like one breathe

«Может, я и правда проклята?» Я с отвращением закинула в багажную сумку свой галстук, со злостью затягивая ремешки. Начинался третий год обучения в Хогвартсе, что означало очередные девять месяцев шепоток за спиной, удивлённых взглядов и отвратительной, ну просто безобразной формы. Желто-чёрная отметка на мантии вызывала особенное отвращение. Если я и вправду была проклята, как и говорит отец, то почему бы духу заклинателя просто не прийти и не сказать мне за что?! Да что я, на момент первого курса всего лишь одиннадцатилетняя девочка, успела совершить такого, чтобы на меня с ниспослали такую кару! -Добби! — крикнула я, наконец справившись с сумкой, и подойдя к зеркалу. -Д-да, младшая госпожа? — дверь слегка приоткрылась и из-за неё показалась голова эльфа. Я в который раз расчесала волосы и придирчиво оглядела себя в зеркале. Немного закатила длинные рукава на коротком, но не слишком, чёрном платье и поправила подол такой себе мантии тёмно-зелёного цвета. Она была без рукавов и с воротником вместо капюшона, а также не слишком громоздкой, что значительно отличало её от тех, что мы носим в Хогвартсе, делая более элегантной. Я предпочитала фиксировать её чёрным кожаным поясом на талии, дабы платье под ней казалось менее коротким — длинная мантия визуально удлиняла его. -Стоит обуть сапоги ниже или выше колена? — я с вопросительным взглядом обернулась к, всё ещё спокойно стоящему у двери, Добби. Эльф заволновался, принимаясь что-то бубнить себе под нос и комкать край своего «наряда». Однако, должна признать, при всём сарказме, но наволочка от подушки, мешком висящая на Добби, качеством была намного лучше всех тех, которые носили другие эльфы в нашем доме. Конечно, всё благодаря моим стараниям — среди других эльфов, Добби с самого детства нравился мне больше всего. Не знаю, даже, почему, но было в нём что-то, что меня зацепило. А что плохого в том, чтобы тот, кто мне приглянулся, выглядел немного лучше? В этом роде мыслей, я, на самом деле, значительно отличалась от остальной моей семьи. Для них раб всегда оставался рабом, и ничто не могло повлиять на отношение к нему или его внешний вид. -Значит, ниже колена, — кивнула я своему выбору, выхватывая уже выбранную модель сапог с полки шкафа. -П-простите, младшая госпожа, простите! Добби должен быть наказан, Добби плохой эльф! — тут же начал свою шарманку Добби, прижимая огромные уши к голове, но я только отмахнулась, натягивая обувь на полупрозрачные чёрные колготки. -Забудь, — мотнула я головой. — Нет ничего удивительного в том, что ты совсем не разбираешься в моде, — я встала со стула, направляясь к зеркалу в полный рост. Вновь придирчиво осмотрела себя, заправила платиновые волосы за уши, оставив свободно свисать лишь передние пряди. Слегка подкрасила ресницы, нанесла поверх помады тонкий слой прозрачного блеска. Дабы заполнить пустоту на груди, достала из шкатулки случайную цепочку. Толстая, серебряная. Поверх неё — неизменный медальон с дивным узором, на тонкой серебряной цепочке. -В-вы выглядите прекрасно, м-младшая госпожа, — пропищал эльф, вызвав у меня лёгкую самодовольную улыбку. -Благодарю, Добби, я это знаю, — положив палочку в потайной карман мантии, я оглянула комнату, прокручивая в голове, ничего ли я не забыла. Убедившись, что всё на месте, я на пятках развернулась к Добби. -Снеси вещи на первый этаж, и будь поаккуратнее с Бланшем. У него в последнее время ужасное настроение, — пушистый сиамский кот тут же повернулся, услышав своё имя, и рывком запрыгнул мне на руки. Я улыбнулась уголком губ, почесав питомца за ушком. Животное тут же замурчало, начиная ластиться и прижиматься ко мне плотнее. Бланш был моим фамильяром с детства, так что мы, можно сказать, совсем неразлучны. Он стал моим первым другом. Громоздкие часы с маятником на стене пробили десятый час утра. Приоткрыв стоящую на столе переноску одной рукой, второй я положила Бланша туда. Кот недовольно мяукнул, лишившись ласки, однако быстро успокоился и устроился на своих лапах. Иногда я удивлялась, насколько он умный и сообразительный. -А мне… пора на завтрак. Скоро время отправки поезда, — последний раз взглянув на себя в зеркале, я наконец-то вышла из комнаты. За мной тихо щёлкнул замок, из-за чего внезапное беспокойство удвоилось. Будет ложью сказать, что тёмно-зелёные стены никогда не вызывали у меня тревоги. Странно, но факт — родовое поместье часто вызывало у меня необоснованный страх. Я жила здесь с самого своего рождения, однако атмосфера никогда не менялась, она всегда была таинственно-пугающей, словно за этими стенами хранится то, о чём никто не знает. Что-то кроваво ужасное. Вы знали, что красный и зелёный хорошо сочетаться? Хотя… знаете, вру. Атмосфера здесь изменилась только однажды — когда матушка узнала о беременности. Мне было три года тогда, я мало, что помню, однако это воспоминание в моей памяти до сих пор ярко. Я помню, как внезапно стало теплее, будто я снова оказалась в объятьях матушки. Я тогда была ещё совсем ребёнком, мне не суждено было понять причину этого изменения самостоятельно, но она была мне и не особо-то важна — я всего лишь хотела, чтобы это длилось вечность. Я устала мёрзнуть в бездушности и пустоте огромного поместья. «Я беременна, дитя», — матушка улыбнулась мне тогда, тепло-тепло, словно лёд, сковавший её лицо, на время оттаял. Это глупая, детская формулировка, но он точнее всего передаёт то, как чувствовались изменения в поместье в тот момент. «Беременны?», — я удивлённо склонила голову на бок. — «Что это значит?» Она добродушно рассмеялась. Без капли упрёка, как это бывало обычно, а просто — как смеялись некоторые маги, которых я случайно встречала в Косом переулке. Отец говорил, что мне не стоит вводиться с такими. Что они ведут себя неподобающе, что позорят имя волшебников. Он называл их грязно… грязнокровками, кажется? Я тогда думала, что он перестанет любить матушку, если увидит, как она так смеётся. Отец ненавидел грязнокровок. Я не хотела, чтобы он ненавидел и матушку. «Это значит, что у тебя скоро появится брат или сестра», — объяснила она мне, нежно погладив по голове. Такое проявление ласки для меня было непривычно, поэтому я отсахнулась, удивлённо её рассматривая. «Брат или сестра?», — я серьёзно над этим задумалась, из-за чего она опять рассмеялась. Я же испуганно оглянулась на дверь, боясь, что придёт отец. «Было бы неплохо, родись у тебя брат. На тебя легло бы куда меньше забот, дитя… но я всё же боюсь, какая участь в таком итоге постигнет его», — матушка продолжала что-то бормотать себе под нос, абсолютно для меня не понятное. Я лишь усердно кивала, делая вид, что согласна, что понимаю. Отец так научил. Через девять месяцев я впервые увидела Драко.       Моя комната расположена в самом дальнем углу на втором этаже. Так, что чтобы мне дойти до лестницы, нужно пройти долгую вязь коридоров, вдоль которых, на стенах, висят портреты предков. Довольно ироничное расположение, учитывая то, что отец считает меня проклятой. Нет, однако, вы не подумайте, что он всегда повторяет одно и то же. В большинстве случаев он говорит, что я фальшивая Малфой или просто не достойна этой фамилии. «Проклятая» является довольно редким ругательством, но при этом самым запоминающимся и болезненным. Портреты со стен каждый раз с презрением оглядывают меня, будто впервые видят и недовольно вздыхают вслед, а некоторые иногда и не прочь проклясть меня парочкой особенно некультурных слов и выражений. Особенно прабабушка Ирма по материнской линии и дедушка Абраксас по отцовской. Иногда я даже задумываюсь, а не были ли они знакомы при жизни. Полагаю, из них вышли бы отличные друзья. -Эй, ты! — меня внезапно окликивает одна из картин, чьё имя и положение в семье для меня неизвестно. -Да, мисс? -Миссис, дорогуша! — фыркает дама. — Боже, у нынешних Малфоев никаких манер! — женщина на полотне выглядит пожилой, лет сорока или пятидесяти. На ней старомодное платье с тугим корсетом, несмотря на который она всё ещё выглядит полной, а темно-каштановые волосы с явной сединой волосы заплетены в высокий пучок. Сразу видно, серьёзная женщина. Почему же я раньше её не замечала? -Прошу меня простить, миссис. Вы что-то хотели? — без особого энтузиазма смотрю ей в глаза, на что она презрительно фыркает, начиная обмахиваться веером. -Какой сейчас год? -1991 год, 31 августа. Дама внезапно дёргается, будто в испуге, и начинает что-то нашёптывать себе под нос. Вид у неё крайне встревоженный, из-за чего я и сама невольно начинаю переживать. -Миссис? -Значит, он учится в Хогварстве. С этого года, — говорит она громко, но я не могу понять, адресованы ли эти слова мне. — Только подумать, одиннадцать лет! — кричит она, всплескивая руками. — Гарри Поттер дожил до одиннадцати лет! Гарри Поттер! — она продолжает кричать и другие картины предков тоже начинают нервничать, услышав её возгласы. «Гарри Поттер вернулся?» «Гарри Поттер выжил?» «Но как это возможно?» «Что же случилось с Тёмным Лордом?!» «Замолкни Сигнус! Как ты смеешь?!» «Это невозможно!» Картины зашумели, перекрикивая друг друга из-за чего на этаже поднялся настоящий балаган. Моё тело отчего-то сковала тревога и страх. Стало не по себе. Мышцы будто окаменели и я не могла сдвинуться с места. Кругом пошла голова. Гарри Поттер… знакомое имя теплилось на языке, но я никак не могла вспомнить кто это. Откуда вообще картинам мёртвых что-то известно о внешнем мире? Это одна из тех пугающих вещей, о которых я упоминала ранее. Будто кроваво страшная тайна. -П-прошу меня простить, миссис, но я вынуждена откланяться на завтрак. Всего доброго, — я кивнула полной даме перед собой, со всех ног бросившись к лестнице. За спиной всё ещё были слышны крики портретов. -Гарри Поттер всех нас погубит! — истошно завопила та дама, да так громко, что перекричала остальные картины. Сердце ушло в пятки. Я, словно сумасшедшая, неслась по пустым коридорам, время от времени едва не падая, поскользнувшись на расшитом длинном ковре. Я проносилась мимо портретов и картин, совершенно не слыша, говорят они что-то или нет, будто находилась в вакуумном пузыре. Они мелькали размытыми однотонными пятнами, которые я улавливала боковым зрением. Дыхание сбилось, а сердце подпрыгнуло куда-то в глотку. Не было ни одной причины для страха или паники, но они отчего-то всё больше и больше овладевали мною, заставляя в беспамятстве нестись этими бесконечно длинными коридорами. Я чувствовала, как ноги постепенно начинают походить на вату, а лёгкие словно уменьшались, из-за чего становилось сложнее дышать. Было страшно, до дрожи. Внезапный гомон, поднявшийся во всегда тихом и пустом коридоре, заставил сердце забиться чаще, а руки мелко задрожать. Я никак не могла от чувства пробирающей меня дрожи, когда незнакомая дама с картины закричала. Гарри Поттер. Тот самый Гарри Поттер, который, как говорят, выжил после встречи с Тем-Кого-Нельзя-Называть, который теперь скрывался среди магглов. Хотя не думаю, что «скрывался» есть наиболее точным описанием. Со слов картин, ему сейчас одиннадцать, да? Разве может одиннадцатилетний мальчик скрываться, словно преступник? Я прекратила бег только тогда, когда впереди показалась лестница, а ряды однотонных мрачных картин и портретов остались позади. И только лишь когда остановилась, я поняла, что в поместье вновь, как и всегда, тихо и пусто. Единственным, что хоть как-то заглушало эту тишину, был бешенный стук моего сердца, звучавший точно в моей голове. «Спокойно» Я судорожно вздохнула, пригладив волосы. Поправила подол мантии, вновь глубоко вздохнула. При сильном приступе страха или панике — дышите. Это, в самом деле, единственное. что вам нужно запомнить. Нет никаких зелий или заклятий. Единственное, чем вы можете себе помочь — глубокий вдох. Я продолжила глубоко вдыхать и выдыхать воздух, стараясь как можно скорее унять сковывающее чувство в груди. Однако оно всё никак не исчезало и не исчезало, что нервировало меня лишь сильнее. Я не смею опоздать. «Успокойся, Малфой. Куда же подевалось всё твоё величие?» Да, мне нужно прийти в себя. Я не имею права на оплошность, не имею права показаться в таком виде. Ногти впились в ладони, боль слегка отрезвила мысли. Дыхание и уверенность. Облегчение постепенно обволакивало меня с головы до пят, и я уже и забыла, что такое задышка и тремор рук. Да, верно, я не могу быть слабой, я не должна ударить лицом в грязь, я должна доказать отцу, что достойна фамилии Малфой, должна доказать это самой себе. Спускаясь по многочисленным ступеням, я одной рукой придерживалась за перила, словно неосознанно пытаясь предотвратить падение. Ноги всё ещё были ватными. -Доброе утро, отец, — я почти что влетела столовую, тут же склоняя голову в знак почтения и бросая мимолётный взгляд на часы. Не опоздала. Отец же лишь привычно кинул на меня взгляд исподлобья, оценивая, и одобрительно кивнул, перевернув страницу Ежедневного Пророка. Он любил по утрам проверять последние новости, всегда довольно улыбаясь, если какая-то из новостей была связана с грязнокровками. Я имею в ввиду, какая-то плохая новость. -Могу ли я задать вопрос, отец? — начала я из далека, присаживаясь за стол. Отец кинул на меня недовольный взгляд из-за газеты. Он не любил, когда его тревожили с утра, однако я просто не могла не спросить. Мне нужно было знать. -Слушаю. -Одиннадцатая картина от начала в восточном коридоре… — услышав мои слова, отец насторожился, отложив газету в сторону. — Темноволосая полная миссис в пышном синем платье с корсетом и веером… кто она? Лицо отца скривилось, показывая непередаваемые волнение и отвращение. Стало ясно, что дама ему знакома, но не приятна. Но кто же это? Тёмные волосы, которых, на моей памяти, не было ни у кого из предков… мог ли это быть предок матушки? -Отчего ты спрашиваешь? — сложив руки в замок, отец пронзительным взглядом впился в меня. Стало страшно. -Когда я шла на завтрак сегондя, она… заговорила со мной, — он продолжал смотреть. — Она спросила, какой сейчас год. А потом закричала что-то о… Гарри Поттере, отец. Она сказала, что он дожил до одиннадцати лет и другие портреты запаниковали. Там творился настоящий хаос. От того, насколько изменилась аура и стало тихо, у меня холодок пробежался по спине. Отец ничего не сказал и не ответил, но на его лице промелькнуло что-то страшное, что пугающе-холодное, сродни ещё одному ужасному кровавому секрету. В этом поместье было скрыто слишком много всего, что я до сих пор не осознала всю масштабность этого ужаса. Шумно выдохнув, отец вновь взял в руки газету, делая вид, будто ничего не было. -Отец? — попыталась я разузнать снова. — Вы знаете, кто это? Я не увидела имени под рамкой, но и не помню никого похожего из семейного реестра… -Забудь об этом, — холодно оборвал меня мужчина. — Это не твоё дело. «Ещё как моё» -Как скажете, отец. На недолгое время в столовой снова воцарилась тишина. Часы пробили одиннадцатый час утра, но никто из нас не колыхнулся. Отец перевернул страницу газеты, я же продолжила терпеливо сидеть в ожидании остального семейства. Они опаздывали удивительно сильно, учитывая то, какой сегодня день. -Где матушка и Драко? — осторожно поинтересовалась я, не в силах больше терпеть невыносимое ожидание. Недовольно цыкнув, отец вновь отложил газету, устремив взгляд на расписные стены. -Драко всё ещё собирается, а Нарцисса решила ему помочь, — он закатил глаза. — Я воспитал его слишком мягкотелым. Я неодобрительно покачала головой. -В одиннадцать лет гоже уже собираться самостоятельно, а не полагаться на мать, — после сказанных мною слов, отец устремил на меня прищуренный взгляд. — Благодарю, что достойно воспитали меня, отец. …но на мои слова он лишь хмыкнул, вместо ожидаемой мною полу усмешки. -Возможно, в чём-то ты воспитана лучше Драко, но не превозносись и не забывайся, Окси. Помни, где место такой проклятой девчонки, как ты, — он почти прошипел последние слова, из-за чего моё сердце сжалось, остановившись на долгую секунду, в следующий момент приняв бешенный ритм. В помещении резко стало жарко. Кажется, я вспотела. Кажется, картинка перед глазами слегка поплыла. Что же это? У меня лихорадка? Дышать вновь стало сложно. Место. Я никогда не должна забывать своё место. А где моё место? Есть ли оно вообще? Нет в мире места такой жалкой и недостойной девчушке, как я. Такой проклятой, такой безобразной, что подвела всю семью и подкосила столетний имидж Малфоев. Мне нет места нигде на свете. Может, было бы лучше, не родись я вовсе? Что-то слишком сильно сжимается вокруг моей шеи. Невидимые тиски, что раз за разом затягивают петлю всё сильнее, что однажды убьют меня. Возможно, отец будет даже немного рад, умри я здесь, перед его взором. Интересно, при таком раскладе, будет ли заляпана честь Малфоев чуточку меньше? Ну, хотя бы Драко будет рад, наконец-то никакой конкуренции, да и никаких подлянок… А Седрик? А что Седрик? Разве я первая, в ком он нуждается? Может, он даже не вспомнит обо мне… Интересно, а как выглядит этот Гарри Поттер?.. -Прости, Люциус, мы немного задержались. Петля вокруг шеи исчезла. -Немного, Нарцисса? — взгляд отца был раздражённым. — Это, по-твоему, немного? -Не сердись, Люциус, Драко ведь всего лишь ребёнок, ему понадобилось немного больше времени… -В первую очередь он Малфой! — закричал отец. — Отчего-то, в его возрасте, Окси была совсем не такой, — он перевёл взгляд на потерянного Драко, стоящего позади матушки. — Сегодня ты разочаровал меня, Драко. Приступим к трапезе. По братцу было видно, как сильно он нервничал. Напряжённые плечи и линии лица, широко открытые и всё время бегающие глаза. Для одиннадцати лет он был слишком открытым, совершенно не умел контролировать эмоции. Любой мог прочесть его, как открытую книгу. Отца очень злил Драко, в особенности его поведение. Да, он вёл себя, как и полагается чистокровному волшебнику — уверенно и, в какой-то мере. даже высокомерно. Но высокомерие отец тоже не слишком одобрял. Его слишком сильно опекала матушка, это было видно, и это отцу тоже не нравилось. Из-за этого он всё время называл Драко «мягкотелым» — он слишком сильно в чём-то полагался на матушку. Люциус Малфой любил величие, манеры, уверенность и дисциплинированность. Драко же в полной мере обладал лишь двумя этими качествами. Высокомерие не равнялось величию, как думал сам Драко, а дисциплинированности он и вовсе был лишён. В общем, это было мне только на руку — когда Драко плошал, отец бросал на меня слегка горделивые взгляды. В отличие от Драко, я с десяти лет обладала всеми четырьмя качествами, что доказывало строгость моего воспитания. Но строгость звучит не очень уж величественно, поэтому отец предпочитает говорить «успешность». Да, несмотря на моё «проклятье», я всё ещё была самым успешно воспитанным ребёнком в семье Малфоев. -Окси, отправишься на вокзал раньше нас. Мне нужно совершить некоторые дела с Драко, — уведомил меня отец перед тем, как отпить крепкого, чёрного, дымящегося чая из фарфоровой кружки с тёмно-синим узором и позолоченной ручкой. Драко, услышав это, встрепенулся, тут же выпрямившись и надменно взглянул на меня. -Да, сестра. У меня с отцом есть дела, так что отправляйся на вокзал без нас. На надменную издёвку этого отпрыска отец никак не отреагировал, продолжая трапезу. Он вообще предпочитал не влазить в наши конфликты, оставаясь в стороне. Считал, что «выживает» сильнейший — Драко, наверное, ещё не понимал этого так, как я — для отца наши перепалки были настоящими битвами, выигрыш в которых давал достаточно привилегий. Покровительство отца и шансы на наследование, это было достойной наградой. Особенно для меня, у которой после рождения Драко прав наследования практически не было. -Благодарю, что пояснил ещё раз, Драко, — я слегка кивнула головой в знак благодарности. — Я благодарна, что не смотря на свою грусть, ты всё равно повторил это для меня. -Пардон? -Всё в порядке, братец, старшая сестра понимает твои чувства. Но не волнуйся, когда-то тебя будут считать достаточно взрослым и ответственным, чтобы разрешать заниматься делами самостоятельно и не нуждаться в сопровождении отцом до вокзала. Лицо Драко заметно покраснело, всё его тело так и кричало о ярости, накатывающей всё сильнее и сильнее. Глаза выпучились, мне даже показалось, словно они сейчас выпадут на стол, как шарики для бильярда. Аппетит тут же пропал. Он сжимал кулаки так, что ладони его полностью побелели, будто всю кровь оттуда откачали. Отец же лишь слегка незаметно кивнул, признавая мою победу. Но я знала, что это не всё… -Да как ты смеешь! — Драко закричал. — Что за невежество! Да ты не имеешь права! …потому что видела, что братец был на грани. Что он сорвался бы с минуты на минуту, чем вызвал бы неодобрение отца. Он бы вдвое сильнее начал покровительствовать мне. -Драко Люциус Малфой! — закричал отец в ответ. — Как смеешь ты повышать голос в моём присутствии?! -Н-но отец! Вы слышали, как она оскорбила меня, это неподобающе… –Хватит! — он ударил ладонью по столу, из-за чего сервис на столе зазвенел. — Единственный, кто ведёт себя неподобающе здесь, это ты, Драко! В столовой воцарилась тишина. Братец опустил голову вниз, потупив взгляд в пол. На глазах у него блестели слёзы. Отец же, тяжело вздохнув, поправил воротник рубашки, вновь приступая к трапезе. А матушка… а матушка покорно сидела справа от отца, склонив голову и не прерываясь от кушанья. Это было негласным правилом — она не имела права вмешаться ни в один конфликт. Она не могла принять ни чью сторону, она просто должна была не обращать внимания. И думаю, если отец таким образом пытался сломить её, то у него совершенно ничего не вышло. Потому что, опять негласно, но она покровительствовала Драко, и после каждой перепалки успокаивала его в комнате, так, чтобы отец об этом не узнал. Им повезло, что в итоге об этом знаю я, а не он. Часы пробили двенадцатый час утра, что означало о завершении завтрака. Скоро отбытие поезда. –Как всегда я потратил своё время на твоё воспитание, Драко, — раздражённо вздохнул отец, вставая из-за стола. — Какой стыд, я всё ещё воспитываю одиннадцатилетнего сына. Он накинул сверху чёрную мантию и взял в руки трость, направляясь на выход из столовой. Растерянный и всё ещё печальный Драко суматошно ринулся за ним следом. –О-отец, погодите! Подождите меня! — на глазах у него всё ещё можно было заметить проблески слёз. На краткую долю секунды мне даже стало его жаль. Лишь на долю секунды. –Окси, — обернулся ко мне отец перед тем, как покинуть пределы помещения. — Надеюсь на твою сознательность. –Я не подведу Вас, отец. Будьте уверены во мне, — я слегка кивнула ему, на что получила самодовольную полу усмешку. Я получила его покровительство. Когда отец и Драко аппарироваои из поместья, в столовой остались лишь я и матушка. Выражение лица у неё было недовольным. –Зачем? — она спросила меня так обидчиво и непринуждённо, будто не знала ответа. –Вы и сами знаете ответ на свой вопрос, матушка, — я протерла уголки рта салфеткой, вставая из-за стола. –Нет, не знаю, — она подорвалась следом за мной. — Зачем ты унизила Драко? Он ведь твой брат, Окси! Вы должны держаться вместе! — она последовала за мной на выход из столовой, на что я лишь тихо недовольно вздохнула, резко к ней оборачиваясь у самих дверей. –Не должны, — отчеканила я. — Наша задача — выжить, матушка. Именно поэтому я указала Драко его место. Чтобы показали ему и отцу на сколько он слаб, и на сколько я сильнее его. У меня есть преимущество и я им воспользуюсь, чтобы остаться на ногах. До свидания, матушка. Я напишу Вам вскоре, — я слегка поклонилась в знак уважения и прощания, тут же покидая столовую, оставляя матушку позади. –Окси, — позвала она меня, но я никак не отреагировала. — Окси! — её крик слегка резал по ушам, но это в порядке вещей. На меня часто кричат, так что это стало почти рутинной. «Надо будет в письме потом спросить у матушки, не знает ли она, кто эта дама с картины», — подумала я. — «Я почти уверена, что это её предок» –Платформа 9 и ¾, — порох посыпался из моей ладони, камин вспыхнул и тело расщепило на части. Через секунду я уже аппарировала на вокзал.