Страх

Степан был зол. Хотя нет, не так. Зол он был в тот день, когда Майский забыл в Готымске чемодан с уликами и им пришлось возвращаться с половины пути назад, в эту обитель преступности. Сейчас же Степан был в бешенстве. На Рогозину, которая одобрила эту дурацкую авантюру, на этих двух клоунов Артема и Ивана, но еще сильнее на Лёню. — Очнется — придушу, — прорычал он в трубку, когда Белая заикаясь и подбирая слова сообщила, что Лёня в больнице после, мать вашу, пыток. Стёпа едва не грохнулся в обморок от волнения пока добирался до больницы. Пытки! Средневековье, ей богу. А ведь все начиналось довольно спокойно — Лёня позвонил и сообщил о своем специальном задании. Такое в их работе случалось довольно часто и Степан не сильно всполошился. Ну, подумаешь, пройти какой-то квест в реальности! Они с Леонидом и общими друзьями частенько выбирались поиграть во что-то такое. Отдохнуть от работы, так сказать. На всякий случай Данилов позвонил Тукаеву и уточнил все детали. Артем заверил, что все под контролем — Леониду ввели чип под кожу, чтобы отслеживать его состояние, в ухо вставили микрофон, группу спецназа оповестили. Все, так сказать, на мази. Степану даже представилось, что Артем в этот момент положил руку на сердце — так искренне он говорил. И никто из всей этой шайки мелких интриганов не сказал Степану, что Леонида будут пытать. Вот и как им после этого доверять? Пока добирался до больницы, мысленно представлял, что сделает с Тукаевым, когда увидит его. Для начала, как следует врежет по наглой физиономии, а уж потом… Машина въехала во двор больницы, и мысли по поводу расправы над Тукаевым улетучились. Осталась лишь злость на Леонида, из-за которого у Степана прибавилось пара седых волос и убавилось нервных клеток. Но вся злость мигом улетучилась, когда он увидел своего любимого старлея — на бледном лице проступали яркие синяки, губы искусаны в кровь, по всему телу ссадины и порезы. Жалость сжала сердце капитана — прижать бы этого несносного дуралея к себе и не отпускать. Подойдя к постели, на которой лежал Лёня, он нежно, почти невесомо, провел ладонью по его холодной щеке. Они не виделись всего несколько часов, но глядя на измученного Леонида, Степан подумал, что прошло несколько лет. Страх способен изменить человека до неузнаваемости в считанные минуты… — Вот же… бестолочь, — покачал Степан головой и тяжело вздохнул — вечно его парень ввязывается в какие-то авантюры. — М-м-м, — промычал Леонид и открыл глаза. — Лёнь, — обеспокоенно позвал Степан и склонился к лицу старлея. — Ты как? — Кажется, я разлюбил квесты… — ответил Леонид, с трудом выдавив еле заметную улыбку. — Надеюсь, ты не убил Артема? — Я еще не решил, что с ним делать… — честно признался Степан, радуясь, что Лёня пришел в себя. Надо было позвать врача, но уходить от старлея совсем не хотелось — вдруг тот опять что-нибудь выкинет. — Ты вообще чем думал, когда соглашался на это безумие? — Я сейчас задаю себе тот же вопрос, — усмехнулся Леонид, накрывая руку Данилова своей перебинтованной рукой. Степан нахмурился, увидев на бинте выступившие красные пятна — счет к Тукаеву все рос. — Прости. Я правда не думал, что все окажется настолько… — Леонид запнулся, подбирая слова. — Правдоподобно? — подсказал Степан, приподняв брови. — Да, — кивнул Лёня, облизывая сухие губы. Нащупал языком ранку и поморщился от щиплющей боли. — Когда этот тип достал шприц, я думал все… Мне конец. — Все же., пожалуй, я придушу Тукаева… — задумчиво протянул Степан. — Заставили же вы меня понервничать. — Прости… Я правда не думал, что все окажется так... жёстко. К тому же, ты прекрасно знаешь, что в нашей работе может быть всякое. Напомнить, сколько раз ты ввязывался в разные неприятности? Стёп, со мной правда все в порядке. — В порядке, — проворчал Степан, тем не менее заметно успокаиваясь. Главное, его любимый старлей жив. А Тукаеву он все равно выскажет все, что о нем думает. — Подумаешь, током били и всячески мучили. Таня сказала, что у тебя чуть сердце не остановилось от ужаса. Лёня не ответил. На него опять накатил удушливый страх от воспоминаний о том, как он не мог шевелиться, дышать, говорить, соображать. Пожалуй, ночные кошмары теперь станут его частыми гостями. — Лёнь, — позвал Степан, озабоченно хмурясь. — Ты правда в норме? — Ну, полумарафон я бы сейчас не рискнул бежать, — ответил Леонид, прогоняя мерзкие воспоминания. — Но в целом все хорошо. Степан тепло улыбнулся и погладил Леонида по плечу. Волнение отступило, но его место пришло облегчение. — Ладно, так и быть… Оставлю Тукаева в живых. По шее только дам разок. Леонид вымученно улыбнулся. — По шее я бы ему и сам не прочь дать, — согласился он. — Хотя бы за то, что до сих пор меня не навестил.