подробностей мужчина не знал. Главари ушли из-под носа, однако к делу подключилось ФСБ. Правда, Рита не надеялась, что они помогут — в прошлых раз полностью бюро они так и не закрыли, и она даже мимолетом думала, что в службе безопасности тоже сидит кто-то «подменный».
В больнице Рита была только раз — убедилась, что Паша жив и постепенно восстанавливается, и, пока он спит, оставила подарок —
мед, чай с липой в термосе и куриный бульон.
Рита хорошо помнит заботу.
Антонова в свободное от работы время чуть ли не поселилась у Гранина в палате, помогая ему в физическом плане: ночи, проведенные в холодном подвале, пусть и летом, негативно сказались на здоровье, и сцепленные руки до сих пор сводило судорогами, да и в моральном являлась главной поддержкой. Рогозина тоже приезжала к бывшему коллеге пару раз. Холодов вообще прибыл со всей семьей. Тихонов с Амелиной, срочно вызванные из отпуска и эти дни работавшие на подмоге, притащили Гранину огромного медведя в подарок, и Березин постоянно хохотал, когда рассказывал об этом Рите.
Рита не планировала встречаться с Граниным еще раз — смысл тревожить и без того разбереженное сердце?
Что свое, что Гранина.
Однако Гранин, видимо, считал иначе, и когда через полтора месяца после страшных событий Рита возвращалась домой и увидела его, стоявшего на пороге подъезда, она была несколько в шоке.
Валя говорила же, что его только сегодня выписывают.
— Паш, неужели ты настолько невыносим, что даже из ада тебя на землю вернули?
Твою мать, Рита,
ты что несешь.
Однако Гранин лишь усмехнулся уголком губ.
— Есть такое. Сказали: нет, наш ад тебе не подходит, иди-ка ты в самый лучший ад из всех. Я и пошел: вернулся к Рогозиной и написал заявление о приеме на работу.
У Риты из рук выпал пакет с продуктами.
— Ты возвращаешься?
— Бывших ФЭСовцев не бывает, видимо, — усмехнулся Паша. — И спасибо за бульон. А говорила, что не умеешь готовить.
— Чтобы ты понимал, я сожгла две кастрюли и варила суп пять раз, чтобы он получился вкусным, — ответила Рита, и Гранин засмеялся.
Она боялась, что больше никогда не услышит этот смех.
— Но знаешь, что я хочу сказать… — начал он, неожиданно резко посерьезнев. — Близость к смерти дала мне понять кое-что важное, — он спустился с порога подъезда ближе к Рите. — Что я в своей жизни очень многое упустил. Я часто иду напролом в работе, однако опасаюсь делать это в других сферах. Надо это исправлять.
Нет, Рита, нет. Нет.
Не надейся.
— Я должен был еще тогда сказать, что ты мне важна, — произнес Гранин хриплым голосом. — Что это была
не просто одна-единственная ночь, что для меня это было более чем особенным временем. И что я ни капли не жалею о ней и что мне нужно было быть ближе к тебе и не бояться твоего стремления быть всегда одной.
Я не хочу, чтобы ты была одна, Рита. Даже после того, как я ушел, я мимолетом продолжил следить за твоей жизнью. Звучит, правда, как сталкерство… Но я честно не лез в твою жизнь, просто следил. И… я сочувствую тебе в том, с чем тебе пришлось столкнуться…
— Ты про что? С чем столкнуться?
Рита, ну вот в тему, да? Ведешь себя как подросток.
— Я про дочь. Я не знал подробности. Мне Валя рассказала.
Нет, действительно есть повод Валю ненавидеть.
— Не стоит об этом, — сказала Рита, и Паша кивнул.
— Так вот, я…
Я хочу быть с тобой. Я хочу тебя добиваться и готов это делать. И я знаю, я уверен, что мои чувства к тебе взаимны. В ином случае ты бы просто апельсины какие-нибудь принесла. Но ты вернула мне заботу. Значит, ты это помнишь и это важно для тебя. И… Ты говорила, что не любишь цветы, так что я принес кое-что другое, — с этими словами он достал из портфеля…
бутылку такого же коньяка.
Рита захохотала.
— Гранин, да ты неисправим, — на душе неожиданно отчего-то стало легко. — Я не против, но мы ж так сопьемся.
— А мы понемногу выпьем.
— Ты в прошлый раз так говорил, и чем это закончилось? — Рита послала ему лукавый взгляд.
— Прекрасной ночью, о которой я часто вспоминаю, — признался Паша. — А ты?
— И я, — ответила Рита.
Бутылка так и осталась нераспитой, пакет продуктов — на кухне неразобранным.
Зато по всей квартире Риты валялись вещи.
«Не забыть бы поставить будильник», — пронеслась в голове Риты единственная мысль. —
«Нам обоим завтра на работу же».
А Гранин уже тихо сопел, держа Власову в своих объятиях.
