You know already

Сумка упала на пол. Все мышцы ужасно болели, а усталость, появившаяся за день, заставляла их казаться еще тяжелее. Хотелось просто лечь лицом в подушку и проспать вечность. Но нельзя. Только не когда он весь грязный, кожа липкая, а холодный пот течет по вискам. Принять душ - необходимо, а уже потом можно и в кровать. Цифры на дисплее наручных часов, заставили нахмуриться. Полвторого ночи.        У меня даже нет времени поесть. Я не особо голоден, но... Подумал он про себя, начиная раздеваться. Парень снял штаны, поднеся их к носу. Запах слишком сильный, чтобы надевать еще раз. Лицо скривилось в гримасе, после чего элемент одежды был закинут в корзину для белья.      Когда Донмён был полностью раздетым, он осмотрел комнату, в поисках полотенца. Одно нашлось висящим на стуле, возможно, оно принадлежало Гиуку. Парень обернул полотенце вокруг бедер, не придавая этому особого значения.  Гиука нигде не было видно. Кровать его была идеально заправлена, пуховое одеяло аккуратно сложено в углу, а его любимый плюшевый Пикачу лежал около подушек. Он, скорее всего, снова остался в своей студии, собираясь работать всю ночь. Внезапно, Донмён почувствовал себя одиноким.        Что с тобой, Сон Донмён? Ругал он себя, несмотря на все усилия запихнуть возникшее чувство подальше, оно не отпускало его на протяжении всего времени, пока Сон решал, какой гель для душа и шампунь выбрать. Это чувство прилипло к нему как пот, осевший на коже. И не уходило даже когда он направился в ванную комнату. Большую, которая находилась в конце коридора, в ту, где была ванна. Донмён продолжал ощущать нимб одиночества, нависший над его изнеможденным телом, уставшим и окоченевшим мозгом. Он хотел принять горячий душ, чтобы смыть это всё. Или ванну.        Точно, мне кажется, полежать в ванне отличная идея. Решил он перед тем, как открыть дверь.  — Какого хрена?! — Закричал Гиук из ванны.  — Прости! — Донмён крикнул в ответ, на автомате закрывая глаза. — Ты не запер дверь!  — Не запер?  — Не запер. — Вздохнул Мён, убирая руки от лица. — Что ты тут вообще делаешь? Я думал, что ты опять в студии. — Гиук пожал плечами, разбрызгивая воду вокруг. Знакомый звук ложился на донмёновы уши, словно колыбельная.  — Работа не особо хорошо шла, так что я захотел немного отдохнуть.  Донмён отлично понимал это чувство. Он вернулся с трёхчасовых силовых тренировок, в течение которых его руки опускались минимум раза четыре, заставляя чувствовать себя слабым и бесполезным. Плюс к этому, состояние его голоса было далеко не на высоте последние несколько дней. Каждый раз, когда он пытался петь, голос предательски ломался, несмотря на то, сколько усилий он прикладывал, чтобы подстроиться под мелодию преподавателя по вокалу. Мистер Ким сказал, что он не был совсем плох, однако понимал, что это был самый плохой результат, который Донмён выдавал за последние несколько месяцев. Особенно, когда на носу камбэк, он не мог позволить себе такого рода заурядность. Также было ясно, что Мистер Ким заметил его состояние, и, скорее всего, рассказал об этом Ёнхуну, потому что лидер недавно подходил поговорить об этом. Он сказал, что его запись была неплоха и им нужно будет всего лишь подтянуть некоторые моменты.  — Тоже хотел принять ванну. Я подожду, пока ты закончишь. — Наконец сказал он, кладя ванные принадлежности на пол.  — Но я только что залез, — Ответил Гиук. — Тебе придётся немного подождать.  — “Немного”– это сколько? — Спросил он, стараясь скрыть раздражение.  — Дай мне хотя-бы полчаса?  — Какого черта, Гиук! — Заныл старший, массируя виски. Он чувствовал, как тело слабело с каждой секундой и внезапно, Мён сел на пол и почти заплакал.  — Двадцать минут? Я же сказал, я только что сел–  — Нет, знаешь, ты прав. — Он сдался, понимая, что полчаса для ванной было подходящим промежутком времени, чтобы расслабиться. Он сам проводил в ванне гораздо больше времени, и провёл бы столько же, если бы имел возможность сегодня. — Сиди, сколько хочешь. Я позже приму душ.  — Уверен? — Спросил младший. Он звучал неуверенно, будто боялся расстроить.   — Ага.  Донмён не злился на Гиука - он бы никогда не смог, особенно из-за такой вещи как ванна. Но он просто больше не мог сдерживать эмоции. Он устал. Его мышцы болели. Он чувствовал себя ходячей неудачей. И ему было нужно помыться, потому что он пахнул. Но времени не было, была уже поздняя ночь, и, даже если он дождётся Гиука, спустит воду и наберет новую, придётся лечь спать еще позднее. На следующее утро у них было расписание, так что будет несладко. Он может только надеяться, что через двадцать минут вода будет еще теплая. Единственным решением было помыться в душе. Идея не была плохой. Но Мён чувствовал, что сейчас заплачет.  — Эй.    Донмён поднял голову, смотря на парня. Только тогда он осознал, что сидел на полу. Когда это произошло?   — Думаю, тебе это нужно больше, чем мне. – Медленно произнёс Гиук, слегка улыбаясь. Прежде, чем страший вообще понял, что происходит, младший уже встал. Донмён, разинув рот, смотрел на друга, что смывал с себя пену. Его бледная кожа слегка покраснела из-за температуры воды.  — Что ты делаешь?  — Предлагаю тебе залезть в ванну. Тебе она нужна сильнее. — Объяснил Ли. — Почему ты пялишься на мою задницу?   Это вызвало у старшего писк, после чего он опустил глаза. Гиук ухмыльнулся. Донмён чувствовал, как его щеки теплели, но скинул всё на пар в помещении. Стало тяжелее дышать.  — Я смотрю на твою тупость, а не на задницу. Я просто приму душ позже, наслаждайся ванной. — Он собрал все силы, оставшиеся в его руках и ногах, и снова встал, направляясь к двери.  — Мён. — Снова позвал Гиук. Тот остановился с рукой на дверной ручке. Он слегка повернул голову, давая понять, что слушает. — Тогда присоединись ко мне?  Вся кровь в теле Донмёна хлынула к его ушам, и он больше не мог винить в этом пар. Он не смог позволить себе полностью повернуться в сторону друга.  — Извини? — Сказал он. Голос звучал напряженно из-за сухого горла.  — Присоединись ко мне. Ты не хочешь, чтобы я вылезал из ванны, так что я не буду. Но я хочу, чтобы ты тоже принял ванну. И у нас она только одна, так что залезай ко мне? Здесь достаточно места для нас двоих и–  — Принять душ реально не проблема для меня. Будет не очень комфортно сидеть в маленькой ванне вдвоём.  — Да ладно тебе. Давай.  Наконец, Донмён развернулся. Гиук даже не смотрел на него, его глаза были устремлены в очень занятную пену на воде. По какой-то причине, его голос звучал мягче, чем обычно.  — Ладно. — В конце концов, Донмён согласился. — Не смотри.  Его друг театрально отвернулся в сторону стены от той, где стоял Донмён, заставляя того закатить глаза. Тот убрал с бёдер полотенце, стараясь чувствовать себя не слишком смущенно. Он не хотел класть его на пол, так что встал посреди комнаты с полотенцем и вещами в руках, ища глазами место, куда можно всё это положить. Мён не мог перестать слегка нервничать, и не мог не ненавидеть себя за то, что он вообще на это согласился.  Несмотря на это, где-то под его кожей, что-то начало искриться в ожидании. Он узнал это чувство, и мечтал, чтобы оно его покинуло вместе с гремящим звуком биения сердца в его ушах, голове, в целой комнате. В то же время, он не хотел, чтобы это чувство уходило. Оно заставляло чувствовать эйфорию; заставляло чувствовать себя живым.   — Залезаю. Ли снова сел в ванне, подбираясь, чтобы сделать больше свободного места для хёна, спина прижалась к стене. Он подвинул ноги в сторону, Донмён начал осторожно входить, опуская одну ногу в воду. Когда кожа встретилась с теплотой, он еле сдержался, чтобы не выдохнуть вслух. Это было лучшее чувство, которое он испытал за всю неделю. Мышцы уже расслабились и кричали в облегчении. Он быстро полностью залез в ванну, осторожно, чтобы не поскользнуться, но с некоторым порывом, как будто пенящаяся, парящая поверхность воды содержала в себе магическую силу, которая влекла его внутрь. Садясь, его икры коснулись чужого бока, а его собственные бедра касались чужих ступней. Уровень воды поднялся, опасно приблизившись к краю ванны.  — Тебе комфортно? — Спросил Гиук, снова поднимая голову.  — Тесновато.  — Могу создать больше места, если хочешь.  — Не, нормально. Отлично. — Ухмыльнулся он, закрывая глаза и опускаясь чуть ниже, чтобы заполнить всё пространство, ища удобную позу, чтобы уложить голову на край ванны. Тихое Ммм... удовлетворения соскользнуло с губ, когда он опустил плечи под воду. Тепло пронизывало тело, смывая усталость. Значительное количество воды вылилось из-за того, что он двигался, стекая по бокам ванны на пол, но в конце концов ему удалось найти хорошее расположение.  — Всё хорошо. — Он повторил. — Вода тёплая.  — Угу. Не как в том бассейне, в котором мы снимали клип, конечно.  — Определённо нет. — фыркнул он.  Комната погрузилась в тишину. Донмён немного успокоился. Пока он купался в тепле, плохие мысли медленно превращались в дремоту. Он наконец-то почувствовал умиротворение, спокойствие, что казалось чем-то невозможным. Близость с гиуковым телом была немного успокаивающей, даже несмотря на то, что из-за этого он не мог полностью расслабиться. Он мог чётко чувствовать присутствие младшего рядом; а как иначе? Их конечности соприкасались друг с другом, немного щекотя, но не доставляя неудобств. Сердце билось слишком быстро, и он просто не мог это игнорировать, хотя это было потрясающее чувство. В конце концов это то, что он просто не может контролировать.  Гиук пошевелился.  — Не слишком ли тесно?  — Нет, нет, я просто хотел–  Донмён вскрикнул, почувствуя, что кто-то схватил его за ногу.  — Какого–  — Успокойся, дурачок. Это я. — Смех Ли чётко отскакивал от стен ванной комнаты.  — Что ты делаешь? — Сон открыл глаза, смотря как младший пытается найти удобную позу. Длинные-длинные ноги Гиука двигались под водой не очень осторожно, сталкиваясь с ногами Донмёна.  — Ты сегодня только и спрашиваешь о том, что я делаю.  — Ты ведешь себя странно сегодня. — Парировал старший. Ли его проигноривал. Наконец, Гиук успокоился.  — Та-дааа! — сказал он, сияя широкой улыбкой. Донмён не чувствовал себя также оптимистично, как он.   — Зачем... — начал он, глядя на другого. Тот раздвинул ноги так, что они упирались в стенки ванны по обеим сторонам тела Донмёна.  — Хотел сделать так. — Ответил младший, снова хватая чужую ногу. Пианист вскрикнул, пытаясь рефлекторно освободить ногу и ударился локтем о плитку на стене. Гиук снова засмеялся, избегая донмёновых пинков.  — Отпусти!  — Я пытаюсь помочь!  — Как– Ах.  Мён задержал дыхание на момент, когда младший начал массировать его ступню, ну, он хотя-бы не закричал снова. Это его удивило. Серьезно, он не знал, как реагировать на такое.     Гиук ничего не знал о массажировании, и это было видно; пальцы гладили кожу медленно и осторожно, каждый раз прилагая разную силу, рандомно её распределяя. Но это не было плохо. Чувствовалось довольно приятно, и, хотя младшему не хватало техники, он компенсировал это своей отдачей.  — Хорошо? — спросил басист через какое-то время, когда Донмён закрыл глаза и уложил голову на бортик ванны.  — Ты самый худший массажист, которого я знаю.  — Всегда пожалуйста. — Фыркнул Гиук, отпуская ногу пианиста. Донмён не мог не хмыкнуть неодобрительно.  — Успокойся, я просто хотел взять вторую. — Заверил Ли. — “Худший массажист”, ага, конечно.  Старший улыбнулся. Их снова поглотила тишина, и какое-то время единственными звуками, которые можно было услышать в ванной, были тихий плеск воды вокруг них и жужжание нагревателя. Донмён позволил себе погрузиться в состояние сонливости, и вскоре он почувствовал, что плывет по поверхности воды, словно по океану облаков. Ванильный запах пены вокруг, тепло, которое медленно угасало, проникая в его кости и покидая ванну, нежные прикосновения рук Гиука, которые иногда вызывали у него дрожь, а иногда щекотку, но не прекращали свои движения; все это на какое-то время рассеяло его спутанные мысли, заставив почувствовать себя лучше. Он всё еще был уставшим, ментально истощенным, но всё казалось чем-то далёким в данный момент.  — Так, что случилось?  Голос Гиука разрушил чары. Донмён решил проигнорировать его, даже не открывая глаз, но, по-видимому, басист не спешил сдаваться, так что он ущипнул старшего за большой палец, ожидая получить реакцию. И это сработало.  — Ай! Что такое?  — Я спросил тебя, что случилось. Почему ты так измотан?  — И я тебя проигноривал. Ничего не произошло, я просто устал, бывает. — Он пытался поставить точку в разговоре.  — Нет. — Гиук теперь дёрнул его за мизинец. Старший сел и попытался убрать руку другого, чуть не нырнув при этом.  — Да блин!  — Расскажи мне. Пожалуйста?  Донмён начинал ненавидеть то, каким слабым становился, слыша от младшего просьбы шёпотом.  — Не только сегодня. — Он выдохнул. — Уже некоторое время.  Гиук затих, показывая ему продолжать.  — Знаешь, иногда бывает, что я не понимаю, что делаю. Я не знаю, что делаю и ведут ли вещи, которые я делаю туда, где я должен оказаться, туда, где я хочу быть. Тогда я задаюсь вопросом: счастлив ли я? И если да, как долго это продлится? Я всё испорчу. Выдох дрожащим голосом. Он ненавидел это. — Последняя практика была тяжелой. Я не могу ни петь, ни играть так, как хочу. Вместо того, чтобы прикладывать усилия, чтобы стать лучше, я с каждым днём теряю надежду и чувствую безнадёгу. Чувствуя себя безнадёжным, я каждый день вижу тебя, работающим над альбомом, после чего кажусь себе виноватым и бесполезным. Как будто я не так уж и нужен. И когда я вхожу в эту петлю мыслей, она обрушивается на меня. Я боюсь, что я единственный, кто чувствует себя одиноко, чувствует себя опустошенным, никчемным, я боюсь, что могу быть обузой и ничем иным, — он подавился своими словами, закрыв рот, чтобы подавить икоту. Глаза защипало, по влажным щекам уже катились слезы, и он почувствовал себя еще более несчастным, чем прежде. Сон закрыл лицо руками, тело поддалось желанию разрыдаться.  — Мён. — Мягко сказал Гиук. Он отпустил донмёновы ноги и взял его ладони, оттягивая их от лица, сжимая в своих, переплетая пальцы. — Я знаю. — Шепнул он в небольшое пространство между ними. И теперь это было не то, чего ожидал Донмён. Что он ожидал от него в первую очередь? Может быть, что-то вроде «Это не так», «Не глупи» или «Перестань говорить такие вещи». Может быть, «Ты знаешь, что мог бы рассказать нам».   Растрерянное “Что” вырвалось с его рта, губы всё еще дрожали.   — Я сказал, я знаю. Я понимаю. И я понял тебя. — повторил Гиук, нежно поглаживая тыльную сторону ладони. Донмён не мог не заплакать сильнее.  — Прости, — всхлипнул он, сильно тряся плечами, — Накопилось.  Младший ничего не прокомментировал, просто продолжал держать его руки в своих. Донмёну хотелось опустить голову и кричать, пока слезы не сольются с уже не такой теплой водой вокруг них. Ему хотелось брыкаться ногами и бить стену, или просто лечь в гребаную постель и проспать тринадцать часов. Теперь он хотел, чтобы Гиук сказал ему, что он только что наговорил чуши, что он не бесполезен, что он хорош, что он по-прежнему нужен группе, ему. Он попытался сдержать дрожь всем телом, сжал губы, чтобы рыдания не вырывались из пересохшего рта. Голова раскалывалась, словно в аду.  — Ты уже знаешь.   Голос Ли был далеко-далеко, и Донмён услышал его слова лишь фантомно. Он почувствовал, что его руки сжимают крепче, помогая немного выравнивать дыхание. Он осознал, что нос был весь в соплях, чем заставлял чувствовать себя грязным. Пианист закашлялся, пытаясь прервать поток плача, сосредотачиваясь, чтобы глубоко вдохнуть.  — Ты тут? — Попробовал Гиук через какое-то время, когда старший немного успокоился.  — Да. — Донмён слабо ответил, всё еще смотря вниз.  — Я сказал, что ты знаешь. — Продолжил басист.  — Я знаю что? — Спросил он тихо.  — Это всё неправда. Ты знаешь это. — Гиук сжал его руки. — Но я не хочу тебе этого говорить. Я бы сошел с ума, если бы поделился с кем-то, своими чувствами, а они сказали бы мне, что эти чувства основаны на чем-то, что я выдумываю в своей голове. Так что, если это так?    Донмён поднял глаза, из носа всё ещё текло. Он хотел сказать, что сбит с толку, что не понимает, что говорит друг, но это было бы ложью. Просто его затуманенный разум слишком долго улавливал смысл чужих слов.  — Я думаю, ты уже знаешь, что это неправда, но это не значит, что ты ошибаешься… Я имею в виду, что у тебя есть право иногда уставать, расстраиваться или чувствовать себя бесполезным. Я тоже так часто делаю. Мы можем сделать это вместе, если хочешь! Он нервно усмехнулся. Донмён уставился на него, потеряв дар речи. — Я хочу сказать… — попытался объяснить Гиук, теперь явно смущенный, — Я рад, что ты сказал мне, я хотел бы, чтобы ты делал это каждый раз, когда чувствуешь себя так. Хуже всего, когда ты проходишь через это в одиночку. Ну, теперь я действительно не знаю, что сказать, чтобы тебе стало лучше, я ужасен в этом. Донмёну потребовалось три добрых секунды, чтобы осмыслить последние предложения младшего. Это была одна из самых странных ситуаций, в которых он когда-либо оказывался, держась за руки со своим лучшим другом, спутывая ноги в ванне, слишком тесной для двух взрослых, пузыри повсюду, сопли и слезы на лице, и он начинал впадать в ступор. Холодно, и все же он вдруг почувствовал себя невероятно легким. Не та легкость, которая развеяла бы все его заботы, и не та, которая заставила бы его расслабиться; та легкость, которая приходит от осознания того, что кто-то понимает, что ты чувствуешь и через что ты проходишь, от знания, что они просто останутся рядом с тобой, несмотря ни на что. Он все еще был усталым, все еще расстроенным; просто сейчас это казалось более терпимым.   — Обними меня, — потребовал он, отпуская руки Гиука, чтобы быстро умыться. Младший тут же собрался, длинные руки обвили его шею. Было немного неловко, когда их ноги все еще переплетались в неясном беспорядке, бедра соприкасались и заставляли их обоих краснеть — оба были рады, что их лица скрыты от взглядов друг друга. Это было также довольно неудобно, холодная кожа на холодной коже, мокрые волосы, тела слегка дрожали. Это было мило, подумал Донмён. Он так скучал по этому.   — Спасибо. — Пробормотал Мён, пряча лицо в изгибе шеи младшего. Здесь было тепло и уютно, запах другого парня, столь отчетливый теперь, когда они были так близко, успокаивающий ритм, в котором его плечи вздымались и опускались. — Правда, спасибо. Я так хотел сделать это.   Донмён придвинулся ближе, обхватив руками талию младшего под поверхностью воды. Это успокаивало. Было ощущение чего-то первозданного.  — Тебе лучше? — спросил басист. Его пальцы направились к волосам друга, легонько играясь с ними.  — Намного.  — Хочу поцеловать тебя. — Шёпот донёсся до донмёнового уха. Это заставило внутри него что-то оглушительно взорваться; мурашки забегали по коже.   Он тоже хотел. Он хотел этого очень сильно. Когда был последний раз? Он не смог вспомнить. Сейчас он жаждал поцелуя всем своим нутром. Душа трепетала от желания и ностальгии.  — Мы не можем. — Ответил он мягко, не поднимая головы. Он оставил на шее младшего быстрый поцелуй, выражая невысказанные извинения, и еще один на его плече, когда услышал беспомощный вздох другого. Но я клянусь, что очень хотел бы этого. В надежде, что тот поймет, даже если он не произнес это вслух.   — Повернись, я помою тебе голову. Мы должны закончить мыться и лечь спать, здесь становится холодно. — Сказал он вместо этого, похлопывая своего лучшего друга по руке. Его разум определенно прояснился, но на сердце стало немного тяжелее.  — Сделай их красивенькими, — сказал Гиук, двигаясь, пытаясь вписаться в маленькое пространство. Он повернулся спиной к Донмёну, подтянув колени к груди. Так он выглядел невероятно маленьким.   — Можешь поспорить, я сделаю из тебя самого милого акулёнка. — Засмеялся старший, продолжая выдавливать аномальное количество шампуня на голову другого. На его губах мелькнула горькая улыбка, и он был рад, что Гиук этого не видел.