Как скажешь, моя любовь.

Выдался первый полноценный выходной Яджиробе. Лежа на татами, парень смотрел куда-то в потолок, размышляя о том, как закончится очередной день. Однообразными их назвать было сложно. На улочках постоянно царила праздничная атмосфера, новые лица, заходящие в бордель, новые запахи.. Пускай череда событий и могла повторяться, но новые ощущения оставались, хоть и на короткий миг. "Хана наверня-ка уже охмурён, так что в карты вряд ли поиграть.." Не то, чтобы Яджи любил эти карты. Он любил разговоры, которые происходили во время этих самых игр. В какой-то степени, Ханафуда становился откровеннее, хотя все потаённые тайны уже были известным им обоим. И именно в такие моменты можно было расслабиться. Когда за плечами такой груз ответственности, не грех иногда отдыхать. Многие поговаривали, что Уэно-сан никогда не работал. Ему всегда и всё подавалось на блюде.. Но можно ли считать так? Было ли внутреннее состояние Яджи также роскошно, как и внешняя оболочка? Нет.. совершенно нет. Ему приходилось часто плакать в дневнике, как он устал от притворства. Как ему просто хотелось иметь настоящего друга. А будет ли он иметь настоящего друга? Видя Хану, Яджиробе постоянно отвечал сам себе на вопрос. "Да..Хана мой настоящий друг. Он меня понимает, он ценит мной.." Это успокаивало. - Яджи? Это было пугающе. Но Уэно привык. Он приподнялся с пола, чтобы взглянуть на пришедшего Ханафуду. - Вот ведь, как забавно, мой друг.. А я ведь думал о тебе, решил, что ты планировал провести вечер в городе, - голос Яджиробе имел некий успокаивающий эффект. Никто и никогда не смог бы предугадать его чувства. - Я действительно планировал, - кратко ответил Хана, вздыхая, однако, быстро продолжая, - но я решил, что стоит уделить немного времени тебе, пока ты снова не погряз в своих документах. Сакура был человеком простым. Особенно, когда близкие ему люди были рядом. Ему было важно, чтобы они были также счастливы, как и он сам, а иногда, чуточку счастливее. -Оу? - Да, Яджи, я решил провести время не с ними, а с тобой. - Как удивительно... Сердцеед выбрал не дам, а лишь друга,- Яджиробе резко перебили. - Яджи, только не делай вид, что ревнуешь. Я прекрасно тебе объяснял, что ни одна живая душа не заменит тебя. Ни одна дама не встанет перед тобой и мной. Наступила неловкая пауза. Пожалуй, в этот раз улыбка Яджи оказалось настоящей. -Правда, что-ли?- Поправив очки, Уэно лёг обратно. - Раз уж так, я бы хотел, чтобы мы просто полежали. - На полу? - На полу. Обычно, так поступали лишь дети, говоря о своих мечтах. А почему бы и не побыть детьми, забыв все заботы? Ханафуда лёг на пол так, что их головы соприкасались. У мужчин редко выпадал шанс побыть в тишине. Что и не удивительно. В борделе всегда процветала жизнь. Как-никак, но он был самым популярным местом среди не только мужчин, но иногда даже женщин. Отчасти это была заслуга Яджи, который профинансировал задумку Ханы, а также взял на себя полный контроль, дабы его друг имел больше времени на усердные тренировки. Уэно часто говорил, что таланта не существует, существует лишь навык, который можно было бы наработать. Сакура же наоборот, настаивал на том, что в ЭксБ могут играть лишь одарённые, как он сам. - А… Тайга..- промолвил было Яджи, перед тем, как его быстро перебили. -Он? Он недавно заходил. Передал мне тайяки, в надежде на то, чтобы я смягчился. Стоит ли мне говорить, что он ещё и опоздал на тренировку? После финального матча с Чиодой, Тайга и Ханафуда быстро приобрели отношения сын и отец. Как бы сильно Сакура не делал вид, что ему всё равно на иностранца, но он не мог не потрепать за волосы или ободрить добрым словом. Стоит ли вообще вспоминать, каково было их первое знакомство?  Яджиробе иногда подкалывал Хану за то, что тот сомневался в настырном парне. «Тайга напоминает мне Хану в молодости. Также решителен и готов постоять за команду» - так ответил Яджи, когда его спросила Арисугава на счёт обузы в виде «тунца». Можно ли было его назвать обузой, когда тот первый побежал на помощь учителю? - Как твоя рана, Хана? Всё же, Яджиробе пришлось встать, чтобы проверить. С того случая прошло не так много времени, чтобы рана зажила. В редких случаях она кровоточила, наводя ужас на Уэно. Ему не хотелось вспоминать все те эмоции. Яджи казалось, что он на мгновение потерял частичку себя. Ну, конечно, Хана всегда играл значимую роль в жизни, и потерять его, значило, что он потерял бы сам себя… Нет, это было ошибкой. Будь бы Уэно в состоянии Тайги.. он бы обязательно помог. - Рана? Хах, Яджи, тебе не стоит так волноваться, не в сердце же попала, ей явно нужно было быть чуть мече. - Друг мой, она хотела тебя прилюдно унизить перед смертью.. Мучать, как хищник мучает свою жертву. -Но согласись, жертвой-то оказалась она сама! Яджиробе смотрел в глаза Ханы с огромной заботой, которую сложно было бы передать словами. Своей изящной рукой он погладил щетинистую щёку Сакуры. - Что верно, то верно. Ханафуда совершенно никак не отреагировал на это проявление ласки. Девушки часто так его гладили, что даже поглаживания от Яджи не казались чем-то сверхъестественным. Наоборот, это было даже приятно. Приятно, потому что здесь Хану любили по настоящему, а не за лакомство или славу. Потому что Уэно был ещё до этого всего. Пускай, поддержки от него не поступало, но он никогда не отваривался от Ханы и никогда не уходил в трудную минуту. Также и сейчас. Они заботились друг о друге так, словно никого у них в жизнях больше и не было. Достав из тумбочки антисептик, Яджиробе приподнял футболку Сакуры, лишь бы обработать рану, но лишь в который раз услышал: - А может, всё же на свидание, Яджи, а потом мне в трусы лезть начнёшь? Хана засмеялся. С какой-то стороны Уэно было неприятно слышать такой юмор. Хоть он и находился в такой среде, где правила похоть, но сам он не был уж так этим увлечён, как Хана. Недовольно посмотрев, Яджи всё нежно сделал и аккуратно дал по лбу своему другу. -Да, Боже, Яджи!- Сакуре было буквально всё равно на такой удар. Он выдерживал и больше. – Я всё понимаю, но чем же я заслужил такоооое обращение к себе,м? Не выдержав, Яджиробе приблизился близко к его лицу. - Тем, что ты так со мной обращаешься.. – он провёл пальцем по его груди, черча крест. – Как ты бы обращался к девочкам. Но ты же осознаешь, что я не такой.. Я требуют здравого смысла, хорошей начитанности… и… - И чего же ещё? – Ханафуда Сакура подпёр голову рукой, внимательно слушая своего собеседника. - Пожалуй, ещё и ты. - Чего? - Я требую того, чтобы такой прекрасный человек был рядом со мной до конца моих дней! – закончил Яджиробе, нежно поцеловав Хану в лоб. От такого действия у Сакуры появился румянец. Он почти никогда не краснел.. это была такая редкость, что даже на улице должен был пойти снег. Довольно долго он скрывал то, что пытался отрицать. Кого же он действительно хотел защищать и дарить ту любовь, что получают работницы борделя. Яджи это прекрасно понимал. Недаром именно он был лидером клана, а не Хана.Уэно был более проницателен. Понимал желания и мечты людей, которые лишь «казались» закрытыми личностями. - Я тоже тебя люблю, Хана, - эти слова прозвучали очень трепетно, словно их боялись уронить, как хрупкую вазу,- и что бы не случилось.. где бы ты не оказался, я буду рядом с тобой. Насколько бы твои действия не были дурными или обманчивыми, ты знаешь, что я поддержу любую твою затею, даже если я буду присмерти. Слова явно были лишними здесь. Ханафуда нежно погладил бледное лицо Яджиробе, которое исхудало за последнее время. Он сам исхудал, волнуясь, как там Хана. Мягкая улыбка появилась на таком грубом лице, даря некое тепло в душе Яджи. Это была первая любовь Уэно.. пожалуй, безответной она была очень и очень долго, потому что он был безумно не уверен в том, что ему скажут в ответ.. и скажут ли в общем? Не убегут ли, оставив одного с разбитым сердцем. Но все те сомнения, что были, растаяли в тот же миг, когда его поцеловали. В нём не было никакой навязчивой пошлости, которая вечно раздражала Яджиробе. Наоборот, здесь была лишь ласка и тепло. Самому Ханафуде было непривычно делать что-то не из-за желания страстного секса.  Но новая, давно забытая, чистая любовь, давала приятное чувство, от которого партнёру хотелось сделать всё, лишь бы его любовь улыбалась. Отстранившись, Хана всё же соизволил прервать молчание, произнеся шёпотом: - Как скажешь, моя любовь.