Прекрасное их погубило

Автобус, тарахтя, поднимался в гору, запах выхлопного газа затопил салон. Пассажиры наморщили носы, недовольно махая руками перед собой. Окна не открывались, и Итачи встав, приоткрыл люк. Вонь никуда не исчезла, но дышать стало намного легче. Бабушка, сидящая у прохода, поблагодарила, сказав, что на подъёме всегда так. Он улыбнулся, вспоминая, как они в детстве вместе с Шисуи смеялись на задних сиденьях, называя это «автобусными пуками». За столько лет ничего не изменилось, светлая грусть окутала его тёплыми волнами. Вернувшись на место и повернувшись к окну, он стал смотреть, как пролетают перед глазами деревья, серо-белые скалы с крючковатыми соснами на вершинах, обмелевшая горная река, воды которой в прошлом, чуть не унесли своим бешеным пенящимся потоком, жизнь его друга. Сейчас же от былой реки ничего не осталось, лишь тонкая струйка текла, просачивалась между камнями. Воспоминания печальные и радостные замелькали яркими картинками перед глазами. Противоречивые чувства забурлили в его душе: лёгкий трепет предвкушения увидеть знакомые места, пройтись по знакомым прохладным улочкам, вспомнить вкус первого робкого поцелуя, смешанного с миндальным запахом цветущий дикой вишни, на кончике языка; печаль, смешанную с тревогой, что услышав знакомый скрип половиц в дедовском доме, больше не донесётся по комнатам детский непринуждённый смех, что лёжа на сочно-зелёной траве, и всматриваясь в звёздное бархатное небо, он больше не протянет руку в надежде дотянутся до них, потому что теперь их разделяет сотни тысяч  световых лет; страх — осознания, что всё ушло, как прекрасный светлый сон, безвозвратно. Он прислонил голову к стеклу и вздохнув, закрыл глаза. Он никогда не верил в знаки судьбы, или во что-либо в этом роде. Однако, когда ему на глаза, в самый тяжёлый период его жизни, попалась листовка о наборе специалистов в Конохагуре, он подумал, что это не случайно. Невидимая нить, как необрезанная пуповина, потянула его в родные края и кто знает, может, именно там, он обретёт, то что давно безуспешно пытается найти. Ребёнок сидящий на коленях матери, схватил его за штаны и улыбнулся, обнажив мелкий ряд молочных зубов с щербинкой посередине, громко и задорно залился смехом, когда автобус подскочил на кочке. Мать шикнула на дитя, а затем крепко обхватив одной рукой, растрепала потные тёмные волосы, поцеловав в макушку. Итачи улыбнулся и подмигнул юному путнику, вспоминая поездки с младшим братом, Шисуи и с ней — Изуми, девушкой из параллельного класса, которая была безответно влюблена в него. Сердце сжалось в маленький комочек от перспективы вновь встретиться с ней и заныло, при мысли её не увидеть. Глупо полагать, что она всё ещё живёт в этом городе, учитывая, что Шисуи, писал о её переезде после окончания школы. Он не стал спрашивать, куда и зачем, потому что ему не особо хотелось знать. Итачи не мог определиться тогда, что испытывал к девушке, была ли это дружба, влюблённость или просто привычка. После её поцелуя он ощутил лишь смятение, тревогу и злость. Своим глупым поступком Изуми разрушила их хрупкий, уютный мир. Он понял, они больше не смогут беззаботно проводить время: гулять после школы, болтать о пустяках, дурачиться, ходить друг к другу домой и играть в глупые настольные игры. На носу были экзамены, неожиданная подготовка к переезду всей семьи из-за новой должности отца, инцидент с Шисуи. А её признание повисло тяжёлым ярмом на шее, которое тянуло его на дно.   Он решил, как страус, прячущий голову в песок, притвориться, что ничего не произошло. Хоть он не нашёл в себе сил в открытую отвергнуть её чувства, она всё поняла без слов. Несмотря на недомолвки, они всё так же проводили время вместе, обедали в столовой и засиживались допоздна в библиотеке, и несмотря на то, что, всё было, как прежде, он иногда во взгляде или в тихом смехе, замечал боль. Поэтому переехав, вскоре перестал отвечать на её длинные письма, чтобы не давать ей ложную надежду, причиняя страдания. Сейчас он понимал, что это было глупо и жестоко, и как говорил друг — некрасиво, по отношению к ней. Он был всего лишь подростком, который считал, что поступает правильно. И сейчас ему было стыдно за своё поведение, и он хотел бы извиниться перед ней, ведь она этого не заслуживала. После переезда он поддерживал связь лишь с Шисуи на протяжении двух лет, а затем письма и звонки стали реже, а со временем и вовсе стихли. У них появились новые друзья, интересы, а точек соприкосновения с каждым днём становилось всё меньше и меньше. Как-то случайно встретившись с Шисуи в Танигакурэ, они только говорили о прошлом, потому что в настоящем они стали совершенно чужими. Он тогда  пошёл в ординатуру, а друг уже работал журналистом-международником, разъезжал по странам и освещал экономику, у него постоянно вибрировал телефон и он время от времени отвлекался и читал сообщения. Пропустив пару кружек пива и рассказав  ему о своих приключениях в разных городах, Шисуи вскользь упомянул Изуми, сказав, что тоже пересёкся с ней недавно. Он не стал расспрашивать, хотя в глубине души ему было интересно как сложилась её жизнь. Когда бармен оповестил их о закрытии через пятнадцать минут, они обменялись контактами, но так друг другу и не написали. Автобус, пыхтя, остановился и люди, копошась, забирая сумки с верхних полок, двинулись к выходу. Свежий воздух ударил в нос,  и от этого немного закружилась голова. Заметив стоящего на остановке пожилого мужчину в голубой рубашке с табличкой «Учиха Итачи», он подошёл к нему, перекинув тяжёлую дорожную сумку через плечо.    — Здравствуйте, —  сказал он, и ткнул указательным пальцем в табличку, — это я. Мужчина поднял глаза и оценивающе взглянув снизу вверх, замотал головой. Не таким он представлял нового хирурга, вокруг которого было столько шума. Думал, приедет  пожилой с опытом, а перед ним стоял высокий худосочный молодой человек. Разочарованно вздохнув, он протянул руку.   — Очень приятно, я отвезу Вас в больницу. А там директор всё расскажет и покажет. Это все Ваши вещи? — Да, — улыбнувшись, ответил кратко Итачи. Водитель подметил, что несмотря на свой измождённый вид, внешность у него была приятная, и скорее всего, женская половина персонала будет без ума от нового хирурга. — Я могу отвезти Вас в общежитие, чтобы Вы оставили вещи. — А, нет. Я местный, буду жить у себя в доме. — Местный? — в удивлении спросил мужчина, приподняв густые брови, прикусив нижнюю губу, стал перебирать всех знакомых людей, — Итачи Учиха, не припоминаю такого. — Я сын Фугаку Учиха, если помните. — Фугаку Учиха?! — просияв, воскликнул мужчина, хлопнув себя по бедру и кряхтя засмеялся, — помню, помню такого. Вас было двое, если не ошибаюсь. А ты у нас... — Старший, — закончил Итачи, захлопывая дверь. — Смотри, как вымахал, а был таким сопляком. Время идёт — дети растут, — заведя мотор, он посмотрел в зеркало заднего вида, — Как мать с отцом, живы-здоровы? — Да. — Ты посмотри, — качая головой и улыбаясь, восторженно говорил мужчина, — недавно сопли на руку намазывал, а теперь хирург. Приятно, когда молодёжь возвращается в свои родные края. Вот полгода назад дочь Хазуки вернулась, может, кто ещё вернётся. — Дочь Хазуки Учиха? — взволнованно спросил Итачи, внимательно смотря на водителя. — Да, Изуми. Знаешь её? — Вместе учились. — Работает в неотложке. Девочка, умница и красавица. Если нет девушки — присмотрись, пока не забрали, такие на дороге не валяются. Итачи смотря на дорогу, подумал, может это судьба, встретиться с ней спустя столько лет.