Calling you

      В душную комнату ворвался порыв тёплого ветра, всколыхнув пыльные занавески на окнах и светлые кудряшки Ди, забранные наверх: сентябрь выдался удивительно жарким в этом году. Юноша сосредоточенно смотрел то в разложенные перед ним учебники, то на свои записи в тетради. Соседи разбрелись, кто куда — выходные, в конце концов, а потому он заслуженно наслаждался одиночеством. В университете, как и в общежитии, всегда было людно и шумно, привыкнуть к этому было непросто, но куда деваться. Хотя бы несколько часов уединения он всё ещё может себе урвать.       Под локтем завибрировал телефон, так и не переведённый из беззвучного режима, и, едва Ди успел нажать «принять», в трубке раздался радостный голос:       — Ди, как там твои дела? Что нового?       — В последний раз мы говорили с тобой около трёх часов назад, Хэви. — Юноша прикусил кончик карандаша, внимательно рассматривая ровные цифры столбцов диагональной матрицы. — Думаешь, за это время могло случиться что-то из ряда вон выходящее?       Не то, чтобы Ди был не рад его звонкам. Просто иногда их становилось слишком много, и выносить это было непросто. У них всегда были слишком разные темпераменты, и они потратили достаточно времени на то, чтобы сгладить острые углы настолько, чтобы обоим было комфортно, но отношения на расстоянии как будто отбросили их в самое начало, заставляя заново притираться к характерам друг друга.       В трубке раздалось невнятное бурчание. Следом — тяжёлый вздох.       — Откуда я знаю… — голос Хэви потускнел, словно до этого он лишь прикидывался таким же беззаботным, как и всегда, а сейчас вдруг решил перестать. — Я никак не могу привыкнуть, что ты где-то далеко, а я не знаю, чем ты занят… И на кой чёрт тебе приспичило сваливать так далеко?       Ди привычно закатил глаза, хоть и знал, что брат всё равно его не видит. Они обсуждали эту тему десятки раз, и неизменно это приводило к размолвке. Сейчас ругаться не хотелось совсем.       — Я в соседнем городе, буквально в ста километрах от дома, — напомнил он.       — Да, а я ещё несовершеннолетний, и мама устроит мне адскую кару, если я сбегу из дома.       — Тебе и не нужно. Я приеду на выходных, в ноябре. Просто потерпи.       — «Просто потерпи», — перездразнил Хэви. И добавил совсем уж обиженно: — Можно было поступить в университет и в нашем городе.       Теперь настала очередь старшего брата вздыхать. Он устало потёр переносицу, уже не всматриваясь в раскрытую перед ним тетрадь, не зная, какие слова подобрать, чтобы объяснить непокорному мальчишке, что рано или поздно это было неизбежно.       — Хэви, понимаешь, просто так устроена жизнь…       Тот снова его перебил:       — Да, да, я в курсе, отец мне каждый день об этом талдычит. Я просто… — он помолчал какое-то время, но Ди терпеливо ждал и не торопил: — Я просто чувствую себя так, словно у меня руки нет. Причём правой. Или ноги, не знаю. Без тебя всё не так, всё неправильно.       Искренние тихие слова заставили сердце Ди тут же ускорить ритм, он даже задержал дыхание, вслушиваясь в сбивчивую речь. Но Хэви больше ничего не сказал, только сопел натужно. Зародившееся было раздражение вдруг трансформировалось в странное тепло, заставляя грудь сжиматься, будто в лёгких не осталось кислорода. Почему-то Ди, несмотря на прочность их отношений, никак не ожидал, что больше всех остальных членов его семьи от разлуки будет страдать Хэви, и эта мысль каждый раз продирала мурашками весь его позвоночник. Боже, ну какой же он…       — Я ведь уехал только две недели назад, — мягко произнёс Ди, больше всего сейчас желая быть там, дома, чтобы обнять высоченного парня, вымахавшего за два лета в три раза, но оставшегося сущим ребенком. Ужасно не хватало присутствия, прикосновений, объятий. — Ты скоро привыкнешь, правда. И, Хэви… — почему-то по телефону слова давались Ди с куда большим трудом, хотя то, что никто не увидит его порозовевшие щёки, было несомненным плюсом. Он вздохнул глубоко, как перед прыжком в воду: — Я ведь скучаю так же сильно, как и ты.       В трубке что-то прошуршало, но Хэви не ответил, заставив Ди чувствовать себя очень неловко. Когда пауза совсем затянулась, старший, сглотнув невесть откуда взявшийся ком в горле, поспешил увести разговор в более безопасное русло:       — Расскажи лучше, что у тебя происходило.       — О, — Хэви звучал уже гораздо веселее. От слов старшего брата ли? — Скажем, я вчера не получил ни одного замечания в школе, а один раз меня даже похвалили. Ну, как тебе такое?       — Похвалили? Это ещё за что?       Хэви звонко затараторил, полностью увлекаясь рассказом, а Ди в какой-то момент поймал себя на том, что, заслушавшись, рисует на полях тетради сердечки. Спохватившись, он смущённо стёр их, воровато оглядываясь по сторонам, будто Хэви мог выскочить из-за угла прямо сейчас и застать его за этим делом.       — Я люблю тебя, ты же знаешь? — проникновенно прозвучало прямо в ухо Ди, и он непроизвольно вздрогнул.       Неожиданное признание — как обухом по голове, хотя эти слова он слышал бессчётное множество раз. Голос Хэви внезапно слишком низкий и слишком соблазнительный. Так и не успевший привыкнуть к таким метаморфозам Ди судорожно прижал раскрытую ладонь к трепещущему сердцу, пытаясь успокоиться.       Несколько мгновений он потратил на то, чтобы заставить собственный голос звучать твёрдо. Нужно держать себя в руках.       — Ты говоришь об этом всё время, а у меня нет болезни Альцгеймера. Конечно, я знаю.       Хэви залился смехом. Ди обожал, когда он смеялся, хоть никогда и не признавался в этом. Но сейчас он ощутил только гложущую тоску, не имея возможности прямо сейчас потянуться и сцеловать улыбку со смеющихся губ.       — Ну, даже если я сказал это уже сотни раз, то жди, что я повторю ещё тысячу. И что ты мне сделаешь, а? Я в другом городе! — Кажется, младший уже полностью пришёл в себя, напрочь позабыв, что совсем недавно был расстроен.       — Ты такой придурок, Хэви, — прозвучало слишком нежно, слишком бархатно. Ну и к чёрту. В конце концов, сколько ещё Ди будет делать вид, будто не влюблён до безумия? Этот спектакль всё равно не мог обмануть ни одного из них.       — Терпи, раз уж ты уехал, — нравоучительно заявил Хэви. — И готовься к тому, что я буду звонить тебе всё равно, усёк? Я ведь должен знать, что ты в порядке, когда меня нет рядом.       — Я даже не собирался возражать.       — Неужели? Ну, раз ты такой послушный, скажи, что соскучился, — тут же потребовал наглый мальчишка.       — Это я уже говорил.       Хэви ни капли не расстроился, тут же выдвинув новое требование:       — Тогда скажи, что ты меня любишь.       Вот же шантажист. Изо всех сил Ди старался сдержать улыбку, так и лезущую на лицо. Он откинулся на спинку стула, закрывая глаза.       — Зачем?       — Мне нравится, как ты это произносишь.       — А не дохрена ли хотите, молодой человек?       — Не дохрена. Вот я, например, тебя очень люблю. А ты?       — Вымогатель.       — Это значит «да»?       Шаловливые интонации Хэви заставляли губы растягиваться в улыбке, которую невозможно было спрятать. Это была игра, в которую они оба с удовольствием играли каждый раз. И каждый раз Ди проигрывал.       — Да. Конечно, да. Люблю.       — Вот так бы сразу. А то вечно выделываешься.       Ди рассмеялся, с удовольствием ощущая, что среди испытываемых сейчас чувств остались только положительные — счастье, привязанность, нежность… Это то, что всегда делал Хэви: как солнечные лучи разгоняют тучи на голубом небосводе, так и он прогонял хандру, тоску и тревогу из сердца Ди, оставляя только самое светлое, самое чистое… Это то, за что Ди обожал его больше всего.       — Так ты там один сейчас, да? — Томные нотки скользнули в голосе Хэви, и старший заинтересованно приподнял брови.       — С чего ты взял? — спросил он.       — Ой, да брось, ты бы не стал говорить со мной в таком тоне, если бы кто-то мог тебя услышать.       Ди фыркнул. Подумаешь, какие мы проницательные.       — Ладно, Шерлок, допустим, я один.       — Тогда как насчёт… — почти шёпот, пробирающийся под кожу, — немного поразвлечься, раз уж мы оба одни?       Секс по телефону? На мгновение Ди даже подумал, что ослышался. Нет, конечно, в интимных отношениях он не был ханжой, но такое… Было уже чересчур. А Хэви, вдобавок, опять использовал этот свой обольстительный тон! Впрочем, может быть… Нет, невозможно!       — Ну вот ещё, — Ди пришлось откровенно разыгрывать возмущение, потому что это было слишком откровенное предложение, а он был совсем близок к тому, чтобы согласиться на это безумие. — Даже не думай.       Хэви подозрительно быстро согласился:       — Лады. — И добавил многозначительно: — Поработаем над этим, когда приедешь. Тогда не буду пока больше приставать, позвоню завтра, хорошо?       — Конечно, — машинально ответил Ди, легко кивая, всё ещё не осознавший, что это было.       Хэви снова притворился инкубом, вероятно, решив довести брата до сумасшествия этим вечером своими голосовыми модификациями:       — Надеюсь, сегодня ночью я буду мучить тебя во сне так же сильно, как и ты меня, — сказал он со страстным придыханием.       — Чт…       — Пока!       И отключился.       Шокированный последним заявлением Ди ещё несколько мгновений слушал короткие гудки. Потом встряхнул волосами, прогоняя дурные мысли. Но матрицы почему-то в этот вечер больше его не интересовали.