Поделиться теплом

      Арагорн снова лежал, свернувшись калачиком, чтобы спрятаться от невыносимой боли. Леголас молился всем Валар, чтобы человек утром смог встать. Шатаясь точно пьяный, хоть эльфа и невозможно напоить допьяна, он спустился во внутренний двор крепости. Трупы уже все собрали, уцелевшим воинам вынесли вина, мяса и похлёбки. Появился хлеб, сыр и яблоки. — Леголас! — Гимли махнул ему рукой. — Иди сюда! Поешь, ты так устал. Эльф покачал светловолосой головой. Он совсем не хотел есть. Азарт битвы, усталость, похоть, всё это схлынуло под пронизывающим ледяным ветром предгорий. Эльф отвернулся от пирующих, перед его глазами всё ещё стояло худое тело испещренное порезами и синяками, свернувшееся на кровати. Вера в то, что Арагорн завтра сможет подняться таяла как снег под горячими лучами мартовского солнца. «Позволь мне сейчас поспать» всё ещё отзывалось в ушах горьким шёпотом. — Эй, идите к нам! — кто-то приветливо позвал эльфа. — Вы устали. Отдохните, погрейтесь у жаровни. — Нет, нет, — и эльф снова бесцельно бродил по двору. Смотрел как король Теоден о чём-то говорит с Гэндальфом, как Эовин обнимает своего брата. И никто не вспомнил про Арагорна, он был им не нужен. Он вдохновил, защитил, дал покой и веру в победу, и его ещё не раз позовут, когда их силы иссякнут, но в радости и покое они забыли про него. Леголас вздохнул, совесть снова больно укусила, когда он понял, что и сам поступил также.       Ноги сами привели его на дозорную башню, эльф присел на один из зубцов, поднял голову и залюбовался светом далёких звёзд. В голову снова полезли непрошенные мысли. А скольких он сам использовал и отшвыривал от себя за ненужностью? Кто же теперь скажет? Они все говорили, что с ним хорошо. От этих мыслей принц только улыбнулся. А что они могли сказать своему араниену? Он снова подумал об Арагорне и вспомнил слова Гримы: «Одет бедно, но есть кольцо». И верно, он же сам раздевал его, когда лечил. Эта мысль вызвала горький смешок, лечил, ну да. Скорее уж использовал по своей прихоти, когда тот был в беспомощном состоянии. Из вещей у Эстеля были только потёртая рубаха, штаны, бельё, стоптанные сапоги и кольчуга. Не было даже тёплого плаща. Мысленно Леголас снова вознёс мольбу Валар, чтобы человек мог подняться с утра. Он долго думал о сегодняшней битве, о ночных событиях и надежды на хороший исход для Арагорна таяли. В предгорьях холодало, а в комнате где разместился Арагорн камин так и не был затоплен. Эльф вздохнул, совесть окончательно победила и не было больше всепоглощающего чувства вины, как у всех светлых эльфов осталась только грусть и желание помочь. Первым порывом было отыскать лекаря, но потом он с ужасом осознал, что единственный лекарь сейчас лежит в комнате и ничего не может сделать. В итоге эльф сам разыскал всё что смог, попутно потребовав принести в комнату сухих дров, хорошую тёплую одежду, похлёбку и бинты, несколько дополнительных одеял.       Арагорн никогда и ничего не просил и не требовал для себя, он был даже не скромен, а скорее аскетичен и Леголас теперь не был намерен это терпеть. Он любил и уважал этого человека, а ещё надеялся, в глубине души, вернуть его доверие. О любви речи уже не шло, принц не смог бы после всего произошедшего смотреть Арагорну в глаза. Он встал и решительно направился к Арагорну, в тайне надеясь, что человек всё же спит. Надежды не оправдались, тот так и лежал в той же позе, в которой Леголас его покинул.       В глазах стояла пелена слёз, не то от боли, не то от пережитого им предательства. В комнате стало ещё холоднее, но дров всё же принесли. Эльф подошёл к кровати и прошептал: — Арагорн, посмотри на меня, — ответом был совершенно больной и потухший серый взгляд. Леголас вздрогнул глядя как странник пытается выровнять дыхание, не отстраниться. Он ждал от эльфа только продолжения боли и от этого чистого и обречённого взгляда хотелось провалиться сквозь землю. Он любил этого человека, жаждал обладать им всем сердцем, должен был беречь и защищать его, а сам повёл себя оскорбительно. Видят Валар, по-настоящему любила Арагорна только Арвен, она дарила ему своё тепло, была ему другом, понимала и принимала его. Леголас слишком поздно понял, что любит Арагорна. На несколько секунд глядя на беспомощного странника он представил как всё могло бы быть: без насилия, по взаимному согласию. Вздохнул и понял, что теперь лучшее, что он может сделать — отказаться даже от мыслей об Арагорне.       Сквозь нарастающую головную боль Арагорн увидел яркий свет. Леголас стоял перед ним в свете талперионов и что-то говорил. Пришлось прислушаться: — Арагорн, прошу тебя, выпей, — эльф протянул кубок своему другу. В нос ударил терпкий травяной запах. Выпей, это снимет боль. Странник подчинился и наконец смог расслабиться и заснуть и теперь Леголас мог действовать свободнее. Первое что он сделал — затопил камин. Дрова разгорелись весело и ярко, стало теплее и уютнее. Теперь нужно было заняться лечением. Эльф откинул одеяло и увидел следы крови на простыне, как не хотелось теперь беспокоить Арагорна, но кровь надо было остановить, он осторожно развёл ноги странника, тот сквозь сон простонал: — Не надо, — и попытался прикрыться. На этот раз Леголас проявил уважение и прикрыв пах человека одеялом, уложил его руку сверху, давая почувствовать шерстяную ткань. На какое-то время Арагорн затих, но когда пальцы эльфа врачевали его, осторожно смазывая складки, чуть проникая внутрь, обрабатывая трещины, снова сжался и стал вырываться. — Тише, — Леголас сразу же прекратил, — сейчас мазь подействует и тебе станет легче. Арагорн сгрёб руками простынь и сжал кулаки, прерывая свой сон. — Пожалуйста, не надо. — Я честно пытался найти лекаря, — Леголас не врал, — но их нет. Просто нет. Позволь мне помочь? Я только зафиксирую твои рёбра и смажу синяки. Больше ничего. Арагорн задумался, боль была слишком сильна, он попытался отстраниться от принца, справедливо опасаясь повторения. Леголас потупился и протянул ему одеяло, не двигаясь, не предпринимая никаких действий. Это немного успокоило странника. Он не ответил, лишь слабо кивнул. Руки эльфа бережно обрабатывали спину, настала очередь рёбер, но для того чтобы помочь, нужно было обнять Арагорна. Он только потянулся за спину, как человек вздрогнул: — Нет, — тихо попросил он. Леголас убрал руки и с каким-то отчаянием в голосе попросил: — Рёбра. Тебе надо их зафиксировать, иначе просто не получится. Подожди, ты же видишь меня. Арагорн неуверенно кивнул, слишком много всего навалилось за последние дни. — Хорошо, я буду проговаривать каждое своё действие. Каждое, потом просто отпущу тебя и больше никогда не подойду. Согласен? — Д-да, — выцедил странник сквозь стиснутые зубы. — Тогда я сейчас заведу свою руку тебе за спину, — слова он сопровождал действием, — перехвачу бинт и немного стяну рёбра. Ответом был стон, на лбу Арагорна выступила испарина, он прокусил губу до крови. — Тише, уже почти всё. И верно, эльф быстро справился с задачей, с тревогой посмотрел на странника и протянул ему свежую тёплую рубашку. — Ты замёрз и голоден, — он помог управиться Арагорну с одеждой. Подал чистое бельё. Краем сознания странник отметил, что разрыв почти не болит, а принц смотрит виновато, но уверено.       Стало легче, пусть совсем чуть-чуть, но легче, да и отвар, который подал ему Леголас начинал действовать. Веки стали тяжёлыми, в глаза будто бы песок попал, и он начал откидываться обратно. Эльф к тому времени уже устроил небольшую пирамиду из подушек, придержал наследника Исильдура за плечи, хоть в этом не было особой нужды и накинул сразу два толстенных одеяла. Арагорн заснул почти сразу, разомлев в тепле, наконец расслабив натруженные ноги и отогнав все плохие мысли как можно дальше.       Леголас немного посидел рядом, а потом решил действовать дальше, понимая, что друга нужно спасать, пока он, спасая других, не сгорел сам. Вернувшись к пирующим он отозвал Гэндальфа, тот смотрел с явным осуждением, будто бы догадался обо всём. А может и догадался, может и знал. Олорин всегда показывал только столько, сколько сам хотел показать и просить о большем было бы бессмысленно. Хвала всем светлым Валар, что вообще помогал. Мог бы и не вмешиваться. Выслушав всё, что рассказал ему Леголас он нахмурился: — Ты так заботишься о своём друге? А почему же только сейчас? — Гэндальф, я только сейчас понял, насколько слаба оболочка смертного, пусть даже и дунадана. Нельзя всё время давать и давать, он почти раздал себя по кускам. Даже мне отдал кусок больше чем мне было нужно. Я хочу остановить его, я не могу допустить, чтобы он умер. — Почему ты решил, что он умрёт? — Он живёт для других, только для того, чтобы они жили и если никто не зацепит его, он растает. — Надейся, надежда есть всегда, — Гэндальф потрепал эльфа по плечу, а затем отловил за шиворот Пиппина. — Пиппин, дружочек, Арагорну плохо. Его вещи пострадали в бою, поможешь? — Конечно! И через час этот пролаза добыл хорошее бельё, рубашки, сапоги, чистые штаны для верховой езды, отороченный волчьим мехом тёплый плащ, а лично от себя добавил отменный табак и яблочный пирог. Как и опасался Леголас утром Арагорн не смог встать, ноги подломились и он был отправлен обратно в кровать. — Я позабочусь о тебе, лежи тихо. Леголас подал ему тарелку с мясным рагу и свежеиспечённый хлеб. Пахло одуряюще и Арагорн улыбнулся, взгляду вернулась привычная чистая синева. — Благодарю тебя, друг мой. Он не заговорил о событиях минувшей ночи, будто бы и вовсе не помнил их, а сам Леголас больше не извинялся. Просто был рядом, просто не трогал, давая покой, тишину и лекарства во время, а ещё он понял, что не сможет бросить Арагорна и отправиться в Валинор с остатками своего народа, и тогда на свадьбе наследника Исильдура и Арвен он останется в Лихолесье, которое скоро вновь станет Лас-Галлиеном, и не будет Гондору более надёжного союзника.