***
Фаулер молчал. Сидел в кресле, смотрел в упор, будто в своих мыслях мысленно срезал кожу с бестолковой башки, постукивал пальцами по блестящей крышке стола и молчал. Тук. Тук. Тук. Отпечаток за отпечатком появлялись на глянцевой поверхности, хорошо виднелись на свету под определённым углом. Уж лучше бы кэп сразу включил похоронный марш, чем выстукивал монотонный ритм. — Ну? Полный пиздец, глубокая и беспросветная задница, раз Фаулер даже голос не повысил. Только смотрел не в глаза, а куда-то по центру лба, не моргал даже, как хренов демон. И Гэвин, сидевший перед столом, робел, как школьник, под этим взглядом, чувствовал себя маленькой слабой бабочкой в руках ребёнка, которую тот готовился насадить на булавку. Причём наживую, чтобы глупая бабочка ощутила всю боль, которую готовит ей Сатана. Не тот, который сидит на троне в Аду, а местный чернокожий Сатана, носивший звание капитана полиции Детройта. Тук. Тук. Тук. Щетина под носом вспотела, по спине заскользила холодная капля. Медленно так, будто пересчитывала каждый позвонок. — Может, объяснишься? — А голос-то какой ласковый, приторный, сука, как карамель или мороженое с клубничным сиропом. Аж зубы свело. — Очень хочу услышать твою версию, почему подозреваемый в ближайший месяц сможет только мычать и питаться через трубочку. — Сэр, простите, детектив Рид тут ни при чём. — Господи блядский боже, лучше бы Фёрст не открывал рот. — Челюсть Тони сломал я. «Заткнись! Во имя всего святого, просто завали свой ебучий рот!» — но Гэвин даже пикнуть не мог, Фаулер одним своим взглядом пригвоздил к месту и обещал медленную и мучительную смерть за любой неудачный звук. Ему на хрен не сдались ничьи объяснения, всё и так прочитал в отчёте и посмотрел на записи с камеры, которую достал лейтенант Андерсон. Ох, если бы не эта запись, Гэвин бы уже распрощался с любимой работой. — Рид. — Комок в горле наконец рухнул в желудок. — Я ожидал подобного дерьма от тебя, но не от него. «Вам было бы легче, если бы челюсть этому говнюку сломал я?» — Как же они оба облажались. Достаточно, чтобы не озвучивать подобные вопросы вслух и не обострять ситуацию. Гэвин пережил бы очередной выговор или депремирование, но Ричард мог запросто навсегда покинуть полицию. — Простите, капитан Фаулер, произошедшее полностью моя вина. Я видел, что напарник на взводе, нужно было оставить его в машине и вызвать подкрепление. — Гордость визжала истеричной тёткой и ругалась похлеще прожжённой шлюхи. Только чудом Гэвин сказал всё без заминки, ведь даже свои ошибки признавать было тяжело, а чужие вообще никогда не выгораживал. — Значит, берёшь вину на себя? — Да, сэр. — Обстрел взглядов усилился. Теперь не только Фаулер пилил со своей стороны, но и Фёрст, стоящий за спиной, собрался прожечь дыру прямо между лопатками. — Не поможет, вы оба встряли. Фёрст, с завтрашнего дня два раза в неделю будешь посещать курс по управлению гневом. Сначала месяц, но если твой куратор решит иначе, будешь ходить хоть до пенсии. Оба лишаетесь премии за год и ближайший месяц все трупы бомжей или неустановленных личностей будут вашим личным геморроем. Гэвин мысленно застонал, но промолчал — если кэп решил, спорить бесполезно. — Но ещё не всё. — Гаденькая ухмылка капитана Риду не понравилась. — Через неделю встреча с представителями общественных организаций, будут рассказывать о проблемах в ближайших районах, жаловаться и требовать что-нибудь. Всё как всегда. Угадайте, кто будет выслушивать их нытьё? — Мы, сэр. — Молодец, Рид, догадался, не зря до детектива дослужился. А теперь пошли вон, мне из-за вас ещё с шефом разговаривать. Дело Энтони возьмут на себя Хэнк и Коннор, а вы двое, — Фаулер поднялся, навис над столом озлобленной громадой, — сделайте одолжение и сегодня не попадайтесь мне на глаза. Я не уволил вас сейчас, но не обещаю, что сдержусь через час. Покусывая внутреннюю сторону щеки, Гэвин спрятал руки в карман куртки, нахохлился, как намокший под дождём воробей, и свернул в комнату отдыха. Не прошло и часа с начала нового рабочего дня, а Фаулер уже высосал все силы. Остывший американо и размякшие луковые колечки, которые оставил на столе, лишний раз напоминали, что день будет таким же уёбским, как утро. — Прошло лучше, чем я думал, капитан даже не кричал, — звучало слишком беззаботно для человека, которого лишили премии и докинули самой ублюдской работы. — Лучше, чем ты думал, — повторил тихо, почти одними губами, и отпил холодной горечи. — Лучше, чем думал. — Как же Гэвин хотел плеснуть остывшим кофе прямиком в красивое лицо, чтобы стереть с него выражение спокойствия. — На нас скинули самые стрёмные дела, лишили премий, а тебя ещё и отправили на курс. Думаешь, это лучше, чем послушать вопли капитана минут так пять?! — Меня могли уволить, и я больше не смог бы видеть тебя так часто, как сейчас. На этом фоне любое наказание меркнет, во всяком случае, для меня. — Честность Ричарда и горечь в приятном тембре обезоруживали. — И спасибо, что снова прикрыл меня. — Он шагнул вперёд, приблизился на опасное, интимное расстояние. Если бы кто-то увидел, хоть один человек… — Отойди. — Грудь Ричарда, скрытая под тканью плотной чёрной рубашки, теплом ощущалась под ладонью, а его сердце выстукивало быстро-быстро, заражая своим волнением. — Шаг назад, Фёрст, ты слишком близко. Обмен взглядами был неприлично долгим, таким, что Гэвин успел разглядеть в насыщенных голубых глазах серые вкрапления и чёрное кольцо вокруг контура радужки. Как океан, запертый в призму, без волн, но с осколками айсбергов, ледяной с виду, но обжигающий в первые секунды. — Прости. — Он отступил как раз вовремя, из-за поворота показался Браун с пончиком в руке и мерзкой ухмылкой на обветренных губах. По маленькой комнате отдыха сразу растёкся отвратительный резкий запах дешёвого одеколона, от которого у Гэвина к горлу подкатил рвотный позыв. Весь флакон на себя вылил, что ли. — Утречка, голубки, — голос скрипел насмешкой, но Гэвин привык не обращать внимание на едкости Брауна, воспринимал их как белый шум. Ричард и подавно игнорировал придурка, лишь изредка смерял его презрительным взглядом и смешно морщил нос, будто увидел драную крысу в мусоре или жирного таракана. — И тебе не хворать, Стивен. Благоухаешь, как помойка, что за праздник? — будь настроение хоть капельку лучше, Гэвин бы промолчал. — Юбилей, детектив Рид, тебе ли не знать? Лейтенант же говорил на утреннем бриффинге. — Он налил капучино и развернулся. — Ах, я забыл, вас же не было, получали профилактические пиздюли от капитана. Надеюсь, вам понравилось. — Следи за болтовнёй, офицер Браун, а то присоединишься к ним, несмотря на день рождения, — строго оборвал появившийся в проходе Андерсон. — Рид, Фёрст, для вас два трупа под мостом, так что хватит прохлаждаться. — Ага, уже едем. — Остывший кофе отправился в раковину, а недоеденные колечки Гэвин прихватил с собой. — Ну что, Фёрст, приключения с бомжами начинаются. Готовься, нас ждёт долгий, скучный, пропитанный запахом мочи, грязи и перегара месяц. — Звучит так себе. — Ричард повёл плечами. — Аж курить захотелось. — Ты же бросил. Кстати, почему? — Потому что ты как-то заикнулся, что не любишь сладкий запах пара, а обычные сигареты слишком мерзкие на вкус. Вот так просто и честно. Гэвин подумать не мог, что Фёрст бросил курить из-за него, из-за неосторожно брошенной фразы в первый день совместной работы. «Бросил курить из-за меня, — Гэвин взглянул исподлобья на идущего рядом Ричарда. — Или ради меня». Так странно и приятно, ещё одно проявление заботы и интереса, которое не сразу заметил Гэвин. — Может, откроешь уже машину? — спросил Ричард и показательно подёргал дверную ручку. — Оторвёшь, чинить будешь за свой счёт, — пригрозил в ответ Гэвин и отключил сигнализацию. — Не переживай, я был нежен, — усмехнулся и потом не прошептал даже, а промурчал, — я вообще могу быть очень нежным, когда дело касается тебя. Гэвин сделал вид, что не услышал. И нет, проверять он не хотел. Совсем, блядь, не хотел.***
— Как же я заебался, — простонал Гэвин и повалился на жалобно скрипнувшее кресло. Давно за день не было столько вызовов, он уже и забыл, как выматывают подобные дела, которыми мог заняться даже патрульный офицер. Как Пирсон варилась в таком дерьме уже три года, Рид не представлял. А впереди ждал целый месяц смен, где предстояло совмещать привычные расследования с указаниями Фаулера. «А ещё на свидание с Айрис тащиться», — вспомнил Гэвин и посмотрел на часы. Через час нужно было приехать в ресторан, но ни сил, ни желания видеться с ней на горизонте не маячило. «Снова слушать болтовню о её подружках и сплетни о какой-нибудь актрисе». Чем дольше Гэвин с ней общался, тем чаще задумывался, что им стоило разойтись. Месяца хватило, чтобы понять — их интересы почти не совпадали. Да, Айрис тоже любила змей и боевики, ей нравились долгие прогулки в парке. Но если Гэвин искал в них спокойствия и отдых от постоянного шума, то для неё проводить время в тишине было сложно. Даже Фёрст столько не трещал. Точнее, Фёрст знал и чувствовал, когда стоит замолчать и не доставать разговорами. «Может, отменить?» Достав телефон, Гэвин открыл переписку и залип на розовом сердечке, которое последним пришло от Айрис. «А Ричард присылает голубые», — короткая мысль пронеслась в голове и исчезла в глубинах сознания. — Кофе? — спросил Ричард и поставил рядом стаканчик из автомата. — Бурда, а не кофе, дома лучше. — Надеюсь, когда-нибудь угостишь им меня, — в голосе ни намёка на пошлость, только лёгкие отзвуки усталости. — А пока что я хочу угостить тебя. — Глаза хитро блеснули. — Как насчёт того, чтобы выпить после тяжёлого дня? Я знаю уютный бар всего в пятнадцати минутах езды, там тихо и вкусное пиво. «Свидание с Айрис», — напомнил себе Гэвин. — Я не пью. — Скептический взгляд в ответ. — Ладно, почти не пью. «А ещё у меня свидание с Айрис». — Да брось, Гэвин, давай разок в виде исключения. У них пятьдесят сортов, уверен, ты найдёшь что-то на свой вкус. — Рич… — Согласишься, и я месяц не буду включать свою музыку, — добил он. — Блядь. — Знал, с каких козырей заходить. — Ладно, но только три бокала, у нас завтра смена. Поднявшись, Гэвин накинул куртку и подтолкнул Ричарда вперёд. Пока тот не видел, Рид написал сообщение, что сегодня свидания не будет. Он не стал вдаваться в подробности, знал, что Айрис подумает о задержке на работе — привыкла уже к подобному. Так было проще сделать вид, что даже не соврал. — Ричард? — Гэвин вздрогнул от звучания почти своего голоса. Такой же низкий и чуть гнусавый, похожий настолько, что можно было спутать с собственным. — Ты разве не в Дирборне? Гэвин боялся повернуться к неизвестному, который заговорил с Фёрстом. Только поднял взгляд на побелевшее лицо и растерянно бегающий взгляд. — Гейл? — у Ричарда даже голос просел. — Что ты тут делаешь? Нехотя, почти через силу Гэвин заставил себя посмотреть на внезапного собеседника. Лучше бы не смотрел. Мало было сходства голоса и имени, внешностью он тоже оказался похож. Если бы Гэвин не знал, что родился один, подумал бы, что у него есть брат. Чуть старше, может, на пару лет, не такой спортивный, гладко выбритый и без шрамов на лице, с отросшими волосами, которые собрал в хвостик. «Кто это, блядь, такой?» — немой вопрос так и не сорвался с губ, свернулся узлом в горле под надменным взглядом. — Забирал документы для переподготовки, — ответил этот Гейл и посмотрел в глаза Гэвину. — Так вот, значит, чьей заменой я был? Откровение, как удар под дых, прямиком в солнечное сплетение, так, что воздух выбило из лёгких и оставило жгучую резь. Больно и не продохнуть, не отбросить в сторону, чтобы забыть. Кем бы ни был этот мужик, он спал с Ричардом. Целовал его губы, кусал шею, оттягивал волосы. Стонал под ним от глубоких — быстрых, а, может, неторопливых — толчков. Царапал его спину и плечи, дрожал от удовольствия в его руках. Может, даже сам брал Ричарда. С-сука. От графичной картинки перед глазами поплохело. Внутри обожгло, как кипятком, как взорвавшейся бомбочкой, оглушило и пулей полоснуло по коже, рассекая и опаляя. Вот с кем Ричард трахался. Вот кем заменил. И неизвестно, сколько ещё у него таких Гейлов, которые с радостью раздвинут ноги по первому же щелчку. Была ли вообще любовь, про которую он заливал столько времени, или повёлся на типаж? — Можешь попробовать заменить ещё раз, — выплюнул Гэвин и, боднув плечом неизвестного, в несколько прыжков преодолел ступени участка и запрыгнул в ещё тёплый салон «мустанга». Газ в пол и полицейский разворот, из-за которого зад занесло на скользкой дороге. Поворот руля, чтобы выровнять машину, и Гэвин, наплевав на бар, понёсся домой. Во рту было солоно из-за прокушенной губы, зубы болели — сильно сжал челюсть, а в ушах голосом Ричарда звучало отчаянное «Гэвин».