Каменное море

Тёмная лошадь неожиданно для погоды быстро бежит рысцой, раскидывая по сторонам пушистые хлопья ледяной ваты, оставляя следы от резных подков. По узорам на снегу, свидетельствующим о том, что кто-то покинул Винтерфелл, может пойти любой, но никто этого делать не станет — слишком много чести для чудовища, сидящего в кожаном седле и держащим поводья. Слегка освещённый мягкими, греющими огнями, удаляющегося Замка, силуэт Джейме Ланнистера ехал по тайному, вычурно искусному направлению к столице, пока за спиной до сих пор слышался отблеск отчаянного женского крика и громкий внутренний плач, рявком выходящий наружу. Красавица, его Бриенна рыдала, пока чудовище из семьи Львов уезжал на верную смерть — какая ирония... Как же тяжело было осознавать, что тот самый единственный человек, который готов был пойти за тобой хоть куда: будь то логово короля ночи или рассадник белых ходоков, остался позади. Испаряясь. Навсегда. Таинственный для взора остальных, всадник въехал в тёмный лес и скрылся в глубокой, завораживающей своими темными ветвями ночи, пуская коня в неистовый бег — пусть хотя бы тот почувствует себя свободным, смешиваясь с потоком настоящего Северного ветра. Едкий, пронизывающий до самых лёгких дым. Полотна чёрной пыли. Палые дома. Разрушенные башни. Отчаянный крик боли. Мёртвые тела людей... Он дома. Пока лошадь Джейме скачет по городу, пачкаясь и спотыкаясь, он тщетно старается укрыться от новых дополнительных увечий, его мысли, чёрными воронами медленно и порочно клевали плоть, пробивая грудь и ища сердце, которого уже давно не было на месте. Наверное, он был вынужден отдать его кому-то или же подарить и вместо этого вставил искрошенный орган в рукоять меча. На сохранение. Ведь кто, как не она сохранит то чего и быть не может - какое сердце у чудовища? У чудовищ... Серсея Ланнистер. Его сестра стоит посреди полуразрушенного замка и молча, покорно ждёт. Ждёт его? О нет. Она гордо ожидает, смакует, принюхивается к тягучему, вязкому чувству, осознанию, приближающейся смерти, которая придёт так скоро и больно, но так громко и гротескно — истинная и лучшая погибель для Ланнистеров. Когда она поворачивается и замечает его — раненного и абсолютно поверженного льва. Перед этим один из Грейджоев пырнул его, жаждя убить, когда в итоге сам же и скончался. Джейме непоколебимо шел к своей цели, шел к ней. Серсея даже не шевелится, решительно смотрит в его глаза, ожидая, когда брат подойдёт сам — женщина никогда не опуститься до того, чтобы ступить навстречу первой, не смеет подумать об этом, что сделает только последний, оставшийся, но не пройденный, чужой шаг на встречу, поверженного острой и беспощадной стрелой, предателя — дабы наградить его в последние минуты жизни алой и жестокой львиной ухмылкой. Она королева, а он всегда был начальником Королевской гвардии, который просто обязан, предан множествам клятвам, был верной собачкой, послушно виляя хвостом и был приучен следовать за своей хозяйкой, поэтому она просто смотрит и ждёт. Смотрит и ждёт выполнение заранее заученной команды. Она приподнимает подбородок, инстинктивно говоря ему: «ну же, ко мне». И ему придётся подойти. Всегда приходится. Она всю свою жизнь была повелительницей Семи королевств — королевств львов и змей, медленно, но стремительно выползших наружу и разрушивших их жизни. Всегда королева и никогда сестра. Но может быть, в какой-то момент Ланнистеры сами не заметили, как стали брызжащими ядом хладнокровными существами? Может оттого сейчас в глазах сестры он не видит ничего иного, кроме страха, ненависти и абсолютной беспомощности. Может быть поэтому она наблюдает в его глазах не зелень, а бирюзу, плавно растекающуюся в чистую лазурь. Может быть поэтому он подходит к ней ближе и пытается обнять и согреть, пряча свой взгляд в её длинных волосах и пачкая ту своей кровью, как-бы безмолвно отвечая — ты не думала, что когда-то увидишь плоды своего яда? Ты увидела. Вслух же Джейме произносит: — Нам нужно идти, — его единственная живая рука хватает её, женскую ладонь и ведёт далеко вниз, в подземелья. Его тон как никогда решителен, а её действия неожиданно подстраиваются под его мужественный пыл. Множество стеллажей, кружевной паутины и длинный путанный коридор по которому бегут Ланнистеры — в конце, если повезёт будет уцелевший выход. Но когда судьба была так благосклонна к своим подопытным кроликам? Огромная арка, ведущая из этого ада была завалена. Он совершенно не верит в то, что они выберутся, да и не хочет, но продолжает надрываться, пытаясь расчистить путь. Он не верит, но надеется. Надеется не потому что хочет увидеть свою сестру живую и невредимую, после всего этого ужаса, а потому что он наконец уйдёт, освободиться от своеобразных сестринских оков. Он наконец позволит себе быть Джейме Ланнистером, а не куклой для праздных утех. Но разве смерть — это не свобода? Конечно свобода, но, увы, в этой свободе не будет той, которая подарила ему желание этой самой свободы... Блондин начинает работать над завалом ещё более усилённо, круша внутри тягостные мысли, но он только ломает ногти о твёрдый и холодный покров камня. Что может сделать раненный калека? Разве что сказать свои последние слова, но он молчит, слушая нескончаемые речи сестры о том, как ей страшно умирать и как она не хочет этого. Как хочет защитить и сохранить жизнь своему ребенку, их ребенку, ещё одному львенку. Не хотела другая, умоляя его остаться — не ради неё... Ради него самого, а Серсея собственными руками написала злосчастное письмо, зная, что братец прибежит... Братец здесь — он пришёл по дорожке, вымоченной засохшей кровью к которой, в скором времени, прибавится и его. Это конец. Всё зашло слишком далеко, без шансов на исправление. Он хоть раз обязан поступить, как мужчина. Как рыцарь, вспомнить все клятвы. И плевать, что рыцари обязаны защищать и оберегать дам, а не змей. Он никого и не защищает. Он погибает вместе с этими змеями, держа одну за ледяную от страха кисть и смотря ей в глаза, в которых виднеется только море. Темный сгусток боли. Тихое и безмятежное, навевающее только спокойствие и уверенность. Он так любит море, как жаль, что понял Джейме Ланнистер это только, тогда, когда что-то огромное прилетает прямо в основание замка, которое начинает рушиться, заходясь в громком рёве, падающих обломков. Они летят и он слышит их треск. Треск за треском и тихий всхлип Серсеи. Она рядом. Здесь. Как и хотела она. Как и хотели они раньше. Сквозь пелену на глазах, он видит, как закрываются очи сестры. Её бледнеющее с каждой считанной секундой прекрасное лицо, которое идеально подойдёт для роли красавицы, но это место в этой сказке занимает другая — та о которой говорили, что не видели никого страшнее и путали с мужчиной. Но он знает, что нет ничего красивее её глаз, темнеющих от наплывающей страсти, приятного ободка между хрусталем. Он знает, что нет ничего нежнее кожи, спрятанной под прочными доспехами. Он знает, что нет ничего сильнее, чем её любовь к нему. Нет никого прекрасней, чем Бриенна Тарт. Он знает, но слишком поздно принял и осознал реальность. Он знает, что она простит его... От разрывающих чувств и рвущегося на ружу воя, Джейме Ланнистер не находит ничего лучше, как обнять сестру. Он заслуживает этого, как и она. Он заслуживает умереть, так близко к своему счастью, но так далеко от него, обнимая нелюбимую женщину и думая о другой.