любовники

      - Не подходи! - Эмма была где-то рядом, но вне поля моего зрения. Шелест листьев от бега разносился то слева, то справа, а я все никак не мог её догнать. Я и клочка ее рубашки не видел, ни единого рыжего локона, словно я бегал по пустоши в полном одиночестве. Но голос то я слышу, слышу ее заливающийся хохотом голос!       - Поймала! - Эмма неожиданно схватила меня за плечи, от чего я дернулся.       Я обернулся в недоумении, но увидев ее чистую, жизнерадостную улыбку, на миг забыл о всех вопросах, которые меня когда-либо волновали. Ел ли я сегодня? Да вроде ел, какая разница? Так же и неважно, что водой был я. Я расправил руки в стороны и мягко растянул, прикрыв глаза:

Спасибо.

      Спасибо?       Я резко обернулся от того, что перестал чувствовать ее хрупкие ладошки на себе. Солнце больше не билось сквозь кроны деревьев, а я оказался не в лесу, и я явно остался без неё. Остался. Деревья поочередно пропадали, словно их всасывала раковина, трава под ногами медленно-медленно превращалась в воду, а я сам стал покрываться инеем. Я был распят в центре какой-то неописуемой пустоты, неописуемого вакуума.       - Если я уеду раньше тебя, то я вернусь за тобой, - Эмма лежала вместе со мной на полном мягкой травы поле подле нашего Дома. Хватаясь за руки и ноги, я пытался прогнать чувство холода, но оно уже не казалось настоящим. Я снова вижу солнце, я снова вижу ее рыжие волосы.       - Позволишь ли ты поправить твои рыжие локоны? - я не хотел говорить этого. Мое тело начинает говорить само за себя, то ли голод, то ли недосып, то ли любовь делает это со мной.       Девчонка резко встала, потянувшись к лучам солнышка. Ноги приковались к земле, а она будто исчезала. Будто исчезала, будто солнце забирало ее лишь потому, что не успело одарить ее лицо веснушками. Я дергался, я бился, но она не смотрела на меня. Не смотрела, не смотрела, как же мне стыдно, Эмма.       Эмма, как же мне стыдно.       - Мне стыдно, и я... - мой рот резко замолк от неожиданной возможности говорить, но затем я быстро продолжил тараторить то, что хотел сказать. - Я хотел, чтобы ты осталась жива, я хотел всем помочь, я хотел сделать лучше, я не думал, что только все ухудшится, как я хочу верить, что у вас все вышло, как я хочу верить, что...       Эмма, стоящая передо мной, внезапно оказалась за моей спиной, крепко-накрепко обнимая меня. Я вгляделся в пустоту нашего места, наичистейшую пустоту, декорации в которой построены моей памятью. Моими воспоминаниями. Мое сердце металось от понимания того, что я где-то во сне, где-то не в настоящем мире. От ярости я вырвался из объятий ненастоящей рыжей девочки, когда-то спасшей мое отчаяние, но встретился взглядом с самой настоящей Эммой. Каждая черточка, каждая складочка, ямочка, родинка, каждая потертость на пальчиках от постоянных прыжков по деревьям.       Несмотря на мою грубость, девчонка вновь подошла ко мне и крепко-накрепко обняла. Запахи, прикосновения и ощущения, все то было настолько настоящим. Можно ли передать звук её рыжих волос? А я его слышал.       Я обнял её в ответ. Пустота под нашими ногами становилась все темнее, поглощая нас во тьму.       - Я буду бороться за эти воспоминания, - Эмма, я буду бороться за эту красоту, за эти рыжие волосы, я буду бороться за твой голос, твой смех, за запах твоей чистой рубашки, приобретающей особенный оттенок аромата свежевыпеченной булочки. Моё солнце,       "Я буду жить до тех пор, пока не уничтожу то, что заставило меня помнить твои слёзы"       Я усмехнулся. Мы ведём себя как настоящие любовники, наверно.       В знак одобрения моей мысли мои глаза ослепил яркий свет от ламп и боль от давления в груди.