Ожоги на сердце.

- Здравствуй, Фрэнки, - я, натянуто, грустно улыбаюсь, глядя на аккуратное каменное надгробие. Моя рука, с зажатыми в ладони лилиями, непроизвольно сильнее сжимает стебли цветов. - Я пришел, как и обещал. Ты ждал меня? - присев на одно колено, небрежно бросаю цветы у серого, мрачного камня. Чуть-чуть помедлив, плюю на стоимость собственного костюма и устало опускаюсь на мокрую после дождя траву. - Я скучал по тебе. Как ты без меня тут? - вздыхаю, рассматривая такие знакомые и изученные до каждой крошки выдолбленные на камне буквы, сливающиеся в имя моего до сих пор столь любимого Айеро. Не думаю, что меня кто-то слышит сейчас. А если и слышит - мне плевать, я не перестану говорить с тобой. Я нуждаюсь в этой вере в то, что ты меня хотя бы слышишь. Я часто навещаю твою могилу. И каждый раз я разговариваю с тобой, рассказывая о том, что происходит без тебя. Это странно? Я так не думаю. Я уже привык к этому. Провожу так, сидя на влажной, сухой траве пять, десять, пятнадцать минут. И все не прекращаю говорить, остро ощущая эту боль в груди, не дающую вздохнуть без труда. С каждым ударом сердца я чувствую эти шипы, пронзившие однажды мое сердце. Некоторые из них, прогнив, исчезли, оставив после себя незаживающие раны и ноющие язвы кроваво-бордового цвета. Так мерзко. Скользнув в карман пиджака, выуживаю пачку сигарет и зажигалку. Выудив одну из никотиновых палочек, замираю, глядя на вытянутую пластмасску, которая в считанное мгновение, лишь от одного нажатия, может создать искру и родить всепожирающий, неумолимый... Трясу головой и зажмуриваю глаза, пытаясь избавиться от накрывших волной воспоминаний. Газеты пестрили новостями о случившимся на окраине города невероятном пожаре. Один из этажей воспламенился словно сам собой, просто так. Неумолимая, пылающая сила стихии. В считанные секунду несколько этажей выше и ниже возгорания были охвачены оранжевыми, всепожирающими языками, превращая в пепел все на своем пути. Новость запомнилась всем не только тем, что служба спасения не успела потушить пожар, но еще и тем, что одна из квартир принадлежала одному из пожарных, борцов с подобными несчастными случаями. Какая ирония. Эй, Уэй, каково это, когда ты лишаешься самого дорогого из-за того, от чего стремился спасать незнакомых людей? Первое время мои кошмары так и пестрели этими плодами моего воображения, где ты, задыхаясь, мечешься по нашей квартире, без возможности выбраться, спастись, где ты зовешь меня, где в твоих глазах застыл нескончаемый ужас и страх. А может, и боль неоправданного доверия ко мне? Тру переносицу, тяжело вздыхая и прячу раздражающую зажигалку в карман вместе с сигаретами. Выносить обугленное, безжизненное тело было до тошноты мерзко и до слез больно. Вроде бы, еще утром, проснувшись, я ловил на его губах солнечные зайчики, создаваемые тандемом лучей и зеркала, а уже вечером я выносил из собственного дома его труп. - Эй, Фрэнки, - горько усмехаюсь, качая головой, - правда, еще забавнее будет, если я стану суицидником и выполню акт самосожжения? Этого долго еще не забудут. У меня таки выходит закурить сигарету, щелкнув зажигалкой. Сине-желтым языком скользит по краю никотиновой палочки и исчезает, оставляя после чего лишь раскрасневшийся табак. Нет, на самом деле, будет все проще. С тех пор, то ли на нервной почве, то ли из-за подсознательного желания лишить себя жизни, я стал слишком много курить. Я был даже рад, когда врач поставил мне невыговариваемый диагноз "бронхогенная карцинома". И я лишь провоцирую развитие злокачественной опухоли на собственных легких, выкуривая не меньше пачки сигарет в сутки. Лишь потому, что я хочу поскорее встретиться с Фрэнком. И погибнуть от того, от чего я не смог сберечь его.