Take my attention, that's something you're great at

      Уилбур крутит маленький зонтик в своём стакане, надеясь хоть на какое-нибудь развлечение, вздыхая. Сейчас он просто сидит здесь, прислонившись к стойке бара в казино Лас Невадас. И пока это не слишком развлекает его.       Поэтому, когда Квакити подходит к нему и молча перемещается за стойку, Уилбур не может не почувствовать облегчения. Наконец-то он не один и не будет сходить с ума от скуки.       — Привет, Кью.       Квакити постукивает пальцами по прилавку, поднимая глаза, чтобы встретить взгляд Уилбура. Он не улыбается, только кивает.       — Уилбур.       — Кстати, спасибо за все бесплатные напитки, — говорит Уилбур с ухмылкой, он был искренне благодарен. Иногда это именно то, что ему нужно, чтобы остыть после дня, полного работы и стресса.       — Если это заставит тебя перестать беспокоить моих граждан, тогда, конечно, пей, — Квакити пожимает плечами, наливая себе напиток, а затем бросая взгляд на Уилбура, — но не слишком много. Будь благоразумен.       — Я так рад, что тебе не всё равно, Кью.       — Мне просто не нравятся люди, которые не могут остановиться.       — Но я бы тебе не понравился в любом случае.       — Может быть.       — Я не против, — сказал Уилбур, честно, потому что он действительно не был- иногда. Но это уже другая история.       — Надеюсь.       Уилбур хмыкает в ответ, цокая языком. Слишком тихо. Он хотел поговорить по-настоящему, а не получить указание ограничивать себя в выпивке.       Поэтому он встаёт, отряхивает штаны и обходит стойку. Квакити, конечно, сомневается в каждом его действии, смотря на Уилбура, когда тот ковыляет к нему. На его лице расплывается улыбка.       — Что ты-        — Как прошёл твой день, Квакити? — он обрывает, опираясь локтями на стойку и глядя на него.       Квакити усмехается, оставаясь неподвижным, прежде чем сдаться.       — Это был просто ещё один день, полный подписания бумаг и хождения туда-сюда, — говорит он, размахивая руками, и Уилбур следит за ними, настолько отвлечённый движением, что почти не замечает изменения в тоне Квакити. Но он замечает, оно определенно есть, — И ещё куча всего, наверное.       Уилбур снова посмотрел на лицо Квакити, замечая, что даже его мимика изменилась. За этими глазами есть что-то, чему он не может дать название, а губы Квакити сжаты в тонкую линию. Он выглядит почти сожалеющим о чём-то. Или он выглядит расстроенным?       Уилбур понятия не имеет. Несмотря на любопытство, он решает не зацикливаться на этом.       — Тогда мой день был таким же скучным, — Уилбур бормочет, положив подбородок на руки, изучая стойку без особого интереса. Его гораздо больше интересует разговор, который он ведёт. Это неплохой способ избавиться от скуки. — Я ничего не делал, только стоял на солнце, сидел и пил, а потом разговаривал с тобой.       — Чёрт возьми, разве у тебя нет работы? Фургон с бургерами-              — Мы не открыты. Пока что.       Квакити кивает, неловко стоит, а потом прислоняется к стойке спиной в противоположную сторону от Уилбура, глядя на него.       — Чёрт, звучит скучно. В плане, ты разговариваешь со мной.       Уилбур хмыкает вместо того, чтобы рассмеяться. Но бросая взгляд на Квакити, и этого достаточно.       — Может, людям просто нравится с тобой разговаривать.       — А тебе? — спрашивает Квакити, и Уилбур видит только половину его лица. Но всё равно, только половина лица этого человека заставляет слова Уилбура застрять в горле. Он никогда не останавливался, чтобы посмотреть на Квакити, по крайней мере, так он говорит себе, чтобы спастись от мыслей о том поздними ночами (это редко спасает его). В любом случае, на Квакити очень легко смотреть.       Окна отражают синий и красный оттенки на чистую загорелую кожу Квакити. Насыщенные карие глаза и длинные ресницы, смотря на которые Уилбур поймал себя на том, что задерживает взгляд слишком долго. Волосы Квакити на грани с чёрным, с тёмно-синим оттенком, который проглядывает из-под шапки, а затем плавно спадает по бокам лица.       Его волосы длинной до середины шеи, и Уилбур чувствует, как у него в животе всё сжалось, когда его взгляд пробегает по коже там.       Он не должен этого делать. Но- нет.              — Уилбур?       Уилбур моргает, поднимает глаза на Квакити, и теперь он видит его целое лицо.       Этот ледяной и тусклый глаз с вихрями молочного цвета, смотрящий прямо на него. Эти слегка нахмуренные брови, вопросительный взгляд, этот дурацки привлекательный шрам рассекает его лицо, нежно-розовый и переходящий в верхнюю губу-       Эти губы. Эти губы- Уилбур должен прекратить это.       — Эм- да? Что?       — Я спросил, нравится ли тебе со мной разговаривать. Ничего особенного, но всё же, — пожимает плечами Квакити, не понимая, как этот вопрос будоражит что-то в груди собеседника. Уилбур делает вдох, плечи поднимаются и опускаются, и он надеется, что это выглядит естественно, кивая.       — Да, мне нравится с тобой разговаривать.       Квакити тихонько смеётся, и это заставляет что-то в Уилбуре подпрыгнуть, как будто он только что вспомнил, как снова нервничать.       — Спасибо, Уилл. Буду честен, с тобой тоже не так уж и плохо разговаривать.       — Разве? — спрашивает Уилбур, и, чёрт возьми, он звучит так, будто его голос вот-вот сорвётся. Для этого нет причин, не здесь. Поэтому он прочищает горло, смущаясь, — Ну, тогда спасибо.       Квакити делает глоток своего напитка, и Уилбур совершает ошибку, наблюдая за тем, как он это делает. Наблюдать за тем, как двигается его грёбаное горло- боже. Уилбур почти чувствует себя грешником только за то, что делает это. Зуд в кончиках его пальцев напоминет ему о том, как он смотрит на Квакити. Он задерживается в новом розовом цвете, который появляется на его щеках, говоря ему, что он не должен этого делать, но он не может остановиться.       Потому что, ну, что-то в Квакити постоянно притягивало взгляд Уилбура, всё тело и разум зацикливались на том, как он выглядит, как он звучит, как он ведёт себя. Уилбуру неприятно это признавать, но он не может оторвать глаз от Квакити или перестать слушать его дурацкий голос. Всё это слишком заманчиво, чтобы отстраниться.       Уилбур — глупый пират, управляющий своим кораблём внимания, а всё, что связано с Квакити — проклятая сирена, тянущая его к могиле, и он слишком отвлёкся, чтобы увидеть её. А если бы ему всё-таки удалось, стал бы он вообще пытаться спастись?       Уилбур не знает.              Но что он точно знает, так это то, что внезапно он чувствует, как сердце бьётся о грудную клетку, и это почти больно. Почти, значит он может не обращать на это внимания.       Не обращать внимания и сосредоточиться на Квакити, который, как оказалось, снова с ним разговаривает.       — ...так что, возможно, если бы ты это сделал, мы бы смогли что-нибудь придумать       Чёрт, он понятия не имеет, о чём говорит Квакити.       — О, да. Я... — он не может лгать. Квакити видит его насквозь, — Я надеялся, что ты сможешь повторить? — его голос повышается в конце, он наклоняет голову и ждёт любой реакции. И, к счастью, она появляется.       — Оу- хорошо. Ну, может быть, если бы ты мог прекратить попытки "убедить" моих граждан уйти. Если бы ты смог не делать этого целых две недели, тогда я был бы готов выслушать те многочисленные причины, которые, по твоим словам, позволят тебе получить место в моей стране.       Уилбур моргает, затем качает головой. Ему послышалось? Действительно ли Квакити только что частично- возможно, предложил ему место в Лас Невадас?       Его глаза сужаются на Квакити, и он ищет что-нибудь, хоть что-нибудь, чтобы доказать, что он лжёт. Но он ничего не находит. Интересно.       — Откуда это взялось, а? — спрашивает он, с подозрением приподнимая бровь, ставая прямо, — почему сейчас?       — Потому что, веришь или нет, я за тобой присматривал.       — О, я верю, — Уилбур насмехается, резкий тон, когда он отворачивается, — этот твой слайм целыми днями прячется в каждом закоулке, да? Шпионит за всеми, за кем попросишь.       — Он это делает. Я признаю. Но нет, это не слайм. Это я просто присматривал за тобой. Как я и сказал, — Квакити отвечает довольно спокойно, со спокойным лицом. Он говорит это так непринуждённо, как будто это пустяк. Но тут Уилбур начинает подбирать слова. Он не знает, должен ли он расстроиться или быть благодарным такому извращённому ответу. Ему кажется, что и то, и другое. И то, и другое в том тошнотворном и странном смысле, от которого большинство людей корчит рожи.       Потому что Квакити был там, наблюдал за Уилбуром, и это жутко. Но с другой стороны, Квакити видит Уилбура. Он видит его. А его мало кто видит, тем более добровольно.       — Не так, как ты мог подумать. Всякий раз, когда ты находишься в одной комнате со мной или устраиваешь сцену в Лас Невадас. Я слежу за тем, что ты делаешь, — говорит Квакити, голос сухой и заставляет Уилбура понять, что он слишком долго молчал, — я не грёбаный сталкер или ещё какое-нибудь дерьмо. Когда ты думаешь, что ты один, так и есть. Я не какой-то псих.       — Оу, — Уилбур вынужден вытеснить из головы любые мысли при подтверждении, — это хорошо.        — Теперь, как я уже говорил. Я заметил, что ты, возможно, доказал, что я ошибался на счёт тебя.       Мозг Уилбура останавливается, его грудь замирает, а глаза расширяются. Не может быть.       Он сделал это. Он доказал, что Квакити ошибался- на счёт чего бы это ни было. И Квакити это признаёт.       — Какая перемена. Не расскажешь мне, как так? — поддразнивает Уилбур, его знаменитая улыбка не сходит с лица. Квакити ненавидит это, но не тратит время на размышления о таких вещах, вздыхая.       — Ты сказал мне, что ты уже не тот человек, которым был до Лимбо. Ты сказал, что изменился.       Оу, это из-за этого. Победное возбуждение Уилбура утихает, сменяясь тревожным пузырём в груди, просящим, чтобы его лопнули. Ему кажется, что в горле что-то застряло, он всегда забывает, как это заставляет его чувствовать.       Ад — это не реальное место, он так не думает. Нет, если ад — это огненный биом, полный пепла и тёмного камня, лавы, выплескивающейся отовсюду, пока все сгорают целую вечность. Полный грешников и всего, что осталось от гниющих трупов, лежащих на покрытой углём и пеплом земле. Этот ад, насколько ему известно, не существует.       Но если ад был жутким и пустым вокзалом, холодным и тёмным. Тусклые фонари постоянно напоминали ему, что у него нет солнечного света- и никогда не будет. И в то же время тёмные тела чёрного небытия вырисовываются по другую сторону этих дразнящих рельсов. Те же рельсы, на которых раньше стоял Уилбур, ожидая поезда, который должен был его вывести. Но когда это происходит, он просыпается в том же кошмаре. Не в силах перестать сходить с ума и бесцельно шагать по холодному бетону. Как если бы всё это было адом, если бы ад был именно таким.       Тогда да, ад определённо был реальным местом.       Так что он имеет в виду это каждой своей косточкой, когда говорит, что изменился. Прежний он был отправлен туда по собственной воле, он сам попросил об этом. Этот Уилбур никогда бы не сделал так, он попытался бы убежать от этого, надеясь никогда не вернуться в тот адский мир. Он не пожелал бы этого никому.       — Да. Я изменился, — говорит Уилбур, почти забыв о присутствии Квакити, — по крайней мере, я стараюсь.       — Ну, ты не просто стараешься, ты преуспеваешь, — Квакити роняет непринуждённо, как будто это не потрясло каждую клеточку в крови Уилбура, как это было на самом деле, — ты был прав, ты другой человек. Я заметил, и поэтому предлагаю тебе присоединиться к моей стране- если ты сможешь справиться с тем, о чём я попросил.       Квакити думает, что он изменился. Прайм, у него ноги подкашиваются. Он всегда знал, насколько могущественными могут быть слова, это было его убеждением или чем-то подобным до поры до времени. Но, чёрт возьми, грудь Уилбура не может решить, дышать ли нормально или начать навязывать ему сердечный приступ, в то время как его разум накаляется, готовый вот-вот взорваться красными и серебряными искрами. Он думает, что это лучшее, что он слышал за последнее время.       Но Уилбур только кивает, даже не обращая внимания на то, насколько быстро он это делал, пока Квакити физически не останавливает его. Дыхание сбивается, прежде чем он может контролировать свою реакцию, запинаясь от ощущения крепких рук на его плечах. Он чувствует это через свой несправедливо мягкий свитер, он чувствует тепло ладоней.       Ему это нравится.       — Эй- прайм. Прости, — Уилбур наконец-то слышит голос Квакити, и мягкий тон, похоже, оказывает такое же действие, как и его руки, — Я- это была тема, которую ты больше не затрагиваешь? — Прости- я просто хотел дать тебе знать.       Уилбур выдыхает, немного дрожа, но он хотя бы может это сделать в целом.       — О, нет, не волнуйся. Я просто... Мне очень приятно это слышать, и я просто не ожидал этого, наверное. Было неожиданно, но приятно.       — Слава богу, — Квакити вздохнул, с облегчением склоняя голову вперёд, кладя её прямо на плечо Уилбура, — Ты всё время кивал, как сумасшедший. Это было жутко.       — Прости.       — Не беспокойся об этом, — Квакити смеётся, и это заставляет сердце Уилбура подпрыгивать. Он горит прямо сейчас, когда руки Квакити лежат на его плечах, а голова прислонена к нему. Эта рискованная и нуждающаяся часть его мозга говорит ему сделать что-нибудь с этим. Он хочет, чтобы руки Квакити обжигали его прикосновениями, превращая его в пластилин, из которого Квакити будет лепить всё, что захочет.       Он знает, что, вероятно, не должен, но он хочет почувствовать всё это. Руки Квакити по всему его телу, оставляющие покалывание, которое могло бы поджечь его нервы. Удивительно мягкие, но потрескавшиеся губы Квакити на его собственных, движущиеся вместе так, что это могло бы поджечь его нервы.       Но он даже не знает, может ли что-то с этим сделать. Это, конечно, дёргает за определённые струны в его сердце, которые, как он думал, он давно оборвал.       Но вот он здесь, его разум и сердце восхищаются Квакити, в то время как его тело стоит неподвижно, нервно застыв и ожидая, что что-то произойдет.       — Хорошо, — Уилбур наконец-то бормочет ответ, зацикливаясь на том, что его дыхание возвращается. Чувствует ли это Квакити? Что он думает? Уилбур хотел бы знать, — Я не буду.       Квакити отстраняется, Уилбур мысленно хмурится, наблюдая за происходящим. Но он остаётся неподвижным, пока Квакити делает это. Затем мужчина улыбается- та самая улыбка, которая в последнее время привлекает большую часть внимания Уилбура. Он знает, что в этот момент, на этом этапе разговора, он определённо краснеет. Он знает, что это так. Потому что слов и улыбки Квакити достаточно, чтобы Уилбур влюбился в этого человека.       — Хорошо, — он просто хмыкает, поднимая взгляд на Уилбура, который смотрит прямо на него.       В груди Уилбура всё сжимается от предвкушения, руки подрагивают, пока он ждёт во время игры в "кто первый сломается". Зрительный контакт, который длится гораздо дольше, чем нужно. Это прекрасный повод ещё больше изучить, как сверкают и отражаются в свете глаза Квакити. Это заставляет Уилбура нервничать. Как будто он и так не нервничал.       — Я согласен, кстати — Уилбур бормочет с лёгкой и непринуждённой улыбкой, глядя в глаза, которые он так любит. Когда Квакити выглядит слегка озадаченным, скорее всего, собираясь спросить: "на что согласен?", Уилбур уточняет, — Я принимаю твоё предложение присоединиться к Лас Невадас.       Улыбка Квакити растёт, обнажая его золотой зуб. По какой-то непонятной причине его руки ещё не покинули плечи Уилбура, оставив последнего ждать момента, когда это неизбежно произойдет. Но Квакити лишь наклоняет голову, на его лице появляется непринужденное выражение.       — Прекрасно, я буду с нетерпением ждать этого дня.       Уилбуру нравится, как это звучит. Успокаивает и манит, заставляет его расслабиться в этих руках, которые все ещё не оставили его.       Уилбуру требуется секунда, чтобы понять. Разговор с Квакити снова привёл его в знакомую кроличью нору с покрытыми румянцем щеками и туманными мыслями. А всё потому, что эта затаившаяся часть его мозга никогда не отключается, всегда ожидая следующего раза, когда он увидит Квакити, чтобы восхищаться им.       И всё только ухудшается, когда его дружелюбная улыбка перерастает в самодовольную ухмылку. Почему бы? Уилбур собирается сделать опасный шаг, спросив. Посмотрим, действительно ли любопытство убивает кошку.*       — Только что понял, — наверное, мы этого не узнаем. Квакити открыл рот первым, — Когда ты присоединишься к Лас Невадас... — Уилбур гордится этим "когда", подумал он во время медленной паузы Квакити, — я буду командовать тобой, разве это не что-то? — его слова прозвучали сквозь небольшие нотки смеха, в которых определённо есть какой-то озорной и насмешливый тон.       Как будто не он несколько минут назад мягко разговаривал с Уилбуром, проверяя, в порядке ли он. Как будто они не были так близки сейчас, как будто его руки не лежали на плечах Уилбура.       Уилбур хочет нахмуриться в ответ, может быть, раздражённо хмыкнуть, а потом закатить глаза, как это делает Квакити. Но он не может, только неловкие и нервные смешки проскальзывают мимо его губ.       — Командовать?       Квакити кивает.       — Я буду твоим президентом.       "Моим?"        Уилбур выбросил эту мысль из головы. Это не должно было быть настолько плохо, чтобы так воспринимать всё, что попадётся под руку. Проклятье. Он должен быть лучше этого. Квакити говорил о том, что он здесь президент.       — Пфф, президентом? — Уилбур насмехается, приходя в себя и непроизвольно наклоняясь вперёд.       Стоило ли ему это делать?       Квакити, похоже, это не нравится, он ухмыляется и сам придвигается ближе. Уилбур считает, что он делает это, чтобы казаться выше и сильнее, ничего больше. Так что, возможно, его разум должен перестать сосредотачиваться на этом.       К сожалению, об этом почти каждая мысль в его голове. Он размышляет о том, что могло бы произойти сейчас.       "А что если ты позволишь мне поцеловать тебя, и нам обоим это понравится?"       Ладно, наверное, ему стоит остановиться. Наверное.       — Да, президентом, которого тебе придётся слушаться, — говорит Квакити, тоном напоминая Уилбуру, что их умы, скорее всего, находятся в двух разных пространствах и думают о разных вещах, — это значит, что ты подо мной, Уилбур Сут.       Щёки Уилбура становятся невероятно горячими, он почти задыхается. Стыдно. Он не может скрыть свою реакцию, хотя, глаза расширяются от идей.       — Под тобой?       — Мхм, я буду выше. Пока ты сидишь здесь и следуешь моим правилам. Наконец-то.       У Уилбура перехватывает дыхание от таких простых предложений и дразнящего тона, который, как он надеется, всё-таки является настоящим.       Руки Уилбура нависают над бёдрами Квакити. Он не знает, как они там оказались. Что-то связанное с Квакити, кожей и жгучим желанием прикоснуться.       — Я последую за тобой? — это должно было быть утверждение, но звучит как вопрос. Они должны стоять бок о бок, но их руки лежат друг на друге, а пространство между ними сужается, и воздух становится горячим. Многие вещи не являются такими, какими должны быть, решает Уилбур.       — Ты последуешь за мной, — повторяет Квакити, глаза прикрыты, и Уилбур чувствует, как он наклоняется.       — Я последую за тобой, когда найду тебя.       — Думаю, ты уже сделал это, Уилл.       Уилбур наклонился, дыхание веером пробежало по шее Квакити, а глаза потяжелели от некой потребности. Той самой потребности, которая притянула их так близко.       — Но я не нашёл всего тебя, Квакити. Я не видел всего тебя.       Между ними красное и чёрное, смертельно горячее, но вызывающее дрожь по позвоночнику. Идеальная смесь нужды и желания, которая сливается с туманными прикосновениями пальцев Уилбура, поглаживающих бок Квакити. Его лицо розовеет. Уилбуру это нравится.       — Я хочу. Я хочу найти ту часть тебя, которую никто, кроме меня, не может найти. Мне нужно увидеть тебя так, как другие не увидят. Только для нас.       — Только для нас?       Уилбур кивает в шею Квакити, а тот притягивает его за плечи.       — Если позволишь, то да.       — Тогда да, — говорит Квакити, он звучит так, словно задыхается, когда повторяет за Уилбуром, глядя на него, когда тот поднимает голову.       Это всё, что им нужно, прежде чем Уилбур дважды моргнёт, обрабатывая всё, прежде чем поцеловать человека, которого он не мог выбросить из головы.       Губы сталкиваются с розовым вожделением и красным туманом, когда руки Квакити путешествуют по свитеру Уилбура, прежде чем закинуть руки ему на плечи. Поцелуй робкий, отчаянный, любопытный и осторожный, словно они только пробуют.       Уилбур растворяется в этом, глаза закрыты, а вот сердце широко открыто для любого тычка и укола. Но вместо этого оно получает нежную руку, проникающую внутрь, нерешительно, пока Квакити скользит рукой по волосам Уилбура.       Квакити массирует кожу его головы, чувствуя, как Уилбур вздыхает в его губы. Точно так же он чувствует, как тёплые и большие руки медленно поглаживают его бёдра, заставляя его целовать Уилбура в ответ, когда он теряет себя в нежных прикосновениях и мягком раю.       Уилбур обожает, когда Квакити позволяет ему использовать язык, нуждающийся и любопытный, но в то же время медленный и сладкий. И он прав, поцелуй поджигает его нервы.       Маленькие прерывистые выдохи вырываются в тёплый воздух, когда они целуют друг друга так, словно никогда больше не испытают ничего подобного. Губы к губам и язык к языку. Уилбур мог оставаться так вечно.       Его руки скользят по одежде Квакити, гадая, каково бы было без неё. Он начинает задумываться об этом ещё больше, когда Квакити проводит руками по его кудрям.       Затем его руки на секунду замирают, пальцы запутываются в волнистые каштановые волосы, прежде чем он тянет за них. Уилбур останавливается, а затем одобрительно хмыкает, руки с ещё большим нетерпением сжимают бедра Квакити, а затем продолжают путешествовать по остальной верхней части его тела.       В ответ на его реакцию Квакити тянет сильнее, наслаждаясь вторым низким звуком со стороны другого. Затем он пробует ещё сильнее, захватывая коричневые кудри и получая плохо сдерживаемый стон.       — Тебе нравится? — самодовольно спрашивает он, массируя общую область после. Уилбур не отвечает, только оставляя на его щеке и челюсти торопливые и горячие поцелуи. Тогда он вздыхает, в четвёртый раз тянет его за волосы, целуя в лоб.       Уилбур стонет от этого действия, после чего прикусывает губу и прижимается к Квакити, зарывшись головой ему в плечо, дразня ключицы.       — Мхм, а если и так?       — Тогда это очевидно.       Уилбур фыркает, руки пробегаются по спине другого, немного давя на позвоночник. Квакити вздыхает, кладёт руки на руки Уилбура, оттягивает их и смотрит на него.       — Хм?       Квакити хихикает, поглаживая плечи Уилбура.       — Просто подумал, ты горячий.       Уилбур посмеивается над комплиментом, но всё же принимает его, когда Квакити целует его, на этот раз языки сменяют друг друга быстрее, руки блуждают по телу. Уилбур не может сдержать стона, который вырывается у него, когда Квакити незаметно просовывает руку под свитер, прикосновение ощущается, как приятное озарение на обнажённой груди и торсе.       А если Квакити удивится этому... Ну, в его защиту, он уже давно и поцелуя не получал. Не говоря уже обо всём этом горячем дерьме, которое заставляет его сходить с ума.       Поэтому он впитывает это каждый раз, когда руки Квакити скользят по его бокам, путешествуют по ним и опускаются слишком низко, упираясь в бёдра- в итоге ему становится сложно дышать. Когда они делают перерыв, Уилбур опускает голову и прижимается губами к горящей коже Квакити. Он совершенно теряет голову, позволяя своему разуму раствориться в ощущениях рук и тела Квакити, его вкуса и смеха, который постоянно звучит в его голове.       Конечно, Квакити вытягивает шею, молча прося ещё. И конечно, Уилбур ему подчиняется. Но потом этот ублюдок прикусывает кожу, проводит по ней языком, прежде чем сжать её в поцелуе и вырвать у Квакити стон. И он делает это снова.       — Уилл... — Квакити смущённо тянет после четвёртого раза, руки опускаются на грудь другого.       — Да, дорогой?       Лицо Квакити нагревается, он почти задыхается. К чёрту Уилбура с его дурацкими кличками и дурацким сексуальным голосом. Он пытается отмахнуться от него. Только позволяет своей руке бродить по мягкому свитеру Уилбура, вниз и вверх.       — Мне просто нравится произносить это.       — Тебе нравится произносить моё имя?       — Да. Конечно, Уилбур.       Уилбур довольно взволнован, в груди у него всё клокочет. Что-то такое знойное и вызывающее в этих словах заставляет его сердце на мгновение забыть о том, что оно должно работать. Поэтому он наклоняется, дыхание ещё раз пробегает по шее Квакити и Уилбур целует его прямо под ухом.       — Не волнуйся, завтра я сделаю так, что это будет единственным, что ты сможешь сказать, — его голос низкий и мягкий, но при этом такой манящий и самодовольный, — если хочешь.       Квакити притягивает Уилбура за свитер, ресницы трепещут, когда он бормочет.       — Блять- да, я хочу.       Уилбур нежно целует его в шею, прежде чем откинуться назад, руки сжимают бёдра Квакити, прежде чем лечь на покрытые румянцем щеки.       — Завтра?       — Завтра, — Квакити повторяет, поднимая руки к плечам Уилбура, пальцы проводят вверх и вниз по его шее.       При этом Уилбур слегка улыбается и втягивает их в ещё один мягкий и медленный поцелуй, поглаживая большими пальцами лицо Квакити. Знакомое тёплое чувство возвращается в его живот, заставляя их лица розоветь, а сердца замирать. Он целует Квакити в щёку, а затем отстраняется, на его лице появляется нахальная ухмылка.       — Полагаю, теперь тебе не слишком скучно? — он спрашивает, получая в ответ лёгкий толчок, — рад знать, что тебе нравится моя шутка.       — Да заткнись ты, — говорит Квакити, в его тоне нет ни малейшего следа настоящей суровости, сдерживая улыбку. Он скрещивает руки, поворачиваясь к стойке, пока Уилбур обходит его. — У меня есть дела поважнее, чем слушать твои так называемые шутки.       — Правда?       — Правда, — Квакити отвечает, — например, убрать и закрыть казино.       Уилбур хмыкает и делает шаг назад.       — Тогда я лучше оставлю тебя. Не собираюсь работать на страну, частью которой я пока не являюсь.       — Да, неважно. Ты в любом случае скоро будешь помогать здесь, — говорит Квакити, закатывая глаза. Уилбур слегка хихикает.       — И я не могу дождаться этого момента, — никто из них не может понять, говорит ли он с сарказмом или серьёзно, или и то, и другое. Это даже забавно. — Оу, и завтра я обязательно найду тебя, дорогой.       Квакити наконец не может больше сдерживать улыбку, опираясь рукой на стойку.       — Ага, я буду ждать, — он шутит, машет рукой Уилбуру.       Уилбур отходит, несмотря на то, что почти каждая его часть, кажется, борется с мыслью об этом. Поэтому он слегка толкает Квакити, странное подобие убеждения, прежде чем помахать рукой.       — До скорого, Квакити.       — До скорого.       Уилбур покидает казино, улыбаясь как идиот и чувствуя себя лучше, чем когда-либо. Он ушёл и с поцелуем, и с приглашением в страну.       Он думает, что чувствует себя чертовски фантастически.