Он ошибался

Когда Наньгун Сюй впервые увидел Ло Фэнхуа, он почувствовал глубокое раздражение. Как он мог раскрыть весь свой потенциал и стать достойным совершенствующимся, если его отец в очередной раз подобрал ему неподходящего наставника? Его не успокаивал даже тот факт, что этому же человеку отдали в обучение сына главной жены — Наньгун Лю. Все знали, что он достаточно глуп и бесполезен для того, чтобы замахиваться на сложные чары. Ло Фэнхуа абсолютно не производил впечатления. Его внешность не была запоминающейся, а манеры — безукоризненными. Наньгун Сюй прекрасно видел, как Ло Фэнхуа смущался и нервничал. Чтобы его лицо залилось ярким румянцем, хватило лишь пары фраз. Чему его мог научить наставник, который старше всего на пару лет? Его отец наказал ему подождать год, прежде чем требовать найти нового учителя, и спустя этот год Наньгун Сюй осознал, что людей нельзя судить по первой встрече. Больше всего ему понравились уроки стрельбы. Именно тогда Наньгун Сюй начал смиряться с тем фактом, что отец оказался прав: Ло Фэнхуа в действительности обладал недюжинными способностями на пути самосовершенствования. Он умел мастерски обращаться и с мечом, и с луком. И мог обучить своим техникам Наньгун Сюя и Наньгун Лю. — Вы должны отточить своё мастерство стрельбы из лука, — сказал Ло Фэнхуа, когда они впервые пришли вместе с ним на поле с мишенями. — Чтобы стрелять для вас стало так же легко, как дышать. Как только Ло Фэнхуа натянул тетиву, его круглые ореховые глаза ожесточились. Он выглядел сосредоточенным и решительным, совсем не похожим на того мягкого юношу, который смущался от любой колкости и делился с Наньгун Лю мандаринами. Стрела с лёгким свистом вылетела из лука и попала точно в центр мишени. Ло Фэнхуа улыбнулся, довольный, черты его лица расслабились. Он спросил: — Кто хочет попробовать следующим? Именно тогда Наньгун Сюй почувствовал, как его сердце замерло. Он смотрел на человека перед собой — с глупыми круглыми глазами и мягкой улыбкой — и будто видел его впервые. Возможно, только возможно, Наньгун Сюй ошибся, когда сразу же отверг его как учителя. — Конечно я! — воскликнул он, отодвигая брата в сторону. Наньгун Лю не сопротивлялся. Если Ло Фэнхуа и впрямь хороший учитель, то Наньгун Сюй собирался стать его лучшим учеником. Проводя всё свободное время с Ло Фэнхуа и Наньгун Лю, он изменил своё мнение и о последнем. Брат больше не казался ему выскочкой и подлизой, заслужившим свой статус лишь по праву рождения. Да, пожалуй, Наньгун Лю был глуповатым, но прежде всего он был добрым. В конце концов, настал тот день, когда Наньгун Сюй мог с полной уверенностью назвать Ло Фэнхуа и Наньгун Лю своими самыми близкими друзьями. Он наслаждался беззаботными днями, наполненными тёплым смехом и сладостью мандариновых долек, и верил, что его будущее будет безоблачным.

***

Он ошибался. На самом деле Наньгун Лю не был добрым человеком. Под его кожей, в глубине вен текла не кровь, а зловонная гниль. Не сумев достигнуть высокого уровня мастерства, Наньгун Лю решил убрать младшего брата с дороги к трону хитростью. Он оболгал Наньгун Сюя, навсегда испортив его репутацию. Любые старания, любые попытки оправдаться — всё вмиг стало бесполезным. Сердце Наньгун Сюя разбилось и умерло, вместо тепла наполнившись яростью. Он был лучше своего брата во всём. Он был умнее, храбрее и честнее. Он знал, что кольцо главы школы должно принадлежать ему по праву. Но чтобы получить его, оставался лишь один путь: убить своего отца, прежде чем того забрала бы болезнь. В итоге это оказалось бесполезным усилием. Люди всегда охотнее прислушивались к сладкой лжи, чем к горькой правде. Наньгун Сюй умер, когда отдал кольцо главы Ло Фэнхуа. Хотя в действительности он умер ещё тогда, на горе Линшань. Наньгун Сюй умер, но появился Сюй Шуанлинь. И в его мёртвом сердце осталось гораздо меньше места для жалости. Память о прошлых делах служит для последующих дел. Сюй Шуанлинь хотел, чтобы Ло Фэнхуа и Наньгун Лю получили то, что заслужили. Наньгун Лю — за предательство, Ло Фэнхуа — за то, что так легко поверил чужим словам. За то, что перестал заботиться. Он ожидал, что Ло Фэнхуа передаст кольцо Наньгун Лю. Он в очередной раз ошибался. Но, несмотря ни на что, Сюй Шуанлинь не хотел думать о том, как сильно Ло Фэнхуа страдал от проклятия, которое ему не предназначалось. Сюй Шуанлинь присоединился к школе Жуфэн и помог поднять восстание. Он думал, что Ло Фэнхуа будет с позором изгнан из школы, а Наньгун Лю наконец испытает те страдания, что луна причинила ничего не подозревающему Наньгун Сюю. Когда тот занёс над старшим братом меч в Водной тюрьме, то так и не смог убить его. Сюй Шуанлинь до последнего не верил, что Наньгун Лю — столь слабый и жалкий человек — будет способен на убийство своего учителя. Он хотел причинить им духовную боль. Сюй Шуанлинь не хотел смерти Ло Фэнхуа. Намного позже, вдали от чужих глаз, он позволил себе оплакать его память и тот факт, что больше никто не спросил бы Сюй Шуанлиня о том, почему он не носит обувь. Возможно, судьба сжалилась над ним, подарив ему его Листочек. Когда он нашёл её в мандариновой роще, то думал только о том, как несправедлив этот мир. О том, что благородные люди умирают, а предатели живут в роскоши. Он думал о мести, но не смог отказаться от того, чтобы привнести в свою жизнь что-то хорошее. Сюй Шуанлинь дал девочке имя Е Ванси и решил передать ей то, чему его когда-то учил Ло Фэнхуа. Он назвал свой дом «Двор Трëх Жизней», чтобы забыть в нём о пережитой боли и помнить только хорошее. Что-то, что, благодаря его воспитанию, найдёт отражение в Е Ванси. — Отец, а каким был твой учитель? — спросила она его однажды. Сюй Шуанлинь сперва замер, не ожидая подобного вопроса, но затем расслабился и продолжил подметать дворик. Е Ванси сидела на веранде, расправив платье. Она только что заставила своего отца надеть обувь и теперь зорко следила за тем, чтобы тот не снял её обратно. — Он был хорошим человеком, — сказал ей Сюй Шуанлинь, — благородным и талантливым. Никогда не тратил на себя лишних денег, раздавая всё бедным. Сюй Шуанлинь скосил глаза на заплатки своего ханьфу и усмехнулся. — Тогда, когда я вырасту, то хочу стать как отец и его учитель, — сказала Е Ванси. Её мягкая и довольная улыбка напомнила ему о Ло Фэнхуа и том дне, когда тот впервые выстрелил перед ним из лука. — Ты будешь, — сказал на это Сюй Шуанлинь. Когда он вновь встретится с учителем, Сюй Шуанлинь познакомит его с Е Ванси. Они обязательно понравятся друг другу и, может, будут вместе сидеть на веранде точно так же, как Наньгун Сюй, Ло Фэнхуа и Наньгун Лю сидели на крышах. Сюй Шуанлинь вновь увидит настоящую улыбку Ло Фэнхуа и, возможно, сможет провести пальцами по его волосам, как никогда не осмелился бы сделать в юности. Он мог подождать.

***

Сюй Шуанлинь медленно провёл пальцами по струнам божественного кунхоу. Он мог это сделать — исполнить песню «Гуляя по юности», пока его руки хоть немного целы, пока они окончательно не иссохли, превратившись в пыль. Он играл, не обращая внимания на кровь и огонь. Он отдал этой песне всё своё сердце, все воспоминания и мечты. Сюй Шуанлинь не смог вновь встретиться с учителем. Он также не смог в последний раз увидеть Е Ванси. Сюй Шуанлинь надеялся, что его Листочек в порядке. Даже если Е Ванси, осознав произошедшее, разочаровалась в нём и больше не хотела звать отцом… Даже если, подобно Ло Фэнхуа, она решила разорвать с ним все связи… Пока она жива и счастлива — всё в порядке. Сюй Шуанлинь играл и пел, пока его голос наконец не иссяк. И тогда, в последний раз прикрыв глаза, он представил себе мандариновую рощу. Среди зелёных деревьев шли двое: Наньгун Сюй и Ло Фэнхуа. Они смеялись, рассказывая друг другу о прошедшем дне, счастливые и беззаботные. А растущие вокруг плоды мандаринов сверкали золотом на солнце.