Качалка, душ и два качка

      — Ну что, добровольцев сегодня снова нет? — Чанбин сурово зыркнул на Намджуна из-под штанги.       — Нет. Мне ещё прошлый раз аукается, — прошипел Намджун, на трясущихся коленях приседая пятидесятый раз.       — Можно подумать, я от позапрошлого отошёл, — фыркнул Чанбин, с грохотом возвращая штангу на место. Подрагивая правой ягодицей, он поковылял к беговой дорожке.       — Ну прости, я вчера перестарался, — Намджун закончил приседания и, перейдя в зону обзора Чанбина, принялся швырять массивные ноги вперёд в попытках расслабить забившиеся мышцы. Строить при этом заискивающее лицо он не забывал. — Но и ты меня утром не щадил.       — И не надейся, — Чанбин стойко держал морду подрагивающим в такт бегу кирпичом, старательно отводя взгляд от стремительно превращающихся в щенячьи глазок Намджуна. Не часто ему доводилось смотреть в них сверху вниз, — я добровольцем не подставлюсь. Решим честно на КНБ.       Через двадцать минут мучительной заминки товарищи по качалке завалились в душевую. Смыв основной пот, потерев друг другу спинки, не видавшие собственных ладошек годами, молодые мужики приготовились к единственной решающей партии КНБ. Рельефные обнаженные тела замерли в боевой стойке, напряжённые взгляды считывали малейшие намеки на эмоции на лицах друг друга в надежде предугадать следующий шаг.       — Да! Готовь сраку! — Завопил Чанбин, потрясая своим кулаком-камнем, обломавшим ножницы Намджуна. Позабыв о боли в мышцах и риске навернуться на мокром кафеле, он вприпрыжку поскакал к сумке за смазкой и гандонами. Намджун же немного понуро, но все же с принятием своей судьбы вернулся в условную кабинку, выключил воду и раздвинул ноги, насколько позволяло расстояние между оклеенными кафелем стенками.       Не особо извращаясь, но и не халтуря с расстяжкой, Чанбин споро натянул гандон и пристроился к Намджуну сзади. Крепкая (даже слишком) мускулатура ягодиц немного мешала контакту. Почему Чанбин частично свинья, Намджун пока достоверно не выяснил, зато режим кролика Чанбин благоверному демонстрировал с завидной регулярностью. Сегодня не стало исключением. Едва пристроив писюн внутри, Чанбин запустил свои бедра в турборежим, не забывая совершенно не в такт ласково надрачивать Намджуну. Чувствуя, что любовник немного не дотягивается, Намджун чуть согнул колени, и теперь контакт пошел по максимуму. Чанбин пыхтел, дрочил и наяривал, Намджун пыхтел, подмахивал и сжимал в кулаке на глазах деформирующуюся стойку крепежа душевой лейки.       Но одно Намджун не учёл: утром у него накануне была тренировка на руки и торс, а сегодня — на ноги и ягодицы. Потому очень скоро коленки затряслись, бедра запылали, и всего через минуту Намджун вскочил во весь рост, поднимая на своей широкой спине Чанбина, каким-то чудом успевшего мартышкой вцепиться руками в плечи, а ногами в талию своего жеребца и прилипшего к этой широкой влажной спине не многим менее широкой и столь же влажной грудью.       — Поставь обратно! — Басом взвизгнул от неожиданности Чанбин, продолжая однако наяривать.       — Не могу! Бедра горят от приседаний, — Намджун не то скулил, не то выл. И упорно наворачивал круги по душевой, то и дело взбрыкивая ногами, от чего Чанбин подлетал на его спине в воздух, но так ни разу и не выскользнув.       — Тогда хоть не мельтеши, — Чанбин перехватил плечи Намджуна понадежнее одной рукой, а второй вернулся к члену Намджуна, не то надрачивая, не то руля, — а то меня сейчас укачает.       Намджуна укачало первым, так что вскоре он пришвартовался у лавочки, упираясь в нее руками. Чанбин расцепил замок из ног, но до пола так и не дотянулся, повиснув на одной руке и зажатом крепкой задницей писюном. Уныло повисев так пару секунд, он грустно вздохнул, привлек свою вторую руку обратно к функции удерживания себя в нужной точке пространства и возобновил высокоскоростные кроличьи движения задом. Ноги при этом по инерции мотылялись вперёд–назад как у плывущего бухого косплеера русалки.       Намджун же принялся надрачивать самому себе, сопя все суровее от приближения разрядки. В целом, все складывалось не так уж и плохо. Разве что побаливала кожа, оттягиваемая неизбежно сползающим под собственным весом прилипшим Чанбином.       Романтика — это хорошо, но старая добрая грубая физическая стимуляция работает не хуже, так что очень скоро Намджун с подвыванием и содраганиями всего тела финишировал на сумку Чанбина, кажется, подаренную кем-то из участников.       — Письку выпусти, — слабо пискнул Чанбин, мысленно прощаясь с угодившим в слишком тугие тиски органом. Но секунд двадцать ему таки пришлось ожидать окончания огразменных сокращений мышц.       Стоило заднице выпустить хозяйство Чанбина, он тут же отвалился от покрасневшей спины и рухнул на лавочку, переводя дыхание. Намджун потянулся помочь товарищу финишировать, но оказалось, что тот успел даже раньше него.       — Тебя фиг объездишь, — устало пробурчал Чанбин, стягивая полный гандон. — К повтору я не готов, так что теперь ты меня.       Намджун в ответ лишь расплылся в неприлично довольной улыбке.