Безответный возраст

      Дима не давал себе возможности подумать. Он концентрировался на своих ощущениях, эмоциях, и окунался в них с головой. Каким же сладким было предвкушение. То, чего он хотел с того самого первого раза, когда он понял, что член ему не только для походов в туалет.        И только долгая дорога все портила. Хотелось уже поскорее ворваться в квартиру Влада, сбросить с себя одежду и позволить трогать себя еще больше, еще жарче и откровеннее.        На очередном светофоре Влад приложил к его щеке свою ладонь. Приятную и осторожную. Погладил его волосы за ухом так нежно, что подросток закрыл глаза. Перед глазами невольно мелькнул тот образ, которому сейчас появляться не следовало бы... Сахаров. Его нежная улыбка, спокойный взгляд и заботливые слова «не торопись».        Да что же он творил?! Диму вдруг лихорадочно заколотило внутри. Какой отвратительной же на самом деле была эта ситуация! Взрослый мужик везет подростка к себе домой чтобы поиметь... И неизвестно как он это сделает!       — Останови, пожалуйста, — тихо сипнул Дима, надеясь, что его послушают.        — Что, прости? — Влад был увлечен дорогой и совершенно не заметил резкую смену его настроения.        — Это все неправильно, останови машину, — Дима повторил громче, — пожалуйста.        — Ты серьезно?        — Я охуеть как серьезно, тормози, — мальчишку нервно затрясло.        — Тише-тише, торможу, — Влад и правда оказался не маньяком, он нашел место и остановил машину.        — Извини я... нет, я не готов, — Дима подергал дверь, но та осталась заблокированной.        — Так, малыш, я тебя понял, спокойно, — Влад отстегнул ремень и повернулся к нему боком. — Все, успокойся, ничего не будет. Но я не могу тебя высадить посреди города ночью просто так. Тебя подвезти куда-нибудь? Денег на такси дать?        — Что? Нет! Ничего не нужно! Просто выпусти меня, — Дима нервно дергал дверь все это время. Услышав про деньги, он зачем-то достал свой кошелек и вытряхнул из него щедрые чаевые Влада. — Вот, забери, и отпусти меня, пожалуйста!        — Чего? Нет, оставь, это твои деньги, ты их заработал. Дима... Дим! Куда тебя отвезти? Такси вызвать?        — Я сам! — казалось, он в западне. Но с этой же фразой двери разблокировались и подросток буквально выскочил из теплой машины на прохладную улицу.  Дверь за его спиной мягко закрылась, без хлопка, и прозвучал вопрос:        — Ты точно справишься?        — Да! — мальчишка аж вскрикнул и отпрыгнул от машины.        Влад еще несколько секунд смотрел на него, но потом молча кивнул и уехал. Наконец-то. Внутри у Димы все аж болело от нервов. Он осел на корточки и обнял свои колени. Как же было стыдно. Перед всеми! И перед Олегом, который пожелал ему удачи, и перед Владом, который уехал ни с чем. И особенно перед Кириллом Олеговичем... Отказался от его общества в пользу одноразового секса. Хороший же он друг.        Диму трясло. Не от холода, нет, осенний ветер был его меньшей проблемой. Трясло от всей этой ситуации, от собственного выбора и от того, как он чувствовал себя в этот момент... Проигравшим? Упустившим возможность? Сомнений не было, выбор, который он сделал практически в последний момент был правильным. Правильным, и точка! Но почему же на языке горько, а внутри так обидно? Словно, у него отобрали новую игрушку.        Поднявшись с корточек, он тяжело вздохнул и осмотрелся. Совершенно незнакомая улица, какой-то тихий спальный район, не за что даже зацепиться взглядом.  Пнув камешек, Дима побрел по тротуару вдоль дороги, в обратную сторону. На часах было без пятнадцати полночь, и если он не хотел ночевать дома, то стоило бы позвонить Сахарову. Да как только набраться смелости? Он ведь наврал ему, сказал, что поедет к друзьям из ресторана. Слышал, как Кирилл Олегович расстроился и поник, даже голосом, но все равно не отказался от этой авантюры. Секс с незнакомцем... Первый секс с незнакомцем. Мальчишка поморщился от одной мысли и пнул еще один камешек, да с такой силой, что тот звонко перескочил на другую сторону улицы. Нет, позвонить не было никаких сил и совести.        «Здравствуйте, извините, что так поздно, но если ваше предложение в силе, то я вот здесь... Сможете забрать меня?» — и прикрепленная гео-метка.        Ну и наглец же он! Сначала обломал человека, а теперь, как запахло жареным, просился обратно! Захотел взрослой жизни, должен был и сам разрулить все. Да ведь... И мог, на самом деле, деньги на такси были, хватило бы и до дома, и до Сахарова. Вот только садиться в машину к незнакомому человеку теперь не хотелось совсем. Все еще потрясывало.        «Я еду» — такой короткий и одновременно с этим емкий ответ он получил.        Вот он. Вот с кем хотелось быть и днем, и ночью. Проводить рядом каждую миллисекундочку каждого дня. С кем хотелось бы и ощутить той любви, о которой он мечтал. Какая тупость, влюбиться в своего препода.        Нельзя было дальше идти, к нему уже едут и, черт возьми, будут искать. Поэтому Дима сел на отбойник и прикурил сигарету.        «У тебя все нормально?» — ему упало еще одно сообщение.        Сахаров, блин, такой хороший. Подросток почувствовал, как по щеке скатилась слеза, и быстро стер ее. Он чуть не променял этого золотого человека на непонятно кого. И даже наслаждался в процессе! Отвратительно... Он сам отвратителен.        «Все хорошо, правда» — отправляя это в ответ, Дима уже понимал, что Кирилл Олегович что-то заподозрил и теперь от разговора не отвязаться. Впрочем, он хотел говорить с ним часами. Бесконечно долго, до самого рассвета, чтобы неимоверно хотелось спать, но расходиться было нельзя, чтобы не разрушить магию момента.        Ждать пришлось совсем недолго, Сахаров как будто на вертолете прилетел. Гнал, наверное, под верхний предел скоростного режима.        — Я вам все дома расскажу, обещаю, — сразу сказал Дима, только садясь в машину и наконец спокойно выдыхая.        Буквально за две секунды, что он находился рядом с Кириллом Олеговичем, его дрожь прошла. Тревога отступила и деревянные пальцы вновь могли шевелиться.        — Хорошо, как скажешь, — напряженно выдохнул психолог и сделал то, чего раньше не делал — закурил в машине!        Он даже окна в ней не открывал, не желая запылить салон, что уж говорить о курении. Подростковый мозг моментально нашел за что ему стало еще более стыдно за себя. Это ведь из-за него он так разнервничался.        По дороге, что проходила в молчании, Дима поймал себя на мысли, что хочет все то, что было с Владом. Чтобы Сахаров уже отвлекся от пустых улиц, взглянул на него, подмигнул и положил ладонь на колено. Провел этой ладонью вверх по бедру, чтобы он не стал останавливаться, как Влад, чтобы продолжил, и его рука оказалась на паху. Чтобы трогал его щеки, волосы, шею. Ему он бы позволил все, его бы он стал умолять сделать то самое «все»!        Да, и чтобы в подъезде они бежали по лестнице, держались за руки, останавливались в пролетах целоваться и бежали дальше. И в прихожей уже не обращали бы внимания на то, как бросили свои куртки и как неаккуратно разбросали обувь. Все что волновало бы это поцелуи, руки, опять поцелуи.       Но вместо бурных фантазий была жестокая реальность и усталое «входи». Дима получил уже свои шорты и футболку, попробовал переодеться и все же сухость молчания разбавилась их смешками — вещи были ему малы.        — Ну и кабанчик же ты вырос, — по-доброму усмехнулся Сахаров, ныряя в свой ящик обратно.        Дима стоял рядом. В одних трусах. Ожидая, когда ему дадут другие шмотки, но на самом деле, тщетно пытаясь справиться с желаниями, захлестывающими его сознание. Кирилл Олегович так близко, но при этом так недоступен. Да еще и взглянул на него так, давая новые вещи. С завистью, что ли?        Конечно, речи об ужине пастой с белыми грибами уже не шло. Настроения не было, но было пиво и чипсы, которые так хорошо подошли под общую атмосферу меланхолии. Они даже не сели играть, просто включили YouTube и тот на фоне проигрывал какие-то рандомные ролики.        Настало время все рассказать. Невозможно было уже молчать и тяжело вздыхать.        — Я... Мне очень стыдно, — неуверенно начал Дима, — но я обещал вам рассказать, поэтому расскажу.        Он взглянул на Сахарова лишь на секунду, потому что смотреть было невыносимо. Тот выглядел уставшим, словно слушать не хотел вовсе. Но слушал, не перебивал.        — Я соврал вам, когда сказал, что меня друзья к себе позвали... На самом деле, со мной сегодня познакомился гость в ресторане, и пригласил к себе. Ну, чтобы... Вы понимаете.        Кирилл Олегович напряженно кивнул.        — И я согласился. Он купил мне вина, мы поехали к нему... А потом я вспомнил ваши слова и осознал, что за херню я творю. Запаниковал, выскочил из машины прямо там, где мы ехали... В общем, да, дебильно получилось, — Дима все же посмотрел на преподавателя и столкнулся с разочарованием в его взгляде.        Ну да, конечно, он совершил дурость. И надо было срочно оправдаться!       — Знаете, мне просто... Так хотелось уже попробовать хоть что-то. Я смотрю на сверстников, как они целуют и обнимают своих девчонок, а сам... И не целовался-то ни разу. А мне очень хочется! — Дима уткнулся лицом в свои ладони, — знаете, как бы мне ни было плохо тогда, на крыше, когда вы спасли меня, но вы меня так обнимали! И возле больницы! Мне так хочется, чтобы меня кто-то обнимал! Целовал! Чтобы меня любил кто-нибудь и я любил его! Да потрахаться, в конце концов!        Он разоткровенничался. Но говоря даже такое, казалось бы, то, что он и не собирался озвучивать, Дима чувствовал, как становилось легче на душе. Несомненно, ему хотелось сказать о том, что он хотел бы, чтобы его любил не «кто-то», а конкретный Сахаров. Но вот уж об этом точно не стоило говорить. Он и так наболтал лишнего.        Кирилл Олегович молчал. Он мелко кивал на каждое его слово, а когда все прекратилось, тяжело понимающе вздохнул. Он дотянулся до своей бутылки туборга и взял ее в руки, стал разглядывать... Закурил прямо в квартире.        И зашептал:        — Вместо тепла — зелень стекла. Вместо огня — дым, — он кивнул на сигарету и грустно усмехнулся. — Мы не можем похвастаться мудростью глаз и умелыми жестами рук. Нам не нужно все это, чтобы друг друга понять.        — Перемен требуют наши сердца? — Дима тоже усмехнулся, это было странно, но одновременно с тем и очень уместно.        — В нашем смехе и в наших слезах, и в пульсации вен, — Кирилл Олегович плавно закивал.        — Перемен, мы ждем перемен...        — Тебе очень повезло что он оказался добропорядочным человеком, Дим, — резко выдохнул преподаватель, подгребая к себе свои колени и обнимая их. — Я рад, что с тобой не случилось ничего плохого.        Дима чуть не выпалил «я люблю вас!». Так хотелось признаться, вот прямо сейчас! В голове живо оживали картинки того, как Сахаров счастливо прыгнет в его объятия и станет исполнять все, о чем взмолился подросток. Но он сдержал порыв. Промолчал.        — Не торопись, Дим. Выпустись из школы, поступи в шарагу. Уверен, там найдется мальчик, которого ты полюбишь. Твой ровесник.        Да сдались ему ровесники... Гея среди них надо было еще умудриться вычислить, ведь они не были так прозорливы и смелы, каким был тот же Влад. Какая-то русская рулетка, в которой каждый патрон боевой.        — Хочется-то сейчас...        — Гормоны шалят, да, я тоже через это проходил, — Сахаров усмехнулся повеселее.       — Все через это проходили. Впереди будет легче, надо только перетерпеть.        — Почему остальные не должны терпеть, а я должен?        — Твой путь сложнее прочих, не мне тебе рассказывать, ты уже ощутил это на своей собственной шкуре. И отлично справляешься, между прочим.        — Благодаря вам. Знаете, вообще весь прошлый год... Да нет, вся моя жизнь, только благодаря вам. А я ведь и не отблагодарил вас толком.        — Твоей благодарностью стало то, что ты больше так не делал, — Кирилл Олегович опустил свои ноги обратно и посмотрел на него очень серьезно, следом спрашивая: — Не делал ведь?        — Нет, не делал, — Дима покачал головой и улыбнулся. — Как же я это сделаю, вы ведь расстроитесь.        — Ага, еще и плакать буду.        — Как девчонка?        — Как самая девчачья девчонка на свете.        Сахаров толкнул его кулаком в плечо и рассмеялся. Наконец-то атмосфера разрядилась и пиво перестало горчить, а бессмысленные ролики сменились кооперативной игрой до самого рассвета. А он чуть было не променял эту ночь на какой-то одноразовый секс. Какая глупость.