Как хочет

      Джин был вожаком, пусть фазаньим, но вожаком. Поэтому он был не так прост. Он замечал больше других своих состайников. Он замечал Курильщика.       Джин смотрел на него с осуждением. Больше всего он его обсуждал вовсе не за курение и красные кроссовки, не за страшные рисунки и вечное хамство. Больше всего он осуждал Курильщика за то, что тот, будучи надоедливым, не подходящим под окружение и порой острым на язык, заставлял других делать что-то во благо себе.       Джин чувствовал себя околдованным.       Сначала он прощал Курильщику все поступки, был мягок с ним, а потом, когда Курильщику осточертела их стая, сам же помог его выгнать. А ведь мог бы попытаться его перевоспитать, мог бы настроить других против него, мог бы сломить его, но нет… он делал то, что нужно было Курильщику.       Джин знал, что крёстным для Курильщика стал Сфинкс. Это жест со стороны Мудрого Кота являлся почти рекомендацией. Курильщику после перевода были бы рады везде. Кроме разве что Псов, но у тех и так было перенаселение.       Джин слышал, как шептались Логи о том, что Курильщик был в Кофейнике и говорил с ребятами из Четвёртой, поэтому Джин уже тогда знал, что Курильщик попадёт именно в Четвёртую, а не к Птицам. Всё шло так, как хочет Курильщик.              Когда Курильщик переселился в Четвёртую, Сфинкс неожиданно получил записку от Джина. Вожак Фазанов редко снисходил до контакта с другими Стаями без особой надобности.       Заумно и витиевато текст записки поведал о том, что Курильщик сам не осознаёт, насколько он опасен.              Сфинкс не знал, что в Курильщике его так зацепило, что он решил стать его крёстным. Ну, подумаешь – курящий Фазан, его могли и отучить, но Сфинкс отчего-то знал, что не отучат.       Курильщик заручился симпатией Табаки и Лорда. И если первое можно было понять, то второе поражало. Конечно симпатия Лорда была весьма своеобразной, но всё же она была.       Даже стычка с Лэри прошла не так, как могла бы. Курильщик почти не пострадал, Лэри поставили на место и… И Сфинкс увидел что-то в отражении, что-то с Курильщиком в зеркале было не так. Сфинкс почти весь диалог смотрел на Курильщика за стеклом, что раздражало реального Курильщика. А может он просто не хотел, чтобы Сфинкс что-то заметил…       Курильщик удивлял. Он так выделялся, что даже вписывался.       Что-то в нём было не так. Он даже получил амулет от Слепого, просто попросив. Слепой на вопросы Сфинкса просто пожал плечами, мол так, наверное, было нужно. Наверное… Кому? Дому или Курильщику?              Чёрный был сильным, был стойким. Когда-то именно он противостоял Чумным Дохлякам среди которых был и Мудрый Кот, и Хозяин Дома. Чёрный никогда их не боялся, никогда не перед кем не склонялся.       До появления Курильщика.       Перед Курильщиком он был готов склониться, был готов бояться за Курильщика.       Чёрный и сам не понял, как и когда это произошло.       Курильщик был таким живым, таким нездешним, будто бы потерялся. Курильщик смотрел на него своими шоколадными глазами, завораживал, заставлял говорить больше обычного, быть с ним честнее, чем с другими. Курильщик очаровывал его.       Чёрный начал замечать, какой же Курильщик красивый. Кисти его рук были словно выточены из белого мрамора, тонкие и изящные, глаза были словно бездонные омуты, где так и хотелось утопиться, в начинающие отрастать тёмные волосы хотелось зарыться рукой, потрепать, погладить. Курильщик с каждым днём становился всё более манящим, и Чёрного это пугало.       Чёрный пытался отводить взгляд, смотреть на других, говорить с другими. Он даже начал сравнивать Курильщика с Лордом, таким прекрасным. Лордом, на которого Чёрный раньше тайком любовался. И иногда ему казалось, что Лорд – это куда более адекватный предмет симпатии, чем Курильщик.       А потом Чёрный своими руками всё сломал, сам сдал Лорда в Могильник. На мгновение ему показалось, что во взгляде Курильщика полыхнуло что-то пугающее, но он быстро об этом забыл.       Он сдаётся. В ту ночь он целует Курильщика. Под веками отпечатывается вид взъерошенного и счастливого парня, лицо которого Чёрный придерживается обеими ладонями, притягивая к себе для очередного поцелуя.       Теперь он только его, теперь он только Курильщика. Ему не сбежать.       Хотя позже он пытается. Стоит Курильщику отвести взгляд, стоит Чёрному ускользнуть от его внимания, и вот он вожак Псов.       Хотя потом ему начинает казаться, что даже это связано с Курильщиком, будто этого бы не произошло, если бы он не позволил.              Сфинкс вспоминает о предупреждении Джина довольно часто, и особенно, когда говорит с Чёрным в зале, в день отъезда учителей. Чёрный говорит о детских обидах, о Лосе, а потом вдруг о Курильщике. О том, что он не может отделаться от мысли, что Курильщик его каким-то образом приворожил, и теперь так просто не отпустит.       Сфинксу мерещится, что Чёрный почти напуган, хотя рядом с Курильщиком он вечно тает, становится заботливый и ласковым, а иногда ведёт себя как его сторожевой пёс, рычит на всех, кто посмеет косо глянуть на Курильщика.              Потом идёт выпуск, всё происходит так стремительно, так сумбурно. Вот они – Сфинкс и Курильщик – дожидаются родителей, и Сфинкс интересуется, а что же теперь будет у Курильщика с Чёрным.       – Он ко мне вернётся, – уверенно заявляет Курильщик, и в глазах его пляшут черти, но наваждение быстро развеивается, а Курильщик в своей обычной манере интересуется о том, почему же в его дневнике сохранились записи Шакала, но пропали записи Стервятника, и почему никто их не помнит.              Отец Курильщика становится Сфинксу хорошим другом, хотя с самим бывшим состайником он почти не пересекается. Только поражается его работами на выставках. Всё-таки Курильщик вынес из Дома куда больше, чем можно было от него ожидать.       А потом Чёрный возвращается.       Рыжий делится тем, что за столько времени, Чёрный ни на кого не посмотрел в том самом плане, грезил только Курильщиком, но почему-то не спешил к нему возвращаться, разбирался в себе. И всё-таки вернулся.       Сфинкса это напрягало, пока он не поговорил с Чёрным, счастливым взрослым Чёрным, который слишком устал жить без Курильщика, слишком любил его. Курильщик любил не меньше. Быть может даже больше.              Курильщик не хотел понимать Дом, потому что Изнанка не приняла бы Чёрного. Всё было так, как хотел Курильщик, но это не касалось Изнанки, не касалось Леса, поэтому он спрятался, притворился, что не понимает, сам поверил в это, чтобы не уйти, чтобы не оставить Чёрного, как Слепой оставил Сфинкса.       Всё было так, как хотел Курильщик, а Курильщик хотел Чёрного. Целиком и полностью. Прожив какое-то время порознь, они только сильнее сблизились, убедились в то, что вместе им лучше.       И никто, кроме Курильщика, даже не заметил, что всё вдруг получилось так, как хотел бы Чёрный.