Лжец Празеодим

— Я же говорил, что больше не буду! — Празеодим проскулил, будучи ударенный о стену. — Я с тобой разговаривал, почему ты так упорно продолжаешь брать чужую ответственность на себя?! — Челюсть на голове носителя открывала свои огромные зубы при разговоре. Голос был низкий, гротескный. — Но ведь ей бы досталось! Ее накажут, а меня то все тронут боятся… И все из-за тебя! — Празеодим подошёл к зеркалу, что бы посмотреть собеседнику… в глаз. — Если я тебя защищаю, это не значит что надо этим пользоваться! На этих словах зеленоглазый вздрогнул. — Я… я… ах. Извини. Почему-то я и впрямь злоупотребляю твоей добротой… — А вот теперь уже вздрогнул чёрный гель, являющийся Неодимом. — … Ты знаешь, что в этом мире нет ничего важнее тебя. — Брось, Неодим. Я не могу. Ксенон меня боится, почему я в таком случае не могу помочь Иридию? Она же такая хрупкая. — Ты хрупкий! — «Одежда» Празеодима резко сжалась и тот заскулил. — Кхм. — Прости. Мне не стоило. — Стенал носитель, положив руку на свою шею. Коснувшись чёрной жидкости пальцем, жидкость прилипла к пальцу и потекла дальше. — Ты ведь… — Отпусти. Пожалуйста. — Скулил зеленоглазый. Одежда сильно сжимала грудь, не давая дышать. Хотя это и не требовалось. — Обещай, что больше не будешь так делать. — О-обещаю. — Мгновенно ответил Празеодим, жмурясь. Ощущения, будто одел корсет. — Врешь! — Тут же путы сжались сильнее, и жертва пискнула. Празеодим оглянулся, и везде увидел себя. Комната была полностью обложена зеркалами. — Я… но ведь так правильнее-ах! — От такого сжатия руки Празеодима вздернулись, согнулись. — Н-Неодим! — Правильнее, когда ты не врешь! — Жертва скулила и рвано дышала. Чёрная жидкость подползла ко рту элемента, и тот отвернул голову, как бы пытаясь противостоять. — Не лезь… Мне неловко, когда у меня течёт слюна-мм! — Сопротивление было условным, по крайней мере для Неодима. Жидкость обплелась вокруг языка носителя и слабо потянул: — Тогда я вырву твой поганый язык! Празеодим недовольно замычал. Слюна начала течь по жидкости, впитываясь не сразу. Зеленоглазый в голову не мог взять, каким образом такой метод пытки вообще придумался у Неодима? — Обещай, что не будешь врать и брать чужую ответственность на себя. — Фет! Мм! — Празеодима потянуло вперёд, и тот оперся рукой на зеркало. — Тогда я буду вечно в твоём рту. Ты… я даже не знаю, как можно твою жалость к чужим назвать! А меня тебе не жалко? Носитель проскулил. — Надавим посильнее, значит… — После этих, казалось бы, грозным голосом произнесенных слов, Празеодим вздрогнул. Он почувствовал, как давление ослабло, однако эта ткань стала двигаться неестественно, как будто поглаживая его тело. Отдельно же надавило ему на пах, отчего жертва тут же нахмурилась и вздрогнула, однако с высунутым наружу языком это выглядело смешно. — Мы же столько лет вместе, я знаю тебя как облупленного. — Празеодим свел брови и жалобно проскулил, слегка съехав по зеркалу. Ласки продолжались, поэтому щеки у носителя этой гротескной жидкости покраснели, тот начал шумно дышать. Празеодим замычал, да так резко, что его язык тут же освободили. — Я… Я не могу… И не делать это, и… Прекрати, я тебя умоляю. — Смущаясь своего раскрасневшегося лица, парень отводит взгляд, стараясь не смотреть ни на какое зеркало. — Другие же могут! — Но я не могу! Нео-м! — И снова грубое проникновение в рот, только в этот раз жидкость как будто полизывала и вилась вокруг языка. Носитель проскулил, стараясь спрятать язык подальше, но тут же почувствовал, как его голова наклонилась, и переведя взгляд, оказалось, что тот стоит напротив зеркала, согнувшись и опираясь двумя руками на него. — Неофим… мм. — И все же ласки не останавливались, и даже становились только резвее! Чёрные отростки потянулись к ушам, поглаживая кромки, прихватывая мочку. В штанах же было все хуже: возбужденный орган был полностью обхвачен чёрной жидкостью. Смазка текла и тут же размазывалась чернотой по органу, либо просто впитывалась. Из-за приоткрытого рта с губ текла слюна, и Празеодим мысленно взмолился Радиации. Конечно, слюна не так страшна, страшно, как он выглядит в общем! Неодим с ним играет как хочет! Единственный элемент, способный противостоять Неодиму, и то, кукла в его руках! От такой несправедливости Празеодим проскулил, однако из-за… необычной ситуации этот скулеж звучал крайне странно и развратно. — И в итоге ты этим наслаждаешься. — Непонятным тоном сказал Неодим и ускорился, отчего его жертва вздрогнула, и издала похабный стон. На глаза ступили слезы: от обиды, от блаженства, приносящееся от самого близкого в мире элемента. Празеодим попытался в зеркале подглядеть выражение глаза симбионта, но не смог понять его эмоцию. Видимо, держится, чтобы не реагировать на слезы. Тогда Празеодим придумал вариант другой. Он резко расслабился, тем самым, упав на колени. — Даже ноги не держат? — Ехидно ответил Неодим. И это не сработало! Вот только теперь, когда Празеодим упал на колени, чёрная жидкость решила поуправлять слабым телом: завела руки назад и связала их, ноги расставила пошире… Мятежник застонал. Мало того, что касаются его чувствительного языка, так ещё и в такую позу поставили непонятную! Он как будто проиграл, но в тоже время… отрабатывает проигрыш. Слезы потекли по щеке, капая на одежду, заботливо извивающейся по телу с внутренней стороны. Снаружи все выглядело так, что все в порядке, и на пахе просто большая складка от плаща. Но это если рассматривать отдельно от лица «модели». Раскрытый рот, наполненный чёрной жидкостью, заплаканное и покрасневшее лицо, сведенная бровь… Не создаёт впечатления, что все в порядке. Увидь такое Ксенон, самый главный элемент, она бы протерла пенсне. Празеодим закрыл глаза. Он не хочет видеть такого себя в зеркале. Из-за прикрытых глаз, ощущения стали чётче, поэтому лжец вздрагивал, судорожно дыша носом. Долго времени не прошло, как тот уже напряг бедра, слегка приподнявшись и задержав дыхание. Кончил. Прямо в своего лучшего друга! Как только сладкая нега спала, тот заскулил, уткнувшись лбом в зеркало. Неодим отстранился от его рта. — У-у. Ты меня всего съесть хочешь?.. — Нет, не всего. — Неодим слегка помолчал, — Ты изменил свое решение? —… Не-а-а! В этот же момент зеленоглазого похвалили на спину. — Ишь, какой ненасытный, тебе все мало?! — Неодим стал отделяться от Празеодима, от чего тот поежился. Всё таки он свою одежду нагрел, да ещё как! А тут… похоже на ситуацию аля «у тебя такие руки, что сбежали даже брюки», только " у тебя такой язык, что сбежал даже маньяк». — Н-не уходи… — Глаза вновь наполнились слезами, и зеленоглазый протянул руку, пытаясь ухватить черноту. В этот же момент Неодим наклонился к лицу своего симбионта: — И что ты решил? —… О-останься… Останься рядом со мной… — Проскулил зеленоглазый. — Прямо ответь. —… — Вздрагивая, Празеодим заключает в объятия черную жидкость, рвано дыша. — Я не буду больше врать, я не буду, не буду… Только не уходи от меня, Неодим, не уходи. Сам Неодим уже не мог сдерживаться, что бы не снова облепить своего любимого элемента. Как только они почувствовали тепло друг друга, оба успокоились. Чёрная жидкость поползла по лицу Празеодима, закрывая его глаза. Носитель только открыл рот, чтобы задать вопрос, но его перебили. — Просто забудь что ты… что я здесь. — Неодим не дал и потом ответить: заткнул ему рот, затекши туда. «Как я могу забыть, что ты здесь, если ты меня со всех сторон окружаешь?» — подумал Празеодим, и в этот же момент заскулил. Похабная чёрная жидкость, видимо, стала использовать этот приём как награду, поэтому снова приступив к облапыванию тела носителя, жидкость плотно охватила член со всех сторон, не так, как раньше. Зеленоглазый заерзал ногами, не зная, как ещё истрепыхаться, уже ботинком до стекла достал — осталось только об зеркало ногой биться. Он чувствовал себя бабочкой, которую поймал паук, но вместо того, чтобы её съесть, паук начал её кормить. Неодим заботливо «слизывал» капельки слез; размазывал смазку по органу жертвы; слизывал слюну, что бы та не попала в горло лежащего. Мало кто знал, что сам Неодим чувствовал, можно было лишь ощущать жар, который внезапно стал от него исходить. Внезапно Празеодим обнял большой пузырь, лежащий на нем, при этом слегка поджав ноги. Его пальцы входили внутрь этого геля, ласково принимавшего его (интересно, больно ли Неодиму?). Словно в извинение, Празеодим ласково извивался языком с жидкостью, но это только больше распаляло. Несдержанно выдохнув, зеленоглазый вздрогнул, весь напрягшись и крупно вздрагивая. Неодим был рад: после каждого толчка выходила сперма, а раз ее много, значит Празеодиму понравилось! Отстранившись от лица носителя, ходячий гротеск заявил: — Какой же ты хитрый. — Хах. Ты все. хах. сам. — Зеленоглазый отвёл взгляд, тяжело отдышиваясь… — Я не знаю… — Конечно, все я. — Празеодим почувствовал, что его куда то тащут, а оказалось, что это Неодим его «прополз» по полу до кровати, и даже на нее поднял. —… — Носитель устало разлегся на постели. —… — Не говори ничего. — К лицу зеленоглазого приблизились челюсти, соединенные чёрной жидкостью. Но тот не испугался, лишь молча и устало моргал. Зубы коснулись носа Празеодима, и снова утекли к основной массе. Усталый носитель прикрыл глаза, подумав лишь, что поспит всего часик. Но у Неодима были другие планы — отсоединившись от своей основной массы на Празеодиме, другая часть выкатилась к окну, на улицу… Просто поговорить с Иридием.