Когда гаснут светлячки

— Как думаешь, кем мы станем, когда вырастем, Сяо? Ой… то есть… Первый… — Бона, если снова будешь спать в комнате мальчиков, то получишь от воспитателя. Алатус открывает глаза — он сидит на угловом диване, закинув голову назад. Венти лежит головой на его коленях, от чего ноги уже давно затекли, но почувствовал он это лишь сейчас, когда проснулся. «Что за странный сон…» — он потирает глаза и вздыхает, ощущая такую сильную усталость, словно он не отдыхал, а работал всю ночь. Парень опускает взгляд на музыканта — тот тихо сопит, свернувшись клубочком. Сяо аккуратно приподнимает его голову, кладёт под неё подушку и уходит умываться. Закончив в ванной, он проходит на кухню и включает чайник. Взгляд падает на чёрный конверт под недопитой чашкой кофе. «Мы разве пили вчера кофе? — он сводит брови и закусывает губу. — Почтальон имеет доступ в квартиру… более того, делает всё тихо… чёрт, не думал, что заказ поступит так скоро…» Сяо быстро заглядывает в комнату, и, убедившись, что Венти всё ещё спит, он открывает конверт. «Пустой…?» В этот раз фотографии нет, подписи тоже, что заставляет задуматься над ошибкой почтальона. Хмыкнув, он берет телефон и набирает выученный наизусть номер: — Тао? — Что такое…? — звучит сонный голос с той стороны. — И где вообще «доброе утро»? — Пустой чёрный конверт. — Ээ? — Почему мне положили пустой конверт? Без подписи, без фото, без ничего… но под недопитый кофе, хоть мы не пили кофе… — Я спрошу, но, наверное, это простая случайность или совпадение. — Ты шутишь? Совпадение, что кто-то зашёл в эту квартиру, оставил две третьи кофе, положил конверт и ушёл, а я совсем не проснулся? Звучит ни разу не подозрительно. — Мб твой музыкант тебя напоил чем-то? Вот тебя и вырубило, — как ни в чем не бывало проговаривает она. — Первый раз что ли… — Обязательно вспоминать «это» сейчас? — Извини-извини. — Короче, ты ничего не знаешь, я понял. На этом всё, пока. Сбрасывает, не дожидаясь ответа. Слова девушки заставляют задуматься, вдруг Венти действительно что-то подсыпал, но здравый смысл говорит о том, что будь это так, то именно музыкант бы настаивал на выпивке, а вчера он был слишком подавлен. «Манипулировал мной…? Не хочу верить в это… Стоп, что? — опешил от своих же мыслей. — Почему я не хочу думать об этом…? Любой человек может оказаться той ещё мразью и манипулятором… а вот такие миленькие и невинные — как раз тот самый вид, которых стоит опасаться… Вопрос: почему в чашке 2/3 кофе, а под ней — конверт. Ответ: хотел показать, что понимает, кто я такой, и шифр надо сменить? Вопрос: зачем ему это, он ведь в «зелёном», значит может спросить прямо? Ответ: втирается в доверие и создаёт видимость участия третьей стороны… хм… Получается, манипулировал, сделав из себя жертву, расплакался, я проявил слабость, он этим воспользовался. Бредово звучит… Вывод: конверт — не его рук дело… тогда…?» — Ся-о…? — Барбатос проходит в кухню, и Сяо сразу прячет конверт за спину. — Доброе утро…? — Доброе… эм… как спалось? «Я становлюсь всё более и более рассеянным… нужно собраться…» Пока Венти, пошатываясь от головной боли из-за слёз и выпитого вина, пытается заварить чай дрожащими руками, Сяо быстро и незаметно выбрасывает конверт в мусор. Телохранитель подходит к музыканту сзади и опускает свои руки сверху на его, помогая управиться с посудой. Этот жест не имел под собой никакого подтекста или намека, но, видимо, Венти решил иначе. Барбатос просто замер, впадая в лёгкий ступор, пока «бариста» готовит его руками чай. Выпутавшись, музыкант разворачивается и оказывается лицом к лицу с Сяо. Второй сразу делает шаг назад, надеясь отстраниться, но его не пускают. — Не уходи… — слегка обижено шепчет Венти. — Я… эм… я извиниться хочу… за вчерашнее… — Что…? — телохранитель вопросительно наклоняет голову в бок. — Ну… я расплакался на улице… ой, точнее на парковке… как-то стыдно за это… и вообще… в общем, мне стыдно за вчера, и поэтому я извиняюсь. — Не понял. Ты извиняешься за то, что тебе стыдно? — Я извиняюсь за то, что проявил эмоции… — За такое не извиняются, — холодно проговаривает Сяо, всё же делая шаг назад и увеличивая дистанцию. — Я уже говорил, что не особо тактильный человек. — Всё равно как-то тупо вышло… просто взял и разрыдался. — Ты ведь говорил, что хочешь научиться плавать, да? — переводит тему Сяо. — Да… но не в своих же слезах… — Понял… — Ээ??? Ты сейчас реально спросил про плавание, чтобы предложить мне поплавать в своих слезах?! «Как же мало тебе надо, чтобы переключить внимание… это точно не было твоей манипуляцией. Ладно… допустим, ты и вправду святой…» — он скрещивает руки на груди и одаривает музыканта весьма пронизывающим взглядом: — Хотел предложить потратить эту неделю на уроки по плаванию. — Будешь меня учить? — Хм… осмелюсь предположить, что в твоей квартире нет бассейна, а для ванной ты слегка великоват. Хоть и совсем чуть-чуть, но всё же… — Что?! Я вообще-то выше тебя! — Клевета и наглая ложь. — Пойдём померяемся! — …. — Эй, что за взгляд?! — Хм, если ты хочешь научиться плавать, значит, придётся идти в бассейн. Я, конечно, не уверен, но мне кажется, что в бассейнах обитают люди. — Арендую… — В таком случае, завтра? — Сейчас… я позвоню Бедо-Бедо… может, пустит к себе… — Домой? — Почти, — музыкант уже достаёт из кармана домашних шорт смартфон и набирает фотографа. Пятиминутное общение, и Венти довольно кивает и сбрасывает вызов. — Поехали. Дорога до студии, где работает Альбедо, пролетела на одном дыхании. Барбатос действительно быстро отвлекается и легко может переключить внимание. Более того, он кажется вполне открытым и прямолинейным, понемногу вселяя в душу телохранителя это пресловутое чувство доверия. Фотограф сегодня весь в работе, он лишь обменивается с Венти буквально парой слов, отдает ключ и возвращается к обработке после очередной фотосессии. Ещё полчаса, и они стоят на пороге большого и светлого загородного дома. В нем — два этажа, верхний этаж имеет широкий балкон и стеклянную стену. Из-за этой роскоши невольно начинаешь чувствовать себя маленьким и ничтожным. Сяо робко следует за Венти, минуя каменную дорожку, маленький фигурный заборчик, красивый и уютный осенний сад, опавшие ярко-оранжевые и желтые листья, качели и изогнутая арка с виноградной лозой. Весь внутренний двор выглядит как одна большая фотозона. Парни проходят внутрь дома, и сердце Сяо невольно замирает. Ослепительно светлые стены, до блеска натертые зеркала, отражающий пол. — Как в операционной, — комментирует Венти, беря телохранителя за руку. — Пойдём, нам туда. Он уводит парня за собой, взгляд охранника бегло изучает детали помещения, быстро анализируя владельца дома: картины на стенах имеют одну и ту же подпись, что говорит о том, что либо он рисует их сам, либо для него рисует их кто-то, либо он — фанат кого-то художника; сверху в углах — паутина, что явно даёт понять, что причина чистоты этого дома далеко не в том, что его хозяин брезглив, а в том, что он здесь особо не живёт; комнатные тапочки выглядят так, будто их ни разу не надевали. В противоположном от главного входа конце здания есть бассейн, он находится в закрытом помещении с большими панорамными окнами и раздвижными стеклянными дверьми. В углу сложено большое количество разнообразного реквизита, включая лежаки, зонтики, разноцветные полотенца, фонарики и прочее. Венти останавливается около бассейна, включает подогрев воды и подходит к ступенькам, принимаясь стягивать с себя одежду. — Чего застыл…? — он отбрасывает свитер на сложенные лежаки и вопросительно смотрит на Сяо. — Диссонанс в голове… за окнами желтые листья, что-то около пятнадцати градусов тепла, а мы в тёплой комнате с бассейном… — Хех, — музыкант принимается расстёгивать ремень, вновь бросая взгляд на охранника. Две минуты, и Алатус уже стоит в воде, подавая руку Венти. Он никогда никого не учил плавать, но зато хорошо помнит, как это было у него. Вот только поступать так же с музыкантом он не может. Барбатос опирается на протянутую руку и заходит в воду. Он останавливается на одной ступеньке с Сяо, понимая, что следующий шаг он уже сделать не может. — Я ведь не буду доставать до дна… — проговаривает так, будто Алатус этого не понимает. — Держись за меня и расслабься, позволь воде поднять тебя. — Я боюсь… я утону… — Не утонешь, я ведь держу тебя. Глубокий выдох, Венти опускает руки на плечи Сяо, опирается и отрывает ноги, вода быстро толкает юношу наверх, заставляя того чуть ли не «клюнуть» носом. Стоит пальцам перестать касаться дна, тело сразу охватывает паника. Дышать тяжело, сердце бешено колотится, он впивается ногтями к голые плечи телохранителя, в глазах застыл ужас, юноша жадно хватает воздух, но его катастрофически не хватает. Он смотрит на Сяо взглядом полным отчаяния и страха. Руки Алатуса ложатся на тонкую изящную талию музыканта: — Всё в порядке, не паникуй, я держу тебя… расслабься, и вода сама тебя поднимет. Ты ведь не один… Глаза вмиг наполняются слезами, поддаваясь эмоциям, Венти прижимается к телохранителю, крепко обнимает и роняет тихий всхлип. Всепоглощающей ужас и безудержная тревога заставляют тело дрожать, музыкант может лишь продолжать со всей силы вдавливаться в тело Сяо, бормоча что-то неразборчивое и жадно хватая воздух. «Фобия что ли…?» — Алатус неподвижно стоит, аккуратно придерживая Барбатоса за талию. — Тише, давай на ступеньку выше… — он делает шаг, поднимая юношу за собой. — Можешь опустить ноги, достанешь до дна. — Угу… Музыкант робко становится на ступеньку и виновато смотрит на Алатуса: — Сам предложил, сам оплошал… — С первого раза только мухи плодятся, так что попробуем ещё раз. Любой результат требует усилий. — Да, ты прав, — Венти улыбается, а затем вздыхает. — Даже так, чуть не словил паничку… ладно, давай ещё раз. Ещё… Ещё и ещё… В общей сложности они провели в бассейне порядка четырёх часов, иногда выходя, отдыхая и вновь возвращаясь к тренировкам. Всё, что смог усвоить Венти, это то, что запрыгивать на Сяо по поводу и без — нет необходимости, ведь Алатус и так его придерживает. И это всё. Он так и не смог лечь на воду, не смог удержаться и пары секунд. — Ну и ладно, — отмахнулся музыкант, натягивая на себя оранжевый вязанный свитер. — Хоть что-то усвоил с сегодняшнего дня? — Конечно. Я понял, что я не говно, раз постоянно иду на дно. — Не переживай, все мы в какой-то степени идём на дно. — Оптимистично.