***
Солнце в тот день пекло с неимоверной силой, будто вобрало в себя принцип: «живи как в последний день». Прятаться от ужасных лучей солнца пришлось в Шепчущем лесу, где густая листва деревьев накладывала приятную тень. Розария смотрит на Эолу с такой нежностью, на которую только была способна. А Эола улыбается так лучезарно, что хотелось зажмурить глаза от накатившей радости. Но чувства Розарии казались ей… неправильными. Они были неотёсанными и не до конца понятыми. Словно вспышка эйфории, которая выжимала слишком многое, а оставляла и вовсе ничего, ведь так хотелось почувствовать слишком много в тот момент… Кто они такие, чтобы вообще делиться эмоциями, моментами, жизнью с другими? Всё, что им удавалось делить без проблем — вишнёвый сигаретный дым. Эола ластится всё ближе к подруге, облокачиваясь на ствол дерева. Шаловливые руки пробираются к волосам, нежно впутываясь в винные локоны. И тогда она замечает, что волосы Розарии напоминают ей темноватый оттенок вишни. Лоуренс улыбается от подобной мысли и всё пытливо смотрит в её лицо. — Смотри, — Розария достаёт не начатую пачку и говорит спокойней, чем обычно. Не так резко, но неумело. Будто… в первый раз. — Открывая пачку, нужно первую сигарету перевернуть. И загадать желание. — она ловко переворачивает сигарету, сохраняя молчание и задумывается на секунду. — Надеюсь, ты загадала. Бери сигарету. Хотя… я сомневаюсь, что двоим можно делить одну пачку с желанием. — Ничего, разделим одно желание на двоих, — задорно говорит Лоуренс, будто до конца не веря увиденному. Кто бы мог подумать, что такая отрешённая монашка будет делать подобные вещи? — А в чём смысл? — не боится и задаёт поистине глупейший вопрос. Зажимает сигарету между зубами и выжидает. — Мм… — минутное молчание. — Это просто романтично, не находишь? — Нахожу, — на выдохе произносит светловолосая и щёлкает зажигалкой.***
Дрожащими руками Эола снимает плёнку с пачки и открывает, вдыхая аромат сигарет. Руки вовсе не слушаются и Розария медлит спросить. Садится ближе к Лоуренс и нежно обхватывает её руки, следуя движениям. Эола вздыхает медленно, отрешённо смотря в сторону ночного неба. Затем переворачивает сигарету и что-что шепчет. Подает сигарету Розарии. Та щёлкает зажигалкой, освещая собственное лицо, а Лоуренс неустанно ждёт. Наклоняется ещё ближе, хотя ранее казалось, что ближе некуда: Роза может пересчитать её реснички, несмотря на то, что сейчас темно, может очертить её губы… Эола зажимает между зубами сигарету и примыкает к сигарете Розарии. И выдыхает дым ей прямо в лицо. Кажется, этот несколько химозный аромат въелся под кожу, наполнил всё пространство внутри… — Мило, — хрипло протягивает Розария. — Тебя что-то тревожит. Она даже не спрашивает. Она просто говорит факт. Такой неоспоримый и будто даже очевидный. — Есть такое… — Лоуренс затягивается с новой силой, укладываясь на коленях у Розарии. Новое и неизведанное чувство накатывает, затмевая блаженство, печаль смешанную с тревогой и многое другое. Розария касается её волос, вздыхая. Такие мягкие и лёгкие, приятные на ощупь. — Не опали себе волосы, — с некоторой строгостью произносит Розария, а затем оторопело смотрит на Эолу, когда та улыбается. Это всё до ужаса странно и неправильно. Внутри всё чешется, когда Лоуренс не рядом, тревога накатывает с новой силой, печаль уже не заглушается парой сигарет. Всё это так в новизну для Розарии. Она знает как обращаться с копьём, казалось, что знала как жить эту жизнь, выполняя свои базовые потребности и заглушая пустоту всякой всячиной, но… На эту влюблённость смотрела сквозь калейдоскоп, призму нового. Мир тогда кажется таким светлым, будто в тумане и таким далёким. Отблески разрезают глаза, Розария жмурится совсем как ребёнок, а внутри разлетаются мотыльки. Она сама как мотылёк, который летит на свет Лоуренс. Если бы всё было так радужно, то сейчас бы они спали в одной кровати, дожидаясь утра и утренней прогулки. Но сидят здесь и сейчас, жадно вдыхая дым, всё никак не насыщаясь. Роза часто ощущает тревогу, подступающую к горлу волнами и что-то тёмное, неизбежное. Неизбежно плохое. Такое, что… нельзя будет исправить. Голова Эолы греет колени, Розария наблюдает за её ресницами, не сводя глаз, испытывая странное наслаждение и сладкую пустоту. Ни одной плохой мысли, лишь отголоски реальности и её лицо. — Милая моя Роза… — шепчет Эола. Сердце Розарии разрывается. — Знаешь… — Знаешь, — они начинают одновременно и Розария умолкает первая. Лоуренс хмыкает и хмурится, её лицо теперь напоминает грозовую тучу. Розу забавила такая внезапная смена настроения.***
В библиотеке царила звенящая тишина. Лампы бросали мягкий свет на столы и бесчисленные стеллажи. Слышатся шаги и тихий смех. — Тс, нас услышат, — Розария прижимает пальцы к губам Эолы, а из той жизнь бьёт ключом. Взлохмаченные волосы, стёртая помада и бесстыдный румянец. Также бесстыдно Эола гуляет руками по открытым участкам спины подруги, а Розария лишь покрывается мурашками от прикосновений. Лоуренс это смешит до чёртиков и она откидывает голову назад, пытаясь скрыть свой смех. Они упираются в полки с книгами и пару таких падает на пол, раздаётся громкий звук и парочке приходиться затаить дыхание, прижимаясь ближе. А вдруг из-за угла выйдет недовольная Лиза? Что ж, честно сказать, их это мало волновало. Усевшись на полу, прямо на книги, они долго курили сигареты. Так жизнерадостно, каждый раз смеясь и задыхаясь от нехватки воздуха. Тогда пачка опустела уже за вечер, оставляя за собой только прокуренную библиотеку. И они всё смеялись, только и смея воображать, что же им за это будет. Розария, совсем тогда не смущаясь, оставляла красные отметины на шее Эолы, про себя замечая то, какое же это увлекательное занятие. Возбуждение смешалось с адреналином и огромной любовью к девушке, совсем затмевая страх. Они смотрели друг другу в глаза и находили там всё, что им хотелось и даже больше. Мир из-под ног уплывал, когда Розария касалась её рук, шеи и лица. И тогда всё было такое невинное, светлое и наполненное хрупкими мечтами и надеждами, что хотелось плакать от невиданного счастья, ведь раньше такого не было. А сейчас…***
Ночной воздух обжигал горло, когда Розария собиралась со словами и мыслями, которые разбегались и бегали так быстро, что перед глазами мутнело. — Мне очень греют душу наши с тобой воспоминания, — Розария чуть воздухом не подавилась, когда слова донеслись до сознания. — Но, знаешь… сейчас всё как-то по-другому. — В том то и дело, что знаю, — та потирает переносицу. Эола поднимается и садится совсем рядом, обхватывая лицо Розарии тёплыми руками. Пахнет дорогой кожей и… неуловимым парфюмом Эолы. Минута тянулась слишком долго. Розария слышала, как её сердце стучало и боялась, что то выпрыгнет. Щемящая боль эхом раздавалась по телу Розарии каждый раз, когда та пыталась вздохнуть. — Мы можем всё исправить, — продолжает Эола после долгого молчания. — Но ты не обязана этого делать, — машинально и слишком быстро отвечает Роза. Розария будто падает в бездну. Такую тёмную, далёкую и засасывающую бездну. Падая вниз, лицо Эолы отдаляется и виднеется только блеск звёзд. Проблем в их отношениях не было. Почти. Была одна такая большая, с волосами цвета вина и с ароматом сигарет и дождя вместо парфюма. Розария винила себя и только себя. За то, что отдалялась по непонятным причинам, за то, что Эола не бросала её, за все эти эмоциональные всплески и упадки… За всё, всё, всё. Ведь, если бы не она, они бы могли побыть в лесу в тот солнечный день побольше, наслаждаясь обществом друг друга до самого вечера. Но желание не сближаться с людьми было выше. Это желание заставляло бросать холодные реплики с оправданиями и держать кинжалы наготове, дабы защищать своё хрупкое сердечко. Ведь, если бы не она, то в библиотеке случилось нечто большее, чем она могла себе представить. Могло, могло, могло… если бы не Розария. — Я сказала, что мы всё исправим, — та ухмыляется. — Разумеется, делать это в одиночку я не собираюсь. Розария прикрывает глаза и чувствует себя максимально гадко, жалко, отвратительно… Как она могла растаять и потерять частичку себя? Как она могла дать слабину в виде человеческих и таких чуждых ей чувств? Просто как? Что ж, Лоуренсы опять навели шуму. Розария достаёт очередную сигарету из пачки, озаряя светом зажигалки пространство вокруг. Она продолжительно смотрит в глаза Эолы, так спокойно, что на душе Лоуренс становится холоднее. Внутри Розарии всё переворачивается и она раз за разом обдумывает свой выбор, хотя решение было принято моментально. Без сомнений. Без колебаний. Розария встаёт и глядит в сторону церкви: огни погасли, хора больше не слышно, всё стихло. Интересно, сколько они просидели? На душе стало так неожиданно спокойно, что она удивляется и прикрывает глаза в надежде на то, что тёплый ветер унесёт её бесследно. Эола глядит с некоторой тревогой и… надеждой. — Останься, — тихо-тихо произносит светловолосая, а сердце Розарии сжимается. Кажется, звёзды стали светить ярче…