Цена успеха

- И следующий дуэт, который выйдет на эту сцену… - ведущий, как они все любят делать, оставил долгую паузу, создавая в зале интригу. - Stray kids и Halcyon Hush! Мандраж бил всё тело, до дрожи в коленках и тремора в пальцах. Мы почти не разговаривали пока стояли за кулисами, лишь иногда уточняли какие то моменты и не более. Ребята волновались не меньше чем мы, прыгая на месте в попытке разогреть мышцы. Чан нервно ходил от одного угла в другой, пока нас не объявили. - Давайте ручки. - сказала я, подходя в центр нашего небольшого круга. - Мы всё сможем, выложимся на все сто, ясно? - Да. - в унисон произнесли все, складывая ладошки друг на друга, образуя небольшую башню из рук. - Поехали! - пальцы взлетели вверх и мы направились на сцену. Мы стояли вместе с бэктанцорами, как будто еле успевая в темп мужской хореографии, делая резкие движения руками. Свет начал затихать, постепенно сходя на «нет», перемещая всё внимание на другой участок сцены и я переместилась назад, где меня должны были ждать Крис и Хенджин для поддержки. Парни из подтанцовки уже выстроились за моей спиной, присев на одно колено, вскоре подошел Бан Чан. Он уже схватил меня за руку, но во время заметил, что с другой стороны от меня пусто. - Что за чёрт? - шикнул мужчина, но никто кроме меня его не услышал. Его не было. Оставалось очень мало времени до поддержки, счёт шёл на секунды, но я даже не видела мелькающую красную макушку. Паника ударила в солнечное сплетение выбивая воздух из легких. Кожей я чувствовала, как волнение парня по левую руку от меня, перетекает в моё тело, парализуя конечности. И вот, считанные мгновения до момента, когда я должна появиться, а Хвана до сих пор нет рядом. Тут Чан резко падает к моим ногам и схватив за талию, ставит на чужие спины, тут же обхватывая щиколотки, чтобы я не упала. Чудом удерживая равновесие, я начинаю двигаться, заметно нервничая и чудом не падая назад. Друг держит крепко, но все же это не тоже самое, что было на репетиции. Номер идет дальше, даже близится к финалу, а я всё искала глазами красную макушку, что должна была вот-вот появиться. Но его не было на сцене, не было здесь и волнение спирало дыхание. Первой мыслью было то, что с Хваном что-то случилось - потерялся, упал, поранился и не может больше танцевать. Другой оказалось смутное предположение о том, что он просто решил не танцевать дальше, но это казалось странным, зная его немного ненормальную одержимость работой. Третье и самое логичное - что-то задержало его за кулисами, вполне может быть не связанное с его состоянием. Тем не менее, шоу должно продолжаться и я не жалея легких выкладывалась на все сто. Благо большинство партий, где были взаимодействия с Хенджином мы уже станцевали, но это не отменяло его отсутствия. Движение головой, слайд вправо, плие и я снова в центре. Голос дрожал, дыхание сбитое и я мысленно благодарила организаторов за то, что мы исполняем под тихий минус. Заветная зажигалка летала по рукам, от одного к другому. Пол под нами пылал, горел сотнями огней как и зал, что заполнился лайтстиками наших групп. Дыхание сперло, зрители пустили волну из рук как раз в тот момент, когда выступление близилось к финалу. Огонь. Он отражался в зрачках, обжигал пальцы, согревал. Пахло газом, зал взревел, хотя музыка ещё не закончилась. Я смирилась с тем, что никто уже не задует алое пламя, что полыхало в пальцах, привычно отвела руку вправо, когда холодная ладонь сомкнулись на шее. Нежно, так трепетно, но нервно. Горячее дыхание обжигало мочку уха, а затем огонь потух и все погрузилось во мрак. - Успел. - шепнул, но в голове голос его звенел колоколом. Звонко отражался от стен черепной коробки, гудел, отдаваясь кровью в ушах. Во мне боролось две стороны: прибить на месте или поцеловать прям здесь. Мы выбежали со сцены под возглас толпы, и не успели ступить и пары шагов от ступеней, ведущих в сторону гримерок и залов ожидания, как позади меня раздался глухой удар. С таким звуком обычно падает мертвое тело в фильмах, благо в жизни мне этого увидеть не довелось, не с чем сравнивать. Я медленно, будто боясь увидеть лужи крови на полу, развернулась на пятках и передо мной пристала удивительная картина. Весь красный, то ли от злости, то ли от усталости, Чан прижимал Хенджина к стене, ухватившись за ворот. Глаза второго стеклянные, удивленные, но я видела в них вину. Всё-таки, совесть существует даже в этом холодном айсберге. - Ты где, чёрт возьми, был?! - я впервые видела друга таким злым. Его яростный голос заставил всех испуганно развернуться, а остальных - навострить уши. - Идём. - рыкнул мужчина, заметив на себе толпу удивленных глаз, и повел Хвана в сторону раздевалок. - Идите к диванчикам, я скоро вернусь. - сказала я девочкам, но ребята восприняли это и на себя. В конце толпы я увидела Феликса, что провожал меня печальным взглядом. Я старалась не отставать от Криса, который почти сбивая стафф несся к гриммеркам. Там как раз никого не должно было быть - идеальное место для такого разговора. Я же семенила за парнями, виновато улыбаясь всем, кому досталось от сильных рук австралийца. Уж слишком агрессивно тот толкался локтями, значит был очень зол, что не удивительно. Хван подвел всех. Как и ожидалась, помещение оказалось совершенно пустым. Одни лишь столики с большими зеркалами, вокруг которых вился ряд лампочек, да и стулья, на которых мы сидели пока нам делали макияж. Сбоку так же стояли вешалки с нашей одеждой, в которой мы сюда приехали. Не церемонясь, Чан практически кинул парня на черный диван, что также тут имелся, и навис сверху, сверля Хенджина глазами. Тот, на удивление, хоть и выглядел виноватым, старался казаться невозмутимым. - Я повторю вопрос. - Крис прочистил горло, будто собирался петь, но как оказалось, он собирался кричать. - Где ты, чёрт возьми, был?! Испугавшись столь громкого звука, я аж пошатнулась, прижимаясь спиной к стене. Чан пугал, и как оказалось, не только меня, ведь пальцы Хвана предательски побелели, сжимаясь в кулаки. - Ты понимаешь, что ты чуть не запорол нам номер, который мы готовили больше двух месяцев? - более мягко продолжал мужчина, не отступая от дивана ни на шаг. - Я понимаю и осознаю свою вину, но на то были причины. - голос Хвана немного подрагивал, скорее всего из-за волнения. А может из-за подступавших к горлу слез. - Какие? - теперь Крис говорил почти своим обычным голосом, видимо вспышка гнева прошла и он мог нормально общаться. - Кто-то не дал мне выйти на сцену после перехода. - осторожно начал красноголовый, выравнивая дыхание. - Во время перемещения я уходил за кулисы, чтобы прийти на поддержку. Мне, как мы репетировали, нужно было бежать под сценой, через люк. Но когда я почти дошёл до конца, кто-то захлопнул створку прямо перед моим носом, может случайно, может нет, я не знаю, но выбраться я не мог. - Почему не рванул назад? - глаза Чана сверкали, он чувствовал свою вину за то, что зря накричал на парня. Хотя, я бы так же поступила на его месте, ни у кого нет железных нервов. - Я побежал, но тот люк я сам закрыл за собой, чтобы никто не провалился. - он сделал паузу, будто думая, стоит дополнять свой рассказ подробностями или нет. - Таковы правила, сам знаешь. - Верно… - Крис перестал нависать над парнем, сделав шаг назад и задумался. - Как же ты успел на финал? - вдруг подала голос я, привлекая внимание обоих парней, которые видимо только сейчас вспомнили о моем присутствии. - Сынмин тоже должен был делать переход, он мне открыл. А с той стороны его уже ждал Чонин. - как само разумеющееся сказал Хван, вновь смотря на своего лидера. - Я ничего не мог сделать, прости. - Ты меня извини, не надо было устраивать сцены. - Банчан дружески протянул Хенджину руку, помогая встать с дивана, и прижал к себе для объятий. - Я так понимаю, что нам нет смысла искать виновного в закрытом люке? - вопрос был адресован Чану, но я смотрела только на красно-волосого, будто проверяла, в порядке ли он. - Смысла нет, это мог быть кто-то из стаффа, кто заботится о безопасности айдолов. - хмыкнул лидер, направляясь к выходу. - Главное, что финал получился красивый, а там уже не важно. Результаты должны были объявить завтра, на официальной церемонии. Это одновременно и радовало и пугало, ведь ожидание - самая мучительная пытка. Люди часто говорят: «наберись терпения», будто где-то существует источник, откуда его можно было бы зачерпнуть. Мы прибываем в ожидании всю свою жизнь - сначала мы ждём Нового Года, затем весны, майские праздники, результаты экзаменов, зарплаты, мужа с работы, детей со школы и выписку из пенсионного фонда. И это томительное, изматывающее нервы ожидание чего-либо продлевает нам жизнь. Но мы хотим всё и сразу, не понимая, что время, которое мы тратим на то, чтобы дожидаться какого-либо события, даётся нам на размышление. Людям нужно думать, анализировать свои поступки и действия, размышлять над дальнейшим шагом, планами. Нам нужно разгружать свой мозг от ненужной информации, которую мы копили в своей голове готовясь к чему-то. Всем нужен перерыв и пусть ожидание томительно, оно помогает осмыслить пережитый день, неделю, месяц, а может даже год. Оно даёт нам жить с чистыми мыслями, а значит, дает нам право выбора, свободу. Я лежала на кровати, зацепив глазами потолок. Сон не шёл в голову, может потому что было ещё рано, а может потому что я слишком устала за день. Как ни странно, из головы не выходил образ красноволосого, парня, что скорее всего, давно спал в соседнем крыле. На губах застыл привкус его поцелуя, сладкий, приторно, мягкий и воздушный, как сахарная вата в парке аттракционов. Она обычно ярко-розового цвета, хоть глаз вырви, но оторваться не можешь. Вкусно и больно. Вечером приходил Феликс и Чиу, буквально заталкивали еду мне в горло, так как аппетита не было. Странное чувство - любовь. Её симптомы похожи на болезнь: руки потеют, аппетита нет, кружится голова и подкашиваются ноги. Хотя, может это просто моя прогрессирующая болезнь, никакая не любовь. В дверь постучали, легко, но достаточно громко, чтобы я вздрогнула. Посетитель был настойчив, костяшки барабанили по двери с нажимом, не переставая, заставляя меня оторваться от подушек и поплестись в сторону коридора. Холод из приоткрытого окна шел по ногам, пальцы белели и поджимались, а мурашки табуном бегали по коже, снизу вверх. Неприятные ощущения. Дверной замок щелкнул и я открыла дверь вечернему гостю, что стоял на пороге в куртке, будто только что вернулся с улицы. Хотя, морозный румянец подтверждал мои мысли насчёт недавней прогулки. - Не хочешь пройтись? - чёрные глаза смотрели ясно, в них мерцали звездочки, приветливые и яркие. - Погода отличная. - Что, сейчас? - я глянула на часы, время было около девяти вечера, но не смотря на весну, на улице стояли глубокие сумерки. - Да. - Хван не давил, но своим тоном как будто бы не оставлял выбора. Он выглядел взволнованным и это заставило меня развернуться, чтобы подойти к шкафу и переодеться. Холодно. Слишком холодно для середины весны, а ещё противный ветер смело гулял под одеждой, раздевая меня. Хенджин шёл рядом и молчал, мы явно направлялись куда-то в определенное место. Хоть улицы пустовали, парень в этот раз позаботился о маскировке, плотно обмотав лицо шарфом и нацепив шапку по самые глаза. Сквозь небольшой промежуток между защитой от папарацци я могла разглядеть как они блестят. В космосе рождались звезды и я очень хотела быть тому причиной. Мы вновь свернули, теперь уже в парк, заходили далеко вглубь, и я поняла, что конечная наша точка - озеро. Оно было окутано яркими огнями фонарей, белоснежная луна своими лучами освещала водную гладь. Ветер пускал рябь, что тянулась от берегов к центру и сталкиваясь там с волнами, возвращалась обратно, билась о берег, разбивалась о мелкие камни, пускала брызги. Немногочисленные утки, которые зимовали здесь, укрывались в высокой траве, что только-только начала зеленеть. Ночь жила своей жизнью и любезно принимала гостей, что медленно спускались к самой кромке воды, туда, где бились маленькие волны. Хенджин, всё также молча и без стеснения, сел на влажную от недавнего снега гальку, похлопывая рядом. Недолго думая, я осторожно присела слева от него. Мы в тишине наблюдали за тем, как ветер целует голые ветви деревьев, покачивая их в разные стороны, словно убаюкивая. Где-то в воде кричали лягушки, явно о чём-то споря. Иногда показывалась рыба, что выпрыгивала ещё из холодной воды, с плеском уходя обратно на дно. Холод шёл от земли, проходил сквозь всё тело, не задевая только правую сторону, ведь от рядом сидящего парня исходило тепло. Я впервые видела его таким умиротворенным, он словно погрузился в транс. Я невольно склонила голову, изучая чужой профиль, нагло разглядывая его при луном свете. Аккуратный нос с высокой переносицей, пухлые, чуть покусанные губы, полу-прикрытые ресницы, аккуратная родинка под левым глазом и огненно-красные волосы, что танцевали на ветру. Хенджин - это натянутый холст, свежая краска, мята, озеро с лягушками, космос в зрачках, старые фотографии на пленке, акварельные подтёки, солнечные квартиры на крыше, милая родинка под глазом, губы вкуса сахарной ваты, горячее тело и холодные пальцы. - Я не попросил у тебя прощения. - он вдруг обернулся, нарушая тишину, что воцарилась над озером. - Прости меня. - За что? - говорить не хотелось, только слушать этот переливающийся голос, от которого холодели пальцы. А может, это просто из-за ветра. - За то что подвел тебя сегодня. Может в этом и нет моей вины, но всё же, я должен попросить у тебя прощения. - он чуть наклонил голову, выражая свои полные извинения и раскаяние, от этого было неловко. - Почему ты… - я запнулась, слова вырвались прежде чем я успела подумать, поэтому следовало завершить вопрос: - Почему ты постоянно извиняешься? При чём так срочно. - Это уже вошло в привычку. - Хенджин вроде не хотел отвечать, но и совсем от вопроса не уходил, что для меня послужило разрешением на дальнейший опрос. - Но что-то же послужило на это причиной? Обычно людям требуется время, чтобы все обдумать и просить прощения. - продолжила я, не отрывая глаз от парня, что вновь отвернулся к воде, изучая в ней что-то. Молчали долго. В какой то момент, мне даже показалось, что Хван просто не слышал моего вопроса или решил не отвечать на него таким образом, но через какое то время он заговорил вновь. Его голос был болезненным, чуть дрожал от волнения или подступающих слез. - В средней школе у меня был друг, очень близкий, почти как брат. В какой-то из дней мы повздорили, не помню причины, но я сильно тогда разозлился. Помню, что чуть не ударил его, а потом кинул что-то вроде: лучше бы тебя вообще не было. В тот же день он должен был ехать к папе, это в соседнем городе, было решено ехать на машине, так быстрее. - он остановился, сделал пару глубоких вдохов и продолжил: - Мы не общались с ним после ссоры, я узнал об аварии от матери, ей позвонила мама Джуна. Таксист не справился с управлением, вылетел на встречную полосу и попал под грузовик. Слова давались ему тяжело, это было слышно и видно, по трясущимся рукам. Он осторожно, словно боялся что я увижу, вытер слезу, что скатилась по щеке. Я придвинулась чуть ближе, немного его приобнимая, надеясь хоть так отдать ему чуточку тепла и может быть, поддержки. - Я не успел перед ним извиниться. Глупо, конечно, но мне до сих пор больно от того, что он погиб с плохими мыслями обо мне. - Хван поднял глаза к небу, к самой луне, что даже немного слепила своим ярким светом. - Я простил тебя, друг, надеюсь и ты меня тоже. - Мне очень жаль. - я осторожно положила свою голову на чужое плечо, успокаивая так и себя, и парня. - Прости что заставила тебя ворошить прошлое. - Всё нормально, мне стоило с кем-то поделиться. - Хенджин повернул голову, вынуждая меня сесть ровно и посмотрел в глаза, улыбнувшись. - Думаю, что нам пора. - Стой, а зачем ты меня звал? - Хван уже поднялся на ноги, раздражённо отряхивая испачканные джинсы. Он протянул мне руку, помогая подняться и тут же притягивая к себе почти в плотную. - Извиниться и… - парень задумался, отвел взгляд к воде, будто та могла дать ему ответ на все вопросы. - И загладить свою вину. Горячая ладонь сжимала талию до складок на одежде, обжигала сквозь ткань. В голове плескался океан из мыслей, в ней бушевал шторм и волны с грохотом бились о прибрежные скалы. Он целовал осторожно, словно кто-то мог нас заметить в темноте парка. Касания нежные, почти невесомые, словно я целовала не человека, а призрака, фантома. Я проходила сквозь него, словно сливаясь с этой материей, проникаясь ею всё больше. Он затягивал, словно космический корабль в чёрную дыру, и мне стоило давно изменить курс, но не способна противостоять притяжению. Я таяла, как воск на горящей свече, как сахарная вата в руках маленького ребёнка, сладким осадком оставаясь на губах и пальцах. Нетерпеливо, будто остановившись лишь на миг, все могло закончиться, я расстёгивала чёрную куртку, пальцами проходила по кофте. Хотелось быть ближе, забрать себе всё тепло что излучало напряженное тело, окунуться в это море с головой, пойти на дно и засесть там навечно. Дыхание сбивалось, губы сминая друг друга бились в только им известной борьбе, где призом была смерть от удушья. Легко мазнув языком по небу, до томного вздоха, до пара изо рта, Хенджин сильнее прижал меня к себе, заставляя ладонями упираться в грудь. Гасли маяки и ориентиром теперь было лишь тяжелое дыхание на против и чёрное море, при свете тусклых звезд. Он отстранился резко, забирая душу с собой, словно дементор, высасывая жизнь, взамен отдавал больше. Коленки дрожали, пальцы не слушались, не отпускали красные волосы, чуть ли не вырывая их. Хван прижался своим лбом к моему, заглядывая в глаза томным, чернеющим взглядом, облизывая губы и обжигая дыханием. Он стрелял метко, серебряными, холодными пулями без глушителя, сквозь кожу и кости, точно насмерть. - Ты дрожишь. - рвано, будто выдохнул он, продолжая топить меня, теперь точно не выплыву. - Замёрзла? - С тобой стало теплее. - улыбка нежная, как взбитые сливки, разливалась по лицу вместе с алым румянцем. - Пойдем. - пальцы быстро нашли мою руку, крепко сжимая, пытаясь согреть онемевшую конечность, но туда уже давно перестала поступать кровь. Все ушло в бешено бьющееся сердце. Как и в тот раз, все уже спали когда мы вернулись. Тишина наводила порядок в коридоре, а мы нарушили эту идиллию, своим горячим дыханием и морозными щеками. В носу стоял запах мяты и красок, он больно отдавался в голову, но приятно грел сердце. Тело просило большего, губы предательски пылали от поцелуев, желая зайти дальше, попробовать что-то ещё более приторное. Розовая вата осела в душе, липким осадком скрепляя всё то, что когда-то было разрушено. Мы подошли к моей комнате незаметно для меня, остановились в дверях, долго молчали смотря в глаза друг другу. Я искала ответы, он - вопросы. - Останься. - одно слово, сказанное случайно, необдуманно, несёт последствия как землетрясение. Не оставляет и шанса на выживание, только медленная смерть от обломков, что с бешеной скоростью обрушиваются на тебя. Мера должна быть во всем, И всему есть также пределы, Дальше и ближе которых, Добра быть не может на свете. Я не успела задержать дыхание, набрать побольше воздуха в легкие, чтобы потом выплыть на берег, как оказалась на кровати. Холодная постель теперь пылала огнем и в этом аду мне приготовили самый горячий котёл. Сахарные губы целовали, не оставляли и миллиметра без внимания, от лба и до подбородка. Мелкие, словно капли дождя, падали на лицо, не то вдыхая жизнь, не то убивая ещё больше. Руки беспорядочно водили по телу, не зная за что взяться, стягивали ненужную куртку, откидывая ту в темноту комнаты. В закрытых веках я видела огонь и демоны вокруг него плясали, свой самый лучший танец. Хенджин провёл носом по шее, языком задел ключицу, вырывая стон из горла. Он вёл за ухом, губами захватывая мочку, чуть покусывая. Я пальцами цеплялась за волосы, как за спасательный круг, притягивала его ближе к себе, выгибаясь в пояснице. Хван рывком стянул куртку с себя, вместе с толстовкой, да так, что нитки затрещали. Лунный свет целовал белую кожу, проходил по мышцам, уходил дальше, ниже, глубже. Грудь поднималась от дыхания, сбитого, учащенного и горячего. Волосы в разные стороны, будто парень только что проснулся, хотя еще даже не ложился на свою кровать. Он упирался руками по обе стороны от моей головы, смотрел в глаза, запоминая, проникая в голову. - Скажи мне остановиться. - вдруг холодно, отрешенно сказал он, придвигаясь ближе к губам, оставляя на них сладкий поцелуй. - Я не хочу проблем. - Не останавливайся. - я прогнулась, захватывая его губы в плен, ловко проникая языком внутрь, спуская курок. Выстрел точно в голову, насмерть. В белье было холодно, мы так и не закрыли окно и из маленькой щели дул ледяной ветер. Заболеем точно, но было плевать. Между телами не было просвета, ни грамма воздуха, чистое самоубийство. Мокрая дорожка поцелуев шла вниз, к кромке белья, и возвращаясь обратно, словно играясь со мной. Он мучительно медленно расстёгивал бюстгальтер, откидывая его с кровати, припадая снова к горячему телу, что желало ласки, льнуло к нему. Руки сжимали талию, до гематом цвета космоса, а укусы не шли дальше ключиц, бутонами пионов раскрываясь на молочной коже. Я ногтями рисовала на чужой спине, оставляя отпечатки, всю себя пытаясь отдать, лишь бы вновь ощутить его касания на теле. Он медленно стянул джинсы, пряжка ремня со звоном ударилась о пол, и вновь прильнул, с новой силой вжимая в кровать. Запястья ныли, схваченные в плен над головой, колени подкашивались и не будь мы на кровати - я бы точно упала. Губы пылали, ярче костра туристов в тёмных лесах, а под веками взрывались фейерверки. Сиреной гудело в голове: «остановись!», но тело не слушалось, оно продолжало двигаться вперед, на встречу темноте, холоду черных глаз, врезалось в айсберг, что постепенно превращался лишь в воду, что стекала по пальцам. «Не останавливайся!» говорило тело и он слышал его зов. Боль. Приятная, жгучая, связывающая узлы внизу живота, заставляющая поджимать коленки друг к другу и рвать волосы на чужом затылке. Притянуть ближе, зайти глубже, прогнуться сильнее, кричать громче, целовать жадно и дышать рвано, не вдыхая. Хенджин сжимал губы в тонкую линию, не отрывал глаз, смотрел нежно, разбрасывая искры по телу. И сахарным осадком склеивались раны, как самым опытным хирургом. И шрамы, оставленные ранее кем-то, срастались, бесследно исчезая, путаясь со стонами, что вылетали из окна. Мы сами себе лекарями стали, и сами зашивали раны, цепляясь в бесконечных поцелуях. И мы изрезаны друг другом, как берег потоками воды, во времена отлива. Я привыкла быстро, он понял это по ритмичным движениям, я двигалась навстречу. Я поддавалась, как никогда прежде, прогибалась как ни под одним мужчиной. Я металась, не в силах сдерживать стоны, что разрывали горло, кусала губы и ребро ладони. Взгляд мутный, словно в тумане ранним утром, я смотрела на Хенджина. Белый свет катился по коже, спускался ниже, куда теперь я не смотрела, ведь чувствовала все сама. Пальцы сплетались в замок, где-то над моей головой, крепко, не отпускали. Тело пробило судорогой, словно ток прошелся от макушки и до кончиков пальцев, в глазах мелькают звезды, мириады, млечный путь на потолке и в зрачках напротив. Хван лежал рядом, его грудь тяжело поднималась и опускалась вместе с моей головой, которая уместилась на ней. Он спал, поцелованный не только луной, исцарапанный не только злыми людьми и колкими словами, и пьян, не только алкоголем. Я лежала не долго, лишь несколько минут любовалась парнем, перебирая в пальцах красные волосы и рассматривая профиль. Хенджин - это натянутый холст, свежая краска, мята, озеро с лягушками, космос в зрачках, старые фотографии на пленке, акварельные подтеки, солнечные квартиры на крыше, милая родинка под глазом, губы вкуса сахарной ваты, горячее тело, холодные пальцы и мокрые поцелуи по всему лицу. Эту ночь я впервые за долгое время, спала без единой таблетки.