Магма и лёд

Кафлея всегда приходила в Нефритовую пирамиду в сезон дождей. Грайм каждый раз боялся, что придёт кто-то другой, но эта гидросская девица был на редкость везучей. Справлялась об их жизни, уточняла, не нужны ли новые солнечные камни взамен рассыпавшихся от старости или какая-то иная помощь (гидросы пару раз латали пирамиду, когда она начинала протекать). В такие дни почти все повстанцы собирались в комнате у выхода, просто чтобы попялиться. Гибкая, округлая Кафлея совсем не походила на худощавых и мускулистых пиросских дев, но истосковавшимся без женщин бывшим оруженосцам было плевать на различия. - Приветствую вас, чтимые союзники, в вашей огненной норе! - Кафлея изящно поклонилась, ненавязчиво продемонстрировав тяжёлые груди в вырезе лифа. По комнате пронёсся тихий судорожный вдох. - Нет ли чего-то, чем мы можем отплатить вам за защиту и заботу? - Всё в порядке, ничего не нужно, - на правах командира ответил Кадаш, прокашлявшись. - В следующем сезоне может потребоваться ремонт. - Мы с радостью этим займёмся, я предупрежу строителей! - Кафлея улыбнулась, Грайм поймал себя на том, что не может оторвать взгляда от этих лазоревых блестящих губ. - Если пожелаете, наши архитекторы могут придумать, как расширить пирамиду. Вам наверняка тут тесно, тем более что население с каждым годом растёт. Новичкам могут потредоваться дополнительные комнаты. Я уже сейчас могу набросать примерный план того, как это будет выглядеть... Пиросы, даже Кадаш, кивали, привычно пропуская мимо ушей смысл, наслаждаясь самим звучанием мелодичного голоса. Грайм не мог не думать о том, как бы ему хотелось заткнуть этот рот своими губами. Ворваться языком вовнутрь, так, чтобы она задохнулась, ощутить вкус и... влагу. Кафлея стрельнула в него глазами, не прекращая рассуждения, и, Грайм мог бы поспорить, подумала о том же самом. Когда, она, наконец, попрощалась и вышла, мягко шлёпая по камням изящными босыми ступнями, Грайм лихорадочно попытался придумать предлог для того, чтобы выйти следом. Кафлея ещё никогда не отправлялась в Амфиболь сразу после разговора с Кадашем. Грайм знал, что, едва выйдя за дверь, она устроится с краю, под навесом от дождя и будет сидеть там, болтая ногами. Ждать, точно зная, что не пройдёт и получаса, как Грайм тоже выйдет под навес, кутаясь в плащ, и прислонится спиной к стене рядом с ней. В этот момент Кафлея всегда была непривычно молчалива и задумчива. То короткое время, когда поднималась на ноги, одним движением скидывала платье, в несколько шагов оказывалась рядом и обеими руками опиралась на стену по бокам от Грайма. Несколько минут они просто смотрели друг на друга, склонялись ближе, смешивая дыхание - единственная близость, которая им доступна. Чужие выдохи чуть-чуть покалывали губы, от этого у Грайма чаще билось сердце, и мурашки пробегали по всему телу. - Я скучал по тебе, - прошептал Грайм тихо, боясь привлечь внимание соратников. Глупо, те, судя по их завистливым взглядам, давно поняли, чем он занимается с их редкой синекожей гостьей. Хорошо, что хотя бы не пытались набиться в компанию! А от расспросов он уже навострился уходить, не выдавая никаких подробностей. - Беспокоился. - И я по тебе! - Кафлея улыбнулась, на сей раз куда мягче, без показной весёлости. - Я слышала их и не знала, что хуже: если они меня найдут или если не найдут, но я проснусь и узнаю, что ты погиб. Волосы у Кафлеи до пояса, убранны на концах ароматическими шариками. Сладковатый и в то же время свежий запах совсем не походил на масляные духи, которыми пользовались мать и сестра Грайма. Ему всегда до безумия хотелось зарыться в её волосы лицом, или сжать их в горсти и притянуть её к себе, впиться в губы так, чтобы дыхание захватило. Вместо этого Грайм сжал в кулаки дёрнувшиеся, скрюченные вожделением пальцы, не позволяя себе потянуться к партнёрше. Кафлея не тратила времени даром. Изящным движением опустилась на колени, обеими руками взялась за пряжку его одежды, ойкнула от жара, но всё же не опустил рук, расстегнула быстро и ловко, чтобы не обжечься до волдырей. Остановилась, лишь дойдя до тонкого нательного белья. Кафлея на коленях, облизывающая губы и дышащая так, что тяжёлая грудь с тёмными, похожими на крупные сапфиры сосками мягко вздымалась — Грайму показалось, что его член вот-вот прорвёт бельё. Он сдёрнул последнюю деталь одежды и стиснул в кулаке наряжённое естество. Холод дождевого сезона тут же вцепился в обнажённую кожу, но сейчас даже он не мог им помешать. Кафлея всё так же смотрела ему в глаза, снизу вверх. Сжала в пальцах один из сосков, прошептала горячо и взволнованно: - Я хочу... о, как я хочу! Повергни меня наземь, прямо здесь, на камни, возьми меня, со всей своей яростью! - она облизнула губы и потянулась к собственному паху. - Я хочу облизать твой член, взять его в рот, до самого горла, хочу выпить твоё семя... Это было почти невыносимо. Они смотрели друг другу в глаза, и Кафлея шептала непристойности, от которых у Грайма жарко пламенели уши и член. Сбивалась, путалась в словах, дышала так, что на костяшки Грайма оседала еле ощутимая колючая водяная пыль. Перед самым финалом она закрыла глаза, приоткрыла рот и высунула язык в какой-то пяди от головки. И это было как удар поддых. Грайм лишь в последнюю секунду успел направить член в сторону, чтобы струя спермы не задела её голубую влажную кожу. Несколько капель попали в натёкшую снаружи лужу и с яростным шипением испарились. Кафлея свободной рукой коснулась его бедра сквозь одежду, впилась пальцами и глухо застонала, кончая. Открыла всё ещё жаждущие, голодные глаза. - У меня только что возникла потрясающая идея! Но тебе не расскажу, это будет сюрприз. Грайм, опустошённый оргазмом и всё ещё ни на йоту не удовлетворённый, смог лишь кивнуть. Снова они встретились лишь в следующий дождевой сезон. Вид у Кафлеи был заговорщицкий и блудливый, Грайму даже показалось, что остальные оруженосцы это заметили и теперь косятся на него с плохо скрываемым любопытством. Как ни странно, в разговоре с Кадашем она вела себя вполне пристойно, даже не стала рассуждать о возможных улучшениях Нефритовой пирамиды, к явному разочарованию парней. Едва оставшись с Граймом наедине, Кафлея молча достала из сумки что-то, завёрнутое в ткань и протянула ему. Грайм осторожно развернул холодящую пальцы, но, удивительное дело для гидросов, сухую тряпку. Возбуждённый член был вырезан из рыже-красного, оттенка пиросской кожи, камня, с мельчайшими подробностями: лёгкий изгиб, проступившие вены, складки кожи под головкой. Подозрительно знакомой формы член, Грайм часто его видел, когда опускал глаза. - Скульпторша я, или где? - ухмыльнулась Кафлея и достала из сумки пару толстых перчаток из ящеричьей кожи. - Давай, возьми меня, прямо сейчас. Только разденься хоть немного, хочу видеть... Грайм подумал, что эта девица - самый смелый гидрос из всех, что он видел. Нет, в драке от неё, как и от всех этих блаженных, толку чуть, но то, с каким восторгом она ходила по грани, завораживало. - Ляг, - сказал он, повертев в руках понемногу нагревающуюся от его рук штуковину. - Не боишься? - Члена что ли? Так я его не первый раз вижу. - быстрая кривая улыбка. - Честно говоря, предпочла бы оригинал и вместе с хозяином, но мир так несовершенен! Она, продолжая улыбаться, скинула длинное белое платье на пол и уютно устроилась на нём. Раскинула колени — у Грайма перехватило дыхание — обеими руками огладила своё тело. Грайм неловко, негнущимися пальцами расстегнул уже изрядно мешающий пояс, высвободил член (от холода тот, дёрнулся, но не упал) и натянул перчатки. Склонился к Кафлее и медленно провёл ладонью сперва по её щеке, потом по груди, чувствуя - смутно, через перчатки, но чувствуя - её мягкость и упругость. Сжал всей ладонью, погладил мгновенно вставший от прикосновения сосок, но отдёрнул руку, когда Кафлея ойкнула — жар всё равно проникал, даже сквозь ящериную шкуру. Вместо этого поднёс к её лицу каменный член. Та с готовностью открыла рот, обхватила его губами и принялась сосать и облизывать. Непристойно, мокро, горячо... Грайм едва не задохнулся от одного этого зрелища. Провёл членом ниже, оставляя на груди и животе Кафлеи влажную дорожку. Та сильнее раскинула ноги и еле слышно заскулила. Грайм представил эти ноги на своих плечах и тоже заскулил. - Давай, не дразни... - Кафлея, растрёпанная, покрытая мелкими каплями воды (их тела даже сами выделяют воду, если бы Грайм был в себе, он бы содрогнулся от ужаса!) погладила себя между ног, двумя пальцами раздвинув пухлые внешние губы. Ярко-синяя слизистая блестела от влаги: - Не могу больше, сделай что-нибудь! Грайм представил, как она шептала бы то же самое ему в ухо, сжимая бёдрами бока, и решительно повёл игрушку вниз. Рыже-красный член проникал в бирюзовое тело, двигался, медленно, глубоко... от этого зрелища у Грайма стучало в висках. Кафлея извивалась, царапая камни, глухо стонала и уже даже не говорила, только выдыхала отдельные просьбы «сильнее», «глубже», «ещё», второпях глотая половину букв. Кончила она бурно и внезапно, с даже не со стоном — почти с криком, низким и звучным. Грайм выпрямился и с удивлением заметил пятна пиросской спермы на камнях между её ног — он и не сообразил, что успел кончить сам. - Скажи, а ты слышал пророчество? - спросила вдруг Кафлея, садясь. - Какое? - не понял Грайм, всё ещё завороженно смотрящий на дымящиеся пятна в какой-то пяди от её гладких, как мрамор бёдер. - Про всепобеждающую любовь, что сокрушит Пожирателя душ? - Ага. Жаль, что это всего лишь легенда. - Кафлея поднялась на ноги. - Представляешь, как было бы здорово, если бы она была о нас? Грайм кивнул и торопливо застегнулся — холод уже чувствительно вгрызся в особо нежные места. - Когда придёшь в следующий раз? - В начале следующего сезона, вместе с ремонтниками. И останусь здесь на пару дней. - Она неожиданно подмигнула: - Скульптуру оставь у себя, не хочу искушать себя без твоего присутствия. И береги себя. - Ты тоже. Не вздумай погибнуть в сухой сезон! - А вот это уже от тебя зависит! - она вновь подмигнула. Новая встреча не удалась: сперва Грайм был ранен в стычке с рыцарями, а Кафлея с головой ушла в восстановление разрушенных взрывчаткой зданий, так что было не до того. Она только и успела, что передать вместе с ремонтниками привет. Персонально Грайму, но не разбирающийся в тонкостях строитель попросту присовокупил его к пожеланиям всего наилучшего от сказителя и его семьи. Прочие парни засвистели, а Грайм не знал, куда девать глаза. Потом повстанцы занимались новичками, и Грайм с удивлением узнал, что он, оказывается, не один такой извращенец, любящий синее и мокрое. Потом пришли вести из Орфалеса, и стало вообще не до любви, нужно было организовывать вылазку в город. В следующий раз он увидел Кафлею уже под конец переворота, когда та вместе со сказителем Солоном явился на переговоры. Кафлея на ходу наигрывала на каком-то хитром струнном инструменте и вид имела самый блаженный, как и подобает гидросу. Новичок-оруженосец в тот самый момент бросил вызов верховному жрецу, который оказался Пожирателем душ, всё завертелось и поговорить так и не удалось. А потом все, что пиросы, что гидросы почувствовали, как вновь объединился Великий Дракон, за секунду поменяв их тела, а Кафлея, наконец, нашла его в толпе, цепко схватила за руку, прижалась к плечу упоительно мягкой грудью. Финала истории Грайм не увидел. Едва поняв, что теперь им можно коснуться друг друга, он увлек охотно последовавшую за ним Кафлею в ближайший укромный угол. Нужно было, конечно, узнать, чем всё кончилось и что началось, поискать родных, решить ещё кучу важных дел... он твёрдо пообещал себе, что этим займётся чуть позже. В тот момент, когда новичок и его девушка (дочка сказителя, надо же!) целовались под дождём, знаменуя рождение нового мира, Грайм отчаянно втрахивал Кафлею в стену какого-то тёмного тупика. Та стонала, выгибалась, цеплялась за него руками и ногами и почти не отрывалась от его губ. Целоваться ей определённо нравилось больше, чем говорить.