***
Перепрыгивая через лужи и мчась к первому свободному работнику аэропорта, Чонвон не успевает перевести дыхание, еле добегая до опешившей дамы средних лет. — Подскажите, у вас остались ещё свободные места на рейс пятьдесят четыре в Гонконг? — позабыв элементарно поздороваться, тараторит Чонвон. Женщина лишь мотает головой. — К сожалению, нет. А вы не бронировали? — Забыл, — стряхивает капли с сумки, возбуждённо смотря на даму, — а когда вспомнил, то уже просто надеялся, что повезёт. Если бы не срочность начальства, по которой Чонвону пришлось подорваться с мягкого домашнего дивана, при этом уже готовясь ко сну, то такой неразберихи бы точно не было. Ян по дороге в такси уповал на то, что останутся некупленные билеты, кои часто остаются у авиакомпаний. — Но-о… — тянет работница, тыча кнопкой мыши и что-то проверяя, — есть чартерный рейс в Гонконг. В городе скоро пройдёт прощальный концерт какой-то известной музыкальной группы и, насколько мне известно, у них оставались свободные места. Может быть, вам повезёт и для вас найдётся один билетик. — Правда? — вскрикивает Чонвон, не веря своим ушам и такой удаче. — Было бы великолепно. Мне очень нужно попасть в Гонконг к завтрашнему утру. К кому мне обратиться? — Вон там, — машет рукой в сторону нежно-голубой вывески. — Авиакомпания «Свифт эйр чартер». У них скоро отправление, поторопитесь. — Спасибо вам огромное. До свидания, — подхватывает мокрую сумку и в спешке направляется к мужчине за свободной стойкой регистрации. Всё так быстро, нелепо и суматошно. Чонвон надеется, что его начальство предоставит ему там жильё, а иначе Яну придётся ночевать на улице из-за того, что все недорогие и хорошие гостиницы будут забиты фанатами музыкальной группы, да и в день прилёта сложно найти что-то подходящее. — Могу я вам чем-то помочь? — обращаются к Чонвону, приятно улыбаясь. — Да, пожалуйста. Не остались ли у вас свободные места до Гонконга? — Секунду, — мужчина переводит взгляд на экран монитора, но уже быстро выдаёт ответ. — Есть, и даже два. Вот только самолёт вылетает прямо сейчас. Вам повезло, что он немного задерживается. — Прекрасно, мне один, — просовывает паспорт в небольшое оконце, пытаясь унять внутри себя вспыхивающую радость. Чонвон находит позади информационное табло. Рейс и правда задерживают и, скорее всего, из-за погоды, хотя таких причин может быть сколько угодно. — У вас только ручная кладь? — Да, — разворачивается обратно к стойке, не понимая, почему так долго. Чонвон расплачивается с работником наличными, хранить их при себе всё равно нет особого смысла. Валюта там другая. — Пожалуйста, ваш билет, — протягивают Чонвону вместе с паспортом. — Выход номер восемь. Вылет уже вот-вот. Кивнув мужчине, Чонвон таки и впрямь бежит к выходу на посадку. Холодный ветер вперемешку с дождём ударяет по всем оставшимся сухим поверхностям на теле Яна. Разъярённый гул двигателей, как и всегда, зарождает внутри некое беспокойство. Волосы Чонвона разлетаются по сторонам от потока работающих лопастей. Он вбегает по трапу в самолёт, чуть ли не столкнувшись с высоким молодым человеком в тёмно-синей спецодежде. — Добрый вечер, рад приветствовать вас на борту нашего самолёта, — приветливо обращается к Чонвону бортпроводник с японским акцентом. — Да, здравствуйте. Слава богу, я успел, — проходит вглубь салона, снимая с себя промокшую куртку и садясь на свободное место. — Позвольте, я вам помогу, — миловидный парень с красивыми лисьими глазами помогает убрать сумку Чонвона в багажную полку. Ян удивляется, но не подаёт вида. Он много раз летал на самолётах, но двух бортпроводников мужского пола видит впервые. Да ещё и таких красивых. Сону возвращается в переднюю часть самолёта, как только заканчивает инструктаж по технике безопасности и обходит каждого пассажира, убедившись, что все пристегнулись. — Такая ужасная погода, — смотрит Ким в иллюминатор, видя только размытые яркие огни вдоль взлётной полосы и непрекращающийся дождь. — Всё будет хорошо, — Ники берёт за руку Сону, успокаивающе и мягко тому улыбаясь. Сону, как и все представители этой профессии, способен сохранять спокойствие в любой ситуации — его этому учили. Но показывать хладнокровность снаружи ещё не значит, что внутри нет абсолютно никакой тревоги. — Добрый вечер. Говорит капитан корабля Пак Чонсон. От имени всего экипажа и авиакомпании «Свифт эйр чартер» приветствую вас на борту самолёта. Наш рейс номер 92 выполняется по маршруту Сеул–Гонконг. Время в пути составит три часа пятьдесят пять минут. Желаю приятного полёта. — Надеюсь, он действительно будет приятным, — начинает попутчик Чонвона, проверяя на себе застёжку ремня безопасности. — А я благодарен уже за то, что попал на этот рейс. — Такой ярый фанат? — спрашивают у Чонвона, который уже и забыл, что этот самолёт почти до отказа забит одними поклонниками музыки. — Нет, что вы, — спешно отвечает Ян, — я лечу по работе. — Оу, ясно. Но вы лучше не говорите так громко, что вы не фанат, а то некоторые могут счесть это за оскорбление. — Ах, да, спасибо, — улыбается Чонвон, находя своего соседа весьма общительным и забавным. — Меня Джейк зовут, кстати, — протягивает тот напряжённую пятерню, организуя приятельское рукопожатие. — Чонвон, — знакомства в самолёте? Не часто такое встретишь. — А вы случайно не поклонник? — Как раз таки он самый, — смеётся от сложившейся ситуации, но он не из тех, кто видит в этом оскорбление. — Неловко получилось, — Чонвон понимает, что, вероятнее всего, в этом самолёте он единственный, кто летит в Гонконг не ради концерта любимой группы. В салоне раздаётся гулкий шум двигателей, загудевших и начавших работу в полную силу. Кажется, что с таким рёвом и вибрацией можно взлететь прямо с места, но нет. Самолёт удерживается тормозами и не делает никаких движений вдоль взлётной полосы. — Какой ужас. Почему они всегда производят такой шум? — обеспокоенно комментирует вслух свои мысли Джейк. — Обычный прогон двигателей перед взлётом. В каждом моторе по два индуктора, их разгоняют на полную мощь, чтобы убедиться в их исправности. Если пилота всё устраивает, то он принимает решение взлетать. — Ого, говорите так, будто вы большой специалист в этом деле. — Да не особо. Раньше учился в авиационном корпусе. Летом на практике летали на лёгких самолётах, так что раньше этим увлекался, но сейчас уже не особо. Жизнь совсем с другим связал. Но иногда даже жалею. Джейк ещё долго расспрашивает Чонвона о самолётах, о жизни в корпусе и чем ещё таким интересным они там занимались. Узнаёт, на каких тот умеет летать и даже сколько прыжков с парашютом он имеет. Джейку кажется это чем-то невообразимым, далёким и безумным. Сложно представить с чьих-то слов, как всё на самом деле: когда летишь один в кабине одноместного или двухместного самолёта, понимая, что тебе никто не поможет — только ты сам; как по сторонам простирается пугающая бесконечность голубого неба; как ты пролетаешь через пелену густого облака и теряешься в пространстве от путающихся в голове вещей, так как отсутствие видимости в облаке может тебя запутать, где верх, а где низ, где земля и где небо. Самолёт набирает требующуюся для полёта высоту и уши, наконец, перестаёт закладывать. Приятный мужской голос раздаётся в динамике с сообщением, что можно отстегнуть ремни. Самый страшный и один из опасных этапов миновал. На весь авиалайнер Сону с Ники единственные в своей должности. Обычно один бортпроводник на каждых пятьдесят пассажиров, а здесь их около девяноста. — Думаю, можно начинать готовить еду к раздаче. — Хорошо, — соглашается Ники, не отрывая глаз с Сону. Эта форма ему слишком идёт, чтобы он её носил, а ему за это ещё и не платили сверху. Нишимура всеми силами сдерживает себя, чтобы не глазеть на обтягивающие брюками бёдра. Успокаивает лишь одна мысль — он их обязательно стянет, нужно только подождать, здесь работа кипит как-никак. Кабину самолёта заполняет монотонный гул двигателей вперемешку с оживлёнными разговорами пассажиров, готовящимися к позднему ужину. Оба пилота сидят за управлением и сосредоточены на работающих приборах, иногда делая какие-то необходимые манёвры. Их лица и до безумия красивая строгая форма подсвечиваются горящими на приборной панели датчиками, указателями и сигнальными лампами. Из их наушников раздаются обрывки сообщений, которые диспетчеры передают другим бортам. — Что там с курсом? — разминая затёкшую шею, обращается капитан Пак ко второму пилоту. — Всё в порядке, летим по заданному, — всмотревшись в приборы, докладывает Хисын и бросает взгляд на капитана. — Хорошо. Если всё будет так же тихо и спокойно, то долетим без особых сложностей, — звучит уверенно и успокаивающе. А впрочем, другого от Чонсона и не услышишь. Количество полётов для их дуэта переваливает уже давно за сотню. Становится как-то комфортно друг с другом. Хороший дружеский контакт как в кабине, так и за её пределами всегда упрощает работу и делает её менее напряжённой. Тусклый белый свет от луны проходит сквозь макушки кучевых облаков. Точно маленькие комочки ваты, они рассеиваются где-то вдалеке, словно на них кто-то дует свысока. Картина настолько незабываема и неповторима, что каждый раз удивляешься при виде этих чарующих видов, что находятся так близко, но в то же время так далеко. — Не знаю, поспать или уже дождаться ужина, — вдруг лепечет Чонвон, выглядывая в проход в попытках увидеть там начавшуюся раздачу еды. Перед сном Ян обычно не ест. И дело даже не в боязни испортить фигуру, а просто от нежелания спать на полный желудок, да и вообще как-то не хочется есть в поздний час. Но когда проделана такая дорога и столько энергии на это потрачено, то голод не заставляет себя долго ждать. — Проще уже дождаться. Если будет сложно заснуть, то у меня есть снотворное на этот случай. — У вас что, аптека с собой? — Да нет. Так, по мелочи, — скромничает Джейк, убирая обратно в кармашек перед собой какой-то журнал с рекламой кухонной мебели. — Когда работаешь врачом, то уже на автомате, а особенно в полёты, берёшь с собой лекарства первой необходимости. — Ну, док, сегодня вы можете расслабиться и не думать о работе, — поддерживает того Чонвон, а сам только и делает, что думает о ней. Как только он встретится со своим начальником и разрулит там что-то, что ещё очень странно, почему не могут решить без него, то непременно потребует надбавку к зарплате, а иначе какого чёрта он это делает. Будто мальчик на побегушках, ей-богу. Чонвон ещё не в том возрасте и не с тем опытом, чтобы быть единственным, к кому можно обратиться. Хотя дело, может быть, и совсем в другом — объяснить-то ему никто и ничего толком не объяснил. — Что будете на ужин? — неожиданно появляется перед ними Сону, который оперативно с Ники раздаёт горячее. — На выбор отбивная из свинины и запечённая горбуша. Оба приятеля, если так их можно назвать, переглянулись, будто в ожидании, кто озвучит свой выбор первее, а второму бы осталось только подхватить. — Я буду свинину, — уточняет Чонвон, поднимая глаза на бортпроводника, похожего на ясное солнце в этом мрачноватом самолёте, которому не хватает естественного света. — Я тоже. — Хорошо, — вытаскивает из полочки подходящие контейнеры с едой, — приятного аппетита, — Сону подаёт ужин, двигаясь дальше к другим пассажирам. Ким никогда не упустит возможность всем по-доброму улыбнуться, а с некоторыми вежливо, а иногда даже ласково пообщаться. Ники может только молча за этим наблюдать краем глаза или между делом, но говорить о том, что ему это не особо нравится, в данный момент не может, да и потом тоже вряд ли скажет. Ревновать к незнакомцам слишком глупо. Но именно это и делает Ники. Он, конечно, знает, что Сону его и что это неоспоримый факт, но просто ещё не общеизвестный. Когда через полчаса все желающие получают свой ужин, а Сону с Ники, наконец, с облегчением выдыхают, то остаётся дело за малым. Ким поднимает трубку телефона внутренней связи и нажимает на кнопку вызова. — Кабина экипажа, — раздаётся по ту сторону провода голос Хисына. — Я подаю ужин. Что будете: свинину или горбушу? — Секунду, — в трубке неотчётливо слышно, как Ли переадресовывает вопрос капитану. — Я буду рыбу, а капитан желает свинину, — переговоры всё ещё продолжаются. — А, нет, он передумал. Как горбуша, ничего? — Выглядит аппетитно. Многие берут, довольны. — Тогда нам обоим рыбу, пожалуйста. И ещё, Сону… — Да? — прижимает к уху трубку сильнее, принимая полную готовность слушать любые вводные, но лишь бы без печальных новостей. Пальцы ног Сону от волнения поджимаются, а толковая голова начинает придумывать все возможные варианты и их плачевные последствия. — Сделай нам порции побольше, мы ведь большие мальчики. Что? Кто так пугает? — Ах, да, конечно, — отпускает Сону и его былая напряжённость с выходящим воздухом из лёгких стекает куда-то вниз, расслабляя окаменелые пальцы. — Ты чего? Всё в порядке? — интересуется Ники, заглядывая тому в лицо и беря под локоть. — Да, — вновь улыбается, встречаясь с Нишимура взглядом, — отнесу им горячее. Два подноса с двойными порциями отправляются в кабину к пилотам. Ники, помогая старшему, открывает тому дверь, и Сону входит внутрь. Хисын забирает один из подносов, в то время как капитан заканчивает радиосвязь с докладом о текущей обстановки, дожидаясь ответа от диспетчера. — Рейс 92. Это сеульский контроль. Вас понял. Подтверждаю. Пара записей в бортовом журнале от Чонсона, пока Хисын приступает к долгожданному приёму пищи. Автопилот со своей функцией справляется, поэтому Пак откидывается на спинку кресла, переводя взгляд на жующего Хисына. — Как рыба? — Вкусная, правда. Думаю, двойной порции будет маловато, — Чонсон довольно усмехается, заметив боковым зрением, как тот с особым аппетитом уплетает за обе щеки. — Не торопись, а то будет несварение. — Слушаюсь, капитан. В салоне самолёта достаточно тихо. Пара ярых фанатов, которые были не особо трезвыми ещё до попадания на борт, только громко болтали и о чём-то спорили, но до каких-либо нареканий или, не дай боже, драк не доходило. Все должны лечь спать после плотного ужина. Ники с Сону заканчивают обходить ряды пассажиров. Все желающие пьют кофе, некоторые желают обычной воды, кто-то уже дремлет, а кто-то всё не перестаёт гудеть в кругу своей компании. Сону возвращается в кабину пилотов, избавляя тех от пустых подносов. — Как там пассажиры? — интересуется капитан, обращаясь к Киму. — Послушные, ведут себя тихо, — мнётся позади двух кресел, рассматривая подсвечивающуюся приборную панель и десятки разных переключателей на ней. — Это хорошо. Но в такую спокойную ночь только и жди чего, — прикусывает губу, зацикливаясь на одной точке где-то у верхушек дальних облаков. — Хисын, возьмёшь управление? Я пойду поболтаю с пассажирами, если кто ещё не спит. — Конечно, капитан, — не поворачиваясь назад, продолжает держать всё под контролем. Чонсон следует за Сону в салон, краем глаза замечая Ники и тепло с ним переглядываясь. Отличная возможность размять затёкшие конечности и убедиться в порядке на корабле. Пак проходит первые ряды уже спящих или тех, кто просто отдыхает с закрытыми глазами и замечает первых бодрствующих пассажиров, подходя к Чонвону с Джейком и начиная с теми не многозначащую беседу. Сону в это время проходит дальше. — Добрый вечер, — обращается Чонсон к обоим, но всё его внимание принадлежит лишь одному. Два горящих бурых уголька поднимаются прямо на него, с первых же секунд гипнотизируя своей завораживающей красотой, из-за чего Пак уже забывает, зачем сюда вообще пришёл. Чонвон не решается первым отвести взгляд, но всё же опускает его на погоны пилота, от чего его глаза тут же округляются, а затем вытягиваются в два полумесяца. То, как Пак не в силах отвести глаз с Чонвона, сравнимо с тем, как он ещё пару минут назад залипал на той точке вдали серебристых облаков. Всё выглядит так нереалистично, безрассудно, но чтобы это прекращалось — совершенно не хочется. Чонвон замечает четыре полоски, а не три, значит, перед ним сам капитан. Хотя обычно только он и выходит в салон к пассажирам. У Яна появляется неудержимое желание вскочить и поприветствовать командира как полагается. Наверное, авиационное прошлое именно это и заставляет его сделать. Он опирается одной рукой за подголовник сиденья перед ним, но не успевает выпрямить ноги в коленях, как тут же сильная рука приземляет его обратно. Быстро, но настолько аккуратно и мягко, что горячая ладонь ещё недолго приобнимает его за плечо, будто пытаясь загладить свою вину за такую реакцию и неожиданное прикосновение. — Не нужно, — опережает Чонсон, не давая Яну сказать и слова, — у вас всё в порядке? — так же смотрит только на одного Чонвона. Если за весь этот разговор Чонсон так и не посмотрел на Джейка, то оно и понятно из-за кого. — Да, спасибо, — отвечает доктор, так как Чонвон, кажется, слышит только один голос Чонсона, но не улавливает саму суть его вопроса, продолжая сохранять с тем зрительный контакт. То ли он удивлён от того, что впервые видит перед собой настоящего капитана, то ли его задевают совсем другие чувства, не похожие и не сравнимые с тем, что смело бежит по его венам и вгоняет в краску. — Ужин был вкусным, осталось только вздремнуть и всё станет ещё прекраснее. — Я очень рад, — наконец, обращает внимание на Джейка, в целях соблюсти хоть какие-то манеры и не показаться слишком не вежливым. — Надеюсь, вам будет удобно, — тянется к выключателям ламп индивидуального освещения, слегка нависая над Чонвоном. Приятный смолистый запах, будто он несколько часов провёл среди душистых ёлок и белоснежных сугробов, ударяет в голову Чонвона, и это уже более чем похоже на точку невозврата, чтобы можно было забыть об этом человеке в ближайшее время, заснуть, а потом ещё и думать о работе. Чонсон проходит дальше по салону, но останавливается буквально в двух шагах наискосок за креслом Чонвона, от чего тот может слышать всё, что там происходит. — Приветствую, дамы, — обращается капитан к двум девушкам примерно его же возраста, — у вас всё хорошо? — Да, всё замечательно, — щебечет блондинка, как кажется, подпрыгивая на своём сидении. — Вы такой… — оценивающе оглядывает того с ног до головы, — по голосу перед взлётом можно было подумать, что вам лет за сорок и у вас есть усы, но, оказывается, в жизни вы такой красивый, а это форма… На девушек, наверное, действует безотказно, — говорит вслух всё, что ей вздумается. Подруга дёргает за руку блондинку, и та останавливается. Перед ними всё же не какой-то неопытный молоденький лётчик из местного аэроклуба, а капитан воздушного судна. Он здесь царь и бог, если так можно сказать. — У нас всё отлично, капитан, спасибо, — заканчивает вторая девушка, на что Чонсон мимолётно кивает и проходит дальше. Реагировать на слова той девицы — себе дороже. Это заняло бы время. Тем более Чонсон стоит вполоборота и боковым зрением может видеть того парня, что до этого украл всё его внимание, все звуки и цвета перед глазами, и который, наверняка, всё слышал. А Чонвон, и правда, слышал. Но так вышло, намеренно подслушивать он не хотел, просто это было слишком близко. В процессе этого «не подслушивания» Ян и не заметил, как вцепился в подлокотник, а его ладони вспотели, оставив влажные пятна на серой искусственной коже. Пройдя ещё чуть вперёд, Чонсон замечает склонившегося Сону над взволнованной женщиной. Пак подходит к милой дамочке, наклонившись к её лицу, которого не видно — Сону держит руку на лбу, проверяя температуру. — Что-то случилось? — спрашивает Чонсон, смотря на плохой внешний вид женщины, но ожидая ответ от Кима. — Госпожа Юн неважно себя чувствует, — поворачивает голову к Паку и тихо произносит, чтобы не потревожить остальных. — Что вас беспокоит? — капитан наклоняется над дамой, которую за руку держит обеспокоенный мужчина. Скорее всего, это её муж. — Тошнит… сильно тошнит, — неровно выдыхает и проглатывает горячую слюну, — голова начала болеть несколько минут назад, а живот… что-то сильно давит и жжёт внутри. — Всё будет хорошо, дорогая, — успокаивает её господин Юн. — Это ведь может быть обычная воздушная болезнь? — обращается тот к капитану. — Может, сэр, — вслух произносит совсем не то, о чём думает. Выступившая испарина на лбу, бледный нездоровый оттенок кожи, её вцепившаяся рука в подлокотник: Джей может предположить, что проблема в печени или желудке. — Постарайтесь расслабиться. Вам принесут плед. Всё будет хорошо, договорились? — Да, — неровно дыша, соглашается дама. — От себя могу лишь добавить, что полёт проходит отлично, никакой тряски не предвидится, прилететь должны в положенное время. Надеюсь, вам очень скоро станет лучше, — с сожалением смотрит на госпожу Юн и выходит в кухню вместе с Сону, где находится Ники и периодически выносит пледы по просьбе пассажиров. — Отнеси ей то, что я сказал, — Сону нервно хлопает глазками, кивая, — и держи меня в курсе, если ей станет хуже. — Да, капитан. Могу принести ей ещё таблетку аспирина, — кланяется вслед заходящему в кабину Чонсону, заметив в последний момент на его лице беспокойство. — Что случилось? — подходит Ники, протягивая тому стаканчик с водой, но Сону он пригодится для той дамы. — Женщине стало плохо, — ищет в аптечке аспирин, доставая две таблетки, — подай, пожалуйста, плед. — Что-то серьёзное? — вытаскивает из ящика один, передавая Сону и наблюдая за его спокойными действиями, которые лишь скрывали возможное волнение внутри. — Хотелось бы верить, что нет, — подхватывает плед под руку, смотря на озадаченного происходящим младшего, и выходит вместе с водой и таблетками в салон. — Кучевые собираются, — информирует Хисын Чонсона, который только успел войти в кабину и занять своё место. Скапливающиеся мириады облаков погружают самолёт в зону частичной видимости, а затем плавно обтекают лобовое стекло и остаются где-то позади. Но всё повторяется, когда лайнер достигает новую гряду облаков. — Запроси подняться на двенадцать тысяч по погодным условиям, там должно быть тише. Хисын запрашивает у диспетчера требуемую высоту и, немного погодя, получает требующееся по правилам разрешение на смену эшелона. — Передай Сону, что надо бы пристегнуться, — Чонсон всматривается в приближающуюся зону турбулентности, пока Хисын передаёт вынужденные действия для безопасности пассажиров Сону или Ники — смотря кто снимет трубку. Нос самолёта медленно задирается, когда капитан тянет ручку управления на себя. Звук двигателей переходит в более низкую тональность, пока самолёт смело ныряет в плотную облачность, минуя лёгкую болтанку, но вновь погружается в стену густых облаков. — Капитан, — трогает Сону за плечо Пака, но никто из них не слышал как кто-то вошёл в кабину. Всё внимание сосредоточено на мигающих циферблатах и их показателях, — той даме стало хуже. И появился ещё один парень, ему также плохо, — мнётся позади, вглядываясь в плотную серую стену за лобовым стеклом. Не оборачиваясь и быстро обдумывая все риски, Чонсон продолжает наблюдать за скоростью набора высоты. — В списке среди пассажиров есть врач? —Нет, по крайней мере, не значится. — Тогда попробуйте с Ники найти врача. Поспрашивайте, но только без наводящей паники. — Понял, капитан, — выйдя из кабины, тот ожидает сразу увидеть Ники, но рядом того, к сожалению, нет. Сону выдвигается в салон, заметив, как Нишимура в другом конце самолёта поправляет на той дамочке плед. Встретившись с Ники взглядами, Ким подзывает к себе, вернувшись обратно в бортовую кухню. — Капитан сказал найти среди пассажиров врача. — Хорошо, — кивает Ники, наливая стаканчик воды и предлагая Сону его второй раз, — выпей, а то ты после дома ни глотка не сделал. — Спасибо, — торопливо выпивает, вглядываясь в лицо Ники, наливающего ещё пару стаканчиков. — Ты какой-то бледный, — подносит руку к его лбу, чувствуя у того небольшой жар. — Всё в порядке? Ты это сам собираешься выпить? — смотрит тот на несколько наполненных до краёв бумажных стаканчиков. — Всё хорошо, Сону. Ещё несколько пассажиров пожаловались на плохое самочувствие, попросили воду, — Ким оторопело открывает рот, а сердце делает мёртвую петлю. Ещё несколько? У всех разом воздушная болезнь объявилась? Сону пропускает вперёд Ники, наблюдая за тем, кому именно он относит воду и кому плохо. Наклонившись к двум дремлющим пассажирам, Ким легонько касается руки молодой девушки. — Простите, — те сонно моргают, — среди вас нет, случайно, врача? — К сожалению, нет, — мотает девушка головой, переглядываясь с парнем на соседнем сидении, — а что-то случилось? — Ничего такого. Просто кого-то укачало. Простите за беспокойство. Оставляет тех в тишине и проходит чуть дальше. Сону замечает двух молодых людей. Один из них как раз таки удачно не спит. Мысли Чонвона забиты чем-то абсолютно другим. О сне, в котором пребывает сейчас Джейк, он точно не думает. Яну за всё его недолгое пребывание в авиации выпала возможность поведать приличное количество инструкторов, лётчиков и людей, связанных с этой сферой, но никто и никогда не выглядел так, как выглядел… Чонсон? Кажется, так он представился перед началом полёта, а фамилию Чонвон припомнить не может. Яну всегда хотелось увидеть и поговорить с пилотами гражданских самолётов, а не тех, на которых он летал. Чонвон был на борту единственным, кто бы хотел взять автограф не у участника музыкальной группы, а у капитана. Он был фанатом тех, кто вложил всю душу в любимое дело, кому пришлось кровью и потом добиваться таких высот, потому что знает, как это сложно, сколько выдержки, времени, знаний требует это дело. А отчасти, с любовью к небу рождаются, это должно быть в крови, и, возможно, что-то похожее течёт по венам самого Чонвона, поэтому, его так к этому и тянет. Но тянет именно к капитану воздушного судна или к Чонсону — совсем незнакомому человеку? С этим разобраться уже сложнее. Просто хочется увидеть его ещё раз. И если судьба, то это обязательно произойдёт. — Извините, молодой человек. Может быть, вы знаете, есть ли из ваших соседей врач? — Что? Врач? — переспрашивает Чонвон, двигаясь к Сону ближе, так как тот говорит почти что шёпотом. — Простите, не… а, кажется, мой сосед. — Правда? Какое счастье, — ликует Сону и тянется рукой к плечу Джейка, вытаскивая того из безмятежного сна. — Извините, что беспокою, но вы не врач, случайно? — Джейк, щурясь, разлепляет глаза и озадаченно смотрит на бортпроводника. — Да, доктор Шим, — представляется и поправляет край задравшейся кашемировой кофты, — а что происходит? — тут Чонвону также хочется узнать, в чём дело. — Некоторым пассажирам нездоровится, не могли бы вы посмотреть? — М-м… да, конечно. Где они? — Чонвон встаёт с места, пропуская Джейка, и тот следует за Сону. Они оба проходят мимо Ники, стоящего около парня с цветными волосами, что принимает принесённые для него таблетки, и, скорее всего, это аспирин. Но Джейк было уже хотел остановиться прямо здесь, но Сону ведёт его дальше и тормозит только рядом с супружеской парой. Госпожа Юн, согнувшись в две погибели, словно в бреду, мотала головой и не знала куда себя деть в приступах адской боли. — Я доктор Шим, — поясняет Джейк, опускаясь на колени и беря даму за запястье. Пульс совсем слабый — плохо, очень плохо. — Ох, слава богу, — восклицает её супруг, распахивая глаза от такой радостной новости. Но радость эта длится недолго. Тотчас пропадает, когда он вновь смотрит на свою жену. — На что именно жалуетесь, где болит? — доктор смотрит снизу вверх на еле открывающиеся глаза и как дама с трудом пытается произнести слова. — Здесь, — кладёт руку на свой живот и снова закрывает глаза. Кажется, она в полуотключке. Джейк ощупывает мягкий живот, совсем немного надавливая, от чего госпожа тут же напрягается и чуть ли не кричит от боли. — Так, хорошо, расслабьтесь. Укройте её получше, — вставая с колен, произносит Джейк и прекрасно понимает, что всё совсем нехорошо — просто ужасно. — Что она сегодня ела? — трогает тыльной стороной ладони её лоб, обращаясь в то же время к мужу. — Утром яичницу с беконом, в обед, — делает паузу, вспоминая, — сэндвич с кофе, потом был салат, а ужин здесь. Она ела рыбу. — Понятно, — прокручивает в голове пару вариантов, — что-то ещё беспокоило? — Головная боль. И ещё её сильно тошнило, буквально наизнанку выворачивало. — Давно началось? — ещё раз осматривает даму, на которую становится самому больно смотреть. — Совсем недавно. Всё происходит так быстро и внезапно. К тому же самочувствие госпожи Юн ухудшается в геометрической прогрессии. Как и ухудшается вся обстановка в самолёте в целом. — Будьте с ней рядом и укрывайте её пледом. Нужно её согреть, — мужчина сразу же послушно подтягивает край тёплой ткани к горлу своей жены, а Джейк с Сону начинают их потихоньку покидать. Пройдя вдоль многочисленных рядов, Джейк замечает несколько больных пассажиров, что укутаны в пледы. И даже по мимолётному первому взгляду на них можно понять, что они также больны. Ники разносит воду тем, кто вызывает его, нажимая на кнопку, что находится сверху над головой. У всех схожие жалобы. Как будто их запрограммировали. — Что принимал тот пассажир, которого мы проходили мимо? — со всей строгостью спрашивает Джейк, как только те заходят в кухню. — Аспирин, — взволнованно отвечает Сону, видя, как Ники в очередной раз уносит стаканчик воды в салон. — А той больной женщине вы давали его? — Да, я давал ей эту же таблетку, — трёт руки и чувствует, что его собираются сейчас отчитать. — Наверное, вы плохо учились или же вам об этом не рассказывали. Потому что людям, которые жалуются на тошноту, запрещено давать такие таблетки, как аспирин. — Я… — давление, оказываемое на него, слишком велико, чтобы разумно отвечать. А оправдываться нет смысла, — простите, ради бога, простите меня. — Не передо мной вы должны извиняться, — кладёт руку на предплечье и пару раз похлопывает, пытаясь как-то успокоить и подбодрить Сону, потому что вид у него слишком жалкий и плачевный, — нужно связаться с капитаном и просить о немедленной посадке. Та дама нуждается в срочной госпитализации и это при том, что я не осмотрел остальных пассажиров. Не знаю, сколько ещё может быть здесь таких же больных. — А вы знаете, что с ней? — Здесь сложно поставить точный диагноз, но могу лишь сказать, что это очень серьёзно. Можете так капитану и передать. — Доктор, нужна ваша помощь, — в кухне появляется Ники, выбрасывая пустые стаканчики и растерянно смотря на обоих. Джейк кивает, подхватывая аптечку, что стоит на столике и которую Ким двигает тому ближе. — Тогда я пока поговорю с капитаном, — заключает Сону, провожая тех взглядом до первых рядов. — У того мужчины такие же боли, как и у остальных. Но ему очень плохо и я сильно переживаю, — заявляет Ники, говоря через плечо. — Такие же боли, говорите? Интересно. Парень, задравший голову и откинувшийся на опущенном вниз кресле, выглядит, как живая мумия. — Я доктор Шим, — вскользь представляется тот, — можете открыть глаза? Позади, в нескольких сидениях ближе к концу, раздаются мучительные вопли. Джейк оглядывается на звук, но продолжает разговаривать с этим пассажиром. — Ахх, доктор, — тяжело дышит и запоздало поднимает веки, — так болят. — Что именно? — Глаза. Всё двоится, расплывается. Так больно ими водить по сторонам. — Так, понятно, — всматривается в размер зрачков, но парень, кажется, даже не понимает, что в них заглядывают. — Что ели сегодня? — уточняет Джейк, замечая дрожащую ладонь в области живота. — Ел? Наверное… молочную кашу, суп с водорослями и ещё пару йогуртов… и, ах, да, ещё горбушу здесь на ужин. — Мгм, хорошо. Предположения Шима становятся более чем реальными, а его опасения набирают всё новые обороты. — Принесите ему ещё один плед, ему нужно тепло, — обращается Джейк к Ники, поворачиваясь к тому и подмечая его слабый внешний вид. Нишимура стоит на полусогнутых коленях, облокотившись на ближайший подголовник сидения. — Что с вами? — Ники внезапно выпрямляется, одёргиваясь. — Всё в порядке. Просто нервы. Всё так разом взвалилось, — доктор смотрит в его побледневшее лицо. Любой бы перенервничал в подобной ситуации. Ники выглядит рослым, но ещё совсем молодым. Может быть, у него недостаточно опыта и он с таким ещё элементарно не сталкивался. Вспомнив о предыдущей просьбе доктора, Ники проходит мимо Джейка и направляется за новыми комплектами пледов. Шим поворачивается в сторону кухни, наблюдая там капитана и стоящего рядом Сону. По пути в их сторону, Джейк посматривает на ещё нескольких пассажиров, складывая в уме совсем ужасный пазл. — Боюсь, мы не можем сесть раньше, — начинает Чонсон прежде, чем тот успевает остановиться. — Почему? — Из-за погоды. По радиосвязи передали, что повсюду низкая облачность и туман. Ближайшие аэродромы, где можно было бы сесть, закрыты. Придётся лететь до самого Гонконга. — Думаю, поворачивать назад тоже не вариант? Осталось лететь два с лишним часа, не так ли? — Всё верно, — подтверждает капитан. Джейк озадаченно постукивает пальцами по свободной ткани своих брюк. — Тогда мне придётся делать для тех людей всё возможное до самой посадки в Гонконге. — Я так рад, что вы здесь с нами. Спасибо вам огромн… — не договаривает капитан. Самолёт ужасно тряхнуло. Качнуло так сильно, что все еле удержались на ногах. — Прошу прощения, — извиняется Чонсон, запрыгивая обратно в кабину. — Хисын, что происходит? — рявкает капитан, но замечает искривлённое лицо Ли и как тот из последних сил пытался удержать ручку управления. — Капитан, мне плохо, — буквально валится тот с кресла, а Пак, словно пуля, вылетает обратно в кухню и, к большому счастью, находит неподалёку доктора и Сону. — Вы мне нужны, — подзывает тех к себе, а сам срывается в кабину. Сону в недоумении смотрит на доктора и неспеша, чтобы не наводить панику, направляется в сторону пилотской, по дороге успокаивая пассажиров: «Небольшая зона турбулентности, скоро всё прекратится». Оба заходят в кабину, перед глазами то, как Чонсон одной рукой держит управление, а второй помогает Хисыну не упасть. — Перетащите его на пол. — Господи, и со вторым пилотом? — этого Джейк точно не ожидал. С Сону они вместе помогают Хисыну опуститься на пол. — Доктор, осмотрите его, — не поворачиваясь назад, добавляет капитан и слышит, как Ли вырывает рядом с их ногами. — Что тут осматривать? Мне нужна моя ручная кладь, там моя аптечка. У всех одинаковые симптомы и я могу смело предположить… а впрочем, что он ел? — Рыбу, — отвечает Сону. Капитану совсем не до этого, но он в курсе всего, что происходит за его спиной. — Тогда я более чем уверен, что дело в ней. Те пассажиры, у которых те же симптомы, ели рыбу. Думаю, капитан, — обращается тот к Чонсону. Сону в это время без лишних слов успевает выйти и зайти обратно с пледом и небольшой подушкой, в чём сейчас нуждается второй пилот. — Да, слушаю, — реагирует Пак на обращение к нему. — Нужно бы доложить о том, что здесь происходит. Передайте по радиосвязи, что на борту появились случаи отравления. И мы предполагаем, что они вызваны бортпитанием, а конкретнее — рыбой. Скажите, что как минимум трое находятся в крайне тяжёлом состоянии и что у второго пилота также есть все признаки отравления. — Хорошо, я как раз собирался докладывать о происходящем. Тогда, доктор, доберитесь до своей сумки и помогите, кому сможете. Сону, надеюсь и на твою помощь. — Конечно, капитан, — полуплаксивым тоном произносит Сону, но никто на это не обращает внимание. Ситуация соответствующая, сейчас мало кто на позитиве. Доктор первым выходит из кабины, Сону — за ним. Второй пилот остаётся лежать, укутанный в плед, без ярых признаков жизни. Потерять сознание можно, если это тяжёлая степень отравления, ну, и в зависимости от организма. — Ники! — вскрикивает Сону и падает на колени перед сидящим на кресле, предназначенном для бортпроводников. Цвет лица его можно сравнить с тканью их белоснежных рубашек. Сону в очередной раз прикладывает ладонь к его лбу, чувствуя адский жар и стекающий пот по вискам. — Боже, Ники, — окончательно даёт волю своим слезам и ощупывает того с ног до головы, будто не веря, что это происходит и с ним, — ты ведь ел рыбу, — утверждает тот и сглатывает образовавшийся ком в горле. — С-сону, меня тошнит… — с трудом выговаривает Нишимура, кладя голову на бок. — Ничего не говори, — шмыгает носом и подскакивает с места. Ким подносит плед и укутывает того в мягкую ткань. — С той рыбой что-то не так. Доктор почти уверен, что она отравлена. Возможно, в неё что-то попало. Второму пилоту также плохо. Он… он без сознания. — А первый? — чуть приоткрывает глаза, замечая падающую слезу с чёрных ресниц Сону. — Он ведь тоже ел рыбу, — на полувыдохе мямлит Ники. Ким перестаёт сжимать и трясти его вспотевшие руки — он делал это для того, чтобы Нишимура как можно дольше оставался в сознании. Кажется, до Сону только что дошло, капитан также ел эту несчастную горбушу, и думать даже страшно, что может произойти, если и ему станет плохо. А шанс, что эта чертова рыба никого не щадит, равен количеству всех тех же рыб в море, над которым они сейчас пролетали. — Сону, — из всех сил, что у него остались, Ники зажимает ладонь Кима между своих ослабших рук, — помоги остальным. За меня не беспокойся. — Что? Я… как я тебя оставлю? — вытирает скатывающиеся слёзы по щеке свободной рукой. — Сону, ты должен помочь пассажирам, иди, — отталкивает тот от себя. Ники бы хотелось сейчас скрутиться калачиком и страдать от невыносимых болей, несравнимых с тем, чтобы это можно было чувствовать и переживать наяву, да ещё и оставаться в сознании. Все внутренности будто собираются превратиться в желе и вылиться наружу. Ким знает, что это его обязанность — помогать пассажирам в подобных ситуациях и делать для них всё возможное, поэтому спорить с Нишимура он не будет. Сону встаёт с колен, отпуская Ники и наклоняясь к нему, чтобы поцеловать его горячие губы. Становится совсем плевать, если кто-то увидит. Может быть, это их последний. Нишимура сперва удивляется и неожиданно для своего состояния округляет глаза, помня, что никто не должен знать об их отношениях. Но скоро в ответ смело приобнимает ладонью румяную щёку Сону и так нежно, медленно, насколько это возможно, целует солоноватые губы своего парня. В кухне неожиданно разносится звук вызова из пилотской кабины. Сону в ту же секунду вспоминает о капитане и о том, что тот ел, поэтому снимает трубку, но решает сразу зайти в кабину, предвещая то, что его всё равно туда вызовут. — Я люблю тебя, — шёпотом и с блестящими глазами произносит Ким и смотрит на мучающегося Ники, который касается пальцами своих губ, но это лишь от того, что пытается сдерживать рвоту, пока Сону всё ещё находится здесь и может застать это отвратительное зрелище. Старший вытирает рукавом белой рубашки оставшиеся слёзы и открывает дверь кабины. В груди так сильно саднит, а в горле образовывается новый ком, когда Сону словно в последний раз смотрит на Ники, пока тот ещё в сознании. Ким не верит, что всё может закончиться именно так, но почему-то не хочет отрывать взгляд и уходить от того, кого до безумия любит, с кем связанно столько воспоминаний и прекрасных моментов. Сону с Ники обещали ещё в старшей школе, что будут любить друг друга до самой смерти. Но это при том условии, что встретят они её вместе и в глубокой старости. Это точно не произойдёт сегодня. Сону верит своему ангелу-хранителю, на которого безошибочно полагался все свои полёты и также намерен доверять ему и сегодня. Хоть биться в истерике и безысходности, но верить в лучшее до конца. — Сону? — голос у Чонсона всё такой же уверенный и спокойный. — Да, я… я знаю, вы ели рыбу, — описывает глазами затылок капитана и скапливающиеся капли пота за воротником. — Хорошо, Сону. Что ел доктор? — Он, кажется, — недолго роется в памяти, закатывая глаза, — ел свинину. Да, точно, свинину. — А ты? — продолжает капитан, следя за показателями приборов и держась за ручку управления. — Я не ел, — виновато поджимает губы, так как пропускать приёмы пищи для лётного экипажа так же опасно, но в данном случае — это, возможно, его сейчас и спасло. — Так, хорошо, — молча проглатывает эту ситуацию. Не время спрашивать, почему тот не ужинал. — Но… Ники, — щипает себя за палец, чтобы отвлечься и снова не заплакать. — Что с ним? Тоже рыба? — Угу, — машет ладонью на слезящиеся глаза и с дрожью в голосе произносит, — он без сознания. — Ким смотрит на валяющегося Хисына, и новая волна тревоги вновь накрывает его с головой. — Капитан, а если вы… ну… что тогда? Нам ведь не приземлиться без вас. Но все они в любом случае окажутся на земле. Самолёт в воздухе не повиснет. Вопрос в том, что будет ли эта посадка мягкой и безопасной для всех. — Сону, прекрати. Ты не должен о таком думать. Как собираешься в таком виде выходить в салон? — не поворачивается к Киму, но по голосу понимает, что тот тихонько хнычет. — Сейчас это прозвучит дико, но у нас нет другого выбора. Ты должен опросить пассажиров, нет ли среди них тех, кто знает о самолётах хоть что-то, — Чонсон переключается на автопилот и откидывается на кресло, сбивчиво дыша. Сону замирает подобно статуе. Ему ведь не послышалось? Слуховых галлюцинаций, вроде, быть не должно. Рыбу он всё-таки не ел. Если капитан говорит о таком, подстраховываясь, то самочувствие его, должно быть, ухудшается. А значит есть вероятность, что посадить эту птицу он не сможет. — Говори пассажирам, что капитану нужна помощь в радиосвязи. Главное без паники. Постарайся никого не встревожить, — Чонсон достаёт платок из кармана кителя и вытирает пот, делая между этим паузу, — и… Сону. — Да? — сердце бешено колотится, низкое давление на двенадцати тысячах бьёт по вискам. — Скорее всего, тебе придётся помогать тому, кого ты сейчас найдёшь среди пассажиров, и вам придётся сажать этот самолёт вместе. Если же не найдёшь, то это упадёт на твои плечи и плечи доктора Шима. Просто хочу сказать, что ты должен отбросить все свои переживания и послать все плохие мысли к черту. Воспринимай всё так, как должно быть. Слишком не надейся на чудо, но делай всё, чтобы оно случилось. Иди. Сону выходит из кабины, а с ним и спокойствие — подобно действию аффекта, овладевает им по мере того, как смысл слов капитана проникает в его сознание. Он хладнокровно проходит мимо Ники, даже не взглянув на него, так как если это сделает, то могут нахлынуть совсем ненужные чувства, а сейчас нужно их отключить и принять происходящее. Сону даже кажется, что кругом обыкновенный сон. Что он проснётся в постели рядышком с Ники, будет ощущать его тёплую руку, обнимающую под одеялом, и как надоедливый будильник будет звенеть на всю комнату, предвещая начало нового дня. — Доктор Шим, — Сону останавливается рядом с Джейком, отвлекая того от раздачи таблеток для тошноты. Это требовалось дать тем, кто ел рыбу и кого ещё не тошнило. Большое количество выпитой воды и зелёная таблетка — шанс на то, что стафилококковая инфекция не успеет перевариться и навести в организме свои порядки. Доктор смело предполагает, что дело именно в рыбе и этой инфекции, или же токсинах, попавших в еду при готовке. Также нельзя исключать возможности заражения сальмонеллой или же чего похуже. Ставить диагноз без результатов лабораторных анализов, конечно, трудно. Но то, что с этим поставщиком нужно в первостепенном порядке разорвать контракт на поставку бортпитания — ясно, как белый день. Капитан успевает предупредить диспетчера о случаях отравления на борту и о возможной причине этого отравления — рыба. Соответствующая служба в Гонконге уже владеет информацией о происходящем и о том, что понадобятся несколько машин скорой помощи. Чонсон также наперёд требует партию пожарных машин и освобождение лётной полосы с закрытием аэродрома для вылетов и посадок. Как этот самолёт сядет, знает только сам Господь Бог. — Капитан просил найти человека, кто мог бы знать о самолётах хоть что-то, но под предлогом, что ему нужна помощь в радиосвязи. — Что? Капитан тоже ел рыбу? — Да, — оба переговариваются шёпотом, находясь посередине салона, — его как минимум уже тошнит. Значит, таблетки давать капитану нельзя — к быстрому выводу приходит Джейк. Слухи разлетаются в таком тесном скоплении людей очень быстро. Многие уже в курсе, что это отравление, и больные уведомлены по внутренней связи, что следует обратиться к доктору Шиму — так он уже для всех представлен — или к бортпроводникам. А точнее, бортпроводнику. О состоянии Ники никто не знает, как и о состоянии обоих пилотов. Паника на корабле страшнее самой бури. — Вот, выпейте воды, а затем таблетку. Это вызовет рвоту, — поясняет Джейк очередной жертве недавнего ужина. И лучше бы, чтобы этот ужин был не последним в их жизни. — Я поспрашиваю в этой части самолёта, а вы — в этой, — продолжает Сону, маяча рукой. — Ещё хотел спросить у вас: как пассажиры? — оглядывается тот по сторонам. Поблизости не менее трёх людей, кто укутан в плед и находится в полусознании. Лучше уж отключиться и не чувствовать адскую боль. Когда тело больше не может терпеть, то природа словно опускает занавес. — Так как вы член экипажа, — его тон становится сухим и категоричным, — то я не буду лгать. Если в скором времени не отправить всех заражённых в больницу, я не могу ручаться, что они выживут, — Сону лишь выслушивает всё с непринуждённым лицом. — Здесь у меня нет никаких нужных лекарств и тем более внутривенных капельниц. Я делаю всё, что в моих силах, — выдыхает Джейк, смотря тому прямо в глаза. — Спасибо, доктор, что вы с нами… за вашу помощь, — неожиданно благодарит тот Шима, на что Джейк в оцепенении смотрит на пустое, не выражающее практически никаких эмоций лицо. За такое обычно не благодарят. Это, по сути, его долг. Клятву Гиппократа всё-таки никто не отменял. Джейк безгласно кивает и собирается приступить к выполнению просьбы капитана, разворачиваясь в противоположную сторону и успевая сделать только один шаг. — Ах да, Сону, — щёлкает тот пальцем, обращая внимание на себя. Ким ещё не успел далеко уйти. — Мой сосед, я вспомнил, что-то рассказывал мне о самолётах. Кажется, у него есть опыт в пилотаже. И он ел свинину вместе со мной, — единственное, что заставляет Сону проявить хоть какую-то из эмоций. Это звучит, как подаренная надежда. — Тогда я сразу к нему. Тратить время на поиски бессмысленно, но вы можете поспрашивать кого-то об этом, раз вы остаётесь здесь с пассажирами. — Конечно, поспрашиваю. Я отсюда далеко не уйду, — саркастически поднимает уголок рта. Сейчас определённо не до смеха, но унывать и реветь от безысходности тоже нельзя. Сону маневрирует между рядами, добираясь до того пассажира, что в последний момент попал на этот рейс. — Нужна помощь? — опережает Ян, едва Ким успевает открыть рот. — Д-да. — Думаю, я могу быть полезен больным пассажирам, так как я не ел рыбу, — продолжает тот, но Сону уже в курсе, что его это обошло стороной. — Чонвон, можно так, — представляется Ян и встаёт с кресла. Он знает, что доктор помогает пассажирам и что им просто необходима дополнительная помощь, но сам всё не решался встать и вызваться добровольцем. Сидеть на месте, когда тут творится такое, — точно не про Чонвона. Помочь отнести воды нуждающимся, раздать пледы, если те ещё остались, и так далее несложно, но зато совесть будет чиста. — Ко мне тоже можно по имени, — улыбается Сону, поправляя свой бейджик на груди. — Но ваша помощь нужна пилоту с радиосвязью, — лишь бы уши не покраснели от вранья. Но правда всё равно вскроется в ближайшее время. — Пилоту? С радиосвязью? — Чонвон сразу же чует что-то неладное. Как опытный пилот вообще может просить обычного пассажира о помощи в чём-то подобном? Слишком подозрительно. Ян хочет на берегу задать пару вопросов и уточнить, но Сону ведёт глазами по сторонам и поджимает губы, без слов мотая головой. До него быстро доходит, радиосвязь — только предлог, чтобы тот прошёл в кабину экипажа. Этот разговор не для лишних ушей, предвещающих дальнейшую волну паники. Чонвон проходит в кабину, дёргаясь в ответ на захлопывающуюся дверь позади него — Сону сам не ожидал от себя такой внезапной силы. Чонсон также реагирует на этот грохот, но повернуться не в состоянии. Он продолжает сидеть прямо и смотреть куда-то вдаль облаков. Любое его лишнее движение и велик шанс, что его вырвет. — Что? Второй пилот? — Чонвон замечает распростёртого на полу Хисына и почему-то только сейчас до него доходит, кто сидит впереди за штурвалом. Всё происходит так быстро, от чего он и забыл, что идёт в кабину к пилотам, где столкнётся с капитаном и вновь увидит его тёмно-ореховые, сверкающие уверенностью глаза. Чонвон верил, что будь это судьба, то они бы ещё раз обязательно встретились, но чтобы это случилось при таких обстоятельствах, ему и в голову придти не могло. Судьба ведь не играет с ним злую шутку? — Вы лётчик? — спрашивает Чонсон практически в лоб, но всё ещё сидит к тому спиной. На предыдущий вопрос Чонвона Сону лишь прискорбно кивает, поправляя сползающий с Хисына плед. — Летал когда-то, — волнуясь и потирая костяшки пальцев, отвечает Чонвон, — но вы ведь не имеете в виду этот самолёт? Потому что с гражданской авиацией я и близко не стоял. Тем более я не знаю о новейших средствах радиосвязи и большую половину того, что сейчас вижу на приборной панели. В первую их встречу в салоне Чонвон не проронил ни слова, поэтому Пак не знал, как звучит его голос. Всё, что Чонсон сейчас слышал — это голос молодого и робкого парня, как кажется, серьёзно готового помочь. Не зря же он сюда пришёл. Пак не знает этого человека, но он ему уже нравится, потому что редко на борту окажутся опытные в схожем деле. К тому же этот пассажир не приукрашивает своё место в авиации, но то, что он управлял самолётом — как глоток свежего, разливающегося обезболивающим по венам воздуха. — Думаю, у нас всё равно нет выбора. Пожалуйста, сядьте на место второго пилота, — кладёт руку на подлокотник кресла сбоку. — Сегодня вам придётся пройти экспресс-курс от меня и стать пилотом гражданского самолёта, поздравляю. — Стоп, что? Нет-нет, подождите, вы меня не поняли. Или это я ничего не понимаю. Садить этот самолёт в Гонконге? Мне? — обращается тот к капитану, но смотрит на немало удивлённого Сону и тычет на себя пальцем. — Я ел рыбу вместе со вторым пилотом, только позже. Боюсь, у меня мало времени, чтобы успеть вам что-то объяснить. Когда мне… — глухо кашляет и прогладывает скопившуюся во рту горечь, — станет совсем плохо и я не смогу больше держать всё под контролем, то с вами свяжется опытный пилот с земли и будет давать вам инструкции. Поэтому, прошу, сядьте в это кресло. Каждая секунда на счету. Чонвон оцепенело уставляется на затылок и сбегающие по нему капли пота, а затем переводит взгляд на Сону. Стоит ли говорить о шансах на выживание? Наверное, нет. Чонсон сам успел обдумать их и в голову даже пришла такая мысль, что не будет ли лучше приземлить самолёт на́ воду? Тогда была бы большая вероятность, что кто-то выживет, нежели самолёт разобьётся и взорвётся на взлётно-посадочной полосе, да ещё и прихватит какие-нибудь здания поблизости. И также нельзя утверждать, что Чонвон вообще не промахнётся и не сядет в само здание аэропорта. Сону берёт за плечи Яна и вежливо подталкивает того к креслу. — Чонвон, — произносит Сону вслух имя, отчасти для того, чтобы Чонсон знал своего нового напарника, — пожалуйста, садись. Наш командир не кусается. Может быть, выглядит слишком строго и хладнокровно, но это просто работа такая, в душе наш капитан очень добрый и милый человек, — Ян садится в кресло, сразу отводя взгляд в противоположную сторону. — Сону, спасибо, — останавливает Чонсон эту непрошенную рекламу. — Можешь пока помочь доктору Шиму, у него там, я уверен, дела на грани образования похоронного бюро. Ким без лишних слов, прекрасно понимая, выходит из кабины и оставляет тех наедине. Ян в шоке с того, какое спокойное лицо у Сону, как на полном серьёзе говорит Чонсон об управлении самолётом и как второй пилот, по непрофессиональному взгляду Чонвона, почти не дышит, лёжа на холодном полу. — Что-нибудь знакомо? — выдавливает капитан из себя, превозмогая ужасную боль в желудке. Чонсон поворачивается к своему второму пилоту, который скоро пройдёт посвящение и станет первым. Чонвон смущённо смотрит на подсвеченную разными цветами приборную панель, понимая, что практически в метре от его лица сверкают те самые глаза, которые раскрываются синхронно со ртом от удивления. — Вы? — описывая взглядом Чонвона, не веря, что это действительно сидит он перед ним и что это не плод его бредовых фантазий. — Почему… Как вы… — Вы ведь говорили, что каждая секунда на счету. Так научите же меня чему-нибудь, и тогда я смогу на земле вам сказать, почему это я и как, — всё держит глаза на мигающих циферблатах и множестве переключателях. Капитан в то же время усмехается в ответ на заманчивое предложение, несмотря на его состояние. — Чонсон, — произносит своё имя, подразумевая тем самым то, чтобы Чонвон с этих пор к нему так обращался. — Перейдём на «ты». Мы ведь теперь напарники. — Но я уверен, второй пилот не называл вас по имени. Вы всё ещё командир этого воздушного судна, и к тому же из-за уважения я не смею обращаться к вам на «ты», — и Чонсону нравится его позиция. Капитан внимательно выслушивает Чонвона, так же внимательно поднося наушники с микрофоном к его лицу и надевая их на него. Чонвон поворачивается к Паку, чтобы было удобнее поправлять гарнитуру, неожиданно встречаясь с ним взглядом, — Но ко мне, разумеется, можете обращаться по имени. Чонвон дёргает своей рукой от возникшего желания помочь убрать платком капли пота, что могут попасть в микрофон, но тут же останавливает себя. Чонсон, не отводя глаз с растерянного Яна, начинает радиосвязь с диспетчером и только через несколько секунд переводит взгляд на автопилот. — 92-й — Гонконгу. Рядом со мной на месте второго пилота пассажир. Предварительно ему придётся выполнять посадку. Но так как я ещё нахожусь в сознании, то помогу разобраться и объяснить некоторые вещи, — Чонсон не может утверждать, что ему обязательно станет хуже и что ему придётся всё взвалить на плечи Чонвона, но страховка в данной ситуации просто необходима. Место второго пилота всё равно пустует, поэтому пара рук на посадке лишними точно не будет. — Гонконг — 92-му. Вас понял. Эта частота закрыта для остальных воздушных судов, кроме вас. Можем ли мы услышать нового пилота? — связь обрывается. Чонвон нервно поправляет микрофон, смотря на кивающего в ответ Чонсона. — Представься и скажи им, на чём летал и какой у тебя общий налёт. Чонвон прочищает горло и зажимает кнопку радиосвязи, выжидая как минимум секунду, прекрасно помня, как ругали их на практике за то, что курсанты начинали говорить вместе с зажатой кнопкой, из-за чего начало фразы постоянно обрывалось. Ян вспомнил некоторые приборы и указатели, которые увидел вновь спустя несколько лет. Всё-таки это не забывается вместе с навыками пилотажа. Но в то, что он способен посадить этот самолёт, практически по всем характеристикам отличающемся от тех, на которых он летал, до сих пор не верит. На приборной панели столько разных тумблеров, переключателей, и не меньше их над головой.—
Крайний самолёт, которому разрешено приземлиться в аэропорту Гонконга, уже покидает лётную полосу, заруливая на стоянку. В оживлённом центре управления полётами царит атмосфера напряжённой сосредоточенности. Никому ещё из всех здесь присутствующих не доводилось сталкиваться с тем, что самолёт будет сажать не опытный пилот с тысячами часов налёта, а обычный пассажир, что летал на маленьких одномоторных самолётиках и безмоторных планерах. Все на ушах, но времени нет думать о том, что этот новый пилот с большей долью вероятности всех ведёт на верную смерть. Но опускать руки — верх непрофессионализма. Уголовной ответственности никто не желает, почти сотня пассажиров на борту хочет жить. — Шефа пожарных подняли? — басовым тоном обращается руководитель полётов к Джуну. — На связи. Что-то передать? — Скажи, что ему лучше бы приехать сюда. Кажется, у нас намечается большое представление с возможным фаер-шоу. Ну, и пригнать бы сюда все свободные машины. — Понял, — отвечает Джун и отходит в сторону. Тут к руководителю подходит ещё один работник, протягивая ему трубку с пояснительной фразой: «Это инспектор». — Руководитель полётов. Рад вас слышать, инспектор. Помимо необходимости в срочном порядке доставить больных пассажиров в больницу, нам нужно будет ещё несколько машин скорой помощи на всякий случай. Не хочу вдаваться в подробности, но посадка будет производиться не совсем привычным способом. Велик шанс, что самолёт разобьётся, — на несколько мгновений переставая говорить и выслушивая то, что ему передают на другом конце провода. — Да, мы уже подтягиваем пожарных. Боюсь, есть опасность для жилых домов вблизи аэропорта, — снова выслушивает инспектора. — Я понимаю, что значит будить людей среди ночи, но в противном случае мы здорово рискуем. Я не ручаюсь, что этот самолёт сядет на лётную полосу, не перелетит или вообще до нас дотянет, — на этот раз пауза была более продолжительной. — Да, благодарю вас, инспектор. До связи. В просторном ярко освещённом помещении стоит разноголосый шум, разрывающийся телефон всё никто не мог снять, а на связь с Гонконгом в это время выходил 92-й с докладом о том, что первому пилоту становится всё хуже, но тот ещё может в критическом состоянии давать хоть какие-то уроки управления самолётом, снятого с автопилота. До Чонвона Пак в первую очередь донёс, что гражданский самолёт реагирует на отклонения ручкой управления с запозданием, поэтому нужно сначала выполнить какое-то действие или манёвр, а затем немного подождать, когда самолёт отреагирует на этот запрос на свою электронику. — Где? — на взводе повышает голос руководитель полётов, но ещё без агрессии. — Где капитан? — Уже направляется сюда, — с другого конца помещения выкрикивает Джун — сегодня он получает за всё и за всех. На связь наконец-то выходит директор компании «Свифт эйр чартер». Этого заспанного мужчину в возрасте было очень сложно разбудить. Но когда ему сказали, что самолёт, принадлежащий его компании, собирается в скором времени совершать посадку под управлением пассажира на борту и засветиться в первых строках всех Гонконгских газетах при любом исходе, он тут же вскочил и сна уже не в одном глазу. Новости об отравлении едой, попавшей на борт, и о дальнейшей за это ответственности, уже заставили его схватиться за больное сердце. — Господи, капитан, как я рад вас видеть, — встречая глазами Сонхуна, появившегося в дверях в рабочей форме, но без фуражки на голове, руководитель подносит тому все записи, полученные от 92-го, включающие информацию о новом пилоте, сводку погоды и данные о текущем полёте. Сонхун тормозит посреди диспетчерского зала. От такого количества подсвечиваемых мониторов у любого бы двоилось в глазах. Компьютеры стояли почти друг на друге, отображая воздушную обстановку и метеорологическую информацию. — Мне сказали по телефону, что мне придётся сажать самолёт по радио, выдавая тому пассажиру инструкции, — запыхавшись, тараторит Сонхун, уточняя, так как переданное ему через трубку похоже на какой-то сюжет кассового триллера. Паку пришлось развернуться на полдороги к дому и отложить свой заслуженный отдых после американского рейса. — Всё так, капитан. Прочитайте пока это. Совсем скоро мы свяжемся с самолётом и вам придётся его вести. Первый пилот ещё держится, но, по всей видимости, продержится ещё недолго. Пока он показывает Чонвону — так он представился — нужные переключатели, приборы и даёт тому возможность почувствовать манёвренность самолёта без автопилота. Посадить самолёт, как и произвести его взлёт, можно только в ручном режиме. Автопилот в эти моменты полёта бессилен. — Так, хорошо. Ты уже неплохо справляешься, — тяжело выдыхая и чуть дольше обычного оставляя глаза закрытыми, хвалит того Чонсон. — Нажми на эту кнопку и позови Сону. Его помощь тебе понадобится. Переключенный обратно на автопилот, самолёт больше не требует к себе внимания. Но это не надолго. — Вам… вам совсем плохо, — Чонвон буквально ловит Пака, сползающего вниз и еле ощущающего силы в своём изнемогающем теле. Чонсон берёт своей холодной и мокрой рукой тёплую и периодически дрожащую руку Чонвона. Кажется, голос Яна и его присутствие рядом обладали целебными свойствами — так думает Чонсон, а иначе нельзя объяснить, почему Пак так долго может оставаться в сознании. — Ты сказал, что если мы окажемся на земле целыми, то ты мне расскажешь о себе, — нежно сжимает сухую ладонь Чонвона, желая только одного — увидеться снова. — Поэтому я тебя прошу, посади этот чертов самолёт и мы отпразднуем второй день рождения вместе, — Ян изумлённо и напуганно хлопает чёрными ресницами, в ответ сжимая руку Чонсона в своей, больше сейчас переживая за его состояние, чем думая о возможности встретиться ещё раз и совсем при других обстоятельствах. Но почему-то это всё равно действует на Чонвона. Внутри начинает что-то приятно трепетать, запуская незнакомые для него химические процессы. У Яна точно открывается второе дыхание, когда он сдерживает слёзы и жмёт на кнопку внутренней связи, вызывая Сону и продолжая держать Чонсона, когда тот его уже не слышит. — Если это судьба, то мы обязательно встретимся снова, —Чонвон ладонью приобнимает бледное лицо Чонсона, чтобы тот не вывернул голову и не упал. Когда Сону заходит в кабину, без всяких лишних вздохов и припадков от шока, помогает Чонвону пристроить капитана рядом с Хисыном и сесть за управление. Сону сам как-то увлекался самолётами, да и это его прямая обязанность — сесть за радиосвязь, слушать и следовать всем указаниям диспетчера, если оба пилота по каким-то причинам не смогут завершить полёт. Поэтому что-то из того, что он видел сейчас перед собой, знал. Взглянув ещё раз на бумаги, Сонхун подходит к радиосвязи и рядом стоящему руководителю полётов: — Это будет тяжким и рискованным испытанием с малыми шансами на успех. И я хочу, чтобы всем это было предельно ясно. — Мы всё прекрасно понимаем. Но разве у нас есть другой выбор? — подавая ещё какие-то сводки Сонхуну, заключает руководитель. — По части чудес — это, конечно, не ко мне, но я сделаю всё от меня зависящее, — подводит итог Сонхун. — У вас есть прямая связь с 92-м? — Да, капитан. Мы можем вызвать их в любой момент. — Тогда вызывайте. Им скоро пора снижаться. Переключившись, оператор протягивает микрофон Сонхуну. — Рейс 92. Это Гонконг. Вы меня слышите? Приём. — Да, Гонконг, — звучит голос Чонвона. — Мы хорошо вас слышим. Продолжайте. Руководитель переглядывается с капитаном, а затем — и с Джуном. То, что на связь вышел Чонвон, а не Чонсон, означает лишь одно — оба пилота находятся в тяжёлом состоянии и, вероятно, вообще без сознания. — Привет, 92-й. Это Гонконг. Меня зовут Пак Сонхун. Я капитан из «Грит бэй эйрлайнс». О вас я знаю совсем немного, но мне вполне достаточно этой информации. Сейчас у нас нет времени долго общаться и тренироваться выполнять какие-то манёвры. Насколько мне известно, первый пилот успел вам что-то показать и объяснить. — Гонконг. Это 92-й. Так точно, капитан показал мне пару элементов пилотирования. — Отлично. Сейчас вам придётся отключить автопилот и приступить к снижению. Я лишь только напомню. Следите за скоростью — не давайте ей падать ниже ста двадцати узлов при убранном шасси и закрылках, иначе свалитесь в штопор. Повторяю, не ниже ста двадцати. Есть кто-то рядом, кто мог бы оставаться на связи, чтобы освободить вас от этого дела? — Да, Гонконг. Со мной здесь бортпроводник, — поворачивается к Сону и намекает на его ответ. — Гонконг, это бортпроводник Ким Сону. Приём. — Отлично. Я вас слышу. Вот что, Сону, хочу, чтобы вы не спускали глаз с индикатора скорости. Не забывайте, самолёт находится в воздухе благодаря ей. Если скорость вдруг снизится, он свалится в штопор, а вывести из него самолёт, я боюсь, у вас ни за что не получится. Как только показания начнут приближаться к ста двадцати, немедленно сообщайте Чонвону. — Я вас понял, капитан, — сглатывает Сону, нервно смотря на Яна. — Теперь возвращаюсь к вам, Чонвон. Я хочу, чтобы вы отключили автопилот и приступили к снижению. Старайтесь держать самолёт прямо и горизонтально. Сбросьте газ, но поддерживайте его до тех пор, пока не начнёте снижаться со скоростью пятьсот футов в минуту. Внимательно следите за показателями приборов. Расставив пальцы на тумблерах, Чонвон плавно тянет рычаги назад. Показания, слегка подёргиваясь, падают до цифры шестьсот, затем вырастают, но вскоре устанавливаются на пятиста. Пока Ян следит за высотой и скоростью снижения, Сонхун обращается к Киму. — Сону, видите кнопку красного цвета прямо над креслом второго пилота? — Да, — отвечает тот, найдя её глазами. — Она здесь. — Отлично. Перед самой посадкой вам следует нажать на эту кнопку аварийного звонка. Это будет вашим сигналом оповещения о мерах безопасности, и я хочу, чтобы после него вы находились с пассажирами. — Нет, — вмешивается Чонвон. — Передайте ему, вы нужны мне здесь. — Гонконг. Я понял ваши инструкции, но пилоту нужна моя помощь. Приём. Следует продолжительная пауза. — Хорошо, 92-й, — отзывается Сонхун. — Я понимаю ситуацию, но это ваша обязанность. Вы должны проследить за тем, чтобы были приняты все меры предосторожности. Насколько мне известно, второй бортпроводник находится без сознания и он не может быть с пассажирами, — Сону передёргивает, когда он не по своей воли вспоминает о Ники, хотя всеми силами пытался не думать о нём, иначе у него начнётся истерика. Сону, даже проходя мимо него, пытался не смотреть тому в лицо. Но перед тем, как войти крайний раз в кабину к Чонвону, прикусив губу до крови, чтобы переключиться на боль, проверил на Ники ремень безопасности и усадил поудобнее, заодно промокнув своим платком стекающие за воротник рубашки капли пота. — Вы можете кому-нибудь объяснить и поручить это дело? — Доктору Шиму, — предлагает Чонвон Сону. — Но у него и так забот хватает. — Значит, прибавится, — вслух произносит Ян, сразу испытывая стыд за свои слова. Но, увы, такая ситуация. Ему нужна помощь Сону, иначе одному не справиться. Чонвон понимает, насколько сейчас его опыт лётчика ничтожен. Он начинает проклинать его фирму за то, что вызвали ни свет ни заря решать какие-то вопросы в последний момент. — Гонконг, — произносит Сону в микрофон. — Доктор Шим так или иначе будет находиться с пассажирами во время посадки. Думаю, он лучше других сможет провести инструктаж по мерам безопасности. — Хорошо, Сону. Прошу вас сейчас пойти и подробно объяснить доктору, что надо сделать. И дайте мне знать, как закончите, — Сону откладывает наушники, собираясь покинуть кресло, но останавливается, вспоминая о скорости, за которой должен следить. Самолёт медленно снижался, ныряя в гущу облаков. Сонхун также передаёт высоту нижней кромки облачности. По этим данным Чонвон может лишь предположить, что выйти из зоны нулевой видимости они должны не совсем скоро. — Скорость! — кричит Сону, вцепляясь одной рукой в кожаный подлокотник, а второй показывая на метку с кричащей цифрой восемьдесят пять. Это было намного меньше ста двадцати узлов, Чонвон еле успевал следить за другими показателями, тем более позабыв о скорости. А Сону просто отвлёкся на радиосвязь. Инстинктивно готовясь к резкому крену — толчку в сторону, — Чонвон понимает: они свалились в штопор и их вот-вот закрутит. «Не теряй голову, соберись», — яростно приказывает он себе. Перед глазами непроглядная пелена, они всё ещё летят в облаке. К тому же из-за этого Ян не понимает, что они уже летят совсем не в горизонтальном полёте, когда он всё-таки глядит на авиагоризонт. Всё идёт крахом. «Вспоминай, куда штурвал. От себя. Набираем скорость. Я чувствую, как нас крутит. Нет — смотри на приборы, они не должны врать.» — Горы! — кричит Ким. — Я вижу землю, — Сону вместе с Чонвоном наблюдают, как они летят под ужасным наклоном, вырвавшись из облаков. Скорость резко начинает расти. Самолёт, опустивший нос, продолжает, подобно метеориту, лететь вниз. Теперь новая проблема. Скорость слишком высокая, а высота слишком маленькая. Ещё не время быть так низко, до лётной полосы лететь и лететь. — Что здесь происходит? — орёт какая-то женщина, с грохотом распахивая дверь кабины. Из салона слышатся крики и плач. Не сложно представить, что сейчас испытывают пассажиры, пока их непристёгнутых мотает по сторонам. — Вернитесь на своё место, — звучит голос Джейка, что берёт за руку разъярённую женщину и пытается вызволить из кабины. — Там не пилоты! — не прекращает сумасшедшая. — Мы все умрём, разобьёмся. Чонвон, пытаясь не отвлекаться на эту даму, продолжает смотреть на показатели скорости, высоты и горизонта. Джейк всё же справляется с женщиной и закрывает дверь кабины. — Сону, связь. Надо доложить о происходящем. Что нам делать с высотой. Мы не долетим. Или нам нужно подниматься, но я не знаю, сколько ещё до полосы, — сжимая ручку управления до побеления костяшек, Чонвон чувствует, как сердце бешено стучит, болезненно отдавая в виски. Сону быстро надевает наушники обратно, регулируя микрофон около губ. — Гонконг, это 92-й. Как слышно? Но впервые Сону не слышит мгновенного ответа. Он продолжает вызывать, но в ответ всё та же тишина. Чонвон вновь ощущает уже знакомый ему приступ страха. Но всё пытается собраться с силами. — Мы точно в эфире? — Да, — неуверенно отвечает Сону, периодически поглядывая на скорость. — Дунь в микрофон — если он работает, то будет слышно в наушниках, — Ким проделывает сказанное ему Чонвоном. Но всё работает. А в ответ тишина. По всей видимости, они сбились с частоты.—
— Что-то там долго Сону не выходит на связь. Должен был поговорить с доктором и вернуться. Сонхун смотрит на монитор и данные по высоте, приходя в полнейший ужас, глаза лишь чудом не лезут на лоб и не остаются там навсегда. — 92-й, это Гонконг. Что у вас с высотой? Не долетите! Руководитель полётов подбегает к Сонхуну, как только слышит его слова. Джуну придётся одному справляться со звонящей из всех телефонов прессой, что уже знает о происходящем. И как только у них это получается? — 92-й, 92-й. Слышите меня? Ответьте. — Ну что за хрень, — в гневе кричит Сонхун куда-то в сторону, повторяя в третий раз. — 92-й. Приём. Пожалуйста, ответьте. Все находившиеся в душном помещении затаили дыхание. Руководитель берётся за голову, облокотившись локтями на стол. Самолёт прекращает снижаться, летя чисто по прямой, как автомобиль обычно едет по дороге. Пак замечает это в мониторе, но без радиосвязи им всё равно не совершить безопасную посадку. По крайней мере, до этого был хотя бы шанс. — Ну вот, — устало произносит Сонхун, — видимо, конец связи.***
Свежее и тёплое утро в Гонконге. Всё как обычно, кроме одного: бумажные издания в виде газет и журналов беспрерывно, конвейером, печатают шокирующие новости о произошедшем прошлой ночью. Аэропорт всё ещё закрыт для прилётов и отправлений из-за неработающих полос. Концерт популярной группы, скорее всего, был не таким весёлым, как ожидалось. Но отменён он, по крайней мере, не был. Хотя многие ли смогли его посетить? Проходя через двери в сторону больничных палат можно заметить пугающую пустоту. Непривычно, так как на улице около больницы толпа корреспондентов, фотографов, жаждущих услышать от очевидцев хоть что-то. Судьба директора компании «Свифт эйр чартер» пока тоже ещё неизвестна. Та фирма, что предоставила отравленную токсинами еду на борт, уже под судом. Но экспертиза и выяснение всех подробностей всё ещё продолжаются. Останавливаясь перед палатой номер двести тридцать, Чонвон заглядывает в прозрачное окошечко в двери и останавливает свою руку, что уже собирается оказать давление, а ноги хотят войти внутрь. Чонвон, если ему не изменяют зрение и память, видит Сону, сидящего рядом с тем бортпроводником — имя его не знает, — который тоже отравился рыбой, как и ещё несколько пассажиров, что также находятся где-то на этажах в этом корпусе. Чонвон хочет зайти и поздороваться, но Сону так взволнованно крутится вокруг Ники, что Ян решает сделать это чуть позже. Всё равно они обменялись номерами, когда после аварийной посадки вместе сидели в машине скорой помощи, уверяя работников, что с ними всё в порядке. — Ах, двести сорок, точно, — вспоминая палату, которую ему назвала медсестра, Чонвон, наконец, входит в нужное место. Делая медленные и совсем беззвучные шаги, Чонвон подходит ближе к койке, описывая глазами какие-то непонятные медицинские приборы, что прикреплены к Чонсону. Капельница стоит прямо перед тумбочкой, на которой находятся вода, непонятные таблетки и телефон. Ян смотрит на всё то же бледное лицо, но уже с немного проявляющимся румянцем, в очередной раз сдерживая слёзы. Но это были бы слёзы счастья, определённо. Собирая всю смелость в кулак и задерживая своё неровное дыхание, Чонвон нежно прикасается своей рукой к раскрытой ладони Чонсона, что повёрнута вверх из-за подключенной капельницы. Чувствуя в ответ взаимную силу, но которую силой то сложно назвать, оказываемую на его руку, Чонвон распахивает от неожиданности и удивления глаза, слыша тихо и невнятно: — Ты? — запускает внутри Яна одновременно радость и тревогу. — Как? Как вы себя чувствуете? «Что за глупый вопрос?» — думает про себя Чонвон, но ничего адекватного он так быстро придумать не успел. Вот бы можно было передать свои чувства и переживания без слов. Но тогда бы Яну стало стыдно. Такое законно вообще испытывать к почти что незнакомому человеку? Но не настолько незнакомому, чтобы Чонвон в маске и шапке в сопровождении охраны входил в больницу лишь для того, чтобы вновь увидеть Чонсона и узнать о его самочувствии. По телефону ему никто ничего не сказал. Но теперь имея нужные связи, которыми он успел обзавестись буквально за день, ему было не сложно сюда попасть. Близкий родственник, брат, жена — а как же? Это всё Чонвон. — Хорошо. Ты ведь здесь, — слабо тянет на себя, от чего Яну приходится сесть на край белоснежной постели. Открытые шторы хаотично перемещаются по полу из-за тёплого ветра, что бесцеремонно проникает в распахнутые настежь окна. — Расскажешь мне обо всём, что там произошло? — А… м, сейчас? — продолжает смотреть в полуоткрытые глаза, щурившиеся от количества яркого света в небольшом чистом помещении. — Нет, — потирает большим пальцем костяшки на руке Чонвона, из-за чего Ян всё же отводит взгляд от Пака, смотря на их неудавшийся замочек. — Мы ведь должны ещё отпраздновать наш второй день рождения, помнишь? Там всё и расскажешь. Или ты слишком занят? Я пойму. Уверен, твой телефон разрывается с просьбами об интервью и приглашениями на шоу, — говорит так, будто Чонвон стал звездой мирового масштаба. Стал, конечно, но точно уж не зазвездился. Телефон его и правда разрывается от звонков и сообщений. Откуда они только узнали его номер? Наверное, скоро придётся посетить магазин сотовой связи и купить новую сим-карту. — Что? Не говорите так. Думаете, я пришёл сказать вам о своём плотном графике? — не убирает руку, но отворачивает голову в сторону двери. — Это даже оскорбляет, знаете? — По имени, Чонвон, — аккуратно дёргает его, чтобы тот повернулся. — Обращайся ко мне на «ты». Кто-то теперь тоже капитан, — поворачивается Чонвон, заставая мягкую улыбку на лице Чонсона, от которой самому становится хорошо только при одном её виде. — А мне бы вообще следует взять у тебя автограф. Или мне нужно встать в очередь? Оба негромко смеются, не переставая друг на друга смотреть. Чонвон ещё пару раз спрашивает о самочувствии и вносит свой номер телефона в контакты Чонсона — по его же просьбе. Ян обещает, что если всё-таки сменит номер, то обязательно перед этим позвонит. Где они встретятся в четвёртый их раз, они ещё не обсудили. Только договорились обязательно увидеться. Впервые за всю свою жизнь Чонвон верит в судьбу.