Утренний тет-а-тет

Сегодняшнее утро покрыто туманом, и кажется, что «Совёнок» взлетел к самым облакам и остался там, не спеша падать на землю. Протяни руку — и кончиков пальцев уже не видно. Густая белая завеса заволокла собой каждую улочку, каждый укромный уголок, и лагерь похож на старую полузаброшенную деревню, стоящую посреди тёмного леса, где не живёт никто, кроме стариков да колдуний. Необычно, особенно если учесть, что до этого не то что дождя — даже туч не наблюдалось. На пристани тихо, лишь скрипят, покачиваясь на волнах, лодки да шелестит камыш. Вдруг послышался девичий возглас, и юношеский голос быстро и сдавленно заговорил: «Тш-ш, тише! Ещё весь лагерь на ноги поставишь, чего доброго». — Да ладно тебе, все дрыхнут без задних ног, — уже не так громко ответила Славя и крепко обняла пришедшего Семёна. Тот попытался вырваться, но не смог и тоже прижал к себе улыбающуюся девушку. — Спасибо, что пришёл, — одними губами произнесла Славя. — Я и не знала, что ты умеешь вставать ни свет ни заря. — Всю ночь не спал — ждал встречи, — ответил Семён. Славя почувствовала, как к щекам прилила кровь. — Ты шутишь, да? — растерянно пробормотала она, стараясь подтвердить свою мысль в его лице. Но оно не выражало ничего, кроме искренности и добродушия. — Почему же? Я правду говорю. — Внешне тот оставался невозмутимым, и лишь в скрытых за чёлкой волос глазах блестела улыбка. — Я тебя два дня не видел. Хотел навестить, да Виола не впускала. Славя не выдержала и отвернулась, скрывая неловкость. — Присаживайся. — Она опустилась на холодные доски, и Семён пристроился рядом с ней. С минуту они глядели в волнующуюся гладь реки и молчали. Семён не знал, с чего начать. Честно говоря, у него всегда плохо получалось заложить фундамент разговора. Но Славя начала первой: — Ты ждал чего-нибудь, когда ехал сюда? — спросила она и затеребила косу. Семён одновременно вздохнул с облегчением и испугался. Про настоящую жизнь он с первого дня пребывания здесь зарёкся не проронить ни слова. Никому. Даже ей. — Знаешь... — Он почесал в затылке. — Ничего. Лагерь как лагерь, ничего необыкновенного. «Ага, конечно, если бы». — И я тоже. Думала, что приеду, отдохну и пойду дальше со светлой головой. Но вот в чём дело... — Славя оступилась, но сразу продолжила: — Так получилось, что в «Совёнке» я встретила всех самых дорогих мне людей. И не хочу с ними расставаться. — В груди неприятно кольнуло сердце. — Серьёзно? Я бы на твоём месте так не сказал. — Хорошо, и кого ты приведёшь в пример? — Кого? Ну, допустим, Ульяну. Честное слово, это маленькое торнадо! Всем мешает, а сама ничего не делает. — Ты забыл, что именно она организовала дискотеку. Только не говори, что тебе не понравилось! При этих словах Славе во всех красках представился их танец в тот чудесный вечер. Тогда она млела от удовольствия; ей так никогда не было хорошо с кем-то танцевать! Она не могла без трепета вспоминать, как нежно Семён держал её за талию, как неотрывно смотрел на неё, а она смущённо отводила взгляд... О, она отдала бы многое, чтобы заново испытать это наслаждение близости с ним. — Ну ладно, здесь я ошибся. — Семён чуть-чуть порозовел. — Но что ты скажешь про Алису? Вот кто точно без дела сидел и не работал ни дня! — Ну ты даёшь! А кто сегодня вечером отжигать будет? Рыжик неплохо играет на гитаре, а с Микусей вообще составляет превосходный дуэт. Ты не знал? — Нет, — покачал головой парень. — А что насчёт Жени? Вот самый невыразительный человек из нашего отряда! Только читает и ничего более. — Неблагодарный ты, Сёма, — беззлобно усмехнулась Славя. — Помнишь, мы с тобой в походе в лес ушли и заблудились? — Семён кивнул. — Я ногу подвернула, ты меня на руках нёс. А потом ливень хлынул... Думаешь, кто послал за нами ребят? Женя. Загляни к ней, поговори — увидишь, что она не такая чёрствая, как кажется. — Твоя взяла, — сдался Семён. — Остальные мне были по душе, но теперь и к этим я неравнодушен. — И он протянул ей руку в знак согласия. Славя с удовольствием пожала её. Дунул лёгкий ветерок, и девушка поёжилась; конец августа давал о себе знать. Конец. Кончится лето... «Да, кончится. Всё рано или поздно кончается. Это закон природы. Но я не хочу этого! Не хочу!» — подумала Славя и стукнула кулаком о доску. Семён удивлённо вскинул брови, но она не обратила на это внимания. Всегда активная и жизнерадостная, она упала духом и не могла подняться обратно. Столько всего значимого произошло в эту смену! Хотелось и дальше жить по её расписанию, веселиться, дурачиться, петь песни под гитару и резвиться, пока время не ушло безвозвратно. Пока ещё есть чем жить, гореть и волноваться. Мысли переключились на взволнованного Семёна. Славя вспомнила всё, что знала о нём. Он приехал позже всех, на последней неделе, и когда она вышла встречать его, ей показалось, что он особенный человек и что их будет что-то связывать, но что конкретно — это она поняла недавно. Сёма (она не могла удержаться, чтобы не называть его ласково) оказался честным и эрудированным парнем, только очень боялся открыться миру полностью. А что она? А она — скованная рамками приличия и порядочности, всем открытая, но никем не понятая душа; совсем на него не похожа — и в то же время почти не отличима. Может, поэтому вместе им и не было скучно?.. В голове пролетели все разговоры наедине после тяжёлой работы и шутливые споры на философские темы, знанию которых Славя могла только позавидовать собеседнику. А не озвученная, но важная для неё поддержка? С её советами или без, Сёма обзавёлся какой-никакой эмпатией и лучше понимал не только остальных, но и её саму. Там, где она никогда бы не попросила помощи (а она и не попросила бы: гордость мешала), он приходил на выручку. Только рядом с ним у неё получалось по-настоящему расслабиться и перестать себя контролировать. И как теперь жить, оставив всё позади, перевернув страницу, вырвав очередной лист календаря?.. — А что будет потом? — тихо проговорила девушка. — В смысле? — оживился Семён. — Ну, когда смена закончится... Что будет дальше? — Волнуешься? — Нет, просто... Вот я в университет поступлю, учиться буду. Это я понимаю. А вот как жить без вас, я не знаю. — Честно сказать, я тоже плохо представляю будущее, — вздохнул Семён, — и совершенно не имею понятия, что делать. А вы... — он осёкся. — Вот, ты это чувствуешь? — подхватила Славя. — Учиться, работать дальше можно, а жить... — Но ведь там будут другие люди, — задумчиво возразил Семён. — И они будут тебе дороги так же, как мы. — Просто я... Я буду скучать по вам. По вам всем. — сказала Славя и вдруг добавила: — А по тебе больше всего. Такой честности от себя она не ожидала. Семён только и успел распахнуть глаза и открыть рот, как Славя положила одну руку ему на спину, а другой обхватила шею и, закрыв глаза, страстно прильнула к его губам. Он лишь прижал её крепче и провёл ладонью по её спине. Мгновения превращались в минуты, минуты — в часы, а часы перерастали в бесконечность, и в её потоке двое наслаждались друг другом. Мир для них перестал существовать; пошедшие навстречу друг другу, сделавшие первый шаг к единству, они парили между небом и землёй, окутанные сладостной негой. Над безмолвным лагерем прогремел утренний горн, призывающий пионеров на зарядку. Славя мягко отстранилась и взглянула на Семёна печальными голубыми глазами, в уголках которых появились слезинки. — Мы друг друга не забудем, верно? — Это точно. Тебя забудешь... — шутливо подосадовал Семён, и Славя улыбнулась. — Позвони мне, хорошо? Я тебе номер дам... Семён кивнул и взглянул в неспокойное небо. Славя вскинула голову и увидела, что из-за облаков выглянули первые золотые лучики. Да, пусть жизни их и покрыты туманом, через чью плотную, непроницаемую стену никак не увидеть, что же там, впереди, но и в них видны просветы, которые — дай бог! — наставляют их на истинный путь. Этот путь они пройдут вместе, а это самое главное.