***
+7 (980)… Привет! Как насчёт того, чтобы встретиться завтра, часов в 18 в Сахалине? 21:36 — Блять! — Арсений думал, что альфа не напишет ему, а тут вот оно что. Омега уже осуществляет свой план, который был выстроен достаточно быстро — съесть мороженое, запить его бутылкой, нет — двумя бутылками вина, и смотреть грустный фильм, который нашел на просторах интернета, по отзывам — все омеги в слезах, подходит. То, что нужно одинокому омежке. А тут этот Шастун все портит. Встреча ему нужна. Арсению тоже много, что нужно. Например, его истинный. Злобно выдохнув, Попов набирает текст в чате, чтобы не передумать потом. Он ведь может.Арсюша Привет, да, можно будет встретиться. Надеюсь, что там будут не только морепродукты, иначе я тебя ударю) 21:58
Омега откидывает сразу же свой телефон подальше и подтягивает к себе мороженое. Вот еще, убиваться он будет по Шастуну. Ага, два раза. Пускай он там со своей женушкой веселится, а Арсения не трогает. Между прочим, Попов и кусаться умеет. Ни один хирург потом не заштопает его укусы. Вот так ему и надо будет! +7 (980)… Я рад, что ты согласился! 22:01 И да, не волнуйся, там подают не только морепродукты, но и нормальные блюда — для тебя! 22:01 Помню про твою нелюбовь к водяным тварям) 22:03 — Да сука! — омега нервно отталкивает от себя ведерко мороженого и начинает кукситься. Губа вытягивается вперед, как у маленького ребенка, брови складываются домиком, а глаза — жалобные-жалобные. Ну почему так-то, а? Он же много не просил в жизни, почему его везде-то нахуй посылают? Ну вспылил тогда, сам прогнал альфу — но он же не виноват. Почему Шастун тогда не пришел мириться? Значит, не так уж сильно и любил, если так поступил. Еще и женился! Мерзавец. — Я тебе еще покажу, Шастун, — злобно фыркает омега и берет в руки бутылку с вином.***
На удивление, их вечер проходит достаточно хорошо. Складывается ощущение, что они и не расставались никогда. От этой мысли тянет где-то в грудной клетке, ведь не вместе они уже столько лет. Не поедут сейчас домой, к себе домой. Не будут обниматься и целоваться. Ничего делать не будут — просто разъедутся и все. Хочется вскочить и громко прокричать, что он ведь его альфа и только его. Почему тот так поступает? Неужели он не любит Арсения? Омега ведь полностью отдал все альфе — душу, сердце, руку и девственность! Между прочим, девственность дорого стоит. Это нужно ценить! Ладно, перегнул немного палку, но все равно же неприятно. Он ему все отдал, только возьми, а тому не нужно это, оказывается. — Арс, поехали, довезу тебя до дома? — предлагает альфа и тем самым вырывает омегу из неприятных, липких мыслей. Антон уже успел оплатить счет, и улыбнуться официантке, что пыталась заигрывать с ним. Ну просто альфа-самец какой-то, прости господи. Омега кивает заторможено и поднимается со своего диванчика. Последняя встреча — так и мелькает в мыслях Попова. Он не желает об этом думать. Ему хочется насладиться сполна этим вечером, а по приходе домой он снова расплачется и подрочит. Ну, а что? Он свободный, как ветер в поле, так хотя бы сможет себя удовлетворить. Нужно бы еще альфу тогда найти, если с истинным такая хуйня. Больше не на что надеяться. Арсений и не замечает, что он уже сидит в машине Шастуна и тот трогается с места. — Вбей адрес в навигатор, пожалуйста, — только и просит альфа, то и дело поглядывая в зеркала заднего вида. Лучше бы на зад Арсения так смотрел, ей богу. — Сейчас, — бубнит себе под нос брюнет и тянется к дисплею в машине. Быстро вбивает адрес и откидывается на сидение. Ему не хочется покидать эту машину и идти в пустую квартиру, где его ждет неизменная Бриджит и мороженое с вином. Он так устал от этого одиночества, что готов на стену лезть, лишь бы все это исправить. Подарил бы кто Арсению мозги, когда он отказывал альфе в переезде в Москву и просто ушел от него. Где его прекрасная фея крестная, которая магическим образом ударила бы его своей волшебной палочкой по лбу и гневно прошипела бы: — Ты совсем дурак, блять? Только ни феи не было, ни Антона теперь. Обидно.***
Арсений видит многоэтажку, в которой живет уже несколько лет. Жалеет, что живет так близко к тому ресторану — из-за этого они доехали слишком быстро. Прощаться не хочется, а что делать — омега не знает совершенно. Мысли начинают путаться, но он понимает, что если сейчас его отпустит, то больше никогда не увидит. Гордость долбанная, чтоб ее. — Зайдешь на чай, кофе? — единственное, что приходит в голову Арсения. Ну, а что? Может еще предложить бутылку вина или виски, если захочет. Мороженым делиться не будет, вот еще. Пускай жена его покупает и лопают его вдвоем, а Арсений одинок — ему нужнее, между прочим. Омега снова уходит в свои мысли и совершенно не замечает веселья Шастуна. Медленно поворачивает голову, когда молчание затягивается, и попадает в плен темно-зеленых глаз, словно малахит. Альфа склоняет голову к плечу и улыбка его вновь растягивается по лицу, не показалось. Антон улыбается также мягко и нежно, как тогда — четыре года назад. Арсений теряется от этого, но не позволяет себе отвести взгляда от чужого. — Ты не представляешь, как сильно мне плевать на чай и кофе, — тон его голоса понижается, и от этого голоса, в штанах омеги, становится слишком уж мокро. Как Шастун так может действовать на него? Он начинает ближе придвигаться к Арсению. А Арсений, а что он? Сидит, как статуя фарфоровая, не может отодвинуться или придвинуться. Дыхание даже задерживает, лишь бы не спугнуть момент. Он же о таком мечтал все эти годы. — А на что не плевать тогда? — также тихо пищит омега и не узнает собственного голоса. Это что такое? Даже собственный организм предает — это высшей степени пиздец. — На карамель, соленую такую, которую хочется есть и есть, пока во рту не станет слишком приторно, но все равно остановиться будет невозможно, — бархатным голосом начинает нашептывать альфа. Антон двигается ближе с каждым словом и последние буквы он, буквально, шепчет в самые губы омеге. Арсений широко распахивает глаза, в которых так и читаются удивление с пониманием. Омега пахнет — соленой карамелью, когда альфа — черным, терпким кофе. Попов сглатывает густую слюну, что скопилась в его рту, и закусывает нижнюю губу, чтобы не начать скулить от желания. — А я… А мне на кофе не плевать, знаешь? — еле-еле получается выговорить и то, не с первой попытки. Но пока держимся, Арсений. Попов так быстро не сдается. Хотя, кого он обманывает? Он этим зеленым глазам, русым кудряшкам и мягкой улыбке — сдастся без боя, сразу поднимет белый флаг. Облизывает нервно свои губы и немного касается кончиком языка чужих, самых родных, губ. Первым сдается альфа. Шастун резко сокращает последние миллиметры между их лицами и припадает к самым любимым губам на свете. Антон не целует нежно, он целует сразу грубо — скучал, истосковался. Никто и никогда ему не заменит Арсения. Сминает то верхнюю, то нижнюю губу — покусывает и начинает рычать в поцелуй. Вторгается своим горячим и влажным языком прямо в рот омеги. Он практически трахает его своим языком. Пытается проникнуть все глубже и глубже. Нужно быть ближе, как можно ближе. Омега отвечает со всей прытью и, наконец-то, зарывается своей рукой в русые волосы, оттягивает, чтобы в следующую секунду прокусить губу альфе. Арсений сам начинает урчать, словно кот, которого, наконец-то, накормили вкусной едой. Которому дали ласку, о которой он так мечтал несколько лет подряд. Прерываться невозможно — кислорода не хватает, но сейчас так похуй, кто бы знал. Антон отодвигается немного от Попова и смотрит своими темными глазами прямиком в душу, а потом хриплым голосом начинает все также тихо шептать. — Сейчас выходим из машины и идем за карамелью. Хочу всю карамель. Слизать, забрать и никому не отдавать. Все понятно? — омега может только завороженно кивать. Когда Антон стал таким? Таким смелым, сильным и властным. Брюнет готов упасть на колени и молиться только ему. Чуть позже упадет и помолится, да еще и отсосет Антону, а сейчас нужно выходить. Омега на ватных ногах вылезает из машины и кое-как двигается в сторону подъезда. Попов чувствует на своей спине тяжелый взгляд Шастуна и усилившийся запах кофе. Ухмылка появляется самостоятельно на лице, и вот — Арсений уже снова чувствует себя королем. Этот альфа, его вообще-то, хочет его, возбужден до предела, и если там есть какая-то жена, то она идет нахуй, а не омега. Брюнета сейчас вытрахают так, что сидеть и стоять не сможет. Наконец-то, блять! В лифте Шастун не сдерживает свои порывы и, в прямом смысле, набрасывается на Попова. Пригвождает его к зеркальной стенке лифта, впивается своими горячими губами в, немного потрескавшиеся, но все такие же горящие желанием, губы омеги. Они сталкиваются зубами, кусают друг друга все грубее и грубее, пытаются показать этим, как же сильно они оба скучали. Альфа давит всем телом тело Арсения, сжимает его талию в своих руках, и слышит, как омега начинает поскуливать, пытаясь потереться своим возбуждением о бедро Шастуна. Антон резко выпускает его из своих рук, когда двери лифта открываются, и дает пройти Арсению к входной двери в квартиру. У омеги складывается ощущение, будто ничего и не было, а ему все это приснилось. Если это реально сон, то Арсений не хочет просыпаться. Для чего, если его там ждет только сериал и бутылка вина? Не, ну ради этого можно и проснуться, но лучше, конечно, досмотреть такой сон до конца. Быстро открыв дверь, брюнет сразу же слышит, что дверью громко хлопнули и закрыли на два оборота, а в следующую секунду он уже чувствует, как сильно его прижимают к стене и не дают повернуться лицом. Он чувствует своей промежностью член альфы, насколько сильно тот возбужден, как сильно он желает омегу. Горячие ладони начинают спускаться все ниже и ниже по его телу, член упирается прямо в ложбинку, и все чувствуется настолько правильно, что Арсений начинает задыхаться от своих эмоций. Он хочет истерично смеяться, громко стонать и тихонько поскуливать. Его возбуждение слишком сильно давит на ширинку джинс — становится больно. Видимо, Антон тоже чувствует уже болезненное возбуждение, ведь его горячие ладони резко останавливаются и поворачивают омегу лицом к альфе. Арсений даже пискнуть не успевает, когда его подхватывают сильные руки, и по наитию несут в спальню. Омега чувствует мягкую, прохладную постель под своей спиной, горячее тело над собой. От этого контраста температур Попов начинает метаться из стороны в сторону, то придвигаясь ближе к альфе, то отдаляясь, вжимаясь всем телом в мягкую постель. — Анто-он, не тормози, я не выдержу-у, — скулит омега тихо, когда Шастун начинает вновь целовать его шею. Арсений не трахался все эти годы, он чувствует себя снова девственником, готовым кончить за несколько движений на члене. От истинного исходит такой поток феромонов, что голова идет кругом — уже непонятно, что происходит вокруг, где он вообще находится, что с ним делают. Знает только одно — рядом тот, кого он так сильно любит. — Так уж и быть, сейчас не буду мучить, — единственное, что удалось услышать омеге от альфы из-за невозможно громкого стука собственного сердца, которое готово было пробить грудную клетку, а после он чувствует эти пухлые губы, что впиваются в него голодным поцелуем. Они уже не кусаются, на это даже сил никаких нет, хочется скорее перейти к самому главному — где Антон жестко трахает Арсения, а тот закатывает глаза и, наконец-то, кончает с удовольствием. Альфа расстегивает брюки Попова, отрывается от губ, чтобы стянуть их — они сейчас здесь совершенно не нужны. За брюками следуют и боксеры, которые тоже сейчас некстати. Антон спускается ниже — хватает хрупкие лодыжки своими большими ладонями и, немного приподнимает, чтобы в следующий момент начать нежно выцеловывать каждую выпирающую косточку, покусывает и сразу же зализывает самые сильные укусы, что завтра точно перетекут в засосы. Арсений уже тоже перетек, под ним наверняка есть небольшая лужица от смазки. Он чувствует, как смазка начинает вытекать густыми каплями, затекать под копчик. Антон поднимается мелкими поцелуями от лодыжек к паховой складке, вскидывает голову и, упирается голодным взглядом, облизывая свои губы, скалится. Омега приоткрывает рот в немом стоне от этого зрелища. Альфа чувствует дикое желание омеги, чувствует его похоть — он чувствует все, а особенно усилившийся запах, что сводит с ума, доводит до исступления. Шастун нервно стягивает футболку с Попова, сам начинает быстро раздеваться и тут-то омега замечает этот член. О, как же он скучал по нему. Толстый, достаточно длинный, увитый сплетениями вен, красная головка, что набухла и пульсировала от сильнейшего притока крови к ней. Арсений сглатывает слюну, что скопилась во рту, как же ему хочется отсосать этому невозможному парню. — Ну же-е, — омега уже не сдерживается и запрокидывает голову, выгибаясь в спине. Ладони сжимаются в кулаки, где зажата простынь — того гляди треснет под напряжением от натяжения ткани. Арсений тоже готов треснуть, лопнуть от переизбытка эмоций, что сейчас испытывает. Альфа ухмыляется, взгляд его так и кричит, что именно этого он и ждал. Антон не тормозит больше, впивается в тонкую шею, что так беззащитно открыта перед этим зверем. Левая рука укладывается около головы омеги, а правая неторопливо движется к самому сокровенному — истекающей дырочке. Шастун проникает одним пальцем слишком легко, к нему сразу же добавляет второй, но и тут не замечает преграды, за третьим пальцем следует протяжный стон, что смешивается с тихим завыванием. — Анто-ош, — выстанывает омега, подается бедрами к кисти альфы, насаживаясь по самые костяшки. Ему мало. Ему так чертовски мало всего, что он сейчас испытывает, но в то же время слишком много всего. Хочется остановить время, притормозить все, насладиться моментом сполна, но организм не позволяет. Так хорошо ему не было уже давно. Этот альфа знает все местечки, куда нужно надавить, облизать или укусить, чтобы тело само отзывалось на все эти ласки. Громкий выдох Попова сопровождается тихим «давай уже», и Антон слушается. Вытаскивает пальцы, этой же рукой размазывает смазку Арсения по собственному члену и входит одним упругим и резким толчком до основания. Рычание от узости омеги непроизвольно вырывается из Антона. Омега под ним сходит с ума, уже не стонет — на это не хватает никаких сил, Арсений может только тихо скулить, да просить глубже и быстрее. — Ты такой хороший, маленький мой, — тихо шепчет альфа в ушко омежке. Вгоняя свой член по самые яйца, которые бьются о нежную кожу ягодиц, создавая лучший звук шлепков одного тела о другое. — Самый лучший, мальчик мой, да-а-а, — закатывая глаза, проговаривает альфа. Ему так хорошо, что он сам начинает забываться. Шепчет какие-то глупости, сжимает сильнее мягкие бока, спускает руки к ягодицам — раздвигает их ладонями, видит как его член пропадает в промежности омеги — от этой картины он не может сдержать рыка. Как же давно он не испытывал таких чувств. Смазки настолько много, что она хлюпает, каплями стекает на постель, что уже давно мокрая под спиной омеги. — Перевернись, встань на колени, как ты умеешь, — Антон знает, что его услышат и поймут, он только покидает омежье тельце под разочарованный выдох, а когда Арсений уверенно принимает коленно-локтевую позу, то также резко вгоняет свой член обратно. Эта поза ему нравится намного больше. Громкий вскрик разрезает тишину комнаты, что была наполнена лишь тяжелыми вздохами — нашел простату. Не меняя угол, альфа начинает вбиваться все яростнее и яростнее, словно хочет членом дотянуться до самой диафрагмы. Омега и не против, ему сейчас слишком хорошо. Он точно не здесь, а где-то в параллельной вселенной — где-то среди звезд и планет, находится в космосе, и ему совершенно не хочется возвращаться в реальность. Антон понимает, что они оба не продержатся долго, поэтому он кладет свою ладонь на аккуратный член омеги, начинает водить не спеша рукой — слушая замечательные звуки от омеги. Стоны, всхлипы, еле заметный скулеж — это самое лучшее, что мог когда-либо услышать альфа. Тело напрягается под ним и он чувствует, что в его ладонь стреляет сперма омеги. Арсений валится на постель, немного подрагивая от крышесносного оргазма, все еще чувствуя, что альфа вбивается в него еще быстрее. Если бы он не кончил, то кончил бы прямо сейчас — он попадает точно по простате. — А-арс, — тянет альфа, кончая глубоко внутри, вгоняя свой член еще глубже, забывая о том, что может произойти сцепка. Падает сверху на хрупкое тельце, прижимает его своим к постели. Немного отдышавшись, Антон перекатывается на спину, укладывая на себя Арсения сверху. Омега немного возится, но сразу же затихает. Он еще не понял, что только произошло, но неосознанно уже укладывает свою ладонь на живот, что распирает узел альфы. — Ты только что… — договорить у него не выходит, во рту все пересохло — не получается даже пары слов связать в единое предложение. — Да, я тебя повязал, — Антон не будет говорить, что забылся и сглупил. Он еще несколько лет назад мечтал о детях от Арсения, а если сейчас так получилось, то нужно только радоваться, а не волноваться. Только стоит решить одну недосказанность. — Ты же точно хочешь узнать о моей жене? — со смешком проговаривает альфа. Шастун знает Арсения больше десяти лет, и он точно знает, что омегу сжирает внутренняя ревность. Он может отнекиваться, сучиться, язвить, но глаза не обманешь — они все еще любят, они все еще ждут обратно. Омега безмолвно просит прощения — своими глазами. Альфа это отлично понимает — он все знает, и также сильно любит в ответ. — Желательно, — язвит Арсений, немного дергаясь на узле. И приятно, и бесит. Это же значит, что у них процентов восемьдесят на то, что они станут родителями, а они даже не вместе — один так вообще женат. Приплыли, блять. — Времени много, ты ж меня повязал, умник. — Ну ладно, ладно, не бесись, — усмехается альфа, поглаживая животик Арсению. Все касания и движения неосознанные, но правильные — все, что их связывает правильно. — Я правда женат на девушке-омеге, это не ложь, — Арсений начинает дергаться в его руках, но никуда не может встать. Антон удерживает его, чтобы не сделать больно из-за узла, что распирает мягкие ткани. — Тих-тих, успокойся. Ты хоть дослушай. Я женился на обычной девчонке, потому что так было нужно, чтобы ко мне не лезли сотрудницы, да и партнеры наши за семейные ценности. Вот и пришлось взять в жены девчонку, но у нас с ней ничего нет. У нее есть любимый альфа, они с ним вместе живут. Со мной только штамп, да и выход в свет, скажем так. Я так и не смог кого-то полюбить, каждый раз вспоминаю только твои глаза, голос, и понимаю, что невозможно забыть, — омега потихоньку успокаивается в сильных руках, перестает трепыхаться, чтобы внимать каждому слову, что произносит его истинный. Губы сами растягиваются в улыбке. — Ты же понимаешь, что сейчас сделал? — Арсений поворачивает голову в сторону альфы, чтобы в следующую секунду в его губы врезались губы Антона. Он вообще-то просто в глаза хотел заглянуть, но от такого никогда не откажется. Это же Антон, его милый и добрый альфа. — Понимаю, маленький мой. Буду только рад, если у нас с тобой будет малыш. Ты же знаешь — я всегда мечтал о детях от тебя, — тихо проговаривает альфа в макушку Арсению, утыкается в нее носом, втягивает этот потрясающий запах, чтобы сохранить внутри себя. Пропитать все легкие, никогда не забывая об этом чарующем запахе истинного. — Я тоже буду только рад детям от тебя, сам знаешь, — омега растекается маленькой лужицей в крепких руках. В них безопасно и тепло, что еще ему нужно? — Но мы еще поговорим о той омежке, понятно? — он не может удержаться. Это его альфа, и плевать ему там на остальных и на партнеров. Этот альфа его и точка, никому и никогда больше он не отдаст свое счастье. Оберегать будет всеми правдами и неправдами, лишь бы не потерять вновь. — Хорошо, хорошо, малыш, — альфа тихо хохочет, укладывая свою большую ладонь на маленький животик омеги. Что-то ему подсказывает, что они наконец-то заслужили счастье, что так глупо упустили в молодости. Ничего, они еще наверстают свое. Все еще впереди. — Я люблю тебя, Арсень, — шепчет в макушку Антон, прикрывая свои глаза. Теперь ему спокойно, его истинный рядом — большего ему не нужно. Все самое важное рядом с ним. — Я люблю тебя, Антош, — вторит ему тихий голосок омеги, проваливаясь в сон.