Нешуточное дело

      Ричард был вне себя от счастья. Неужели этот день настал! Ночь обещала быть лунной, а значит коварный план, придуманный им ещё две недели назад, наконец-то осуществится!       Дик резко распахнул раму – послышался тихий, еле различимый скрип. Леворукий бы побрал Алву с его любовью к смазанным петлям и бесшумно открывающимся дверям и окнам! Вспомнив, что эр с Повелителем Кошек на короткой ноге, Дик мигом сменил адресата и с благостным видом обратил взор к Создателю. Брошенное в сердцах проклятие на полпути к Леворукому тут же стало молитвой о спасении души грешника и на отросших беленьких крылышках затрепыхало в направлении Милосердного, что с тихим всхлипом закрыл лицо рукой. Неудивительно: как всякий уважающий себя эсператист, Дик каждый день молился утром и вечером, не забывая в молитвах врага своего, а следовательно, Создателю за последние семь лет пришлось выслушать их уже больше пяти тысяч раз.       Несмотря на столь внушительное количество, Дик до сих пор не был уверен, что этого достаточно, чтобы перевесить все загубленные эром невинные и виновные души, а потому не бросал столь благочестивое занятие. Эх, Дик многое отдал бы за возможность посмотреть на ошарашенное лицо эра, стоящего перед раскрытыми Рассветными Вратами, и святых, растерянно взирающих на него и в любой момент готовых свалиться в обморок. А уж какое веселье ждёт Ворона, если в Рассвете хотя бы на одну десятую долю так же скучно, как на воскресных службах… Дик мечтательно вздохнул, облокотившись на подоконник. Да, его месть будет жестока, и от неё Ворон точно никуда не денется, потому как даже Леворукий его не спасёт: не его юрисдикция. Жаль только, этим благим намерениям и возвышенным мечтаниям суждено сбыться только в далёком будущем… Что ж, Эсператия учит довольствоваться малым, а у него сейчас как раз был заготовлен совсем небольшой план мести Врагу Великой Талигойи, к исполнению которого нужно было немедленно приступать. Дик начал решительно карабкаться на подоконник.       Тем временем Враг Великой Талигойи мирно стоял у соседнего окошка, дышал свежим воздухом и, вперив мрачный взор в растущий напротив каштан, думал о вечном – о проблемах. А проблем у Первого маршала Талига было как всегда хоть отбавляй, и вот сейчас одна из них взволнованно сопела и явно что-то затевала. Ворон уже пять минут пытался понять, в какие неприятности хочет влезть да и его втянуть за компанию заноза в пятой точке, извините, верный оруженосец, но тщетно. На удивление, никаких дельных мыслей его не посещало, и потому он продолжал прислушиваться, склонив голову набок, невольно скопировав сидевшую напротив чёрно-серую родственницу. То ли заслышав шорох на соседнем окне, то ли просто не оценив пародию, ворона, надменно каркнув, полетела прочь: этот цирк ей определённо надоел и она решила оставить двух нелетающих идиотов разбираться друг с другом без её участия.       «Пожалуй, всё это действительно выглядит со стороны ужасно глупо», – пришла в голову запоздавшая мысль, и Ворон уже собрался вернуться в постель, как вдруг… Его глазам предстало удивительное природное явление: слетающиеся на запах гладиолусов мотыльки и слетающие с окон на те же несчастные гладиолусы вепрята. Точнее, вепрёнок был всего-лишь один, что нисколько не спасло цветы: юноша сидел среди поломанных стеблей и потирал ушибленную коленку.       Ворон в лучших традициях Бледного Гиацинта закатил глаза и страдальчески вздохнул – и как он только не погиб у Барсовых Врат? – тихо выругался и пододвинул заветную чёрную шкатулку с мазями и противоядиями к себе поближе: он хорошо знал Ричарда и захватил её сразу. Стоило окликнуть ночного искателя приключений и вежливо предложить помощь, нет, лучше сказать что-нибудь насмешливое и запульнуть в горе-скалолаза мазью, но… Рокэ стало любопытно: что же юноша предпримет дальше, и потому он слетал к прикроватному столику за чашкой с фундуком и, устроившись поудобнее на окне, вернулся к просмотру спектакля.       Ричард не без труда продрался сквозь кусты шиповника, по дороге расцарапав до крови руку, и добрался наконец-то до дельфиниумов. Стоило признать, план Дика успешно летел к кошкам, шороха сзади всё не было слышно, а потому ему ничего не оставалось, как мстительно срезать синенькие цветочки и напряжённо думать. Как это всегда бывает, когда очень нужно, в голову ничего хорошего не приходило, и Дик окончательно разозлился. Проклятье! Окделлы так просто не сдаются! Блеск кинжала, и из «случайного» пореза на руке заструилась алая, словно цветы граната, вино и Закатное пламя вместе взятые, кровь, а Дик, резко выдохнув, направился к дальней клумбе. Ну хоть это-то должно пронять эту бессердечную Закатную Тварь!       В тот самый момент бессердечная Закатная тварь прошипев какое-то проклятье, отдалённо напоминавшее кэналлийское «Карьярра», отставила орехи и опустила на шкатулку печальный взгляд синих-синих, васильково-сапфировых глаз цвета ясного неба (а других у неё попросту не было). «Что ж, твоё время пришло», – решило исчадие Заката и, приподняв резную крышку, стало осторожно копаться в скляночках и баночках, пока не нашло бинт и нужную мазь. Время терять было нельзя, и потому, прошипев проклятье, как змея, слетев с окна, словно ворон, и почти бесшумно приземлившись, точно кошка, Рокэ, наконец-то оказавшись на земле, совершенно по-человечески (что удивительно) поспешил на помощь ничего неподозревающему Ричарду.       Ничего неподозревающий Ричард прошептал тихое: «Слава Создателю», – и отложил порядком надоевший букет на так кстати оказавшееся рядом подножие статуи. Ещё несколько мгновений ему потребовалось, чтобы обойти ближайший куст, где уже должен был быть по его расчётам эр, и, вуаля, можно было приступать к следующему пункту плана.       Месть кровному врагу – нешуточное дело, и потому Дидерих, Веннен и подсвечник уже ждали Ричарда на скамейке – он подумал об этом заранее, что, по правде говоря, случалось с ним крайне редко. Сегодня же юный мститель превзошёл самого себя и с выразительностью, какой не мог похвастаться и Жиль Понси, начал зачитывать любимые отрывки из Веннена, искреннее надеясь, что те нежной болью отзовутся в сердце эра… Ну или просто болью, да, пронзительная боль явно лучше… От кинжала. Внезапная мысль чуть не сбила Дика, но он стойко собрался, поджал губы, точь-в-точь как делала матушка (и ещё куча народу, если разобраться) и продолжил вести ночь поэзии.       В каком-то смысле Ричард добился своей цели: Рокэ действительно страдал, жестоко и красиво, как умел только он, и, стиснув зубы, пытался отцепить от себя закатный шиповник – Как только выберется, прикажет Хуану, чтобы срубил его к Закатным Тварям! Нужно отдать должное, пронзительную боль Ворон переносил с ледяным спокойствием и не позволял себе ни единого стона, а теперь как умный и взрослый человек пытался вспомнить, как оказался сидящим ночью на корточках под кустом. Сделать это было нетрудно, как всем известно, у Ворона была прекрасная память, к тому же всё произошло всего несколько минут назад.        Да, спешивший на помощь Ворон замер под сенью куста, в присутствии Первого маршала Талига вмиг ставшего наблюдательным пунктом, в несвойственном ему удивлении: юноша посмел обойтись без его, Рокэ Алва, помощи и перевязал страшный порез шейным платком. Просто возмутительно! Но стоять в замешательстве Ворону пришлось недолго – Дик совершил неожиданный манёвр, и, преодолев в несколько мгновений разделявшую их преграду, непременно заметил бы эра, если бы тот вовремя не присел, проехавшись спиной по шиповнику… сменил позицию за стратегически важным кустом на укрытие под ним же и теперь сидел за спинкой лавки и думал, как выйти из непростого и неудобного – в прямом и переносном смысле – положения.       Самый очевидный выход – выйти, точнее, выползти из-под куста – Ворон отверг сразу же: во–первых, он никогда не искал лёгких путей, во-вторых, не хотелось прерывать и смущать юношу, так страстно репитировавшего речь для встречи с эрэа… Вопрос, с каких пор его волнуют такие мелочи, как чувства оруженосца, Рокэ решил себе не задавать и, усевшись по-удобней, продожил слушать импровизированное выступление на отрытом воздухе.       Зачитав пару пьес из Дидериха, покончив с Вененном и даже вспомнив все свои потуги в написании поэзии, Дик от безысходности уже нацелился на Барботту, как закашлялся – после двух часов непрерывного чтения горло совсем пересохло. Напомнив себе, что Окделлы тверды и незыблемы, а следовательно должны доводить до конца всё, и откровенные глупости в том числе, Дик вдохнул поглубже и… услышал задушенный чих из-за скамейки. Этого еще не хватало!       Безусловно, месть – блюдо, которое подают холодным, но это ведь не повод заставлять эра мёрзнуть. А вдруг простудится? Заболеет и умрёт, а все гениальные планы Дика коту под хвост?!! Такое развитие событий заботливый оруженосец допустить не мог, поэтому, зачитав ещё один сонет собственного сочинения, в запале сбросил плащ, очень удачно упавший не на скамейку, а рядом на траву. Благодарный слушатель не заставил себя долго ждать, и плащ совершенно незаметно исчез, а Дик, смущённо улыбнувшись, решительно перешёл к творениям непризнанного любителя пней.       Не прошло и часа, как чтение и холод окончательно сморили герцога Окделла, и, широко зевнув, он забросил уже ставшего ненавистным Вененна в ближайшую клумбу и поплёлся домой. Наивно решив, что теперь эр не будет за ним следить и кидаться спасать, как беззащитную девицу, Дик считал себя вполне отомщённым. Но как истинный человек Чести и эсператист Ричард не мог думать лишь о себе, а потому счастье оказаться под защитой самого герцога Окделла грозило целому поколению молодых дворян. О да, утром Ворона ждала месть за Лаик, только мысль о которой вызывала коварную улыбку и заставляла трепетно сжиматься что-то внутри (Видимо, то, чему ещё не нашла название наука и до чего не успела долететь бедная фантазия автора)       Последовать примеру оруженосца Ворон хотел сразу же – как истинному южанину и любому нормальному человеку ему было холодно в осеннем саду ранним утром – но, проявив недюжинную выдержку, он подождал целых десять минут и, выбравшись из укрытия, побрёл к парадному входу. Никто не спорит, можно было бы попасть в покои опять через окно, но достойного повода не было: ни дамы, ни пожирающего всё сущее пламени – одним словом, скука. К тому же, если быть совсем откровенным, поэтические бдения здорово вымотали Ворона и единственное, чего ему сейчас хотелось – привалиться к дереву, закрыть глаза и…       – Соберано!       Чтобы никто не трогал.       – Ничего не нужно, Антонио, можете идти.       Оторвавшись от шершавой опоры, Ворон побрёл в прежнем направлении, но взгляд в спину вынудил остановиться и, обернувшись, сказать:       – Говорите.       – Шпаги приготовлены, прикажете будить дора Рикардо?       Мысленно выругавшись, кивнул и в который раз задумался над тем, кто же его проклял, но…       – Что-то ещё?       – Листик.       Какой ли… Выдрал из волос напоминание о бессонной ночи и выругался в голос. Антонио понимающе вздохнул.       Ждать любителя ночной поэзии пришлось недолго: тот явился на каменную площадку для фехтования через двадцать минут. Как сообщил Антонио, будить дора Рикардо не пришлось – тот не спал, с чем Ворон был готов поспорить: так медленно делать выпады и не отбивать простейшие атаки было слишком даже для Окделла. Вдобавок ко всему, тот часто замирал на середине манёвра и, хмурясь, нервно дёргал головой, будто отмахиваясь от мух. Чувствовать себя надоедливым насекомым Ворону было непривычно, а потому, выйдя из терпения, он выбил шпагу соперника и раздражённо спросил:       – Герцог Окделл, немедленно прекратите считать моих родичей. Неужели вы совсем потеряли надежду однажды встретить рассвет, попирая ногой мой хладный труп?       Ричард понуро опустил голову, камни захихикали. «Вот-вот, – поддакнул особенно наглый вассал Повелителя Скал, – Когда мстить будем? Эх, была такая возможность, а ты…». «Это ещё куда ни шло, – перебили его откуда-то справа, – а то, что он забыл про завтрак, действительно, грустно…». Нет, это просто невыносимо! Зарывшись пальцами в волосы, Дик громко и отчётливо гаркнул:       – Заткнитесь, я вас ненавижу!       Вероятно, Ричард произнёс какое-то древнегальтарское заклятие: взяв пример с камней, Ворон замер в немом удивлении, чем поверг Дика в ужас. Только сейчас осознав, что и кому он сказал, Ричард начал сбивчиво объясняться:       – Эр Рокэ, честное слово, я не…       – Имейте смелость говорить правду в лицо и после за неё не извиняться. О ваших чувствах, юноша, я осведомлён, вы же…       – Да нет, вы всё не так поняли, это камни…       Рокэ страдальчески закрыл глаза и, отвернувшись, стремительно зашагал прочь: нужно будет научить его брать на себя ответственность или хотя бы придумывать оправдания… Глухой стук, Рокэ со свистом вдохнул воздух и медленно обернулся: юноша ничком лежал на каменных плитах. Что, снова?       – Только не говорите, Ричард, что прилегли на каменные плиты, чтобы лучше слышать своих подданных.       – Нет, конечно… То есть, да, я их слышу, – смутился Дик и, радостно улыбнувшись, показал разбитую ладонь, – Вот, камни просто хотели кушать. Они часто требуют крови и всё больше вашей.       Конечно, крови! Подвернувшийся под ногу Ричарду камень тихо хмыкнул: осколок скалы, он хотел лишь тишины и покоя, о которых с таким повелителем, как Ричард, можно было только мечтать. Вот и устроил ему небольшое падение, Повелитель Скал хоть на минуту перестал нести чушь… Впрочем, та плита, на которую имел счастье упасть Дик, его мнение не разделяла и, попросив не портить аппетит, довольно чавкнула. Ну это уже слишком! От таких разговоров Дика замутило, и, вскочив на ноги, он с мольбой посмотрел на эра: может быть, хватит на сегодня фехтования? У него как раз остался один замечательный план мести… Пожалуйста?       Ещё раз окинув подозрительным взглядом фехтовальную площадку и потерянного оруженосца в её центре, завтрак мечты, по мнению камней, зевнул и, небрежно махнув рукой, пригласил:       – Окделл, если в следующий раз надумаете покормить своих… хм, прожорливых детей, рекомендую проливать кровь врагов, – задумавшись, продолжил, – Меня можете попросить, впрочем, я не советовал бы приучать их к такому. В любом случае, обработать рану необходимо, поэтому предлагаю пройти в кабинет. Заодно по дороге расскажете, что ещё шепчут ваши камни.       В кабинете царил мрак, озаряемый лишь пламенем камина. У огня, подтянув колени к груди, устроился Ворон: во-первых, потому что автору очень хотелось описать все отблески, отсветы, сполохи, блики (что там ещё?), красиво мерцавшие в бездонных синих глазах, во-вторых, так как он и вправду замёрз и хотел погреться. Меж тонких и бледных пальцев алой кувшинкой качался извечный бокал с Чёрной кровью (не забываем про эстетику и хронический алкоголизм), а следовательно, для идеальной сцены не хватало только верного оруженосца. Простим ему небольшую задержку, Ричарда отослал в купальню с бинтом и касерой сам Первый Маршал Талига, на полставки подрабатывавший лекарем, к тому же… Ему ведь нужно было время, чтобы приготовить всё необходимое для образцовой мести!       Букет – на месте, естественно, перевязанный синенькой ленточкой в цвет, томик Веннена – тоже, но всё равно что-то забыл… Дик задумчиво провёл пальцем по завитку. Точно, нужно будет не забыть сказать, чтоб вытерли пыль… Проклятье, не то! Кот жалобно мяукнул и Дик, шагнув внутрь, прекратил наконец-то тянуть его за хвост…       Рокэ тонул в полудрёме и, откинув голову на стоящее рядом кресло, не открывая глаз, пробормотал:       – Проходите, Ричард, кресла, шкуры – в вашем распоряжении, Кровь на… Впрочем, вы знаете, где вино, разберётесь.       Дик требовательно кашлянул, Ворону пришлось разлепить веки и не зря: увиденное стоило того. Торжественно сиявший юноша сжимал в руках букет из дельфиниумов, его дельфиниумов… Создатель, он же не будет его дарить, верно?       – Эр Рокэ, в этот знаменательный и радостный день ровно три года назад я впервые переступил порог славного учебного заведения Лаик. И, следовательно, именно его по нашим древним надорским традициям я могу считать Днём Знаний, – Рокэ удивлённо приподнял бровь, а Дик с прежним восторгом стал рассказывать эру о ещё две недели назад и в помине не существовавшем празднике, – Да, вы можете о нём и не знать, что ни чуть не умаляет его значимость, а говорит лишь о вашей неосведомлённости и пренебрежении к северным традициям. Так вот, – Дик перевёл дыхание, – я хочу искренне вас поблагодарить за участие и заботу и преподнести этот замечательный букет!       Дик с счастливо блестящими глазами протянул завявшие цветы и в ожидании замер. Ворону же ничего не оставалось, как, кивнув в сторону столика, с вымученной улыбкой принять сей щедрый дар.       – Благодарю, вы прекрасно разбираетесь в моих вкусах, а теперь можете…       – Уйти? А разве вы не будете меня спрашивать?       – Спрашивать… Спрашивать что?       На лице Дика читалось такое удивление, какого, должно быть, не было у Ринальди, впервые услышавшего рассказ Беатрисы о его злодеяниях.       – Ну как же, по преданиям получивший знания должен продемонстрировать их своему учителю в день годовщины. Я вам почитаю Вененна…       Мелькнула страшная догадка – Ворон зажмурился. Только не это… Предприняв отчаянную попытку спастись, возразил:       – Подождите, но каким образом я отношусь к Лаик? Читали бы своего Вененна своим менторам… Да и к чему он? Для начала подружитесь со шпагой…       – В смысле, как это каким образом? – Дик возмущённо вскинулся, – Лаик относится к вашему ведению, а «Зачем нам учить Вененна?», – вопрос, который мы с однокорытниками очень часто хотели задать вам, как человеку, ответственному за наше образование. А все вопросы, касающиеся фехтования, адресуйте Арамоне, потому как лучше него вы нам никого не нашли, хотя тоже имели удовольствие проходить обучение под его надзором. Поэтому, слушайте.       Вымотанный ночными чтениями враг не сопротивлялся, поэтому Дик успел прочитать ему больше двадцати сонетов наизусть, пытаясь не понижать голос, и, будто справедливое возмездие, надвигался всё ближе, ближе, ближе… Пока не оказался сидящим на шкуре рядом с Вороном плечом к плечу. Если быть до конца честным, он сполз с кресла и подобрался так близко к камину, потому что тоже хотел спать и согреться, но… Можно опустить такие мелочи, к тому же Рокэ успел-таки улизнуть от великого мстителя, и, уткнувшись тому в плечо, мирно уснул. Дик замер. От закатной твари приятно пахло морисскими благовониями, а беззащитная шея была так близко… Святой Алан, Ворон слишком доверчив! Такими темпами эра убьют раньше, чем Дик успеет спасти его грешную душу, обеспечив ей вечные страдания в Рассвете… Ничего, он клялся ему и несомненно защитит от всяких… Мало ли кто ему желает зла! Осторожно убрав чёрную прядь за ухо, вздохнул. Что ни говори, месть кровному врагу – нешуточное дело, и он подойдёт к нему со всей ответственностью.