В Советском Союзе секса нет

      — Анатолия пока нет? Мне надо подписать несколько бумаг, — сообщает раскрасневшийся с мороза Молоков. — А где Ваня?       — Ваня на лыжных сборах. Уехали на все зимние каникулы, — отвечает Светлана, принимая ушанку и шубу. Она почему-то тоже краснеет, пока Молоков беззастенчиво рассматривает ее пестрый халат и навитые на бигуди волосы. — Зайдете пообедать?       Молоков большой. Он занимает собой все пространство, которое ее худощавый, высокий муж заполнить не в состоянии. У Молокова жилистые, сильные руки — он этими руками открывает банку соленых огурцов к борщу. Не пьет привычную стопку — только буравит ее этим своим взглядом-рентгеном, изредка отрываясь от борща, и Света не понимает, чего он ждет. Кожа на спине покрывается мурашками: неужели сегодня, неужели сейчас, неужели ее вот такую...       — Светлана, — наконец говорит он. — Вы потрясающая женщина. Чудесный борщ.       Играет радио, а он в один шаг пересекает кухню и обнимает ее. Так, как Толя никогда не делает. Света не протестует, только прижимается к его большому и теплому телу, утыкается своими бигудями в его щеку, царапает.       — Светочка, — вдруг почти ласково говорит он, — можно я вас снова поцелую? Не могу больше смотреть и не целовать.       Она сдавленно выдыхает ему в шею, шепчет "Да", и он ее целует в губы.       У него властные поцелуи, и Свету накрывает. Она голодна. Ей не хватало его рук, его ласки... мажет по нижней губе языком, целует в шею, сжимает за талию. Сколько времени они пытались забыть то, что между ними промелькнуло три месяца назад. Но вот снова она перед ним: домашняя, растрепанная, запутавшаяся, и ее Саша — невозможный Саша — гладит ее по щекам костяшками пальцев, и она почти плачет от этой жесткой нежности.       — Александр Игоревич, так нельзя, — шепчет она. — Толя придет скоро, я не могу здесь...       — Не можете — и не надо, — отвечает он удивительно спокойно, — я в гостиной подожду.       Сняв бигуди, она заглядывает через приоткрытую щелку. Молоков полулежит на диване в расстегнутом пиджаке и листает Ванину книгу про автопутешествия по Африке на "Татре". Свету прошибает мурашками.       Как бы она хотела, чтобы это всегда был он, а не холодный Толя. Чтобы это был Ванин отец, с которым мальчик и в кино, и в цирк, и на рыбалку... Они и так часто делают это все вместе, но тогда бы было совсем по-настоящему, а не как у них сейчас.       Чтобы это был ее муж, чтобы она могла упасть рядом с ним со смехом и забыть обо всех домашних и рабочих делах. Ей так хочется тепла. Близости. И он может ей ее дать.       Свету от очередного падения отделяют пять шагов по красному ковру. Она расстегивает пуговицы халата, шаг за шагом. Молоков приподнимается на диване, гасит торшер. На дворе зима, темнеет рано.       — Света, — он выдыхает, — идите сюда.       У нее не было секса с Толей уже три года. Как и три месяца назад, Сашины руки на ее талии, его брюки куда-то делись, его руки поспешно раскрывают импортную обертку, его член между ее бедер...       Он сдавленно шипит от наслаждения, когда она насаживается на него: горячая, узкая, дрожащая. Едва сдерживается, выжидая. Света двигается легко, как будто так было всегда — но так может быть только с Сашей, только с ним ее саму кроет не от боли, но от желания.       — Света, — почти стонет он, — чуть прогнись, да, вот так...       Так еще лучше, так еще горячее, и он не выдерживает и пяти минут с ней (Толя почти не хочет, а если хочет, то не кончает и за двадцать, и тогда ему надоедает). Прижимает Свету к себе: целуй, чувствуй, долюби. Она дергается, словно осознавая, что натворила. Послушно целует.       — Светлана, — серьезно говорит ей Александр Молоков. — В Советском Союзе секса быть не должно. Вы никогда никому не расскажете. Мы с вами никогда не сможем быть официальной парой — я связан службой, а вы не посмеете портить картинку идеального супруга — на его карьере это скажется плохо, а, значит, на вас с Ваней.       Света оправляет халат и встает. Надо надеть нижнее белье под халат для встречи мужа. Чтобы не было вопросов. Все должно быть идеально: в его карьере, в карьере Саши...       Интересно, когда хоть что-то будет идеально в ее жизни?       Молоков уходит спустя пятнадцать минут, оставляет документы под елкой. Новогодний подарок, кривится он, пусть сам занесет завтра.       Света намывает тарелки до блеска и распахивает морозные окна — лишь бы выгнать запах чужого мужчины. Лишь бы притвориться, что ее жизнь не трещит по швам.       Гирлянда тускло мерцает зелено-красными лампочками. Света сидит у елки на полу и смотрит свадебные альбомы.       Во второй раз почему-то еще больнее.       Толя приходит домой лишь под утро (к-к-корпоратив с друзьями по шахматному клубу, — бормочет он, немного пьяный). Света видит три неглубоких царапины на спине — и делает вид, что не заметила.       До событий в Мерано остается год.