the colors of my life

Шкафчики в гостиной давно заполнились вещами из прошлого – для кого-то кажущимися нелепыми и глупыми, для кого-то чем-то большим, чем просто барахло. С осознанием того, что к полкам уже давно не притрагивалась ни чья рука, я встала с удобного для сидячей работы кресла, закрыла крышку ноутбука, который сегодня мне больше не пригодится, и направилась в гостиную, с целью тщательно убраться, а затем спокойно отдохнуть. Я никогда не любила убираться. Для меня выбрасывать вещи было пыткой, так как они хранили воспоминания. Но ещё одной причиной нелюбви к уборке стала обыкновенная лень. Заставлять себя протирать пыль на полках и других предметах мебели, которая садится на них обратно через два-три дня, было просто невозможно. Поэтому, окунувшись в работу на некоторое время и взяв себе ещё несколько сложных заказов, я благополучно забыла про уборку. За что я сейчас и расплачивалась. Настал вечер и все полки были очищены от пыли и отполированы специальным средством до блеска. Без внимания, конечно же, не остались предметы из прошлого: грамоты, табели с оценками со старшей школы, письма благодарности, медали, одна небольшая статуэтка, пара кубков и… альбом с фотографиями. Снимки, вставленные в листы увесистого альбома, были сделаны ещё во времена старшей школы. Самой первой фотографией оказалась та, которую тайком сделал Хината, когда Кагеяма задел локтём моё мороженое и оно упало на раскалённый асфальт. После этой, сразу же идёт фотография, где я бью Кагеяму по затылку с лицом до глубины души оскорблённого человека, тот в свою очередь роняет своё мороженое. На третьей фотографии всё заканчивается тем, что Кагеяма стоит, прислонившись спиной к дереву, неподалёку от входа в магазин, напротив которого стою я с купленным мне Хинатой новым мороженым. Аура Тобио была просто ужасающей. Этот альбом хранил в себе множество воспоминаний, было немало глупых картинок с тупыми рожицами, чуть меньше серьёзных фотографий, сделанных в судьбоносные моменты, но все они откликались теплом и щемящей нежностью глубоко в груди. Просмотрев все фотографии, переворошив весь альбом от корки до корки, меня поглотила ностальгия. Наши сцепленные вместе руки на фоне заката, купание в бассейне на дне рождения Хинаты, победа на национальных, уютные посиделки вечером перед телевизором, первая олимпиада Тобио в составе сборной, поцелуй после победы, и множество других замечательных моментов, которые вызывали слёзы лёгкой грусти по тем временам и гордость за волейболиста, который пришёл к своей мечте. — Я дома! – глубокий и уставший голос вырвал меня из размышлений, заставляя пальцы, держащие кружку с чаем, вздрогнуть. Я лишь промычала в ответ, не надеясь, что меня услышат. Кагеяма прошёл в глубь коридора, сворачивая в спальню, и, не найдя меня там, поставил тренировочную сумку на пол и пошёл по коридору, вглядываясь в комнаты. — Привет, – Кагеяма отыскал меня на кухне, пьющей уже остывший чай, подошёл ближе и нежно поцеловал в лоб. — Привет, – попыталась улыбнуться я, но улыбка всё равно вышла кривая. Кагеяма заметил это, но не акцентировал на этом внимание. — Я думаю, сейчас я схожу в душ, поем, и тогда мы сможем провести время вместе, – Тобио открыл холодильник, вынимая оттуда контейнер с едой, – Я, конечно, не настаиваю, но у меня есть предложение посмотреть игру Италии и Аргентины с олимпиады, м? – парень в это время уже загрузил свою еду в микроволновую печь и поставил на разогрев. — Знаешь, что-то настроения нет, – понуро опустила голову я. — Ладно, продолжим смотреть «Звёздочку Баттерфляй», – Кагеяма закатил глаза, показывая, что совсем не интересуется этим. — Нет, я лучше сегодня почитаю… — Хорошо, как скажешь, – парень лишь пожал плечами и отправился в душ. После сытного ужина, который не только удовлетворил потребность в самой пище, но и дал насладиться хорошим вкусом, Кагеяма развалился на диване в гостиной, концентрируясь на матче своих будущих соперников. Долго думать над их стратегией не получилось, поэтому парень лишь устало потёр лицо и выключил телевизор. На кухне мы столкнулись: я шла налить себе сладкий кофе с молоком, а Кагеяма захотел освежить пересохшее горло стаканом воды. — Что смотришь? – задаю вопрос, не отрываясь от дела. — Матч с Бразилией. Но я немного устал, так что отложу на завтра, – Тобио пристально смотрит на меня, опершись на край столешницы поясницей. Я отвожу взгляд от чайника, который должен скоро вскипеть, и опускаю глаза в пол: — Ясно. — Слушай, ты сегодня какая-то странная. Что случилось? – парень прищуривается. Я неуверенно, но всё же поднимаю голову и открываю ему вид на моё немного опухшее лицо, дорожки слёз, которые появились несколько мгновений назад, дрожащие губы и брови домиком. Сердце Кагеямы ухнуло вниз, и ему даже показалось, что оно треснуло – настолько больно было видеть такой мой вид. — Я… эм… Я что-то сделал не так? Как-то обидел тебя? – голос Тобио был пропитан неуверенностью и волнением, из-за чего он стал немного хрипловатым. Я отчаянно помотала головой из стороны в сторону. — Что-то болит? – дождавшись такого же отрицательного жеста, Кагеяма нерешительно ступил ближе и спросил: – Можно тебя обнять?.. Я робко кивнула, сразу же оказываясь в кольце сильных рук волейболиста: одна обхватывала затылок и макушку, поглаживая по волосам, а другая прижимала к себе, лёжа на моей талии. Тогда я дала волю своим эмоциям и просто хрипела между громкими всхлипами и трением носом о футболку связующего. — Ты можешь мне рассказать. Я постараюсь помочь, а если не смогу, то просто выслушаю и постараюсь понять тебя, – Кагеяма сильно переживал. И хотя, на первый взгляд и не скажешь, что этот человек вообще за кого-то умеет переживать, сейчас об был будто растаявшей глыбой, внутри которой мягкий, нежный цветок. — Ты такой большой, – пробормотала я, но меня всё же хорошо услышали. — Что?.. – Тобио опешил и внимательно стал смотреть в моё лицо. — Ты так вырос, так… повзрослел с момента нашего выпуска, – я всхлипнула и сжала пальцами футболку на спине парня, пытаясь не разрывать зрительный контакт. — Ну… да, это вроде нормально, – Кагеяма почесал затылок и всё ещё взволнованно спросил меня: – Но почему ты плачешь? — А-альбом. — Что с ним? – нахмурившись, сказал Тобио. — Я его посмотрела, – теперь мои слова, казалось, совсем приглушились рыданиями. — Эй-эй, ну, чего ты? – Кагеяма стал более расслабленным, хотя в его задаче всё ещё стояло успокоить меня. Он продолжил гладить меня по голове, периодически целуя меня в макушку. — Ты не понимаешь, – я обвела носом его грудь, обтянутую чёрной домашней футболкой, – Ты так изменился, стал таким профессионалом… Я всегда росла вместе с тобой и почти не замечала изменений… — Ты тоже изменилась. — А? – я взглянула в лицо Тобио, что сейчас выражало огромную нежность по отношению ко мне. — Ты тоже выросла, как внешне, так и профессионально. Я восхищаюсь тобой, – с ноткой гордости сказал Кагеяма. — Оу, – весь воздух из груди куда-то делся, и сердце набатом стало стучать в ушах. Кагеяма тянется к моим губам, чтобы мягко и почти невесомо их коснуться, чтобы после лёгкого прикосновения обхватить нижнюю губу и коснуться языком выступающей части верхней губы, дабы подарить тепло и уют, нежность и комфорт, любовь, но… Пальцы Кагеямы начинают медленно проходить сквозь моё тело. Его глаза резко расширяются, он шокировано смотрит на свои руки, как на предателей, совершенно не понимая, какого чёрта сейчас творится. А я ощущаю прохладу, усиливающуюся каждую секунду, поэтому дыхание учащается. — Эй… Стой! – голос Кагеямы надламывается, сам он старается перехватить меня в других частях тела, только везде добивается одного и того же результата, – Не уходи… – шёпот Тобио отчаянный, потерянный, с отголосками слёз. — Кагеяма… – я потерянно пытаюсь сообразить, что происходит, но чем усерднее я это делаю, чем крепче я пытаюсь схватиться за Кагеяму, тем больше меня затягивает в тёмную бездну. Последнее, что я слышу, перед тем, как погрузиться в полную темноту, это: — Я люблю тебя… Глаза резко открываются и тело подскакивает, принимая сидячее положение на кровати. Одеяло в ногах спутанное; рядом лежит акула из Икеа, знатно потрёпанная временем; дыхание сбитое, как от ночного кошмара. В голове постепенно строится полная картина произошедшего, и, только после понимания того, что всё было сном, я замечаю на своих щеках дорожки слёз. Я отсутствующе пытаюсь их вытереть тыльной стороной ладони, но это не особо помогает, поэтому я тянусь к телефону, чтобы проверить время. На часах только двенадцать ночи, а это значит, что до подъёма в колледж остаётся ещё 6 часов. Это достаточно много, и этот факт немного радует. Но стоит взгляду опуститься чуть ниже, как глаза цепляются за картинку на обоях экрана блокировки. Парень с чёрными, как смоль, волосами, яркими голубыми глазами и светлой кожей поддерживал залезшую на его спину девушку с пепельно-каштановыми волосами, которые немного завиваются и от короткой длины настойчиво лезут в глаза. Но её глаза светятся, она счастлива, как и парень, и в той девушке я узнаю… себя. А парнем оказывается не кто иной, как Кагеяма Тобио. И это был рисунок. Впервые, как мне казалось сейчас, в жизни я видела не фотографию нас с Кагеямой, а рисунок. Но мои мысли быстро развеялись осознанием. Нет здесь никакого Кагеямы. Ни в квартире, ни со мной, ни в мире вообще. Его и никогда здесь не было. Он существовал только на рисунках, в аниме, и его частенько косплеели отаку, потому что среди всех персонажей, он считался одним из привлекательных. Слёзы снова потекли по моему лицу. «Я тебя люблю…»… Правдой ли это было? Теперь он просто нарисованный персонаж, и он был им всегда, пока этот злополучный сон не ввёл меня в заблуждение. Теперь я уже не сдерживала рвущиеся наружу всхлипы и истерические хрипы и крики. Я уткнулась в подушку лицом, вдыхая её запах, но ничего, кроме стирального порошка я не почувствовала. Теперь жизнь вновь вернёт себе те серые тона, что разбавил в моей ложной жизни Тобио, добавив туда палитру разнообразных красок. Теперь всё будет как обычно. Как обычно одиноко.